Голубые бусинки

  Тихо  на  лесной  опушке, которая  упирается в  правый  берег  речки  Ушмы. Плеснулась  рыбёшка, и зыбко колыхнулось отраженье кустиков  вереска в  зеркальном  омуте.
День  августа  стоял  погожий, солнечный, но  не  жаркий,
легко, освежающе,  дышал,  свежий  ветерок и  это  ощущалось, чувствовалось по едва  заметному  лёгкому трепету  листьев  молодых  осин.
 Сосновый  лес  вокруг  стоял  какой-то  тихий, задумчивый,
таинственный.  Полный  спокойной  тишины и  предосеннего  покоя, как  это  бывает только  в  исходе  августа.
Где –то  в  кустах заскрипел натужно  коростель. Коростель всполошил  утку, которая  полетела низко  над  камышами и плюхнулась в конце  заросшего  ивняком  бочага. Покачивая хвостиком, у самой воды  важно  расхаживала  трясогузка. С тактом великолепного  мастера  эстрады запела малиновка в  кусте  дикой  калины.  Тесной  кучкой, как  самолётики  проносились  мелкие  кулички.
В  начале  узкой коричневой  тропы шустро повёртывался из стороны в  сторону, приседая  и  вертя  хвостом щегол.
Единственная  тропа, проторенная через  бурелом, чащобу зверями к  озеру  «Глубокому», к  болоту. Пока идёшь тропой, много чего увидишь: на  просеку вышел целый выводок молодых  тетеревят, тихо  квокча, тетёрка тянула из  кустов пёструю длинную  шею.
Услышав мои  шаги у тетёрки вышло  особенное:» Квох…квох…квох…», и  птенцы стремглав  брызнули в  кусты, а  сама  тетёрка перелетела раз, другой, приглашая поверить наивной  её  хитрости и  броситься за нею в погоню.
Над  болотом  кружились ширококрылые птицы.  Старый  журавль  обучал молодых дисциплине: строю. Они рассыпались  в  поднебесье в  беспорядке, то  вытягиваясь в ленту, то выстраивались  углом и  жалобно, протяжно  кричали,  трубили, словно  оплакивали  уходящее  лето.
   Вода в  речке  Ушме  остудилась с  первыми холодными  утренниками.  И  опять  возобновилась  рыбалка, но сегодня опять не   везёт, словно  окуни  и  щуки не  вернулись с летнего  отпуска.
И я смотал снасти, удочки, взял  пустой  котелок и  пошёл на край  болота собирать поспевшую ягоду  голубику.
Из  рослого  ельника вышел на  восточную  сторону   болота.
Кругом  куда не глянь,  была  одна  марь-царство  кустарников, хилой  берёзки, невзрачной  низкорослой ольхи, неказистые  ёлочки, заросли багульника, сабельника,
брусники, клюквы, тростников, камышей…
А по  краям  болота  отдельными куртинами  росли заросли голубики.  Голубица  уже  поспела, налилась.
Высокие  кусты обсыпанные  густо сине-голубой  ягодой. Рука сама  тянется  к  кусту, чтобы  собрать голубые бусинки
в  горсть, выдавить  зубами  свежий  сок-такой  вкусный 
и  желанный.
Возвели на  эту  лесную  ягоду  всякую  дурную  славу,  будто бы её  по больше  скушаешь, то  наступит  опьянение. На  самом  деле  ни  одурманивающими, ни опьяняющими  свойствами  она  не  наделена. Дурную славу, как  и у людей даёт  растущей  с  нею по соседству, рядом багульник. Он-то
и  издаёт  резкий, одурманивающей  запах. Оказывается  и у диких  кустарников  дурная слава может  исходить от  соседа.    
По  всему  Вольному  болоту остро  струился  запах  багульника.  Кусты  голубики  росли  вперемешку с багульником и от  его  запаха  немного, слегка кружилась голова.
Отбиваясь от  настырных  комариных  атак , собирал и  собирал я довольно  крупные, спелые, сочные, налитые  голубые  горошины голубики. И  вдруг  впереди меня кто-то
тяжко, шумно вздохнул. Может, показалось?
Как  раз в  таких вот  болотах, в чащобах, в глухих  местах и  водятся   лесные  лешие. А  что? Может, какой-нибудь из них и перебегает  от  куста к  кусту, лакомится голубицей.
Разве  так  не  бывает?
Вот  опять  оттуда, из  болотной  крепи, из  самой  середины         
раздалось:» Ы-ы-ы-и-и-и»
И  я не  знаю  почему  пошёл  туда, наверное,  стало  невероятно как  интересно  узнать  что  там  такое?
 На  подходе к  торфяной  ямине, отчётливо увидел комолого  лося, с  ветвистыми  рогами, нервно ворочающегося в  болотной  воронке.
Лось увидев  меня, дёрнулся и  выскочил  разом из  трясины,  топи и  побежал к озеру,  напролом, отмываться.
  Цокнула  резко сорока и от  неожиданности я вздрогнул. Всё  чудились  лешие…. Как   всё-таки   жутковато  одному  на глухом  болоте.
Левый  край  болота  выгибался  большой  дугой, как  лук. Повсюду  влажные  моховые  кочки, щедро  обкиданные   
однобокой  розоватой  брусникой, брусника  к самой  воде
озера  «Глубокое»
Снова   напал  на  островок крупной  голубики. Спелые  ягоды  легко  отделялись от  веточек, от  мелких  листьев.    
Приподнимаешь ветку  кустика, а  там  голубые  бусинки  ягод, которые  изливают  сине-голубой  свет- таинственных  сумерек. Колыхнёшь  ветку, и  голубика  как  бы  начинает
светить, мерцать  одной  точкой.
Очень  красивая  и  полезная  ягода!  Не  зря  же  Лев  Толстой наделил  свою  Катюшу  Маслову  глазами  застенчивыми, которые  мерцают, как  влажные  от  росы бусинки  голубики.
Точное   открытие.
А  мы  её  ягодой- пьяницей  называем.  Обидно.
Тишина.  Где-то в низкорослых  сосёнках  пересвистывались
рябенькие  рябчики, вскрикивала  пугливо  сойка, далеко  разносился  перестук  дятла.
Густые  заросли голубики  росли на самом  берегу, с северной  стороны. Зеркальная  гладь озера  была словно в  оправе  тёмно-зелёной  ряски, а  сама  вода  казалась, как  голубика,  голубая-  голубая.
Сначала тихо, а  потом всё  громче  закрякали в  камышах  дикие  утки, на  том  болотистом  берегу. Корабельные сосны, поваленные  бурей  три  года  назад, лежали, как  огромные  медные  бруски, отливки над  голубой  водой  заводи.
Нога  тонула  в мягком  мху.  Едва  заметная во мху  зелёном тропинка, то  терялась в  кустах багульника, то снова  появлялась,  выныривала  из  кустов.
 Тетерев-косач  всё  громче  бормотал на  шатровой  ёлке.
На  соснах,  словно  с  бронзовой  корой, стоящей  на  отшибе, на  самом  краю,  передвигались вверх и вниз по коре, две  небольшие  птички в голубых беретах  поползни.
   Зеркальная  гладь  озера  приобретала  тёмно- вишнёвый  оттенок.  Вечерело. По  почерневшему  боку ельника  протянулась  оранжевая  полоска  вечерней  зари.
Солнце  закатное  низко висело  над  озером, над  береговыми  соснами, над  моховым  болотом, уже собиралась  скатываться. В  вечернем воздухе стойко держался  запах  багульника.
Вот  закатный  свет  солнца  ровными  отблесками  лёг  на  заводь  озера. И  оно в  одно  мгновенье  сделалось  тёмно-синим.
Закатное  небо  гасло, остывало, а  вслед  за  этим  гасло, теряло все  краски  лесное  озеро  «Глубокое»
На  болоте -  ни  шелеста, ни  щебета  птиц.  Тишь.  Только  комары  тучами  вьются.