Голый богатырь

Я помнил его с детства. Его звали Бодонг и казалось он всегда был рядом с нами. По всегда соблюдавшейся традиции, каждая кибитка хотона всегда, на любой стоянке, занимала только ей полагавшееся место. Его «ишкя гер»-войлочная кибитка всегда ставилась рядом с нашей. Семьи у него не было.
Когда мы были малыми детьми он любил играть с нами – мастерил нам наши первые луки, учил охотиться на тарбаганов(1). А мы, еще неразумные дети, часто смеялись над его прозвищем – «Нюцкен-баатр» - «Голый богатырь», а он только хохотал и корчил страшные рожи, чтобы напугать нас, но мы от этого только еще больше смеялись.
Каждый вечер, он уезжал в степь, спешивался на вершине кургана и прикрыв глаза, долго сидел на вершине кургана, лицом к заходящему солнцу. В эти мгновения, взрослые запрещали нам ехать с ним.
Когда подросли, мы стали помогать взрослым пасти скот, а они учили нас понимать степь: ориентироваться и добывать себе пропитание, находить источники воды, читать чужие следы и маскировать свои собственные, переносить жару и холод, укрываться от непогоды и оказывать друг другу и лошадям лекарскую помощь и многому, многому другому. А Бодонг, учил нас понимать оружие. Бодонг был прекрасным наставником – нередко часами, до самой темноты он разъяснял нам все тонкости обращения с такими суровыми, но нежно любимыми им игрушками, как копье и сабля.
Его любили и уважали все. Женщины хотона, за то что он всегда был весел и приветлив, а мужчины… Для нас, ребятишек было непонятно то, чувство, что испытывали мужчины нашего рода к нему. И только потом, став уже взрослым, прожив много лет и зим, я понял, мужчины уважали его тем крепким мужским уважением, которое так трудно заработать у суровых, физически крепких, выносливых, ничего и никого не боящихся мужчин. И мой отец, закаленный в боях и походах сотник, услышав однажды, как мы смеемся и дразним его, взял меня за плечо, крепко сжал и заглянув в глаза сказал: «Еще раз так сделаешь, никогда не станешь настоящим мужчиной». И он знал, что для меня это будет самое страшное наказание…
Позже, я узнал, что Бодонг, однажды в кровопролитной битве, спас жизнь моего отца, прикрыв его от удара вражеской сабли.
А когда мне исполнилось пятнадцать лет, я увидел, как сражается Бодонг-Нюцкен-баатр и такие воины как он…
Той ночью нас разбудил рев тревожного сигнала. Мой отец вскочил со своей низкой кровати, сорвал пояс с прикрепленным к нему оружием –Тревога! Быстрее к месту сбора! – закричал он и швырнул мне колчан с сорока стрелами и лук. Мы с ним, не одеваясь, выскочили в темноту, вмиг заполнившуюся бегущими людьми. Кто-то уже успел вскочить на неоседланную лошадь, и в проходах между кибитками мелькали силуэты всадников.
В темноте на шестах уже разгорались военные фонари – голубые и желтые, обозначая место сбора десятков – «арванов» и сотни - «зун». Любой способный держать в руках оружие ойратский мужчина принадлежал к «арвану» - десятку, который входил в сотню, являвшиеся в свою очередь подразделениями пятисотенных или тысячных полков. Те, кто не был близко знаком с нами, или сталкивался с нами только лишь при наших набегах, считали нас полностью лишенными организации, представляющих собой что-то вроде могучего, свирепого сборища диких воинов. Но это не так. Каждый человек здесь знает свою десятку, сотню и свой полк. В дневное время быстрый сбор этих боевых единиц обеспечивается звуками боевых труб, и взмахами боевых знамен. Ночью же о передвижении подразделений можно судить по цветным фонарям, подвешенным к высоким шестам, и опять же по звуку боевых труб.
Мы с отцом схватили копья, что стояли у выхода и, вскочив на коней, проехали со скоростью, которую только можно было развить в этой толпе, к месту сбор. При первом же сигнале боевых труб женщины помогают собирать оружие мужчинам, а потом сами, вооружившись стрелами и луками, готовы помочь отразить нападение и внимательно следят за сигналами военных фонарей, понимая их также хорошо, как мужчины.
Через несколько мгновений мы добрались до места сбора сотни. Здесь уже выстраивалась длинная линия всадников. Я присоединился к своему десятку, а отец, Бодонг и еще несколько «аравтын нойонов»-десятников, подъехали к всаднику, одиноко выделявшемуся на фоне черного неба. Всадник держал пальцы правой руки на запястье левой. Как только последний всадник занял свое место в строю, всадник отпустил руку, и я услышал, как он обратился к моему отцу – Твои воины, зуунын нойон(2) как всегда молодцы. Только 50 ударов сердца(3), а они уже готовы к бою.
Этим всадником был наш зайсанг Демджи. Мы все помнили как в трудные времена «джута»-массового падежа скота(4), он на свои средства купил скот и раздал всем семьям своего улуса. Только из-за этого мы тогда не умерли с голода. В мирное время он руководил хозяйственной жизнью, а во время войны командовал полком из пяти сотен всадников, набранных из тех родов, что относились к его улусу.
Зайсанг не просто приехал испытать нас. Повелитель Джунгарии Галдан-Бошекту-хан начал войну с Энх-Амгаланом(5), императором державы, что раскинулась от Халхи до океана. Император покорил все соседние народы и даже братья-халхи(6) признали его власть. И теперь император маньчжур, китайцев и монголов, решил покорить Джунгарию. Галдан собирал войско, чтобы выступить на восток. Наш полк выступил в поход и разбил лагерь в трех «беря»(7) от нашего хотона и утром, мы присоединились к нему.

* * *

Совершив длительный переход, наше войско стало лагерем у озера Ологой в земле халхов. Рано утром, в «день желтой мыши, месяцы Курицы, Года Белой Металлической Лошади»(8) халхи и чахары(9) из вспомогательных имперских войск незаметно, в утреннем тумане подкрались к нашим постам и тихо, ножами сняли караульных. После этого они атаковали наш лагерь, но мы отбили их.
Утреннее солнце осветило войска, выстроившиеся на поле и готовые к битве. Галдан, построил наше войско в две линии. Спешенные стрелки из ружей и луков, отразили несколько яростных атак латной маньчжурской кавалерии.
Наш полк стол в резерве, и вот когда чаша весов колебалась, словно желая узнать, кому отдать победу, Галдан-Бошекту-хан бросил все резервные полки в атаку, на левый фланг неприятеля.
Под звуки боевых труб, с развевающимися знаменами, наши полки бросились в атаку. Впереди конного строя атакующих латников, вырываются всадники. Они полностью обнажены. Я вижу, что и Бодонг, скачет среди них. Эти всадники первыми ворвались в строй врага, а Бодонг был одним из первых. Белки его глаз налились кровью, широкоплечее, могучее тело, было перемазано вражеской кровью, а он зажав поводья зубами, с двумя саблями в руках, крушил неприятельских воинов. Я с удивлением видел, что удар меча маньчжурского офицера, по обнаженному телу не принес Бодонгу никакого вреда. В ответ же он сам нанес удар такой силы, что разрубив латы, отсек врагу голову вместе с левым плечом… Я всегда думал, что так ударить невозможно…
Крики ужаса раздавались среди маньчжур и китайцев. Бросая оружие они разбегались перед «нагими воинами». А следом уже накатывался неудержимый вал панцирной ойратской кавалерии, сметая все на своем пути. Степь наполнилась звоном оружия, ржанием раненых коней, надсадными криками сражающихся…

* * *

Уже после боя, когда наши воины неспешно ходили по степи, усеянной трупами павших и снимали доспехи с убитых, я увидел другого Бодонга и поразился. Он лежал навзничь, невидящим взором рассматривая то, что было видно только ему одному, а вокруг лежали обнаженные тела других воинов, первыми ринувшимися в атаку. И хотя на них не было ран, они почти не шевелились.
Я спросил у отца, кто эти воины, обнаженными кинувшиеся первыми в остервенелую атаку и опрокинувшие вражеский строй.
«Все они - нюцкн баатрмуд – «голые богатыри» ответил отец. В каждом полку есть такие…». – А как стать одним из них- с горящими глазами спросил я у отца. Не скрою, я уже видел себя летящим на горячем коне, рядом с Бодонгом и другими «голыми богатырями» на врага.
Отец улыбнулся и сказал: - Септень(10), сынок, таким воином, не станешь. Таким надо родиться. Родиться, а потом многолетними тренировками, развивать свои способности. Надо упражняться каждый день. По много часов тренировать тело и дух. Стоит пропустить один день и можешь потерять все, что накопил за десяток лет. В бою они вводят себя в состояние «боевого транса». В нем они не замечают ни ран, ни усталости, становятся неуязвимыми для железа, быстрыми и всесокрушающими! Ничто вокруг не ускользает от их взора, никому не удается застать их врасплох, если они в таком состоянии.
Маньчжуры считают, что в таких воинов вселяются «духи войны» и сражаться с ними может только благородный воин или прославленный богатырь. Поэтому простые ратники империи в таком ужасе разбегаются перед ними! Вот такой он наш Бодонг-Нюцкен-баатр и другие нюцкен-баатрмуд!
И видя, что я опустил голову, отец улыбнулся, обнял меня за плечи – Не расстраивайся сынок, не всем быть «нюцкен баатр»! В твоем возрасте, я тоже хотел быть таким воином. А со временем понял, и ты поймешь, что быть «нюцкен баатром» не легко. Тренировки тяжелы и опасны, и может так статься что ум покинет твое тело и ты останешься навсегда безумцем!
Они не живут долго. Ведь запас энергии, запас жизненной силы, растрачивается ими в десять, в сто раз быстрее, чем у обычного человека. Они живут как выпущенная из лука стрела, как звезда, что стремительно падает с небосвода…
Они почти никогда не заводят семей, бывает «нюцкен баатр» в припадке безумия, убивает своих близких. Тогда люди стараются изгнать его или убить и объявляют вне закона. И еще их никогда не назначаются командирами… Ты сможешь со временем водить в бой десятки или сотни бойцов, а «нюцкен баатр» никогда не сможет вести в бой под своим знаменем людей! Каждый из них великолепный боец, но в состоянии транса, он может только сражаться, а командир должен сражаться и оценивать обстановку. «Нюцкен баатр» ответственен только за себя, а командир за жизни всех… И нет бремени тяжелее доли командира…

* * *

Отец тогда говорил со мной еще долго… И многое, из того, что он тогда сказал мне, я стал понимать значительно позже…
Сегодня под моим знаменем выступают целые армии из – молодых воинов и прошедших не одну войну, закаленных ветеранов. Волосы мои побелели как снег. Я знаю пьянящую радость блестящей победы и горький вкус поражения. Имени моего бояться враги, как на закате, так и на восходе… Но все же, когда я стою стремя в стремя с правителем Джунгарии, а мимо нас под развевающимися знаменами парадным маршем, в строгом порядке проходят наши полки – сначала командир полка, со знаменосцем сопровождаемый небольшой группой всадников, затем ударная латная конница, где люди и кони покрыты броней, затем средневооруженная конница – где только люди имеют доспехи, а затем стрелки из ружей и лучники, я всегда смотрю на всадников, горделиво едущих за знаменосцем полка, иногда их всего двое или трое, иногда десяток-полтора… Это «нюцкен баатрмуд», наша гордость и страх наших врагов… И тогда я возвращаюсь в свою молодость и мне немного обидно, что я никогда не смогу стать одним из них…


Историческая справка: В среде ойратов существовали отдельные воины, способные особым образом, благодаря психофизическим упражнениями вводили в себя в особое состояние боевого экстаза. Это состояние было близко по своим показателям к скандинавскому «берсеркерству» и малайскому «амоку» или «пупутану», ведь такие психотехники были известны как на Востоке, так и на Западе. В этом состоянии воины приходили в «боевое бешенство» - особое состояние, в котором человек отчасти утрачивал разум. В бою в этом стоянии воины выглядели и действовали весьма впечатляюще. Они не ведали страха, не замечали боли и ран, проявляли нечеловеческую силу и ловкость. Зато после окончания боя, он падал в полном изнеможении и подолгу отлеживался и отсыпался.
Впавшие в боевой транс воины, нередко шли в бой обнаженными. В 1665 г. автор «Летописи Самовидца» писал о волжских ойратах (калмыках): «…а иные и наго идут до потреби (т.е. обнаженными в бой-Б.А.). Люд отважный…».
Ойраты, по всей видимости, использовали для впадения в боевой транс какие-то древние, еще шаманские методы, смешанные с принесенными буддийскими медитативными техниками. Часть подобных психофизический техник используются еще и на современном этапе в дальневосточных боевых искусствах.
В ХХ в. монгольский ученый Б. Ринчен так описывал атаку «нюцген баатров»: «В ярости иные из ойратских воинов срывали с себя шлемы и панцири и сражались с обнаженной грудью в самом пекле. Страшно было смотреть на них, перемазанных кровью; таких бойцов монголы называли «нагими богатырями». В пылу битвы их ярость доходила до бешенства, и враги робели, отступали перед ними. Будучи шаманистами, маньчжуры верили, что в этих «нагих богатырей» вселялись свирепые воинственные духи и сражаться с ними под силу лишь воинам белой кости да прославленным богатырям, а не рядовым ратникам. Всякий раз, как в атаку шли неукротимые и грозные, словно боги, «нагие богатыри», широкоплечие с багрово-красными телами и налитыми кровью белками, маньчжуры в страхе бросались в рассыпную».

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Тарбаган – степной сурок.
2. Зуунын нойон – сотник.
3. Меньше минуты. В среднем за минуту, в спокойном состоянии сердце бьется со скоростью 60-90 ударов в мин. Современный норматив, в российской армии одеваться за 45 сек., идет от воинов монгольских туменов, которые в военном лагере должны были собраться на месте сбора в течение одной минуты.
4. Джут – массовый падеж скота, вызванный оледенением верхней части снежного покрова, когда животные не могут пробить крепкий наст и добраться до травы под снегом; и, как следствие, голод среди кочевников
5. Энх-Амгалан – монгольское имя. маньчжурского императора династии Цин - Канси (1661 – 1722); известен в исторической литературе также под именами Сюанье (Сюань Е) и Шэн-цзу. Император Канси придерживался внешнеполитического курса расширения территории империи. Пытался подчинить своей власти ойратов и вел I Джунгаро-цинскую войну (1690-1697) и II Джунгаро-цинскую войну (1715-1723) с Джунгарским ханством.
6. Халхи – восточные монголы.
7. Беря – расстояние примерно равное 8, 48 км.
8. 21 июля 1690 г.
9. Чахары – южные монголы.
10. Септень – (?-1745) знаменитый ойратский полководец. В 1739-1740 гг. во главе 20-тысячной джунгарской армии, разгромил казахские войска Среднего жуза. По сообщениям русских военных разведчиков войска Септеня стояли в четырех днях пути от Оренбурга. В 1741 г. во главе 30-тысячной армии, совершил поход в Среднюю Азию, и утвердил ойратское господство в Туркестане. Захватил в плен казахского султана Аблая. В 1745 г. захватил Ташкент.