Зачирикали воробьи

  Хоть и  холодно  было по  утрам в  начале  марта, но  признаки  приближающейся  весны  уже  радовали душу, наполняли  сердце  радостью.
Когда я вышел огородами за  деревенскую околицу, светлая полоса на  востоке  расступилась и  небосвод  залило,  снижу вверх  жёлто- багровые  разводья  утренней  зари.
Заря  разлилась, разрумянилась  и  подожгла  коричневые вершины  бородавчатых  берёз, стволы бронзовые деревенских  сосен и они  медово  заблестели, берёзы разом окрасились в  лиловые  тона. Скоро должно было показаться солнце.
Вот и  вышло, поднимаясь всё  выше и выше вешнее  солнце.
Солнечное  утро  было  таким  ярким, что  слепило  глаза  своим  отражением  от  снега.
Кругом, окрест стоял знакомый с детства  густой волнующей запах оттаявшего сена, подтаявшей местами земли, молодой  травки на проталинах, на  солнцепёке.
   На  дворе  громкоголосо прогорланил  петух, протяжно отозвалась  корова, звякнула  цепь у  колодца.
Деревня  Суковатово  просыпалось.
Перед глазами  лежал весенний  простор  поля: широко, просторно, бескрайно. То там, то  тут ещё синели и белели островки мокрого снега. По  вытаявшим проталинам важно шагали  грачи, а в  голубом поднебесье ликующе  трезвонил 
жаворонок.
Солнце  всё  припекало. Просёлочная  дорога заблестела лужицами, а  оттаявшая тонкой  змейкой петляющая  тропка, то появлялась, то  пропадала в кустах ивняка луговины.
На  околице было солнечно, тепло, тихо, сыровато. Солнечная  щека, сторона  глухого  оврага вытаяла, обнажилась  оранжевая глина, словно украсилась огромной рыжей  шкурой  лисицы. Глина, дышит, даже видно, как струится  голубоватый  парок, испарина, марево.
В глубоких  дорожных  колеях сверкала, отражая кусты, солнце, талая вода.
Стою не двигаясь. Уже  чувствуется тепло  ласковых лучей  солнца. Оглушила грачей  возня, у  знакомого ствола, с пятнышками  веснушек берёзы.
На  тополях  отпотела синеватая кора, с  солнечной  стороны. Вот как тополя отозвались  ранней весне! А над всем этим высокое, голубое-голубое  небо. А уже пахнет  как! И  талой  землёй, и талой водой, и такая  свежесть исходит от простора поля, что дух захватывает.
На  поле появились  ручейки, ручьи, сбегаются, два в один, пять в один и  напористо  рвутся к  лесной речушке Сабусихе.
За  околицей слышится звонкая, радостная песенка овсянки:
« Тинь-пинь-тинь». Сразу бросились в глаза на крышах домов сосульки, которые прицелисто свешивались, роняли, на снег  серебристые капли-весь  снег изрябили.
Солнце  было особенное- золотое, перемешанное с зелёным, синим, голубым, белым: всё пестро, броско, красочно, празднично.
Солнце  цедится сквозь ветки берёз придорожных. Вот и нет в них  зимнего  оцепенения-живые  берёзы!
Оживились  на  дорогах  просёлочных  местные  воробьи.
Воробьи  всё  время  чирикуют, уверенно с каким-то необыкновенным  азартом. Хороводятся, ватажатся, собираются в  стайки. После  зимы  долгой выглядят черномазенькими, грязненькими, сидят грудками к  ласковому солнышку, на перебой чирикуют, а  после обеда
купаются, барахтуются в  голубеющих  лужицах. Потом спешат в  укромные  места, где  по воробьиным    понятиям,
можно  благополучно  свить  гнездо и  вырастить достойную смену.
Я делаю  вид, что не  замечаю  весёлых пичуг, отвернул  от  дороги  подальше- не прерывать же  воробьиного веселья.
    Воробьи  вошли  в  азарт, дерутся  между  собой у  лужицы, пух  летит, пёрышки  летят. Вот  как  стараются они перед  подружками, радуются  весеннему  теплу, солнцу.
Глядя  на  веселье  воробьёв, у  мимо  проходивших  жителей  начинают  светиться  глаза,  поднимается  настроение.
Как  бы не  упиралась  зима, а весна берёт своё,  законное.
    Деревенская  тишина, покой, весёлые игры воробьёв, как-то  приятно  тронули  весенней  радостью  сердце. А в следующую  минуту  душу захлестнуло острое и  щемящее до слёз  чувство малой  Родины. И  таким родным и близким  повеяло от этой неброской, весенней  картины.