где-то между небом и землёй

«Берегите слёзы ваших детей, дабы они
могли проливать их на вашей могиле»
Пифагор

МИХАИЛ ЗИЗЮК

ГДЕ-ТО МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЁЙ

Роман

ОТ АВТОРА

      Уже более двадцати  лет прошло с того времени, когда уволившись из Вооружённых Сил СССР молодым ещё офицером, я вернулся на Родину – в свою Беларусь. Время было тогда не только у нас, а и повсюду, сложное, можно сказать,  тяжёлое. Думаю,  люди моего поколения, и постарше, всё это хорошо помнят.  Вместе с женой и маленькой дочкой мы жили у родителей супруги, где ютилась ещё и семья другой дочери. Работы, на тот момент, я не смог найти, супруга также была безработной. И в это время она забеременела. Узнав об этом, мать жены сказала, чтобы она сделала аборт: мол, мы и так сидим у них  на шее, работа неизвестно когда появится, у сестры квартира строится, определённости нет, а вы ещё молоды, успеете родить, если захотите. Я тогда был человеком неверующим, воспитанным в лучшем духе коммунистической пропаганды.  Не помню уже, что тогда чувствовал, что думал, какие мысли обуревали, но как-то легкомысленно согласился  с доводами тёщи,  не стал с ней спорить, как и жена. 
     Прошло время, мы обжились, даже отстроили  свой собственный дом, на что ушло, конечно, немало времени. Потом супруга болела, лечилась.  И когда после всего этого мы задумались о втором ребёнке, выяснилось, что судьба распорядилась по-своему: после того аборта  у нас уже больше не было  детей. Я, попереживал, но как бы смирился с этим. И, только впоследствии, придя к вере,  осознал тот страшный грех,  который мы  совершили – добровольно позволили убить собственного ребёнка.Теперь даже мысль об этом грехе болезненна, но вернуть уже  ничего нельзя. Всё это иногда мучило меня,  нет-нет, да и всплывало в памяти.
     Этот роман был задуман давно,  ещё  лет восемь-девять назад, когда я только начинал писать, пробовать себя в литературе. Мне удалось набросать начало, потом отложил его, не зная, как подступиться, что-то постоянно  мешало. В конце концов,  решил довести начатое до конца. Это было во время Великого поста. И тогда мне приснился сон: как бы я сижу за столом и рассказываю своей супруге о том, что мы натворили когда-то, согласившись на аборт. При этом  безутешно рыдаю. Проснулся от того, что моё лицо было мокрым от слёз, а из груди рвались рыдания. Я быстро поднялся, выбежал в ванную комнату и там дал волю своим чувствам. Наплакавшись,  подумал, что в это, возможно, есть какой-то знак. Но какой? Потом  решил, что нам, наверное, нужно взять ребёнка из детского дома, но не смог убедить жену. Да, понять её можно: нам подбирается под пятьдесят, здоровье уже не то, вот-вот появятся свои внуки, нет стабильности с работой. А её ещё пугает наследственность. Что-то в этом есть, но душа не может успокоиться… 
     Читатель спросит: к чему всё эти откровения? Это твоё, личное, а  таких трагедий, да ещё и похлеще,в современном мире  пруд пруди. Да, всё так, но именно поэтому, осознав собственную боль, я многое понял и хочу, чтобы другие не повторили роковых ошибок, не поступили  так же, опрометчиво, остановились вовремя и не совершили непоправимое.  Чтобы мы по-настоящему осознали: да,   на свете нет  ничего ценнее человеческой жизни.  А уж как хрупка и беззащитна детская жизнь... С годами я стал чувствовать: что-то упущено мною, утеряно безвозвратно, только не знал что. После всего написанного понял: детей.  Да, у меня  есть дочь – умница, добрая душа, которая не пройдёт мимо чужой беды и любого брошенного котёнка – но этого мало, одного ребёнка в семье  действительно мало. Дети – основа жизни. Только любящие и хорошие дети делают человека по-настоящему счастливым. Как мне кажется, главное наше предназначение на земле даже не в том, чтобы  достойно прожить жизнь, совершить что-то выдающееся, оставить след после себя. Главное – родить, вырастить и воспитать достойных детей и внуков, оставить после себя хорошую генную память. Когда человек гордится  своими детьми, радуется их успехам – нет для него большего счастья.
     Все мы знаем, соглашаемся, что дети – это самое дорогое. Но далеко не все вкладывают конкретный смысл в самые простые слова. А сколько их  в детских домах – с грустными глазами,  с надеждой всматривающихся  в каждого вошедшего;  грязных, голодных, брошенных – на улицах  больших и малых городов. Пагубные пристрастия родителей выбросили обочину жизни и искалечили множество детских судеб. Больно знать сколь огромно число обездоленных детей при живых отцах и матерях. Но им нужна наша помощь. Что я, мои близкие и друзья, все мы делаем, чтобы и чужие, «не наши», дети были счастливы? Хотя, конечно же,  правы те  люди, которые говорят, что чужих детей не бывает – они чужие настолько, насколько мы это чувствуем. И от того, останемся ли мы черствыми  обывателями или немного приподнимемся над собой, зависит чья-то судьба.  Просто,  если каждый из нас не пройдёт мимо чужого горя, мимо живущей рядом неблагополучной семьи, остановит  руку, несущую ко рту рюмку водки, оставит хоть небольшой след в судьбе любого несчастного ребёнка – изменится весь мир. Он станет значительно добрее, а дети счастливее. Их будущее зависит  в том числе и от нас.   
    





ЧАСТЬ 1
НА ИЗЛОМЕ
«Лучший способ сделать детей хорошими –
это сделать их счастливыми»
О. Уайльд
    Догорал короткий осенний день – один из тех редких, погожих ноябрьских дней, когда природа из последних сил стремится  одарить скупым теплом засыпающую землю, словно осознавая свою вину перед предстоящей  долгой  и холодной зимой. Вдоль дороги, ведущей в аэропорт, медленно роняли последние листья белоствольные красавицы-берёзы, а солнце большим багровым шаром золотило остатки их былой красоты. За берёзами торжественно-величаво возвышались старые почерневшие клёны на которых, лениво каркая, ссорились вороны. Воздух слегка подрагивал, от земли тянулись его едва уловимые струйки, создавая иллюзию тёплого летнего ветерка. Под последними тёплыми солнечными лучами, сбросив с себя тяжесть недавних затяжных, холодных дождей,  радуясь скупой осенней ласке, оживилась и распрямилась пожелтевшая трава. По шоссе мчались машины, бесконечный поток, движение, не замирающее ни днём, ни ночью…
    Недалеко от входа  в аэропорт, у шлагбаума  платной стоянки,  притормозила  чёрная блестящая спортивная иномарка. Когда машина припарковалась из неё вышел молодой подтянутый мужчина в неброском одеянии и,  не спеша, уверенным шагом направился в здание аэропорта. Он  пересёк зал ожидания,  поднялся  на второй этаж,  спокойно занял место за столиком в ресторане. К нему почти тут же подошёл официант, предложил меню, но незнакомец попросил только кофе. Выглядел он вполне обычно, выделяясь лишь взглядом, спокойным, расчётливым и уверенным в себе, да рыбьими глазами: холодными и равнодушными. При этом, во всём его облике ощущалась внутренняя сила и твёрдость характера. Спустя какое-то время в ресторан заглянул худой мужчина, с седым коротким ёжиком, лет сорока пяти-пятидесяти, одетый в короткое чёрное пальто. Незнакомец встал, широко улыбнулся и шагнул навстречу седому. Мужчины обнялись, слегка хлопнув друг друга по плечу. Они позвали официанта и сделали заказ. Пока  заказ готовился  двое продолжали мирно беседовать. Эта встреча вполне походила на встречу двух старых друзей, давно не видевших друг друга.  Вскоре официант принёс обед и поставил на стол водку. Молодой незнакомец отрицательно покачал головой, лищь пригубив из своей рюмки.  Затем, оглянувшись по сторонам, стал что-то говорить, понизив голос  почти до шёпота. Седой, тыча вилкой в тарелку, молча  кивал ему в ответ. Выслушав молодого, он о чём-то заговорил сам. Беседа продолжидась около получаса. После этого, пожав друг другу руки, собеседники распрощались. Молодой человек  покинул здание ресторана, а седой ещё некоторое время сидел за столом. Он подозвал официанта, небрежно бросил на стол деньги и вышел, покинув  хорошие чаевые.
    Молодой человек, насвистывая какую-то мелодию,   таким же уверенным шагом направился к своей машине.  Хлопнула дверца, сизый  дым развеялся и более ничего уже не напоминало о том, что совсем недавно здесь была какая-то встреча.


-1-
    
    Кирилл сидел в дальнем углу довольно обширной детдомовской территории, почти возле забора, забившись в заросли акации –совсем недавно вместе с Лешим и Сурком  они решили оборудовать здесь укромное местечко. Кусты  разрослись за хозпостройками, туда и в голову никому не приходило заглядывать. Сразу за забором бежала дорога, оттуда доносился шум машин, шум другой, прежней его жизни. За дорогой виднелся  небольшой пустырь, за ним длинные ряды гаражей, а ещё дальше проглядывались городские кварталы. По другую сторону детдом опоясывала небольшая фабрика, но она никому не мешала своим существованием, словно и вовсе не работала. Здесь, в дупле старой искривленной акации, Кирилл припрятал самое драгоценное – семейные фотографии, здесь можно было  уединиться, помечтать о том, что когда-нибудь, взрослым, он заживёт самостоятельной жизнью и будет помогать сестрёнке.  Как же тяжело  принимать решение одному, тем более, когда тебе всего лишь  тринадцать лет. Хотя, нет,  скоро ему будет четырнадцать. Ведь после того, что произошло сегодня, ему нельзя здесь оставаться. Кому можно рассказать об этом, да и нужно ли? Ведь ему действительно  вряд ли кто  поверит. Тётя Алла далеко, а больше говорить не с кем.  Сейчас  придут Костя с Лёшей, наверное, они подскажут, как ему поступить. Всего за полгода  в его жизни произошло столько, что этого хватило бы, наверное, ещё на одну человеческую жизнь. А та, прежняя, навсегда осталась в воспоминаниях…
    Так совпало, что в этот же день – в той, додетдомовской, жизни –  они всегда отмечали день рождения мамы. Папа неизменно приезжал вечером с работы с большим букетом, мама готовила вкуснющий торт, потом появлялись  две самые близкие мамины подруги Лена и Марина, а в квартире допоздна не умолкал смех. Лена и Марина, которые  были моложе мамы, ещё не успели обзавестись своими семьями, поэтому они часто бывали в их доме. Детей никто не гнал спать, пока они сами не засыпали. Когда Кирилл был маленьким,  он дарил маме свои рисунки – чаще всего там были изображены он сам, мама, папа, а позднее и Катя. 
     Потом  стал  рисовать дома, автомобили и даже парк, который был виден из окон их квартиры. Уже в школе  старался скопить какую-то сумму из своих карманных денег и купить маме что-то посерьёзнее. Самый первый подарок, цветы, он купил самостоятельно ещё во втором классе. Он вспомнил, как вздрогнули от нахлынувших чувств мамины ресницы, как озарились нежным светом любви и теплоты:
    -Ах ты, мой маленький джентльмен. Золотце ты моё. Спасибо. Ну,  я побежала на кухню, а то скоро приедет папа, а я не всё ещё успела приготовить.
    Папа работал в какой-то большой компании, иногда ездил в командировки и оттуда всегда привозил   детям по подарку. В последний раз  Кириллу достались  очень крутые роликовые коньки – все ребята просто обзавидовались. Но Кирилл не жадничал, давал покататься и друзьям. Он жалел только об одном – у всех друзей  были бабушки и дедушки, а у них с Катей никого. Кирилл знал, что мама выросла в детском доме – её воспитанием занималась бездетная родная  тётя, но и она умерла, когда маме было двенадцать лет.  А вот папу растила одна мама, её не стало почти сразу после рождения Кирилла. И он  втайне завидовал своим сверстникам, которые ездили в гости к бабушкам и дедушкам. А те уж баловали своих внуков.
     Всё изменилось в одночасье, как это нередко бывает в жизни. Одно неправильное движение, один поворот рулевого колеса, одна рюмка водки – и жизнь разительно отличается от той, что была ещё мгновение назад. И самое страшное в том, что ты осознаёшь: всё это  непоправимо, реальность изменилась навсегда. 
    В тот день ничего не предвещало беды.  Кирилл, как обычно, вернулся после занятий домой, бросил портфель, съел приготовленный мамой обед. Делать уроки не хотелось, и он пошёл на улицу поиграть с ребятами. Спохватился только тогда, когда понял, что нужно бежать домой, иначе влетит от папы.  Они с мамой  вот-вот должны были вернуться домой. Мама уже два года работает бухгалтером  в городском водоканале, папа после работы забирает маму, потом они заезжают за Катей в продлёнку, а уже все вместе возвращаются домой.  Кирилл разложил учебники и тетрадки, облокотился о стол, изображая усердие. Вот-вот придут родители, а он занимается. Но время шло, часы показывали почти семь, но папа с мамой так и не появились. Он решил, что скорее всего, они поехали по магазинам – хоть и редко, но иногда такое бывало. А обычно закупались продуктами по субботам. Кирилл уже хотел набрать папу, но в это время затрезвонил городской телефон.
    - Здравствуйте, - женский голос был явно чем-то недоволен. - Это квартира Казаниных?  Могу я услышать Евгению Викторовну или Николая Николаевича?
    - А папы с мамой нет дома.
    - Как нет?! А где же они?
    - Не знаю, - честно ответил Кирилл, - они ещё не приехали с работы.
    - Катя Казанина твоя сестра? Меня зовут Юлия Вячеславовна. Дело в том, что родители  до сих пор не забрали твою сестру из школы, а уже почти семь часов вечера.  Я не могу сидеть с одной Катей. Телефоны твоих родителей не отвечают. Ты не мог бы забрать её?
    Кирилл мигом оделся и помчался за сестрой. По ходу он соображал – что же могло приключиться с родителями, но ничего путного в голову так и не приходило. Не могли же у них сломаться одновременно мобильники. И почему Катю не забрали? Значит, что-то случилось. Но что? Наверное, сломалась машина. Но почему тогда телефоны молчат?
     Раздражённая Юлия Вячеславовна  помогла Кате собраться. Сетрёнка хныкала, капризничала и этим здорово разозлила Кирилла. Он крикнул на неё:
    - Замолчи уже! Надоело с тобой,  дурой,  вместо няньки возиться.
    - А я всё папе расскажу – как ты на меня кричал и обзывался.
    - Тебе сказано – замолчи.
    Катя перестала хныкать и лишь обиженно сопела. Квартира встретила их пугающей тишиной. Он окончательно убедился, что случилось нечто нехорошее – на часах восемь вечера, а родителей до сих пор нет. Он набирал по домашнему телефону, но их мобильники упорно молчали. Да ещё Катя снова принялась лезть к нему, спрашивать, где папа и мама, чем окончательно вывела его из себя. Он не сдержался, наорал на неё и толкнул на диван. Сестрёнка забилась в угол и заревела. В это время отозвался домофон. Кирилл встрепенулся и бросился к трубке – наконец-то они!
    - Квартира Казаниных? - спросил строгий мужской голос. А получив утвердительный ответ потребовал:
    - Я – участковый инспектор. Впусти меня, мальчик, мне необходимо поговорить с кем-нибудь.
   Лихорадочно соображая и холодея от нехороших предчувствий, он нажал кнопку. Вскоре  в квартиру вошёл молодой кареглазый человек в милицейской форме, внимательно огляделся и спросил:
    - В квартире есть кто-нибудь из взрослых?
    Узнав, что Кирилл и есть самый взрослый он протянул:
    - Да уж, дела.
    Затем немного помолчал и как бы сам себе сказал:
    - Что же мне с вами делать?
    - Ничего не надо делать, - ответил Кирилл, - у нас мама с папой пропали. Наверное, что-то случилось. Вы не можете узнать?
    - Эх, парень, - участковый вместо ответа положил ему руку на плечо. - А соседей хорошо знаешь?
    - Да, вот у нас здесь тётя Маша рядом, в тридцать восьмой. Она с мамой дружит.
    - Пошли.
    Тётя Маша, невысокая пожилая женщина с добрыми лучистыми глазами,  открыла  дверь и, вытирая руки о фартук, удивлённо смотрела то на Кирилла, то на участкового, как бы не понимая, что происходит.
    - Подожди здесь, - офицер вошёл к квартиру к тёте Маше.
    Пробыл он там недолго. Вскоре тётя Маша, утирая слёзы,  вышла вместе с ним на лестничную площадку. Сердце у мальчика  тревожно дрогнуло: неужели что-то с папой и мамой?!
    - Давай, детонька, пойдём заберём Катю и переночуете у нас, - тётя Маша старалась говорить спокойно, но  голос её заметно дрожал.
    - Тётя Маша, что случилось? - окончательно осознавая, что с родителями произошла беда,  Кирилл закричал и вцепился ей в руку.
    - Ничего, ничего, Кирюша, потом узнаешь.
    - Я никуда не пойду, пока не скажете, где папа и мама?! - снова закричал мальчик.
    - Слушай, ты большой парень и постарайся успокоиться. Хорошо? -  милиционер  присел на корточки, доверительно положил ему руку на плечо посмотрел в глаза. - Мне тяжело об этом говорить, но тебе всё-равно придётся узнать правду. Понимаешь…, сегодня вечером на перекрёстке пьяный водитель на грузовике врезался в машину твоих родителей. Такая вот случилась беда.
    - А где они, что с ними?!
    - Извини, что приходится тебе это говорить, но они погибли.
    Тётя Маша всхлипнула, притянула Кирилла к себе, крепко прижала, словно боясь, что он убежит. Мальчик замер:  не может быть, чтобы папа с мамой погибли. Это просто чудовищная ошибка,  там что-то напутали. Они никак не могут умереть, папа такой сильный. Он легко толкал тяжёлую гирю двадцать раз.  Почему, зачем? Ведь им всем было так хорошо. Неужели они с Катей останутся одни, одни на всём белом свете? Не будет больше вкусных маминых пирогов, увлекательных поездок с папой на речку, весёлых дней рождения? Неужели детство закончится, едва начавшись, а они все уже  никогда не будут вместе? Густая холодная темнота страха укрыла Кирилла, расплывшись липкой лентой по его телу, и от неё не было спасения. От страшно неправдоподобной правды хотелось убежать, в неё не хотелось верить.
    - Не может быть этого, вы всё врёте! Это неправда, я не верю вам! – закричал он, вырвался и бросился в свою квартиру.
    Мальчик забежал в свою комнату, упал на кровать и зарыдал…
    Ночевали они с Катей в квартире у тёти Маши.  Двое её сыновей выросли, жили отдельно, а с ней осталась только младшая незамужняя дочь Виолетта. Весь вечер сердобольная соседка куда-то звонила, с кем-то говорила, а Кирилл лежал на кровати, уткнувшись  головой в подушку. В груди  ворочалось что-то тяжёлое, от чего язык становился деревянным, а в глазах  резало, словно туда попал песок. Но плакать больше  не мог – слёзы иссякли, словно короткий порыв скупого осеннего  дождя.  Осталась лишь эта тяжёлая боль в груди и опустошенность. Катя сидела за столом и усердно рисовала, высунув язык – ей сказали, что папа с мамой срочно уехали, далеко и надолго, что там нет телефона.  Мальчик долго ворочался, но усталость взяла своё, он провалился в глубокий, но неспокойный сон. Несколько раз просыпался, открывал глаза, смотрел невидящим взглядом, не понимая, где находится, потом снова засыпал и окончательно проснулся уже после того, как тётя Маша стала хозяйничать на кухне. Он подскочил, хотел бежать: показалось, что это мама звякнула сковородкой, но тут же опустился. Мамы и папы больше нет, теперь он остался за старшего, должен заботиться о сестрёнке.
    Вскоре в квартире зазвенел домофон: приехали  Марина и Лена. Заплаканные, они целовали и гладили Кирилла с Катей, потом о чём-то поговорили с тётей Машей  и уехали с сетрой,  а ему разрешили остаться. Кириллу захотелось пойти домой. Он открыл  опустевшую квартиру, вошёл, какое-то время  бродил из комнаты в комнату, не находя себе места. Ничего не хотелось делать, было пусто и одиноко, а порой пугающе страшно, настолько, что он чуть не убежал прочь. Остановившись у порога, мальчик обернулся. Неужели он уйдёт сейчас? Вдруг, это всего лищь сон? Он сейчас уйдёт, вернутся папа и мама, а здесь пусто. Он  подошёл к окну и стал смотреть вниз. Ветер уныло раскачивал  жёлтые качели на детской площадке, кружил почерневшей листвой в песочнице, унося её за дома. Из-за холодных свинцовых туч, резво пробегавших по небу, проглядывало яркое октябрьское солнце. Последняя осень его беззаботного детства. Что же будет с ним дальше, что ждёт их? Куда бросит злой рок? Впервые Кирилл серьёзно задумался об этом и его лоб прорезала  глубокая, совсем не детская,  морщина.
    На похоронах было довольно многолюдно. Правда, большинство людей мальчик не знал, от них в памяти  осталось лищь неприятное ощущение: холодное, отталкивающее, от того, что все эти взрослые подходили к нему  и  молча гладили по голове,  либо сочувственно целовали. Кирилл смотрел на белые застывшие лица родителей и не верил, что всё это происходит наяву. Уже в который раз ему ужасно хотелось проснуться, окончательно стряхнуть с себя этот страшный сон, но явь упрямо отказывалась изменить своё обличье.   Как же было бы здорово проснуться в своей комнате, услышать, как папа с мамой о чём-то говорят на кухне, как оттуда доносится приятный запах, как бормочет позабытый телевизор, а всё такое близкое, родное и хорошее. Но вместо этого   подходили и подходили какие-то люди, клали цветы и венки, дурно пахнущие чем-то сладковато-приторным, и этот запах вызывал тошноту. Небо стало затягиваться тучами,  заморосило мелким дождём, а  крышка гроба навсегда закрыла от него родные лица. Все, торопливо бросая по горсти земли, стали расходиться. Лена, всхлипывая, укрыла Кирилла зонтиком, а затем, закрыв  рот платком, заплакала. Звякнула лопата, ударившись о камень в жёлтом песке, и этот звук словно пробудил мальчика из затянувшегося сна. Он вздрогнул, увидев перед собой два небольших холмика, чёрные ленты, отвратительные яркие венки,  бесконечную вереницу надгробий и памятников: это не сон, это всё происходит с ним наяву. Он в одночасье стал взрослым, хоть и не представляет, каково ему будет в этой взрослой жизни. Совсем...
    И  тут  уже он не сдержался. Уткнувшись лицом в серый плащ маминой подруги, Кирилл тихонько заплакал. Эти горькие слёзы, которыми он проводил своё счастливое детство, принесли мальчику, хоть и слабое, но  долгожданное облегчение.
-2-
   
    В квартире остались родственники:  двоюродный папин брат дядя Игорь  и двоюродная сестра тётя Алла,  ещё две какие-то женщины, которых Кирилл не знал. Тётю Аллу и дядю Игоря он тоже видел всего несколько раз.  Родственники сидели на кухне, разговаривали, пили водку  и курили. Мальчик лежал на кровати, уставившись в потолок. Завтра нужно  идти   в школу, а как же не хочется. Эти сочувственные взгляды,  успокаивающие разговоры учителей, их приторные сожаления заставляют прятаться, замыкаться в себе. Всё это он видел, когда  у одноклассника Игоря Шуранова умерла от рака мама. Хорошо, что верные друзья – Владик и Никита подбадривают. Они вчера забегали к нему после школы, рассказывали о том, что происходит в классе. Видимо, скоро придётся расстаться с ними, уехать отсюда. Сейчас на кухне родственники решают их с Катей судьбу. Сквозь приоткрытую дверь слышно,  как там  звякнули рюмки и возобновился тяжёлый разговор.
    - Да, ситуация непростая, что говорить, - вздохнула тётя Алла, высокая, худая, с копной чёрных растрёпанных волос и  сигаретой в зубах. - Бедные ребята, мне их так жаль. Но я пока  никак не могу забрать детей к себе, хоть убей. Если бы ещё  жила здесь, то тогда бы, конечно. У меня же Сергей только женился, свекровь престарелая, больная – мы все в одной двухкомнатной квартире,  куча проблем. Сюда переехать тоже не могу, работа хорошая, не бросишь. И что же с ними делать?
    - Я бы  не против взять детей, - пережевывая пищу, сказал дядя Игорь, - но жена предупредила сразу, что ей своих двоих хватает. Говорит, хочется пожить и для себя немного. Сами понимаете, не могу же я пойти против родной жены.
    После этого кто-то закрыл  дверь и больше Кирилл ничего не услышал. Тоже мне, спасители нашлись, не спросили даже, хотят ли Кирилл с Катей к ним, а туда же. Больно нужны они и их забота. Эх, жаль, что он несовершеннолетний. Будь  постарше – мог бы пойти на работу,  заботиться о Кате, а учился бы в вечерней школе. Одни прожили бы, не нужны им никакие родственники. Или можно было бы жить с  тётей Машей –  она хорошая, добрая и Кирилл с Катей всю свою жизнь  её знают. Если бы с ней можно было жить. Но она не может взять их к себе, старая, больная,  ей могут детей не отдать. Так она сама сказала. К тому же  Катя ещё маленькая, ей только семь. Не понимает ничего, капризничает вечерами, просит мультики  включить. Беда с ней.
    Вечером тётя Маша привела Катю из школы. Родственники стали разъезжаться и прощаться с ними. Вскоре в прихожей осталась лишь тётя Алла и тётя Маша.
    - Пойдём, покормлю тебя, - родственница взяла Катю на руки, отнесла на кухню, затем вернулась в прихожую. - Что делать – ума не приложу, но им  нужно привыкать  жить дальше как-то.
    - Эх, горемычные, - сердобольная соседка устало присела на табурет. - Знаю я – каково это расти сироткой. У меня хоть мать то была. А папка – царство ему небесное – помер, когда мне пять годиков было. А им теперь всю жизнь мыкаться. Хорошо, если усыновит кто-то, а так по детдомам скитаться придётся. И ребятки то хорошие, ох какие хорошие.
    - Ничего не поделаешь, не зря говорят: пришла беда – отворяй ворота. Сложилось так, что деваться некуда. Вот болит у меня сердце по ним – свои, родные, а сделать ничего не могу. Почему мы, люди, вечные заложники обстоятельств? Что-то хочешь решить, а решение упирается в какую-нибудь проблему, нужно переступить через себя, а не можешь.  Потом, когда уже поздно, жалеешь, кусаешь локти, а  изменить не в силах. А дети хорошие, вы правы. Впрочем,  чему удивляться, какие родители были. Эх, - тётя Алла  печально вздохнула,  посмотрела на Кирилла и пошла на кухню.
    Что такое детдом – Кирилл и представить не мог. Для него это было нечто далёкое, вроде заграницы. Похоже, что теперь эта заграница должна стать их домом. Он хотел  хоть как-то вообразить себе детдом, но ничего такого в голову не приходило.
     После ужина мальчик  собрал свои учебники и тетрадки, сложил в портфель. Сколько ему ещё учиться в этой школе – неделя, две, месяц? Тётя Алла осталась на время, пока оформляются документы для перадачи их детский дом. После этого он не увидит свою школу, друзей, тётю Машу – никого. Что ждёт их там?
    Катя давно уже уснула, тихо было и в соседней комнате, где легла тётя Алла. Сон не шёл к мальчику, в голове вертелось множество вопросов, на которые у него не было ответов. Через прозрачную тюлевую занавеску в комнату заглянула яркая полная луна, сразу стало светло, как днём. На шкафу, словно глобус, большим тёмным шаром  темнел  разноцветный мяч, который год назад купил папа Кате. Они тогда пинали его по всей квартире, а он взлетал к потолку и падал. Все смеялись, было так весело. Кирилл вспомнил, что маленьким боялся этого шкафа. Почему-то ему казалось, что там живёт большой и противный паук, который выползает ночью из своего укрытия, взбирается на его постель и укутывает  противной липкой паутиной. По этой причине мальчик боялся оставаться один в тёмной комнате. Мама успокаивала его:
    - Смотри, глупенький, здесь нет никаких пауков.
    Она распахивала шкаф, чтобы Кирилл убедился, что там ничего нет, кроме одежды и постельного белья, а ему всё рано было страшно. Тогда мама прижимала его к себе, целовала в лоб и говорила:
    - А давай я тебе расскажу сказку, хорошую-хорошую, где нет никаких злых пауков, а только добрые волшебники.
    - Давай, - соглашался мальчик.
    - Слушай. В одном царстве-государстве, за тридевять земель жил-был…
    И мама рассказывала занимательную историю о добрых волшебниках, прекрасных принцах и принцессах, чудесных приключениях. Он засыпал и видел все эти сказки уже в далёких снах. Как же давно это было!
    Вдруг Кирилл увидел, что от лунного света в комнате образовалась светящаяся дорожка. Она засияла, заискрилась, и по ней от окна спустился неясный силуэт. Сердце мальчика забилось: он узнал знакомые черты.
    - Мама, мама, ты вернулась!
    Он вскочил, подбежал к маме и обнял её.
    - Мама, ты жива. А где папа?
    - Конечно, я жива, мой хороший. А папа тоже жив, не волнуйся. Мы будем  с вами, ничего не бойся.
    - Я так рад, - Кирилл прижался к маме, - надо и Катю разбудить.
    - Не надо, сынок, пусть спит, она ещё маленькая. А ты не бросай её, ты ведь старший и должен заботиться о ней.
    - Конечно, мама.
    - Молодец. Всё будет хорошо, мой милый.  Вот увидишь. Я буду рядом с тобой  и ты ничего не бойся.
    Она гладила Кирилла по голове, ему стало так радостно от её ласковых прикосновений, от того, что мама вернулась, что они снова вместе. Вдруг он ощутил, что рядом никого нет. Мальчик испуганно поднял глаза: лунная дорожка исчезла, луна скрылась за большой чёрной тучей.
    - Мама, ты где?!
    Кирилл бросился к окну… и проснулся. В первые мгновения он даже не сообразил, что это был всего лишь сон. А вдруг не сон, может  мама, всё-таки, приходила к нему оттуда, а он не смог её удержать? В комнате  царила тишина, рядом, в соседней кровати, тихо сопела Катя. Большая яркая луна, как немой свидетель доброго и печального сновидения, безмолвным  серебристым шаром заглядывала в окно.  Как же плохо без папы и мамы. Почему это случилось с ними? Нет, нет,  только не плакать, нужно держаться, ведь у него есть Катя. Он поднялся с кровати, присел возле сестры, поправил сползшее одеяло и задумался: что будет с ними в этом неизвестном детдоме? Как их примут?

-3-
    
    Спустя несколько часов езды по оживленной трассе автобус свернул  влево. Кирилл знал, что их везут в небольшой тихий городок. Чиновница из районного управления уверяла тётю Аллу, что это один из лучших детских домов. Сегодня с ними едет только только тётя Алла. Марина и Лена, расцеловав их и вытерев набежавшую слезу,  распрощались ещё возле дома.  Катя, пригорюнившись,  тихо сидит на своём сиденье, прижав  себе  свою любимую игрушку – куклу Асю. Вчера, когда ей сказали, что утром они поедут в детдом, Катя стала плакать, отказываясь покидать  квартиру. Потом  стала требовать папу и маму. Напрасно Кирилл убеждал ёе, что родители уехали далеко и надолго, вернутся нескоро, а им нельзя жить одним – она ничего слушать не хотела. Мальчик уже вышел из себя и снова хотел накричать на неё, но вспомнив недавний сон, вздохнул, опустился на колени и присел возле сестры:
    - Катя, понимаешь, так надо. Мне мама сказала, чтобы мы ехали туда и ждали.  И ещё просила, чтоб я заботился о тебе, а тебе просила передать, чтобы ты слушалась. Она сказала – всё будет хорошо.
    - Она правда так сказала? - Катя подняла заплаканные глаза.
    - Правда.
    - Хорошо. Если мама так сказала – поедем, - не по-детски нахмурившись, ответила сестра.
    - Какой же ты молодец, Кирюша – ты просто умница, - тётя Алла с облегчением вздохнула и пошла собирать вещи.    
    Автобус переехал железнодорожный переезд, потом мелькнул дорожный знак с названием города, но Кирилл не успел его рассмотреть через  мутное, в грязных разводах, стекло. На улице заметно похоладало, всю осеннюю грязь сковало лёгким морозцем, а в воздухе кружились редкие снежинки. Ветер легонько  раскачивал  вершины продрогших деревьев, подгонял прохожих, заставляя их наставлять воротники, кутаться в куртки и пальто. Вскоре автобус остановился на  стоянке у небольшого серого здания автовокзала. Тётя Алла забрала вещи, поставила сумки возле Кирилла и сказала:
    - Стойте здесь. Я пойду такси поймаю.
    Ждали они недолго. Пока мальчик разглядывал  окрестные дома и автобусы , к ним подкатил чёрный автомобиль с жёлтыми шашечками. Водитель, молодой краснощёкий парень в синей куртке, спокойно загрузил сумки, захлопнул багажник и выехал на городскую улицу.
    - Далеко ехать? - поинтересовалась тётя Алла.
    - Да нет, выедем за город и  почти сразу упрёмся в детдом. Ехать всего минут десять. Мигом домчу.
    - Ладно, нам уже всё равно – мигом или нет, - тётя Алла почему-то тяжело вздохнула.
    - А чего ребят  сюда? Случилось что? - отозвался разговорчивый водитель.
    - Случилось. Только не надо никаких вопросов – и так тошно – женщина раздражённо оборвала парня.
    - Понял, как скажете.
    Таксист больше ничего не спрашивал. Многоэтажки исчезли, пошли ряды длинных серых гаражей, а за ними Кирилл увидел сетчатый забор, кусты, несколько двух и трёхэтажных кирпичных зданий и дымящуюся трубу котельной.
    - Приехали, - водитель лихо подрулил к облупившимся железным воротам.
    Машина уехала, а Катя  замерла, сжимая в руках куклу и уставившись в незнакомые здания, которые вскоре должны были  стать её домом. Мальчик посмотрел на сестру, на территорию детдома. Сердце его тоже сжалось. Всё, теперь обратной дороги нет, здесь начнётся их новая жизнь.
    Едва ступив на  территорию детдома,  они сразу же наткнулись на  невысокую пожилую женщину с красным испитым лицом и подозрительно блестевшими глазами. Одета незнакомая была в чёрную фуфайку, на голове красовался нелепый, ядовито-бордовый, шерстяной  берет.
    - Что, новенькие никак? - грубым мужским голосом спросила она, опёршись о метлу, которой подметала дорогу, ведущую к зданиям.
    - Вроде как. Нам бы к директору, - ответила тётя Алла.
    - Пойдём, провожу вас.
    В ноздри ударил тёплый спёртый воздух жилого помещения. Слегка пахло краской, свежим деревом и ещё чем-то знакомым. Вслед за незнакомой женщиной они поднялись на второй этаж, остановились у коричневой двери.
    - Вот сюда, сюда проходите. Нина Александровна должна быть на месте, сейчас я ей доложу,  - женщина поправила берет и постучала в дверь. Не дожидаясь ответа, потянула ручку на себя:
    - Можно? Тут новенькие к вам, Нина Александровна. Проходите, - обернулась она к тёте Алле.
    Дети вошли. Тётя Алла поздоровалась, ей ответила приятная кареглазая женщина в коричневом костюме. На вид ей было за пятьдесят.  Грустным, немного утомлённым взглядом, она обвела детей,  встала из-за стола,  уставившись на женщину, что привела их сюда:
    - Баба Шура, ты опять успела где-то добежать? Я же говорила – уволю.
    - Что вы, Нина Александровна, не пила я, это с улицы лицо у меня красное.
    - Знаю я твоё лицо. Вон с глаз моих.
    Баба Шура тут же скрылась за дверью. Директор подошла ним, глянула на Кирилла и наклонилась к Кате:
    - Привет. Как тебя зовут?
    - Катя, - насупившись, тихо ответила та.
    - Красивое имя. Только ты не бойся, мы тебя в обиду не дадим. Не будешь бояться, хорошо?
    - Хорошо, - также тихо ответила Катя.
    - Ну что же, давайте ваши документы. Сейчас всё оформим и пойдёте обживаться, знакомиться ребятами, - Нина Александровна вернулась за стол.
    Спустя какое-то время вызванный дежурный воспитатель повел их в жилой корпус.  Кирилл с любопытством разглядывал помещение: стены коридора  окрашенные в светлые тона,    всевозможные  картинки,  цветы в горшках. Вид портил истёртый линолеум  и какой-то кисловатый,  неприятный, запах.  Откуда-то из глубины здания  доносились детские крики и голоса.
    - Вот здесь, на втором этаже, находится старшая группа в которую определили  Кирилла. Здесь у нас туалет, умывальник, дальше комната для занятий спортом, столовая. В столовой недавно ремонт сделали. А в следующем году спонсоры обещали оборудовать нам даже свою небольшую музыкальную студию, - с гордостью сообщила  сопровождавшая их Вера Ивановна, молодая девушка лет двадцати пяти с длинными чёрными волосами и большими выразительными глазами.  - Сейчас я отведу тебя к дежурному воспитателю в твою группу, они на самоподготовке, а Катя пойдёт со мной – её группа на первом. Так что вы будете рядом и сможете постоянно видеться. Сейчас пойдём сдадим вещи, а потом по группам.
   Когда они разобрались с вещами, тётя Алла стала прощаться: обняла обоих, поцеловала и, всплакнув, пообещала:
    - Не грустите, я вас навещу к Новому году. А ты, Кирилл, смотри за сестрой. И не обижайтесь на меня, хорошо? Ещё не поздно, как мне кажется решить…
    Не договорив, снова обняла их,  затем, не оглядываясь, вышла.
    Катю оставили в группе, потом Вера Ивановна повела Кирилла. В небольшой, но светлой комнате, уставленной столами и стульми, сидели дети: кто-то писал, кто-то читал, но было довольно шумно. За учительским столом,  кутаясь в большой пуховый платок, заполняла журнал пожилая полная женщина. Как  только дети увидели новенького, их взгляды  сразу сконцентрировались на нём.
    - Ребята, знакомьтесь – это новый член нашего коллектива Кирилл Казанин. Принимайте его в свою дружную компанию. Лариса Михайловна  покажет тебе твоё место, - обратилась она уже к Кириллу.
    Дети, которых было около двадцати, загалдели, переговариваясь, но Лариса Михайловна прикрикнула на них:
    - Чего расшумелись? А,  ну-ка, займитесь делом.  Бессонов, я кому сказала? Сядь на место. Вот, Казанин, к нему  и садись. А место в комнате  тебе потом покажут. Так, продолжаем занятия.
    Кирилл сел рядом с голубоглазым, вихрастым и курносым, мальчишкой. Волосы у него торчали вкривь и вкось, а голова то и дело вертелась в разные стороны. Он  приветливо улыбнулся новенькому и протянул руку:
    - Привет, а меня зовут Леший.
    Увидев удивлённый взгляд соседа, он пояснил:
    - Меня, вообще-то, зовут Костей, но ребята мне такую кликуху дали за то, что я целый месяц в лесу прятался.
    - Ясно. А меня Кирилл, можно просто Кира.
    - Казанин, не мешай Бессонову заниматься, потом будете знакомиться, -  Лариса Михайловна глянула в их сторону, и Кирилл немного отодвинулся.
    К ним обернулся  крепкий рыжеволосый мальчуган и спросил у Кирилла:
    - Ты куришь?
    - Нет, а что?
    - Да ничего, думал стрельнуть у тебя. А ты чего здесь – у родителей отобрали?
    - Нет, мои папа с мамой погибли в аварии.
    - А-а-а, бывает, - как-то спокойно, словно такое происходит сплошь да рядом,  ответил ему мальчишка  и отвернулся.
    Дети занимались своими делами: кто-то готовил уроки, кто-то читал книгу, кто-то откровенно бездельничал, а  четверо ребят на задней парте играли в карты.
    Спустя какое-то время Лариса Михайловна объявила:
    - Собираем учебники и в группу, дежурным – убрать класс.
    Дети загалдели, загремели стульями и, толкая один другого, бросились к выходу. Коридор заполнился шумом. Бессонов потащил Кирилла за собой:
    - Пойдём, рядом со мной есть место – займёшь.
    Комната, в которой жил его новый друг, вмещала в себе  около десятка кроватей, несколько тумбочек и шкаф для одежды.
    - Вот здесь располагайся, - Костя плюхнулся на одну из кроватей в правом углу. - Если есть какие вещи – тащи сюда.
    В столовой было уютно: свежие чистые занавески на окнах, на столах, расставленых в ровные ряды, белели накрахмаленные скатерти, блестела посуда. Ужин – картофельное пюре с рыбой, салат, чай и печенье – Кириллу понравился: то ли  проголадался, то ли переволновался, но съел он  всё, до последней крошки. Дети шумели за столами и воспитатели их одёргивали, но помогало это слабо. Более спокойно и тихо вели себя только самые маленькие, первоклашки. Они не спеша орудовали столовыми приборами, поглядывая по сторонам. Кирилл огляделся и увидел среди них Катю – её розовый бант выделялся среди других девчоночьих причёсок.
    - Кира! - обрадовалась сестрёнка и сразу же похвасталась.  - А я подружилась с Миланой и Светой. А ещё  Вера Ивановна дала мне книжку для раскраски.
    - Хорошо. Тебя никто не обижает?
    - Нет. А ты где будешь жить?
    - Рядом. Я завтра к тебе зайду.
    Что с неё взять – маленькая, ничего не понимает, ей и книжка в радость. Ну и пускай, так будет легче и ему, и ей.
    После ужина  все разошлись. Большинство ребят смотрело телевизор, а старшие, пока воспитательница куда-то вышла,  выбрались  покурить через пожарный выход на балкончик  в торце здания.  За ними потянулись Костя с Лёшей  Суркиным –тем самым рыжеволосым  мальчуганом, которого Кирилл видел в ещё классе.
    - Пойдём с нами, - крикнул Костя Кириллу.
    - Я не курю, да и не умею.
    -Ничего, научишься. Настоящий мужик должен курить, - важно заметил Бессонов.
    - Да брось ты его, Леший, он ещё не дорос, пошли. У меня полпачки было припрятано, потянем - дёрнул его за рукав Суркин.
    Чтобы не оставаться одному, Кирилл пошёл с ними. Курить ему не хотелость, но уж лучше с пацанами идти, иначе не будут брать в свою компанию. В школе чуть ли не половина  ребят из его класса понемногу покуривала, некоторые пробовали даже и травку, но всё это втихаря, чтоб никто не увидел. Он тоже пробовал два раза. В первый раз, когда затянулся, так кашлял, что чуть не лопнул. Во второй раз был осторожнее, затягивался вполсилы, но и этого хватило, чтобы мучиться  полдня: болела голова, мутило, а во рту остался противный привкус. Папа не курил и моментально учуял запах. Он не стал наказывать Кирилла. Когда ему стало лучше,  усадил его рядом с собой, помолчал немного и спросил:
    - Кирилл, ты мне веришь?
    - Да.
    -Так вот, поверь, что курение только испортит тебе жизнь. Потом могут появиться наркотики, алкоголь и жизнь твоя закончится. Может это не так, но ты будешь потом очень сильно жалеть, что начал курить, да ещё сейчас. Давай с тобой договоримся об одной вещи. Ты можешь курить, уптореблять спиртное только  тогда, когда  станешь самостоятельным  и сможешь понимать некоторые вещи. А до этого даже и не пробуй.  Обещай мне.
    - Обещаю, папа.
    После этого разговора Кирилл  не стал и пробовать, хотя ребята, которые курили, говорили, что все неприятные ощущения вскоре проходят.
    Надо было что-то сказать пацанам, чтобы те не отфутболили его из своей компании. Мальчик решился на небольшую хитрость. Он взял сигарету, сделал одну затяжку и тут же начал усиленно кашлять, изображая тошноту, схватился за горло, с силой выкатив глаза.
    - Ты чего? - Костя очумело уставился на него.
- Не хотел вам говорить, пацаны, но у меня страшная аллергия на никотин и водку. Однажды чуть не умер, в больнице откачивали. Вот сейчас хотел покурить с вами за компанию, всего одна затяжка, а чуть не кончился.
    - Да, аллергия страшная штука, я читал в какой-то газете, - согласился Костя. - Ладно, не переживай, мы понимаем. Тогда не кури.
    - Это что, баловство, - наколонился к ним Суркин. - Я слышал ребята из выпускного класса вчера притащили из города косяк. Курили ночью, а утром их поднять не могли. Прикинь, Леший, как они балдели.
    - Ага. А я недавно видел, как Ленка Парамонова с Витькой Костылём ночью прятались в спортзале. Нужно будет за ними проследить – во насмотримся.
    - Да, клёво будет.
    Кирилл, слушая их разговор,  понимал: нужно привыкать и к этому.

-4-

    Старая сковородка,  брызгая маслом, вовсю скворчала и шипела, словно злясь на  свою долгую и, не слишком  удачную, жизнь. Сколько раз она днями лежала   немытая, в куче грязной посуды, с присохщими ломтиками картошки или лука.  А когда руки хозяев всё же доходили  до процедуры мытья,  то никто не стремился обходиться с ней бережно и аккуратно, как полагается это делать с кухонной утварью. Уже долгие годы она служит своим хозяевам, а они и не обращают внимания на то, что ручка совсем разболталась, а сама сковородка  стала какой-то вогнутой и кривой. Что ж ты с ними поделаешь.
    Комлев  перевернул яичницу, закрыл сковородку крышкой, затянулся, выпустил дым в приоткрытую форточку и бросил туда же  замусоленный бычок.   Бояться нечего, всё равно никому на голову не упадёт, окно их кухни выходит на  тыльную сторону, а квартира находится на первом этаже  старой панельки. Он  с юношеских лет привык так делать, когда ещё только начинал курить в шестнадцать. Чёрт возьми, как же давно это было, сколько воды утекло, сколько всего произошло – целых десять лет минуло. А сегодня уже десять дней, как он на свободе. Даже не верится, что  больше не услышит противный крик вертухая: “Комлев, на выход! Руки за спину”! Не будет больше  слышать запах вонючей параши, ходить в этой страшно неудобной робе и, сжав зубы, выживать среди такой разношёрстной братвы. А начиналось всё довольно неплохо. Кто бы мог подумать тогда…
    Они дружили со школы, неразлучная тройка: Комлев, Зябликов, Славинский.  Вместе начинали пить пиво в четырнадцать, вместе начинали курить и пить водку  в шестнадцать, вместе дрались на клубных вечеринках, вместе пробовали наркоту, но  так, из чисто спортивного интереса. Комлев мечтал только об одном – разбогатеть, хотя богатство само по себе было для него не самоцелью. Деньги – это сила, власть, успех. И Москва постоянно напоминала ему об этом, когда до чёртиков хотелось вырваться из одуряющего омута беспросветной нищенской жизни в которой жили родители. Взобраться на вершину этой живой пирамиды, или хотя бы подобраться туда. И он верил, что когда-нибудь так оно и случится, он взойдёт на свою вершину.  Над тем, как разбогатеть он думал часто. Ещё в старших классах   предложил друзьям  подзаработать банальным “гоп-стопом”, но без излишнего риска. Все они жили небогато: у Игоря только мама с бабушкой, у Володи родители простые работяги, а  у Саши – отец инвалид и мать дворничиха. Отец после производственной травмы сидит дома и запивает горькую, а мать сошлась с каким-то мужиком,  большую часть времени проводит у него. План был прост: караулить возле ресторана пьяных мужичков и чистить им карманы. Комлев присматривал клиентов и  направлял дружков, оставаясь в тени. Так  прокатило несколько раз, пока  их не подловил друг  одного из таких бедняг. Вовка успел сбежать, мужик задержал Игоря, вызвал милицию, но всё обошлось, так как пьяный   не помнил были ли у него вообще деньги, а Игорь сказал, что просто помогал  нетрезвому человеку подняться. После школы их пути разошлись. Комлев  сделал почти  невозможное и  поступил в институт, Игорь Зябликов  пошёл в армию, а Вова Славинский в техникум.  В институт Комлев  поступил надеясь на то, что это поможет ему в достижении цели. Но в скором времени  осознал, что высшее образование ничего не гарантирует и подняться с самой низкой ступени социальной иерархии будет непросто – у него нет стартового капитала или хороших связей.  А это решало почти всё, если только не начать ударно горбатиться на дядю. Тогда можно заработать, при этом отняв от себя кусок здоровья, но этот вариант не устраивал Комлева. На втором курсе он  сошёлся с однокурсником  Никитой Коробовым. Никита – высокий, подтянутый, с вечной приятной улыбкой,  всегда щеголевато одевался, ездил на красивой жёлтенькой тачке и учился от сессии до сессии. Девчонки так и клеились к нему. Комлев, налегая на учёбу,  давно присматривался к однокурснику и не мог понять: откуда у простого студента деньги на  крутые шмотки, на дорогие ночные клубы и хорошую иномарку. Отец у него – скромный чиновник в районной управе, мать тоже что-то вроде этого, а он может себе позволить такую жизнь. Чем же он занимается?  Или отец неплохо берёт на своей должности?  Как-то Никита предложил подкинуть до дома.
    - Классная тачка, - похвалил Комлев.
    - А, ерунда, старая уже, скоро восемь лет будет, - отмахнулся Никита.
    - Ладно тебе прибедняться.
    - Ты хочешь спросить откуда деньги на всё это? Верно? - сверкнул белозубой улыбкой Никита.
    - Вроде того.
    - Всё просто? Кто хочет заработать – тот ищет как.  А дальше дело техники.
    - Знаешь, я давно присматриваюсь, но пока не вижу, где можно  реально заработать, а не вкалывать целый месяц за гроши.
    - Хочешь, приглашу сегодня на одну тусовку?
    - Можно.
    - Язык за зубами держать умеешь?
    - Обижаешь.
    - Замётано. В десять за тобой заеду.
    В десять тридцать они стояли у входа в сверкающее огнями здание. В глубине гремела музыка,  вокруг мелькали разодетые девушки, расфранченные парни, на стоянке  не было где протиснуться от “порше”, “ ягуаров”, “феррари” и прочих представилей западного автопрома. На входе в клуб стояли два терминатора: здоровые  парни в чёрных очках, чёрных брюках и белоснежных рубашках.
    - Привет, Фрэнк, привет Майкл,  - улыбнулся им Никита, - он сегодня со мною.
    - Привет, Ник, - терминатор  пропустил их вовнутрь.
    Вечеринка в клубе уже началась. Гремела зазывная музыка, на танцполе было тесно от разгорячённых тел,  возле бара толкались те, кто не спешил в колышущуюся толпу. Никита плюхнулся в свободное кресло, схватил у подвернувшегося официанта два бокала, один протянул Комлеву. Вскоре к ним подошли две девушки в вечерних платьх.
    - О, Ник, привет, - они наклонились, чтобы поприветствовать своего знакомого. – Как сегодня – принёс?
    - Само собой, - Коробов ослепил их своей фирменной улыбкой.
    - Ну что же ты тянешь, пошли.
    Комлев  понял: всё банально просто – наркота. Ну конечно, на чём же ещё можно так зарабатывать. Интересно, зачем только Никита взял его сюда: чтобы показать, как он зарабатывает?  Ведь он вряд ли захочет поделиться частью своего бизнеса – это факт. Раздумья Комлева прервал сам Никита.
    - Ты, надеюсь, догадался, зачем мы  здесь?
    - Да. Только не могу понять для чего я  на этом празднике.
    - Чудак, а я думал ты хочешь заработать.
    - А  загреметь не боишься?
    - Дурак ты, - беззлобно  ответил Коробов, - только идиоты и сами нарики попадаются. Я уже два года  в этом деле. Посмотри вокруг: все адекватные люди, солидная публика. Вот я сегодня здесь двадцать доз сдал. А твоя мать на эти деньги будет несколько месяцев вкалывать. Пойми, это просто бизнес. Если ты не займёшь эту нишу, её займут другие, это же элементарно.
    -  Я понимаю, но я тебе для чего здесь?
    - Вот,  это вопрос делового человек, - Никита снова улыбнулся. - Для начала скажи: ты хочешь зарабатывать?
    Комлев  задумался. А если попробовать: собственно говоря, чем он рискует? Ведь от этого можно отказаться в любой момент. Только  попробовать. Если увидит, что это рискованая затея, то бросит всё к чертям собачьим. А как иначе подняться на ноги, когда ещё кто-то предложит такое?
    - Согласен.
    - Молодец. Теперь о том, зачем я тебя позвал. Я  давно присматривался и мне кажется, что шарики у тебя есть. А в нашем деле – это главное. Мой поставщик расширяет свою территорию,  ему нужен толковый человек – не из нариков, не из блатных, а простой, вне подозрений, парень. Я тебя сведу с ним, потом расскажу, как работать. Через  несколько  месяцев ты сам будешь на тачке рассекать и ещё  благодарить меня, что я именно тебе это предложил. Усёк? Тогда давай за успех.
    Они чокнулись. Комлев допил шампанское, оглянулся вокруг. Недалеко от них, на мягком диванчике, сидели  те самые девушки. Одна из них, в светло-розовом  платье  с копоной взбитых волос,  громко смеялась, жестикулируя руками. Потом вдруг ткнула пальцем в подругу и стала смеяться ещё громче, чуть ли  не истерически. Все, кто находился поблизости, стали оглядываться.
    - Ладно, пошли. Нам здесь делать больше нечего, - кивнул ему Никита.
    Когда они ехали по ночным улицам, Коробов, не оборачиваясь, коротко  и холодно бросил ему:
    - И запомни: чтобы не случилось, ты никого и ничего не знаешь. Иначе тебя найдут  уже в морге. У босса везде свои люди. Понял?
    - Понял.
    Уже возле дома  Комлев ощутил, что рубашка на спине  прилипла от пота.
    Через два дня Коробов нашёл его в институте. Они вышли на улицу, сели в машину. На заднем сиденье  Комлев  увидел  мужчину в светлом костюме,  лет тридцати пяти - сорока,  с небольшой аккуратной бородкой и приличной лысиной. Тот оглядел Комлева с ног до головы и спросил Коробова:
    - Ты его предупредил?
    - Само собой.
    - Хорошо. Вечером заедешь на наше место. Там  получите товар и инструкции.
    Мужчина вышел, сел в такси и уехал.  Никита с шумом выдохнул:
    - Уф, с ним говоришь и мурашки по коже бегают.
    - А он кто?
    - Тебе это зачем?  Меньше знаешь – крепче спишь.
    - Не, в самом деле. Вот ты сказал, что если что – мне кранты. Вот я и хочу знать: в самом деле это так или ты меня просто запугиваешь.
    - Дурак ты, - Никита привычно улыбнулся. – больно надо мне пугать. Босс – подполковник наркоконтроля. Слышал, наверное, что у нас совсем недавно такую службу создали  по борьбе с незаконным оборотом наркотиков? Вот он там  и служит. И, кстати, любит сам посмотреть на тех, кто будет работать на него. Поэтому я и говорю, чтобы в случае чего ты молчал. Иначе, сам понимаешь: ему ничего – а тебя прикончат. Но я уверен, что ты справишься. Ведь так?
    Комлев промолчал. Вечером Никита отвёз его в неприметную тихую квартирку недалеко от метро Измайловский парк. Там  их уже ожидал  подтянутый молодой человек в джинсовом костюме. Он внимательно оглядел Комлева с ног до головы, коротко, по-военному, проинструктировал, обозначил район и дал небольшую партию  “товара”. Никита предупредил его, что никаких имён и фамилий не будет, просто нужно делать всё, что скажут. Уже в машине,  Никита, как  опытный дилер,  учил его азам работы.  Поначалу он помогал Комлеву, а спустя некоторое время перестал опекать – Комлев оказался способным учеником. Как и говорил Никита, через полгода  тот приобрёл свою машину, отечественную “ладу” –без неё никуда. Конечно, Игорь с Вовкой недоумевали: мол, откуда деньги на машину. Он не признался, сказал то же, что и родителям:  деньги выиграл в лотерею. Но лотерея, как это бывает, не всегда оказывается выигрышной. Спустя полтора года успешной деятельности Комлев неожиданно проиграл. Всё случилось быстро и просто. Одна постоянная клиентка, гостиничная проститутка, сдала его операм из городского отдела с потрохами в момент передачи товара. Она же и выступила свидетелем.  Комлев, конечно, босса не сдал, хотя это  стоило ему двух выбитых зубов  и  отбитых почек: в отделе с ним не церемонились. Почки со временем перестали болеть, а зубы можно и вставить, зато он остался жив. Ему ничего не смогли доказать, кроме одного этого эпизода,  так как больше у него ничего не нашли. Срок, четыре года, отсидел от звонка до звонка. Сначала  надеялся, что его вытащат, но   потом до него дошло: он  оказался разменной монетой  в этой  игре. Боссу легче отдать  на заклание жертвенного ягнёнка, чем рискнуть хоть на йоту своим бизнесом. Да и зачем, ведь показатели в работе тоже нужны. Вот только  у Комлева почему-то появилось новое чувство: ненависть к проституткам. Он возненавидел их всех.  А уж если бы встретил  на улице ту шалаву, убил бы её. По крайней мере, так ему  тогда казалось.
    Из не очень приятных воспоминаний  его вывел голос отца:
    - Слышишь, что говорю? Ты на работу когда устраиваться будешь?
    - Слышь, папа, отвяжись ты с этой работой. Не знаю я.
    - Вырастили  на свою голову.
    Комлев  хлопнул дверью, чтобы не слышать отцовских нравоучений.  Он не  собирался искать работу – это означало опуститься на дно. Там, на зоне, он не опустил руки, верил, что всё равно поднимется. Нужно не бояться, идти вперёд. Audes fortuna juvat – смелым судьба помогает, кажется, так говорили  римляне. Под насмешками других зэков  занимался спортом, много читал, увлёкся философией. Особенно ему  стал близок  Ницше – великий философ, который смог приокрыть завесу над тайными желаниями и низменными страстями человека.  Чего стоят его слова: “ Если вы решили действовать – закройте двери для сомнений”. И он будет действовать, сдаваться нельзя. У него есть план, обдуманный ещё там.  Его Комлев собрался реализовать.

-5-

    Кирилл почему-то проснулся раньше, чем их  стала будить Альбина Семёновна – воспитательница, дежурившая этой ночью. В комнате царил полумрак и неприятно пахло: около трети мальчишек, в основном  младшего возраста, страдали от энуреза. Каждое утро нянечка, ворча, уносила простыни, а на время завтрака в комнате открывали форточки для проветривания. Но  никто из ребят  постарше не кричал и не наказывал младших, так как многие сами прошли через это. Воспоминания  тяжёлой прошлой жизни, детские страхи, запущенные болезни преследовали  малышей, большинство из которых  оказались здесь при живых родителях. За месяц Кирилл успел перезнакомиться со всеми своими  сверстниками и знал, что у большей части детдомовцев родители лишены родительских прав, у кого-то родители оказались в тюрьме,  а таких, как он с Катей, здесь было не так и много. Поначалу мальчику приходилось нелегко, он с трудом засыпал: по ночам дети кричали, ворочались, вздыхали. Да ещё новые порядки, вся жизнь только в этих стенах, нельзя выйти за территорию детдома без педагога. Хорошо ещё, что воспитательница у них хорошая. Альбину Семёновну дети любили и, почти все, особенно младшие, поголовно называли её мамой. Но у Кирилла язык не поварачивается назвать её мамой – слишком свежи ещё  раны. А вот, кажется, и она – дверь тихо распахнулась и щёлкнул выключатель.
    - Ребята встаём, подъём! Быстренько просыпаемся, умываемся. Давайте дружненько, все поднимаемся, - она с лёгкой  улыбкой, словно настоящая мать, прошла между кроватями и ласково  будила тех, кто не хотел вставать:  слегка трепала за волосы, откидывала одеяла, кого-то  мягко отчитывала.
    - Нет, я ещё немного полежу, - полусонный Леший, старался увернуться от её руки и закутывался в одеяло.
    - Нет, вставай. Костя, ты же у меня самый послушный. Давай, солнышко.
    И Костя нехотя открыл  свои голубые глаза, сел на кровати и зевнул:
    - Привет, Кира. Ты как?
    - Нормально. Пошли, что ли.
    - Пошли.
    В умывальнике уже собралась толпа. Девочки визжали, когда на них брызгали водой и лупили пацанов по плечам. Младшие косились на эту кутерьму,  обходя шум стороной.
     Кирилл более-менее обвыкся с новым укладом жизни. Хотя в первые же дни  ребята из старшей группы отобрали у него почти новые кроссовки и почти все наличные деньги, которые ему оставила тётя Алла. Не нашли они только около пятисот рублей, припрятанных  в кармане пиджака.  Это сделала компания во главе с Буром – высоким, прыщавым  и грубым детдомовцем, которого боялись даже некоторые воспитатели, а большинство предпочитало и вовсе не связываться, ожидая того дня, когда он уйдёт отсюда навсегда. Ведь через полгода Бур  должен был покинуть стены этого заведения и, зная это, тот вёл себя нагло, по-хамски. Сверстники ему поддакивали, а ребята помладше старались избегать. Бур умудрялся подбирать момент, когда рядом не было воспитателя, и творил свои чёрные дела. Вот и тогда, в один из первых вечеров, он завалился с тремя своими дружками к ним в комнату, сразу же щёлкнул Кирилла по носу:
    - Привет, новенький. Что у тебя есть хорошего для меня?
    - Ничего, - просопел обиженный мальчуган.
    - Сейчас проверим, - Бур порылся в шкафу и нашёл кроссовки, которые Кирилл обувал всего один-два раза. - Вот, а говорил нет. Завтра загоним в городе, деньжата будут.  Карманы показывай. Опять обманул.
    Бур вытряс  все деньги и положил себе в карман.
    - Ладно,  живи, пока я добрый. Пошли, мужики.
    На коридоре его увидела Вера Ивановна и остановила:
    - Что это у тебя, Буров?
    - А это мне сегодня ребята знакомые подарили новые кроссовки и я приходил показать пацанам, - нагло улыбнулся Бур.
    Вера Ивановна  обо всём  догадалась и попыталась было добиться правды у Кирилла, но Леший шепнул  ему, чтобы тот молчал: тогда Бур не будет цепляться, да и “стукачей” здесь не любят.  Кате же поначалу всё понравилось, она с радостью играла с девочками, хвасталась новыми игрушками, но спустя какое-то время она стала всё чаще вспоминать родителей, плакать. Кирилл успокаивал её, как умел, но она повторяла:
    - Я к маме хочу.
    - Пойми, мама с папой очень далеко. Нужно подождать пока они приедут.
    - А я не хочу ждать, не хочу, - закапризничала сестрёнка.
    - Ничего не поделаешь, они не могут приехать по твоему желанию.
    - А меня здесь никто не любит, даже Ирина Олеговна.
    - С чего ты взяла?
    - А она сегодня обнимала Аню, Олю по голове погладила, а ко мне даже не подошла.
    Кирилл поговорил с ней и выяснил: дети очень ревниво относятся к тому, что воспитательница уделяет кому-то больше внимания. Они все называют её мамой и потом хвастаются один перед другим, что “мама его любит больше, чем других”. Кое-как мальчик её успокоил, заверив, что Ирина Олеговна просто не успела подойти к ней, и пообещал, что  проведёт всё воскресенье вместе с сестрой.
    После уроков и обеда группу отправили в класс готовиться к завтрашним занятиям. Но большинство откровенно прохлаждалось – скоро каникулы и заниматься ни у кого не было желания. Леший откровенно спал, положив голову на стол, а Кирилл смотрел в окно: снег, медленно кружась, укутывал землю, деревья, кусты. По дороге прошла баба Шура. Мальчик улыбнулся, вспомнив, как детдомовцы подшучивают над ней. Баба Шура часто выпивала, а хватив лишку,  шла спать в кладовку,  под лестницу. Тогда кто-нибудь подбирался, стучал в дверь и голосом, похожим на голос Нины Александровны, грозно кричал:
   - Баба Шура,  открой. Ты опять напилась!
    Женщина подхватывалась,  в темноте бренчало какое-то пустое ведро, а затем она испуганно оправдывалась:
    - Нет, нет, что вы, Нина Александровна, в рот и капли не брала.
    Выглянув из-за двери, она видела только хохочущую ребятню и ворчала:
    - Вот, бесенята, покоя от вас нет.
    А, вообще, бабу Шуру любили. После каждой своей зарплаты она покупала сладости и раздавала детям. Потом, подвыпив, сидела, плакала и приговаривала:
    - Бедные вы, мои сиротки. Где ж вы теперь? Забыли про мамку-у-у.
    Лёша  Суркин, которого все звали Сурком, говорил, что  баба Шура когда-то имела своих  двоих детей, но её лишили родительских прав – пила очень. А когда, наконец, одумалась, было поздно: кто-то усыновил её ребят и вернуть их она не смогла. С тех пор  женщина  живёт и работает в этом детском доме, запивая горе, и оплакивая свою несчастную долю.
    Костя  вдруг поднял голову и тихо предложил:
    - Слышь, Кира, давай сбегаем завтра в город в магазин, прикупим чего-нибудь, пока Бур остальное не отнял.
   - А как – нас же засекут?
   - Не дрейфь. Я слышал, что завтра будут провожать на пенсию Нину Александровну. Все соберутся в зале , будут поздравлять, потом банкет. Кто-то останется с нами,  но проверять особо не будут. Мы мигом.
    - Давай.
    С Костей Кирилл подружился с первых дней жизни в детдоме. Бесхитростный, дружелюбный и открытый  - он всегда был готов придти на помощь другу и подсказывал, как нужно себя вести в той или иной ситуации. Ещё он рассказал, что  живёт здесь уже три года. У Кости есть   старший брат и младшая сестра, но они в другом детском доме. Отца своего Леший помнит слабо, он когда-то бросил их и уехал, а мать лишили родительских прав. Где сейчас  находится мама – он не знает.  Всё это Бессонов расказывал ему в самом начале их знакомства.
    - А чего ты жил в лесу целый месяц? - спросил Кирилл.
    Оказалось, что Костя убежал из дома ещё в восемь лет. Мать пила, есть нечего было. Он бродяжничал около месяца, потом его поймали и вскоре определили в детский дом вместе с братом и сестрой. Но там условия были похуже, чем здесь: старшие ребята били младших почём зря, за этим никто не следил. Кроме того кормили неважно, сам детдом был старый, холодный, воспитатели детей за провинность могли огреть, а иногда, в наказание, запирали в подвале – “карцере”, как они называли. Костя   убежал и оттуда. Так как, всё это было летом, он больше месяца жил в лесу: соорудил шалаш, питался  грибами, ягодами и тем, что приворовывал на рынках и частных подворьях. Когда в конце концов его задержали и привезли в этот детдом, все ахнули: грязный, с длинными спутанными волосами и в лохмотьях, он походил на самого настоящего лешего. Здесь Косте  в целом нравится, жить можно: старшие ребята особо не издеваются, воспитатели тоже более-менее относятся нормально. Но он признался, что у него есть мечта: уехать отсюда, заработать денег, купить квартиру, найти маму и забрать её  к себе.
    - Она хорошая, - уверял Костя друга, - когда не пила,  то  всё по дому делала. И меня  она любит. Вот только удержаться не может. А если бы мы с ней жили в другом городе, где  нет маминых дружков, она бы не пила. А какая она у меня красивая, когда принарядиться. Ты бы её видел – просто обалдеть.
    И Леший мечтательно закатывал глаза.
    Во второй половине следующего дня  почти весь педагогический коллектив действительно потянулся в актовый зал. Воспитатели постарались и подготовили концертную программу. Когда началась вся эта суета, Леший подмигнул Кириллу: пора. Они тихонько выбрались на улицу и побежали в сторону забора. Через какое-то время ребята расхаживали по магазину и выбирали покупки: сладости, чипсы, колу. Расплатившись,  вышли из магазина.
    - Подожди, - Костя остановил его, - сигарет ещё нужно купить.
    Он глянул по сторонам и подбежал к какому-то мужчине:
    - Дяденька, купите нам сигарет.
    Пожилой  грузный мужчина удивлённо посмотрел на него:
    - Чего? Молоко на губах ещё не обсохло – а туда же.
    - Да пошёл ты, - огрызнулся Бессонов, - не хочешь – и не надо.
    - Ах ты…, -  от гнева возмущённый мужчина покрылся пятнами, - вот я тебе.
    Костя, не обращая на него внимания, прошвырнулся среди покупателей, и обратился с той же просьбой к какому-то низенькому чернявому мужичку в рабочей одежде. Вскоре он держал в руках несколько пачек:
    - Всё что надо купили – можем идти.
    Кирилла друзья больше не заставляли курить и не насмехались,  списав всё на злополучную аллергию.  Зато Леший, Сурок, как и большинство ребят, дымили по-взрослому. Сегодня, кроме сладостей,  Кирилл  нёс в кармане подарок для Кати: маленького игрушечного котёнка.
    Перед Новым годом из детдома уехала Аня Селивёрстова – восьмилетняя девочка из Катиной группы. Её удочерила семейная пара из областного центра, которая несколько раз забирала Аню на выходные. Взрослые приезжали на  красивой красной “Ладе” и счастливая Аня показывала всем фотографию, где она сидит за рулём. Пока  новые Анины родители упаковывали вещи, она порхала по коридору и  прощалась с подружками, обещая написать письмо. Потом, улыбаясь во весь рот, долго махала детям, которые прильнули к окнам и тоскливыми взглядами провожали  отъезжавшую машину. Как только машина тронулась, из здания выбежала девочка, и изо всех сил побежала за ней, потом споткнулась и упала. К девочкой  побежала Ирина Олеговна, подхватила на руки и понесла обратно. Уже в коридоре Кирилл слышал, как девочка рыдала:
    - А почему они меня не взяли, мама? Я ведь не хуже Ани, я хорошо рисую и пишу лучше её. Когда за мной приедут?
    - Что ты, ты ничуть ни хуже Ани. Успокойся, когда-нибудь и тебя найдут папа с момой – нужно только ждать и верить. Слышишь?
    - Угу.
    На каникулы детдом немного опустел: кое-кого забрали родители, кого-то  те, кто собирался усыновлять ребёнка или оформлять опекунство. К Лёше Суркину тоже приехала мать: она полгода, как освободилась из колонии. Это было в первый день каникул. В здание вошла невысокая рыжеволосая женщина в старой полинялой шубе. От неё за версту несло перегаром.
    - Сыночек мой, - криво улыбнулась она и сделала несколько неуверенных шагов к Лёше. - Иди к маме, дай я тебя обниму.
    Лёша медленно, как нехотя, приблизился  к ней, дал  себя обнять.
    - Как ты без меня? А подрос,  а вытянулся. Я тебе подарок привезла, смотри, - мать вытащила из кармана шоколадку с таким видом, словно это был новый автомобиль. - Ты что, не рад? Забыл мамку, забыл.
    Сурок стоял  нахмурившись. К ним подошла Альбина Семёновна.
     - Здрасьте, вот приехала навестить своего любимого сыночка, - вытерев слюни, мама чмокнула Лёшу в макушку. - Как он тут?
    - Нормально. Алексей – способный парень, особенно математика у него хорошо, компьютером неплохо владеет.
    - Ну, он толковый, весь в меня – я в школе хорошо училась.
    В итоге его не отдали матери по той причине, что она  приехала пьяной и нигде не остановилась, а денег у неё с собой почти не было.  Лёша два дня ходил хмурый, поругался с Альбиной Семёновной и разбил стекло в дверях.
     К вечеру ждали шефов, представителей  какого-то завода – они должны были привезти новогодние подарки. В этот момент вспыхнула ссора между Сурком и Игорем Кунеевым, который был на год старше. Кунеев – отказник, он всю свою жизнь провёл в  доме ребёнка и детском доме. У Игоря не было двух передних зубов и он слегка шепелявил:
    - Ну, сто, Сурок, не высло у тебя каникул за забором?
    - Больно надо. Мне и здесь неплохо.
    - Ну, конесно, кто сказет. Эх, была бы у меня мать – я б с ней хоть куда посёл. А тебя не пустили потому сто  твоя мать алкоголицка?
    - Как ты сказал? Урод.
    Сурок накинулся на Игоря и они сцепились, свалив тумбочку. Ребятня закричала, подбадривая драчунов, обступила кругом. На шум прибежала Альбина Семёновна и стала разнимать мальчуганов, которые яростно дрались. Суркин успел разбить Игорю нос, а тот расцарапал сопернику щёку.
    - А ну, прекратили! - Альбина Семёновна кое-как утихомирила  драчунов. - Чего вы не поделили?
    Бойцы молча сопели, сверля друг друга уничтожающими взглядами.
    - Молчите? Так можете и подарков лишиться.
    - Заткните свой подарок, знаете куда…, - грубо  оборвал её Суркин и бросился на коридор.
    Костя кивнул  Кириллу,  и они вместе пошли за Лёшей. Тот сидел в самом конце коридора на подоконнике, глядя  в окно.  Спустя  какое-то время, не обарачиваясь, он тихо сказал:
    - Моя мать не алкоголичка. Просто у неё жизнь не сложилась. Когда я в школу ещё не ходил, она вообще не пила.
    - Да ладно, не переживай ты так, - Леший успокоил друга, -  он ляпнул , а ты и накинулся. Вот нашу маму  зря обидел.
    - Ничего с ней не сделается, - ворчливо отозвался Суркин.
    - Ладно, пошли что ли, - предложил Кирилл, - чего мы будем здесь торчать.
     Кроме традиционных сладостей, шефы привезли с собой коробку с игрушками, тетрадки и карандаши, книги и даже велотренажёр, правда не новый.  Ребятня обступила  его:
    - Ух ты, клёво. А где его поставят?
    - Вот если бы в нашем уголке.
    Затем был хоровод вокруг ёлки и детишки с радостью кружились с Дедом Морозом, в котором мальчик узнал завхоза Ивана Ивановича. Кирилл стоял в стороне, смотрел на хоровод и вспоминал свою ёлку.

6-
    
    Тётя Алла сдержала  слово – она приехала в канун Нового года. Но приехала не одна, а с каким-то таким же  высоким, как она,  худощавым мужчиной, пышные бакенбарды  которого  придавали ему  портретное сходство с великим поэтом. Они уже успели забрать Катю, которая стояла рядом, держа в руках красочную книжку-раскраску и большую шоколадку. Раскрасневшаяся тётя Алла расцеловала Кирилла в обе щёки:
    - Ну, как вы тут? Как дела, Кирюша?
    - Нормально.
    - Вот и молодец. Не обижают вас здесь?
    - Обижают, - вдруг вмешалась Катя, -  вчера Колька  моей Асе  руку сломал.
    - Не переживай, купим новую, - тётя Алла улыбнулась и погладила Катю по голове. - Вот, ребята, познакомьтесь – это Александр Иванович, мой муж.
    Александр Иванович протянул Кириллу руку:
    - Привет. Ну что, пойдём гулять?
    - А куда мы пойдём, куда? - снова вмешалась Катя.
    - Сейчас пойдём с вами на городскую ёлку, погуляем немного, потом будем встречать Новый год. А завтра сходим на каток.
    - Ура, на ёлку, на ёлку!  - обрадованно запрыгала Катя.
    Пока они одевались, вокруг собралась толпа детей. Все они смотрели на Кирилла с Катей: кто с завистью, кто исподлобья, нахмурившись. Одна  девочка не выдержала и  смело подбежала к тёте Алле:
    - Тётя, возьмите и меня. Я буду слушаться, обещаю.
    - Не могу, детонька. Мне только их разрешили взять. Прости, - женщина погладила девочку и, взяв Катю за руку, пошла на выход.
    В дверях они столкнулись с завучем Анной Петровной – пожилой полной женщиной, имевшую вечно недовольное  лицо,  приметное  большой бородавкой на правой щеке. В детдоме её недолюбливали. С воспитателями она вела себя высокомерно, а детей, если ей приходилось вести урок, называла недоумками. Тем, кто не слушался, смело раздавала подзатыльники. Увидев тётю Аллу с детьми,  завуч изобразила приветливую улыбку:
    - Гулять пойдёте? Это хорошо. Смотри, Казанин, веди себя прилично.
    Кирилл промолчал.
    В городе повсюду витало ожидание светлого новогоднего праздника: в спешащих, озабоченных, но  улыбающихся прохожих, в разукрашенных витринах магазинов и универсамов, в яркой и нарядной ёлке на городской площади. Городок сам по себе был небольшой, но уютный, с домашней  тёплой атмосферой. Александр Иванович провёл их по главной городской улице, затем они погуляли возле ёлки, потом все вместе зашли в небольшое кафе, где заказали по порции мороженого. Посетителей было немного, играла тихая музыка, а витрина зазывно подмигивала яркими разноцветными огнями. Кирилл заметил, что тётя Алла уже несколько раз доставала из кармана какие-то конфетки и ложила их в рот. Катя это тоже увидела и попросила:
    - И я хочу конфету.
    - Это не конфета, Катенька, это такие таблетки, которые помогают бросить курить. Я ведь столько лет курила, вот решила бросить, а это, оказывается, непросто,  - виновато улыбнулась женщина.
    - А у нас в детдоме многие ребята курят, я видела, - сообщила Катя.
    - Да? - удивился Александр Иванович. - И что же, их не наказывают? 
    - Наверное нет, ведь они прячутся в туалете и за углом. А  вот только старшие ребята никого не боятся и курят, где хотят, - деловито ответила Катя, поедая мороженое.
    - А ты, Кирилл, куришь?
    - Не-а, я папе обещал не курить, - честно признался мальчик.
    - Молодчина, постарайся не влезть в эту гадость, - тётя Алла как-то виновато улыбнулась и  ласково прижала его к себе.
    Пока они сидели в кафе на  улице заметно потемнело. Зажглись редкие уличные фонари, окна домов засветились ярким светом – все готовились к празднику.
    - Ну что, пойдём и мы стол накрывать, - тётя Алла приобняла детей. - Идёмте?
    - Идём, - ответила Катя.
   Пока они шли к городской гостинице Кирилл вспомнил последний семейный Новый год, который они встречали вместе – канун 2008.  Всё было, как обычно: праздничное настроение, весёлая мама, радостная Катя, улыбающийся папа, нарядная ёлка. Всё? Нет, теперь он точно вспомнил – кое-что было не так. Да, сначала почему-то, сама по себе – хотя, может и нет, возможно виновата Катя, только не призналась в этом – повалилась набок  ёлка, потом мама, сервируя стол, разбила свою любимую и очень красивую тарелку, а в довершение всех неприятностей в квартире пропал свет. Уже пришли Марина и Лена, уже собрались садиться за стол, как  электричество выключилось, и только в их квартире. Папа, чертыхаясь, долго стоял с отвёрткой на лестничной площадке  возле электрощита,  и ничего там не находил, а время неумолимо приближалось к двенадцати. И вдруг свет снова включился. С облегчением вздохнув, все обрадовались и быстро уселись за стол. После второго тоста Марина, узнав про ёлку и тарелку, заметила:
    - Ой, девочки, что-то здесь не так – не к добру это, чтобы в Новый год  случились такие неприятности. Плохая примета.
    - Да брось ты людей пугать, - рассмеялся папа, - наоборот – если посуда бъётся, то это к счастью. Не знаешь, что ли? А с электричеством  всё просто – где-то контакт отошёл. Всего делов то.
    Потом все смеялись, шутили и  об этих происшествиях забыли. Похоже, всё действительно указывало на грядущую беду. Эх, если бы  можно было разгадать ту подсказку и заглянуть в будущее…
    - Что-то наш Кирюша нос повесил? Болит что? - забеспокоился Александр Иванович.
    - Нет, нет, всё нормально.
    Вскоре в четырёхместном гостиничном номере они стали дружно накрывать праздничный стол. Тётя Алла привезла немало домашних вкусностей и они приятным ароматом заполнили комнату. Александр Иванович сумел то ли привезти с собой, то ли купить  на месте маленькую искуственную ёлочку,  которая теперь  ярко сверкала мишурой возле небольшого телевизора.  В комнате стало уютней, теплей, словно все неведомым образом перенеслись в обычную квартиру.
    - Ну вот, стол готов. Кушать хотите? - в тёплом домашнем халате тётя Алла выглядела совсем иначе, стала как-то ближе и  роднее.
    - Угу, - отозвались дети.
    - Тогда давайте поужинаем, только, чур, не наедайтесь – потом будем ещё Новый год встречать.
    Как только куранты стали отсчитывать последние мгновения уходящего года, Александр Иванович крикнул:
    - Всё, загадывайте желания! С Новым годом!
    Катя чокнулась, отпила немного,  поставила  стакан с кока-колой и тихо сказала:
    - А я загадала, чтобы папа с мамой скорее приехали. Когда они уже приедут?
    - Пока не знаю, милая, - тётя Алла прижала девочку к себе, - пока не знаю. Но ты жди. Знаешь – нужно верить и ждать, тогда хорошее обязательно сбудется. Ведь папа с мамой тебя любят.
    Они ещё немного посидели за столом, затем тётя Алла стала укладывать Катю спать. Девочка, набегавшись целый день, быстро уснула. Кириллу  расхотелось смотреть телевизор, он также лёг в кровать. Александр Иванович приглушил телевизор, погасил свет, оставив включенными только настольную лампу. Мальчику не спалось, ему стало как-то грустно и одиноко, вспомнились папа и мама. Лежал он долго, но сон так и не шёл к нему. Тётя Алла  встала, подошла к Кате, прислушалась, затем подошла к Кириллу, поправила сползшее одеяло и села на место.
    - Спят? - тихо спросил Александр Иванович.
    - Вроде да. Ну, как они тебе? - так же тихо ответила тётя Алла.
    - Ничего, хорошие ребята, спокойные. Кирилл молодец – не по летам серьёзный, ответственный – весь в Колю. Хоть я и видел Николая  всего два раза, но он мне тогда хорошим человеком показался.
    - Ага, а Катька – вылитая Женя, очень похожа на неё.
    - Да, только как они отнесутся к нашему предложению. Ты им пока ничего не говорила?
    - Нет, но, думаю, что проблем не будет – это лучше, чем детдом.  Хорошо, что Серёжа не был против такого решения и сам захотел жить отдельно. Пусть поживут годик-другой, а там соберём что-то, кредит возьмём и купим им квартиру. А то не по-людски как-то сразу получилось – отдать детей в детдом. Я всё никак не могла успокоиться. Моя мама с Колиной очень дружны были и она бы мне не простила, если бы  оставила их здесь.
    - Ладно, завтра всё  скажем.
    Невольно слушая их разговор, Кирилл понял: их хотят куда-то отсюда увезти, но куда? Неужели тётя Алла хочет забрать их к себе?  Наверное, поэтому и мужа привезла – показать их. Поначалу в нём вспыхнула обида: опомнилась, не могла сразу  это сделать. Но, подумав,  успокоился и пришёл к выводу, что она неплохая: не кричит почём зря, не поучает, не жадничает. И Александр Иванович нормальный мужик. Если они захотят взять их с Катей, то можно согласиться. Эх, мама и папа, почему вас нет, почему так случилось? Почему это случилось с ними? Внутри защемило, а дышать стало тяжело, словно кто-то невидимый  слегка стиснул шею. Слеза одна, потом другая скатились по щеке, но Кирилл боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя…
    После завтрака, как и  было обещано, они пошли на открытый каток, который залили на школьном стадионе недалеко от центра. Катя не умела стоять на коньках,  Александр Иванович забавлялся, катая девочку на куске картона с маленькой горки. Кирилл же с удовольствием покатался на катке, тем более, что стадион был полупустой. К гостинице он шёл раскрасневшийся и весёлый.
    Затем  они сходили в кино, а потом уже поехали обратно в детдом, который встретил их тишиной и заснежеными кустами. Перед входом тётя Алла остановилась, присела на корточки:
    - Подождите, мои хорошие. Мы с дядей Сашей хотели поговорить с вами. Дело в том, что мы хотим, чтобы мы все жили вместе. Поедете с нами?
    После небольшой паузы Кирилл ответил:
    - Я согласен.
    - А ты, Катя, ты поедешь с нами?
    - Я к домой к маме хочу, - надулась Катя.
    - Надо подождать немножко, понимаешь? А когда ты поедешь с нами, то будешь жить в квартире, ходить с Кириллом в школу, у вас будет своя комната. Хорошо, маленькая?
    - Ладно, - Катя печально кивнула головой.
    - Вот и славно, - тётя Алла расцеловала их, - вот и славно. Мы пока  будем оформлять все необходимые документы. И как только закончится учебный год сразу заберём вас. Всё, пошли, мои ребятки.
    Дежурила как раз Альбина Семёновна. Она встретила их, помогла раздеться Кате, затем отошла в сторону с тётей Аллой. Кирилл слышал, как они говорили о них с Катей, об их будущем. Альбина Семёновна одобрила тётю Аллу:
    - Это хорошо, что вы так решили, молодцы. Дети хорошие, им нужно в семью и как можно    быстрее,  пока  они ещё не вошли в эту атмосферу. Девочка вообще быстро всё забудет, Кирилл  мальчик толковый, ответственный. Я думаю,  у вас всё будет хорошо, родные люди всё же.
    Затем, тяжело вздохнув, она сказала:
    - А то ведь знаете, берут иногда детей, оформят опекунство или усыновят, хорошенько не подумав, а затем возвращают: мы, мол, передумали, они такие-сякие.   Мы же не ангелов им отдаём, понимать надо. А отказники – это очень страшно, это такая тяжёлая травма для ребёнка, которую излечить почти невозможно: дети так тянутся к теплу и моментально прикипают. Многие не понимают, что наших детей не жалеть надо, а просто любить – всем сердцем, всей душой. Они, как никто, чувствуют ложь и простой любви им больше всего не хватает. Вроде всё просто и, в то же время, так сложно. Как быстро мы забываем, что недавно сами были такими – наивными максималистами.
    О том, что их тётя Алла хочет забрать к себе, Кирилл решил никому не говорить, даже Лешему и Сурку. Мало ли что может случиться за это время, уж лучше помолчать.
   Через несколько дней после этого Кирилла с Катей снова ожидал приятный сюрприз: их навестили Марина с Леной. Подруги приехали на один день, привезли подарки, провели с ребятами несколько часов. Девушки сводили их в кино, немного погуляли по городу и очень обрадовались, узнав, что тётя Алла заберёт детей к себе. В конце дня  Марина призналась им, что скоро выходит замуж. Девушки попросили Кирилла, чтобы  потом, когда уже будет в Москве позвонил и сообщил им свой новый адрес.

-7-
       
    С середины января зима решила расщедриться, словно желая наверстать упущенное. До этого снег лишь прикрывал мёрзлую землю, а местами и вовсе она пестрела чёрными пятнами, как старое лоскутное одеяло. Несмело, осторожно, снег пошёл в пятницу вечером. Он сыпался всю ночь, а затем поднялся ветер, снег усилился,  с неба  повалили густые тяжёлые хлопья, которые залепили всё в округе: и здания, и деревья, и кусты. Каждое утро, три дня подряд, все ребята постарше выходили с лопатами на территорию. Правда, компания Бурова – он сам, его дружки Витька Костыль и Лёнька Трошин – больше стояли и курили, подгоняя, как они называли всех остальных “малолеток” и покуривая.
     - Бур совсем оборзел, - пробурчал Костя, - почти все деньги забирает, даже на курево тяжело наскрести. Стоит, гад, выпендривается.
     - А ты не кури. Зачем оно тебе?- ответил Кирилл, налегая на лопату.
     -  Это тебе хорошо, а я уже привык, мне нельзя бросать.
     - Ага, ты ещё начни травку курить.
    Пацаны знали, что компания Бура таскает из города и курит по ночам “косяк”, распивает спиртное. Дежурные воспитатели делали вид, что этого не замечают. Ходили слухи, что кого-то из воспитателей, более принципиального, эта компания припугнула по дороге домой и остальные решили не связываться с ними. Дело в том, что мужчин в детдоме было всего четверо: завхоз Иван Иванович, учитель физики Сергей Иванович, трудовик по прозвищу Табурет и заместитель директора, старичок пенсионного возраста, Корноухов. 
    Уборка территории подходила к концу. Сегодня занятия начинались с опозданием именно из-за того, что дети убирали снег с дорог. Вдруг из здания выбежал кто-то  ребятни:
    - Пацаны, там Ленка Парамонова рожает!
    Ребятня, бросив лопаты,  дружно бросилась туда. Но в комнату, откуда доносились крики,  детей никто не пустил. Вера Ивановна, с перекошенным от страха лицом, бегала по коридору и кричала:
    -  Чего столпились? Расходитесь! Марш все на занятия, кому говорю!
    Дети нехотя разошлись: кто-то пошёл в свой корпус, кто-то в классы. Кирилл с Костей и Лёшей  отправились на урок русского языка и литературы.
    -  Что там было, а? - поинтересовался Суркин у вездесущего Лешего.
    - Что, что, - передразнил тот друга, - а то ты не знаешь, что Костыль с Ленкой тусовался. Только у неё  живота почему-то не было видно.
    Вскоре на территорию детдома с мигалками и сиреной примчалась машина скорой помощи. Дети облепили окна, наблюдая за происходящим.
    -  Все сели на места! - закричала Лариса Михайловна.
    Но её почти никто не слушал, всем хотелось увидеть, что же там произошло. Из здания  Лену вынесли детдомовская медсестра и баба Шура. Они осторожно поставили  носилки, медсестра села в машину и скорая уехала. На крыльце остались лишь двое воспитателей и заместитель директора, которые  потоптавшись,  вернулись обратно в корпус. Баба Шура постояла  некоторое время,  глядя вслед уехавшей машине, а затем ушла и она. Ребятня утихомирилась, села за парты, но шушуканье продолжалось до перемены, все были слишком взбудорожены происшедшим.
    К вечеру Леший всё разузнал и выложил свою версию происшедшего.
    - Там такая заваруха, - блестя глазами  на кровати, рассказывал он, - вы не представляете. Костыля в ментовку загребли, допрашивают. А Ленка, оказывается, хотела от ребёнка избавиться, пока живот ещё не выпирал. Вот ей плохо и стало. Там, в директорской, сегодня столько шума было, говорят. Вот бы ещё Бура от нас забрали.
    Потом он почесал голову и огорчённо добавил:
    -  Нет, Бур здесь не при чём. Жаль.
    Костыля отпустили, он вернулся утром следующего дня. Но после происшедшего  ходил притихший,  больше молчал, а затем его и вовсе отправили доучиваться  в другой детдом. Ленку выписали только через три недели. Она  приехала похудевшая, осунувшаяся, замкнулась в себе, почти ни с кем не разговаривала и потихоньку о случившемся стали забывать. Тем более, что в детдоме произошло ещё одно происшествие.
    К концу февраля, как бы чувствуя приближение весны, мороз спал, а затем и вовсе наступила оттепель. Днём усиленно капало с крыш, около столовой  громко чирикали повеселевшие воробьи, а подтаявший снег игриво поблёскивал первыми весенними ручейками. Ночью подмораживало. По утрам первые лужицы отчаянно хрустели под ногами. В один из таких дней, уже перед ужином,  Вера Ивановна обнаружила, что исчез один из её подопечных – худенький, тихий Олег Фурман, мальчик лет восьми-девяти, которого привезли в детдом недавно. Кто-то говорил, что его мать посадили за убийство. Вера Ивановна стояла на крыльце и, нервно теребя в руках перчатки, говорила  завучу Анне Петровне:
    - Что я могу сделать? Он сидел вместе со всеми, а пока я переплетала двум девочкам косы, исчез. Дети видели, что он вышел, думали,  просто на улицу. Ума не приложу, куда он мог пойти? Нет, я так больше не могу, эти дети сведут меня с ума. Всё, дорабатываю до конца года и увольняюсь.
    - Я вас понимаю, милочка, - поддержала её Анна Петровна, - здесь не каждый выдержит. По ним всем тюрьма плачет – гены то какие.
     - Зачем вы так? - в разговор вмешалась Альбина Семёновна. - Дети как дети, только им вдвойне тяжелее, чем обычным – без любви да ласки. А вы сразу – тюрьма. Он же не просто так убежал, была какая-то причина.
     - Боже, да какая причина? - чуть не истерично вскликнула Вера Ивановна. - Его же здесь никто не обижал. Досмотрен, накормлен – чего ещё надо?
    Альбина Семёновна ничего не ответила, покачала головой и отошла. Вскоре появился милиционер, порасспрашивал Веру Ивановну, поговорил с детьми, зашёл в кабинет Корноухова и уехал.
    На следующий день Суркин  кивнул Косте и Кириллу, чтобы те подошли к нему: есть разговор.
     - Хотите денег раздобыть ? - заявил он, хитро улыбаясь.
     - И как же? - прищурился Костя.
     - Я предлагаю через час, когда стемнеет, спрятаться на пустыре, возле гаражей. Той дорогой ходит наша повариха Алексеевна, толстая такая. Она столько продуктов  ворует – ты бы видел. Мы её подкараулим и припугнём. Она же не захочет скандала, уволят ведь. Вот пусть откупается.
    -  А если не захочет?
    - Куда она денется, - скривился Лёша, - а нет – продукты заберём, продадим кому-нибудь. Всего делов.
    -  А зачем оно вообще надо? Да и нехорошо это, словно бандиты какие грабить будем, - рассудительно заявил Кирилл.
     - Слушай, чего ты вечно всего боишься? Да и проучить эту толстуху не помешает, чтобы не воровала. Она нас каждый день грабит.
    Леший поддержал Сурка, а Кирилл решил   пойти с ними – друзья всё-таки, они с первых дней помогали ему обживаться. Он никого грабить не будет, постоит в стороне и больше ничего.
    После ужина они незаметно улизнули на улицу, а затем побежали к забору. Как разузнал Лёша, повариха жила где-то там, за гаражами, в частном секторе,  ходила через пустырь. Кирилл пару раз видел, как  её встречал какой-то чернявый невзрачный мужичок, по всей видимости муж, на зелёном “Москвиче”: в багажник они грузили две увесистые сумки.  Дети перелезли через забор, перешли дорогу и пошли по снегу к пустырю. В одном месте чернел полуоткрытый люк, который они обошли.
    - Стойте! - крикнул вдруг Костя. - Кто-то стонал.
    - Где? - удивился Лёша. - Я ничего не слышу.
    - Да тихо ты, послушай.
    Ребята прислушались. В тишине Кирилл явственно услышал, как из колодца донёсся слабый стон.
    - Там кто-то есть, - Костя кинулся к колодцу, но в темноте разглядеть что-либо оказалось  непросто. Ребята сгрудились возле люка.
    - Эй, кто там, отзовись! - крикнул Лёша.
    Но ответа они не услышали, лишь спустя какое-то время до них снова донёсся слабый стон.
    - Что делать будем? - спросил Костя.
    - Чёрт, надо же было нам попасть на это – срывается наш план, - посетовал Суркин. - Давайте в милицию позвоним – пусть сами разбираются. Может успеем ещё повариху перехватить.
    - Как ты позвонишь – нас же кто-то может увидеть?
    - Ребята, давайте посмотрим кто-там. Может, там человек уже умирает. Давайте  я туда спущусь, зажигалкой посвечу, гляну, - предложил Кирилл.
    Леший поддержал его. Вместе с Сурком они  взяли Кирилла за руки и осторожно опустили  в колодец. Мальчик опустился на что-то мягкое. Он постарался ступить так, чтобы его ноги стали не на человека, а на дно колодца. Дрожащей рукой, тяжело дыша от волнения, щёлкнул зажигалкой, опустил вниз крошечный огонёк. Язычок пламени высветил худое измождённое лицо маленького мальчика с мокрыми спутанными волосами – тот был без сознания. Мальчишка изредка слегка постанывал.
    - Пацаны, похоже, что это тот самый, что вчера пропал, - крикнул Кирилл. - Он не шевелится.
    - Только этого не хватало. И что делать будем? - отозвался Суркин.
    - Поищите какой-нибудь верёвки, нужно его вытащить.
    - Где ты найдёшь здесь верёвку, - пробурчал Костя, - темно. Нужно в детдом бежать, вызывать кого-то на помощь – сами не справимся. И нам тогда влетит, что шляемся здесь.
     - Тогда идите  и скажите, что видели, как я тихонько ушёл, пошли  искать меня по  следам и нашли  здесь. Буду виноват только я – скажу, что хотел в магазин сбегать. Но его надо вытаскивать.
    - Ладно, переживём. Жди, мы быстро.
    Кирилл опустился на корточки, приподнял Олега за плечи и прислонил к стенке. Воды на дне колодца не было, но земля на ощупь казалась влажной. Мальчик снова тихонько простонал и что-то прошептал
    - Ты как, жив? - спросил Кирилл.
    Тот снова прошептал что-то невразумительное.
    - Ладно, потерпи, скоро тебя вытащат, - успокоил его Кирилл.
    - Мама, это ты, мама? - еле слышно прошептал мальчуган. - Ты  приехала? Я знал, что ты приедешь.
    После этого он замолчал. Кирилл  слышал  только его прерывистое дыхание и слабые стоны.  Через какое-то время наверху послышались голоса: вместе с Лёшей и Костей к колодцу прибежали  две воспитательницы и несколько ребят постарше. Кириллу подсветили фонариком, опустили верёвку. Он обвязал Олега верёвкой и приподнял его:
    - Поднимайте его.
    После того, как их обоих вытащили, Олега на покрывале понесли к дороге. Вдалеке уже слышался вой сирены.
    Кириллу досталось на орехи, но не слишком. Альбина Семёновна сразу раскусила, что они были втроём, но никто, конечно же, так и не узнал истинной причины их появления на пустыре. Спасённый ими мальчишка выжил, хоть и  провалялся в больнице  почти весь март.
    Весна пошла в наступление бурно и стремительно. Уже к концу марта огромные сугробы превратились в жалкие почерневшие кучки снега, среди пожухлой травы проклюнулись первые зелёные травинки, а на ещё голых ветках тополей и клёнов  весёлыми трелями заливались скворцы. Теплу радовались все – и природа, и дети. Под  несколькими большими берёзами, что росли  за забором, старшие пацаны во главе с Буром, понаставили  стеклянных банок, гоняя туда за свежим берёзовым соком. Костя ухитрился слетать туда во время перемены и принёс две  полуторалитровые бутылки сладковатого, пахнущего свежестью и лесом, сока.
    - Угощайтесь, вкуснятина, - он протянул угощение  друзьям.
    - Попадёт тебе, если Бур узнает, - ответил Кирилл, потянув из бутылки.
    - Не узнает, там скоро ещё столько же накапает. Вы бы видели – не капает, тоненькой струйкой сочится и сочится. А ты, Сурок, чего такой  хмурый?
    - Да так, - нехотя выдавил из себя Лёша.
    Кирилл и сам заметил, что в последнее время Суркин ходит невесёлый, задирается со старшими, пинает малышню, но им с Костей  ничего не говорит. Глядя на его угрюмое лицо, Кирилл не выдержал:
    - Слышь, Лёша, ты скажи – может чего помочь надо. Мы же друзья, всё-таки. Верно, Костя?
    - Ага, мы с Кирюхой готовы, если что, - подтвердил Леший.
    Лёша помолчал немного, потом наклонил голову и тихо произнёс:
     - Письмо от мамки пришло – болеет она сильно, нужны деньги на лечение. А кто ей поможет? Ведь у неё, кроме меня, никого нет.
     - Да, - Леший почесал затылок, - дело непростое, что и говорить. Здесь взять денег неоткуда.  Ладно, не переживай – что-нибудь придумаем. А, может, мамка ещё поправится – я по телеку видел, как одна женщина тяжело болела, а потом пошла в церковь, помолилась и поправилась. Слушай, напиши мамке, пусть и вправду сходит в церковь.
    - Скажешь тоже, - Кирилл сделал ещё глоток сока.
    - Да чтоб мне сдохнуть, - поклялся Леший, - сам видел.
    - Ладно, пошли уже, - проворчал Лёша.
    Кирилл побежал первым, столкнувшись в дверях с неизвестным мужчиной среднего роста в добротном сером костюме,  с аккуратно уложенными, словно прилизанными, чёрными волосами. Он оглядел ребят, остановил взгляд на Кирилле,  негромко произнеся  вкрадчивым мягким голосом:
    - Тише, тише, так можно и с ног сбить. Как фамилия?
    - Казанин, а что? - от неожиданности Кирилл замешкался и ответил не сразу.
    - Понятно. Опаздываете на уроки, молодые люди.
    Незнакомец снова внимательно глянул на Кирилла, задержался на нём взглядом и  вышел на улицу.
    - Кто это? - Леший провёл незнакомца удивлённым взглядом.
    - Наш новый директор, - ответила появившаяся неизвестно откуда Оля Зайцева из их класса. - Я сама видела, как Корноухов ходил сегодня с ним по всем корпусам, показывал детдом. Он только сегодня приехал.
    - Тише, тише, - передразнил  нового директора Леший. - Тоже мне, деловой нашёлся. Обломаем и его.
    Дети поспешили в класс. Кирилл бежал, ощущая на себе липкий взгляд нового директора, от которого повеяло чем-то  нехорошим.


-8-

    Мать только что ушла на работу. Комлев, которому до чёртиков надоело всё – и старый телевизор, и брюзжащий отец, и эта квартира, где он  сидел на кухне, гоняя чаи – ждал старого друга.  Всего неделю с хвостиком дома, а  словно и не было четырёх лет: в квартире практически ничего не изменилось. Изменился лишь он сам и обстановка в в городе. Стало посвободнее дышать, народ немного распрямил плечи, появилось больше роскоши и дорогих машин. Лишь, как и раньше, всё можно купить. Такими же продажными остались менты, чиновники и он знал, что его план должен сработать. Нужно лишь присмотреться немного, изучить эту тему и тогда начинать. А в этом ему должны помочь старые друзья. Комлев расспросил мать о них, но Игорю  знать об этом не обязательно.
    Затрезвонил звонок. Наверное, это он.
    - Привет, пропажа.
    - Игорёк! Чёрь возьми, Игорёк! - Комлев  обнял друга, хлопнув по спине. – Тебя и не узнать. Давай заходи.
    Возмужавший и, превратившийся в красивого высокого молодого парня, Игорь  разделся, зашёл на кухню.
    - Чёрт,  знаешь,  у меня даже угостить особо  нечем, - Комлев  притворно вздохнул. - Работы найти не могу, последние деньги проедаю.
    - Да ты не переживай, я взял, - Игорь вытащил из пакета бутылку и поставил её на стол. - Садись, потолкуем – столько лет не виделись.
    Комлев  закрыл  плотно закрыл дверь на кухню,  по-скорому соорудил на стол.
    - Рассказывай, как ты.
    - Чего рассказывать, сам всё знаешь, - Комлев разлил водку. -   Вспомнить  можно многое, да надо ли? Это та наука, которую лучше не изучать, даже заочно. Хотя и там умные мысли приходят. В неволе рождаются и философы, кроме всего прочего. Ладно, лучше расскажи ты как? Я ж про вас с Вовкой ничего не знаю.
    - Вовка – не хухры-мухры, наш Вовка – мент.
    - Да иди ты? - Комлев вытаращил глаза.
    - Ну да. Техникум закончил и подался в ГАИ. Теперь  трудится в ДПС, бабки  рубит, а недавно женился.
    - Вот это новость. А ты как?
    - Да что я, - Игорь закурил.  - Служил в десанте, отбарабанил, как положено, даже значок дали.  Потом пришёл домой, батя на завод сманил. Я посмотрел и понял: сдохнешь  в грязи, а ничего не заработаешь. Подался охранником в  крутой ресторан –  там  крепкие  парни  нужны. Но возиться в шуме и гаме с этой пьянью тоже надоело. Послонялся было без дела, да  знакомый взял к себе охранником в массажный салон.
    - Это к проституткам, что ли?
    - Ну да, теперь это всё массажные салоны. Тоже бизнес ничего, правда босс платит всем, чтобы не трогали. Там спокойно, тихо, жить можно.
    Говорили они долго, вспоминая школьные годы, пока Игорь не предложил пойти за добавкой. Несмотря на то, что сентябрь уже несколько дней, как вступил в свои права, на улице  было по-летнему тепло. Игорь пригласил Комлева к себе, друзья решили расположиться на балконе. Там захмелевший Зябликов пообещал другу, что закинет слово перед хозяином.
    Через день он позвонил  Комлеву и предложил придти  для встречи со своим знакомым. Салон располагался  на втором этаже ничем неприметной  девятиэтажки. Комлев нажал кнопку домофона и спросил Зябликова.
    - А, это ты? Давай, заходи.
    Игорь впустил его.  В  квартире  пахло ароматной смесью женских духов, помады  и шампуней, которую перебивал стойкий запах сигаретного дыма.  В коридоре горело три причудливых бра, а на небольшом мягком кресле расположилась полуголая  накрашеная девица, трепаясь с кем-то по телефону.
    - Давай, проходи на кухню, - Игорь закрыл за ним дверь.
    На стуле, с чашкой кофе в руках, сидел молодой мужчина, лет тридцати-тридцати трёх, в майке-боксёрке.  Его левое предплечье  украшала татуировка – меч,  правое – решётка, кинжал и роза, а лицо–трёхдневная щетина. Время, проведённое в колонии, не прошло даром: Комлев мог говорить по “фене” и разбирался в блатных татуировках. Татуировка на левом плече хозяина гласила, что её обладатель жесток, может угрожать любому, а правая означала, что мужчина отмотал срок за хулиганство и своё восемнадцатилетие встретил за решёткой. Комлев и сам, когда познакомился с философией  Ницше, тоже решился на художественное воплощение своих мыслей: на предплечье ему нанесли рисунок в виде женщины на земном шаре с каббалистическими знаками. Это означало, что её обладатель верит в предначертание, в судьбу.
    - Давно откинулся? - спросил мужчина вместо приветствия.
    - Недавно, - коротко ответил Комлев.
    - Значит, не баклан, в понятиях сечёшь. Это хорошо. Итак, работа посменная, на работе никакого  бухла  и шалав. Порядок должен быть железный, чтобы следить за  биксами и мужичками. Я пару дней назад одного  выгнал, который меня не понял. Для начала двадцатка  в месяц, а там посмотрим. Всё, можешь идти, а остальное тебе Игорь расскажет.
    Они с другом вышли в соседнюю комнату, а через неё на балкон.
    - Видишь, всё нормально, - Игорь закурил и хлопнул его по плечу. – Работа не пыльная: следи, чтобы наши тёлки  были на месте, контролируй оплату и проверяй клиентов – мало ли чего. Может нарик какой сунуться или дурик  с оружем. Пьяных  и психов нужно отшивать. На телефоне обычно сидит та, которая свободна, если что, то подменяешь. Босс мужик требовательный, но неплохой.
    На следующий день Комлев приступил к работе. Сначала  казалось, что в нём проснётся прежняя ненависть к проституткам, которую испытывал к ним по понятным причинам. Однако за прошедшие годы многое изменилось,  на зоне он научился контролировать себя, поэтому  строго выполнял  обязанности, тщательно проверял клиентов и не обращал особого внимания на проституток.  Ему нужно было присмотреться, понаблюдать и принять то решение, о котором он уже думал.  Любопытным занятием оказалось и наблюдение за клиентами. А приходила сюда разная публика: и командировочные, и подвыпившие мужики, уставшие от своих жён, и любители клубнички,  попадались довольно небедные люди. Запомнился один оригинальный  мужичок. К ним постоянно приходил  клиент, типичный представитель офисного планктона, который, похоже, влюбился в экстравагантную Леночку из какой-то глухой деревни на Тамбовщине,  заказывал только её. Ему даже скидки  стали делать. Он приходил с цветами,  целовал жутко накрашенную дурочку, после чего та уводила его в комнату. Из-за того, что Комлев никак не реагировал на полуголых проституток и с презрением смотрел на них, те решили, что он придерживается нетрадиционных взглядов в отношения между мужчинами и женщинами. Потому не стеснялись щеголять перед ним чуть ли в костюме Евы.  Комлев же  понял, что ему по плечу этот бизнес, с которого он решил начинать новую жизнь. А это  действительно  приносило неплохой доход  и  выглядело довольно просто: собрать проституток, снять квартиру,   сделать рекламу. Главное, конечно, заиметь надёжную крышу и ей отстёгивать, хоть это и солидная доля от прибыли.  Комлев наблюдал ровно полтора месяца, укрепившись в своём решении.  Он   решил, что пришло время  поделиться своими соображениями со старыми верными друзьями.
     Комлев пригласил Игоря и Володю в тихую кафешку, где им накрыли столик в тихом закутке. Вовка, тощий и нескладный в школьные годы, возмужал, округлился, у него даже наметилось лёгкое брюшко, которое  Игорь в шутку называл  “кошельком для сбора денег от благодарных водителей”. Друзья опрокинули по рюмке, затем по второй.
    - Мужики, вот скажите, вы довольны своим заработком?
    Друзья непонимающе переглянулись.
    - Ты чего это, Саня? Никак за старое решил взяться. Так это  зря – сам знаешь, ты теперь на примете в наркоконтроле, даже я не отмажу,  - хохотнул Володя.
    - Ну почему же, есть и другие способы срубить денег.
    - Например?
    - Вот ты ездишь и не видишь, что деньги под ногами валяются, точнее на обочине.
    - Не понял.
    - Вот дежуришь, допустим. Проституток на обочине видел?
    - Да везде их полно, достали уже, - скривился Володя.
    - Вот этим  и предлагаю заняться, организовать свой бизнес. Я давно над этим думал и после того, как поработал с Игорем на  точке, понял: мы можем заработать реальные деньги, сами, без посредников.
    - Ты что, хочешь организовать свою хату? Это не так просто. Да и кто тебе даст. Нет, ничего не выйдет, - отрицательно помотал головою Игорь.
    - Ты меня не дослушал.
    Комлев изложил им свой бизнес-план. Главное – найти хорошее помещение, желательно в тихом месте, а ещё лучше изолированное. Затем под видом клиентов прошвырнуться по уличным  проституткам, отобрать таких, которых никто искать не будет. Можно поискать на вокзалах, не гнушаться  безнадзорными малолетками – педофилов тоже хватает. И всех запереть, чтобы не сбежали, для надёжности припугнуть хорошенько. Параллельно дать объявление в Интернете, подыскать клиентов, ведь  у них будет бесплатная рабсила, которую нужно только кормить. Что касается “крыши”, то Володя, как действующий сотрудник, с этим может помочь. Все эти отбросы никто искать не будет, заявление никто не напишет. А если кто даже и сбежит – пусть попробуют найти и доказать. Зачастую милиция  не хочет заниматься такими делами, так как это сложно доказать, а жертвы боятся давать показания.
    - Поймите, мужики, там реальные бабки крутятся, - с жаром убеждал он  друзей, - нужно только не бояться поднять их из-под ног. Потом мы можем ещё одну точку открыть. К тому же у меня есть мысли на расширение этого  бизнеса.
    Друзья примолкли, обдумывая неожиданно свалившееся предложение.
    - Не, ну в целом, идея неплохая, - согласился наконец Игорь, - только нам нужно и деньги, и машина, помещение  - где ты всё найдёшь?
    - Ладно, с машиной я помогу, - вмешался Славинский, -  а с деньгами – каждый понемногу. Да и с крышей можно перетереть.
    - Вот видишь, - заметил Комлев, - главное захотеть. По помещению я уже думал и у меня есть кое-какие варианты.  Вы же видите, какой спрос на эти услуги. Нужно занимать эту нишу, пока её не заняли другие, как говорил в своё время один мой знакомый. Вторая часть моего плана такова: как только немного  раскрутимся, попытаемся выйти на людей, которые продают за рубеж  проституток.  Это ж Клондайк – за отбросы и шваль получать реальные деньги. Мы, как санитары, возьмём и  почистим улицы.  И что касается выхода на международный рынок, то есть у меня один контактик.   Со мной на зоне один  мужик сидел, так он в этой теме  успел поработать. От него многое узнал. Ну что, за успех?
    - Давай. А ты молодец, Саня, варит башка.
    В ту ночь Комлеву не спалось. Он не сомневался, что у него всё  получится. Он умён, уверен в себе и знает, что делает. Он ни от кого не зависит и не будет зависеть. Как говорил  в таком случае его любимый Ницше: “Независимость – удел немногих. Она – привилегия сильных”. А он – сильный.

-9-

    С третьей декады апреля пригрело так, что  днём ребятня даже переставала одевать  куртки. Запахло майской свежестью, тёплой землёй и какой-то тихой радостью – той, что незаметно зреет в глубине души, озаряет  своим светом и от которой так хочется жить. Воздух наполнился шумом, живыми звуками, переливался в лучах тёплого пара, исходящего от прогреваемой земли. По утрам из близлежащих кустов и деревьев доносилась оживленная перекличка многочисленного птичьего войска. Днём  по траве деловито сновали озабоченные скворцы, весело чирикая, скакали вездесущие воробьи, изредка, лениво взмахивая крыльями,  пролетали чёрные, как уголь, грачи, а где-то, высоко в небе, заливался невидимый жаворонок, пророча весну и тепло.  Всё вокруг зазеленело, пошла в рост трава, пробиваясь сквозь сухой прошлогодний ковёр, запестревший желтизной первых одуванчиков. Повеселели и люди, радуясь теплу и свету.
     После занятий дети  под руководством воспитателей убирали территорию. Каждая группа отвечала за свой участок, за порядок на котором выставляла оценку Анна Петровна. Кирилл вместе со всеми   мальчишками сгребал прошлогодние листья, сухую траву, ветки и таскал  всё это в одну большую кучу, которую потом собирались сжечь, а девочки подметали дорогу. Он старался – не хотелось подвести Альбину Семёновну, которую и так недолюбливала Анна Петровна. Сурок и Леший трудились рядом. Кирилл тащил вместе с Лёшей очередную порцию мусора, как недалеко послышался чей-то вскрик. Они свернули мусор в кучу  и оглянулись: бросив грабли и держась за руку, неподалёку от них стоял Петя Чебраков – тихий и боязливый  десятилетний мальчик. Петя жил уже три года в детдоме, но по-прежнему всего здесь боялся. Говорили, что его отобрали от родителей, которые беспробудно пили, а сына держали взаперти в в комнате, при этом  частенько поколачивали. Он рос впроголодь, никого и ничего не видя. Попал сюда  после того, как отец в пьяном угаре до смерти забил мать. В детдоме, поначалу, он всех боялся, прятался под кровать и ел там же руками, так как  ложкой и вилкой  пользоваться не умел. С ним долго работал психолог, и Петя кое-как привык к здешнему укладу, но в учёбе сильно отставал от сверстников. Сейчас мальчик  всхлипывал, держась за руку и оглядываясь по сторонам.  К нему  сразу же подощла Альбина Семёновна:
    - Что случилось, Петенька?
    - Я руку порезал о стекло. Вот, - он показал кровоточащую ладонь.
    - Ах ты, мой мальчик, - Альбина Семёновна присела рядом с ним, - покажи. Ничего, ничего, ты не плачь, мы сейчас перевяжем её, всё пройдёт. Пойдём в медпункт, зайчик.
    Она обняла Петю, поцеловала в макушку. Тот перестал всхлипывать, обнял её за шею и тихо произнёс:
    - Ты такая хорошая. Будь моей мамой.
    - Я и так твоя мама, - Альбина Семёновна остановилась, глянув Пете в глаза.
    - Нет, я хочу, чтоб ты была только моей мамой, - упрямо повторил Петя.
    - Ладно, Петенька, пойдём перевяжем твою руку. Ребята, - крикнула она остальным, - побудьте пока без меня. Смотрите, чтоб порядок был.
    - Ага, - отозвался за всех Костя, - не волнуйтесь, мы присмотрим.
    Покончив с уборкой, все пошли готовиться к завтрашним урокам. Уже на коридоре дети встретили нового директора, который стоял возле двери, всматриваясь в детей. Заметив Кирилла, он подошёл к мальчику:
    - Казанин, пойдём со мною.
    Кирилл недоуменно оглянулся на друзей и пошёл за  Евгением Антоновичем – так звали нового директора. Тот не стал менять порядки в детдоме, особо не вмешивался в учебный процесс и дети его мало видели. Изредка чернявая прилизанная физиономия мелькала  в жилых помещениях, несколько раз Кирилл видел его в столовой. Для какой цели он понадобился  директору  мальчик понять не мог.
    В кабинете Евгений Антонович снял пиджак, повесил на вешалку, приоткрыл форточку, сел на стул и кивнул мальчику:
    - Садись, чего стоишь. Ты меня не бойся, Кирилл. Тебя, кажется, так зовут?
    Мальчик молча кивнул. Евгений Антонович тем временем вытащил из стола печенье, конфеты, включил чайник, приготовил чашки:
- Ты что будешь – чай или кофе?
- Я ничего не хочу, - отозвался мальчик.
- Ну что ты так сразу, Кирюша: я же сказал – не бойся меня. Посидим, почаёвничаем. Бьюсь о заклад, что ты сто лет не пил настоящего кофе. Вот сейчас и попробуем. У меня настоящий, бразильский. Угощайся конфетами.
    Кирилл молчал.
    - Ну, как жизнь вообще?
    - Нормально.
    - Нормально, говоришь.
    Директор встал, прошёлся, подошёл к мальчику и положил ему руку на плечо.
    - Ты хороший мальчик, Кирюша, - заговорил он своим тихим, вкрадчивым и масляным голосом. - Ты отличаешься от всей детдомовской массы. Знаешь об этом?
    Кирилл отрицательно боднул головой.
    - А я это сразу приметил. В тебе видна эдакая благородная, интеллигентская, косточка. Ты очень хороший и, как мне кажется, толковый мальчик. Я думаю, мы можем поговорить с тобою, как взрослые люди.
    Кирилл в недоуменни слушал директора, его  какую-то льстивую речь и не мог взять в толк: чего же хочет от него Евгений Антонович? Может, он хочет, чтобы Кирилл докладывал ему все детдомовские секреты? Так их он и так немного знает, здесь почти всё, ну или почти всё, могут рассказать и сами воспитатели. Так чего же он ему здесь зубы заговаривает? А директор, тем временем, подвинул стул к мальчику, сел рядом и, положив руку ему  коленку, продолжил:
    - Ты же хочешь жить лучше остальных, верно? Ходить в город, когда вздумается, покупать в магазине то, что хочется, играть на компьютере, пропускать иногда уроки. Я всё это могу устроить. Но взамен ты должен пообещать кое-что.
    Заинтригованный Кирилл не сразу сообразил, почему директор так близко подсел к нему, положил руку на коленку. Тот снова заговорил:
    - Ты уже в том возрасте, когда начинаешь, что-то понимать  о взрослой жизни. Думаю, даже и знаешь.Так вот, я предлагаю тебе хорошую жизнь, свободу, а ты иногда будешь приходить ко мне и мы будем заниматься с тобой тем, чем занимаются между собой взрослые люди. Ты не бойся, больно  не будет. Поверь, всё будет хорошо. И ты, естественно, никому не должен об этом рассказывать. Надеюсь, ты понимаешь о чём я говорю?
    Сердце у мальчика сразу ушло куда-то вниз. Он, наконец, сообразил, чего хочет  от него новый директор. Что такое сексуальная жизнь, как это делается и многое другое видел не раз: в  прежней школе с одноклассниками они смотрели на компьтере разные видео. Среди тех, просмотренных, роликов пару раз  видели  порно с участием геев, от чего все пацаны плевались. А его одноклассник Игорь Хохлов  приносил   взрослые журналы с обнажёнными женщинами  и всякими  такими фото.  У них в классе никто ещё не пробовал секса, разве только Игорь, не по летам высокий, рослый,  он тусовался со старшеклассниками. Он же и хвастался пацанам, как сам успел позаниматься “любовью” с одной из старшекласниц – за деньги,  рассказывал, как это клёво.  Кириллу были интересны все эти разговоры, что-то неведомое будоражило  и щекотало его воображение, но он себе и представить не мог,  что его сексуальная  жизнь начнётся так.  От ужаса он похолодел: мальчик  представил себе голого директора, целующего его, от чего ему стало до омерзения противно.
    - Нет, нет, я не хочу! - он вскочил со стула. - Я не хочу ничего такого! Мне страшно! Оставьте меня!
    - Тихо, тихо, не шуми, - Евгений Антонович мягко, но решительно усадил его обратно. - Я же сказал, чтобы ты вёл себя благоразумно. Ты хороший, красивый мальчик и мне очень нравишься. А если вздумаешь кому-то говорить о нашем разговоре – я смогу сделать так, что твоя жизнь будет невыносимой. Уж поверь мне. Даже если ты кому-то и расскажешь, то кто тебе поверит? Скорее поверят мне, ведь про фантазии детдомовцев хорошо известно всем. Они могут такого напридумывать, чтобы облегчить себе жизнь, что диву даёшься. Поэтому веди себя тихо, как будто ничего не случилось, и всё будет хорошо.  Я почему тебя позвал? Ведь тебе осталось здесь пробыть месяца полтора-два и ты уедешь, всё позабудется, а ты будешь молчать. Представь, как на тебя будут смотреть одноклассники, если ты им расскажешь. А я подыщу другого, такого же красивого и смышлёного мальчишку,  всем будет хорошо.  Всё, пока можешь идти. Хотя нет, постой.
    Директор слащаво улыбнулся и добавил:
    -  Завтра вечером мы с тобой встретимся в более спокойной обстановке, я давно жду этого момента. А пока веди себя естественно. И всё будет хорошо, милый. Я тебе обещаю, это совсем не страшно. Ты меня понял?  Теперь иди.
    Кирилл выбежал из кабинета с горящим лицом. Ему было и противно, и страшно одновременно. Он не знал, что делать. Куда бежать? К кому? С воспитателями и педагогами  стыдно, до ужаса стыдно, говорить про такое. Тем более, что, наверное, директор прав – ему могут не поверить. Что же делать?
    Как пьяный, спотыкаясь, мальчик побежал на улицу, ему не хватало воздуха. По дорожке помчался в сторону своего корпуса, словно боясь, что Евгений Антонович непременно за ним погонится. Потом  остановился, свернул за угол и, тяжело дыша, присел на корточки. Он не успел даже ничего подумать, как откуда-то вынырнула баба Шура:
    - Ты чего здесь то? Я видела, как тебя этот злыдень позвал. Чего он от тебя хотел? Не говоришь? Ну и ладно, твоё дело. Только не нравится он мне: скользкий, противный, выглядывает всё. Житья от него нет.
    С первых дней своего пребывания в детдоме Евгений Антонович старался бороться теми, кто позволял себе приходить на работу в нетрезвом виде. А этим грешили сторожа, нянечки, некоторые педагоги и воспитатели. Несколько раз  дети были свидетялями того, как директор отчитывал бабу Шуру, которую он, почему-то, невзлюбил больше всех, пообещав уволить в случае её очередного появления в пьяном виде. С тех пор баба Шура осторожничала и старалась попадаться новому директору на глаза, как можно реже.
    - Да что с тобой? - женщина наклонилась над Кириллом. - На тебе лица нет.Что он тебе наговорил? Вот злыдень. Да ты не волнуйся –  всё будет хорошо.
    Она погладила мальчика по голове, притянула к себе и неожиданно расплакалась:
    - Где ж вы, мои сиротки? Небось про мамку и не знаете ничего. И за что мне такое наказание?
    Она всхлипнула раз, другой, вытерла глаза и вытащила откуда-то початую бутылку. Отхлебнув из неё, снова спрятала.
    - Да не смотри ты так. Вот болит у меня, понимаешь? Отобрали у меня моих деточек. Эх-х, жисть.
    Что-то ещё бубня себе под нос, баба Шура пошла дальше. Немного успокоившись, Кирилл стал размышлять над тем, что ему делать дальше. Жалко, что тётя Алла не оставила ему номера своего телефона – тогда бы он смог позвонить ей, она приехала и забрала бы его отсюда.  И вот теперь, когда надо срочно что-то делать,  с кем он может посоветоваться? С Альбиной Семёновной? Нет, говорить про такое с ней он не сможет, даже противно подумать. Остаётся только одно – посоветоваться с Костей и Лёшей, может они чего подскажут. Они ведь давно живут в детдоме.
    - Ты чего такой взъерошенный? Чего от тебя хотел этот? - Костя сразу придвинулся к нему.
    - Потом узнаешь. Давай после ужина встретимся там, на нашем месте, - шепнул Кирилл обоим друзьям, стараясь придать своему лицу спокойное выражение.
   После уроков  Кирилл прямиком побежал к своему укромному уголку. Вскоре там появились и Костя с Лёшей.
    - Выкладывай, чего там стряслось, - буркнул Суркин, развалившись на траве.
Леший сел рядом с ним и вопрошающе уставился на Кирилла.
    - Такое дело, пацаны, - тот почесал затылок и отвёл глаза в сторону. - Директор того…, не знаю, как сказать…, короче – он приставал ко мне.
    - Чего? - глаза у Кости широко открылись. - Это как?
    - Как, как, - разозлился Кирилл, - вот так. Посадил на стул, руку мне на коленку положил и сказал, чтобы я к нему приходил.
     - Это получается в смысле, как к бабе, что ли? - Костя удивлённо захлопал ресницами. - Вот п…р, я так и думал, что он такой. Замаскировался, гад. Ну, ладно, мы с тобой поквитаемся.
    - Чего ты несёшь? Как ты поквитаешься? - буркнул Сурок.
    - Придумаю что-нибудь.
     - Ребята, я вас не за этим позвал. Что мне делать? Он сказал, чтобы уже завтра вечером  я пришёл к нему, иначе мне житья не будет тут. Представляете? - Кирилл повысил голос.
    - Ладно, Кира, не переживай ты так, прорвёмся. Мы тебя не бросим, - Костя  подвинулся ближе. - Что ещё тебе  сказал этот урод?
    - Говорил, что будет меня вызывать к себе в кабинет, чтобы заниматься сексом, обещал всякую всячину, если я соглашусь. А если  нет – обещал устроить мне невыносимую жизнь. Ещё сказал, чтобы никому не рассказывал – всё равно никто не поверит. Ребята, что мне делать?
    Друзья примолкли, обдумывая ситуацию.
    - Можно было бы тёте Алле позвонить, да я не знаю телефона. И телеграмму не пошлёшь – адреса тоже не знаю,  - вздохнул Кирилл.
    - Какой ещё тёте Алле? Это которая на  Новый год приезжала? - спросил Костя.
    - Да, ей.  Я же вам не сказал, - спохватился Кирилл, - это папина двоюродная сестра. Она привезла нас с Катей сюда, а теперь решила взять к себе, но заберёт только когда закончится учебный год.
    - И ты молчал? - укоризненно взглянул на него Леший. - Тоже мне, друг называется. Слушай, так это ж всё меняет – тебе всего полтора месяца осталось здесь пробыть. Ерунда. Можно потянуть время?
    - Как?
    - Ну, не знаю.Скажем прикинуться больным. Может чего такого съесть.
    - Чего?
    - Надо подумать.
    Вдруг Суркин, молчавший до этого, коротко бросил:
    - Надо найти твою тётю.
    - Как? - удивился Леший.
    - Она где живёт?
    - В Москве, - ответил Кирилл
    - Поедем в Москву, найдём справочное бюро и там спросим.  Фамилию знаешь?
    - Да, Листовцева. Я слышал, как её муж, дядя Саша, в гостинице так говорил дежурной, когда ключ брал.
    - Вот, поедем и  она тебя сразу к себе заберёт. Всего делов то.
    - Как поедем? На чём?
    - На дизеле, а там на электричках.
    Лёша немного помолчал и добавил:
     - Честно говоря,  давно хотел сбежать отсюда: летом везде работы много, а я хочу заработать мамке на лечение. Устроюсь где-нибудь и буду работать. Понимаете, я не могу бросить маму – ей никто больше не поможет.  Она у меня хорошая. Вот если б  только не пила…Так что, Кира, если хочешь – поехали со мной. Я помогу тебе найти твою тётю, а сам останусь работать.
    Мальчишки примолкли, обдумывая неожиданно свалившееся предложение. Кирилл сразу не мог себе представить, что он куда-то может поехать. Как они будут добираться, без денег? Тем более, что их наверняка будут искать,  на любом вокзале милиция может задержать. Но, обдумав Лёшино предложение,  пришёл к выводу, что ничего лучшего в этой ситуации не придумаешь. На электричках  доберутся до Москвы, там сразу же сядут на какой-нибудь автобус, найдут горсправку и узнают адрес тёти Аллы. Вот только Катю придётся оставить, а она плакать будет.
    - Ладно, Лёха, я согласен.
    - Пацаны, я тоже с вами, - подскочил Костя.
    - А ты чего? - пробурчал Суркин
    - Не могу же я друга бросить. Да и надоело мне тут. Я, может, тоже хочу денег заработать. Вот с тобой останусь, буду собирать деньги – вдвоём больше заработаем. А если получится заработать – поеду домой, попробую мамку найти.
     - Тогда завтра утром уходим, сразу после уроков – никто искать не кинется. Там как раз есть дизель около трёх дня.
    - Я только с Катей попрощаюсь, - тихо сказал Кирилл.
    - Ты что? Она же маленькая – всё выложит, если спросят, - возразил Лёша.
    - Не бойся, я ей скажу только, что уезжаю – чтобы не переживала. Больше она ничего знать не будет, - успокоил его Кирилл.
    Он сразу же побежал в Катину группу, чувствуя в кармане возле сердца семейное фото, которое решил взять с собой. Сестрёнка, увидев его, подбежала, прижалась и радостно сообщила:
    - А нас завтра Ирина Олеговна поведёт в цирк.
    - Хорошо. Пойдём, мне с тобой поговорить надо.
    Он отвёл Катю в сторону, присел на корточки:
    - Катя, я завтра уеду. Так надо, понимаешь. Поеду, чтобы найти тётю Аллу, а потом мы заберём и тебя. Ты только жди и никому не говори ничего. Хорошо?
    - А почему ты уезжаешь?
    - Так надо, поверь. Но я тебя не брошу и обязательно вернусь.
    - А когда папа и мама приедут? Ты всё обещаешь, а их нет.
    - Они очень далеко и надолго уехали, пойми. Я же не виноват. Будем ждать,   надо потерпеть немного. Хорошо, котёнок?
    - Ладно, иди уже, - по-взрослому вздохнула Катя. - Я постараюсь.
    Перед тем как уснуть, Кирилл вспомнил родителей, квартиру и ему ужасно захотелось вернуться обратно в свой город, свою школу, к своим друзьям. Вот только вернётся ли он туда когда-нибудь? Наверное, вряд ли. Обретёт ли он новую семью в которой будет также хорошо, как и с родителями?  Скорее всего, уже нет. Он ещё не  всё понимал в этом непредсказуемом беге жизни, но в глубине души чувствовал, что папы и мамы ему больше не заменит никто. И всё же  его ждут, его с Катей. И туда им нужно идти.

-10-

    Ночью Кирилл проснулся от какого-то шума. Он оторвал голову от подушки, сел и прислушался. С улицы доносились чьи-то окрики, грязная ругань. В тусклом свете ночного освещения мальчик увидел, что кроме него  проснулось ещё несколько мальчишек.
    - Чего там? - почему-то шёпотом спросил Костя.
    - Не знаю, - пожал плечами Кирилл и зевнул.
    - Давай сходим, посмотрим.
    Не дожидаясь ответа, Леший вскочил с кровати, в трусах и майке побежал на улицу. За ним потянулись Кирилл с Лёшей, ещё кто-то из ребят. Неподалеку от входа, на дорожке, почти под фонарём уличного освещения, дрались: оттуда доносились крики, глухие удары и нецензурная брань. В куче дерущихся Кирилл узнал Бура с дружками – Игорем Грозовым и Лёнькой Трошиным, а также ещё двоих детдомовских. Остальных – а их было не меньше детдомовских – он не знал. Похоже, что драться пришли городские ребята. Около двери стояли две дежурные воспитательницы и громко кричали, пытаясь утихомирить драчунов, но тщетно. Видимо, это их крики и разбудили Кирилла.
    - А вы чего выскочили? А ну, марш обратно! - рявкнула на мальчишек Ванда Петровна – полная круглолицая женщина. Из-за  скверного характера, а также готовности наказывать всех и вся, дети за глаза звали её Ведьма Петровна. Но Леший не собирался  уходить,  наоборот, сошёл с крыльца, стараясь рассмотреть, что там творится. А там уже кто-то лежал на траве, кого-то пинали ногами: силы оказались неравными и городские побили детдомовских. Вдалеке послышался вой сирены.
    - Атас, мужики, уходим! - крикнул кто-то.
    Один из городских отделился от своих, подошёл к Буру и что-то ему сказал. Пнув напоследок лежащих на траве, городские поспешили раствориться в темноте. Бур с компанией стали медленно подниматься и отряхиваться, Игоря Грозова подняли дружки. Вскоре к крыльцу подъехала милицейская машина.
    - Что здесь происходит? Кто звонил? - к воспитательницам подошёл невысокий упитанный милицонер в фуражке набекрень.
    - Я звонила, я звонила, - затараторила худенькая маленькая Анна Константиновна – полная противоположность Ванде Петровне. - Они ж тут вусмерть дрались.
    - Кто дрался? Где они? - снова недовольно переспросил милиционер.
    - Брысь отсюда, бандиты! - цыкнула на выскочивших  мальчишек  Ванда Петровна и повернулась к нему. - Так убежали те городские оглоеды. Ищи теперь.
    - Разберёмся, - ответил собеседник и подошёл к компании детдомовцев.    Опытным взглядом он выхватил из всей компании Бура и ещё двоих:
    - Давай этих в машину.
    Проводив взглядом отьезжавшую машину, продрогшие мальчишки побежали обратно в тёплые постели.
    - Не знаешь, чего они там не поделили? - спросил Кирилл у Лёши.
    - Нет, точно не знаю. Но, по-моему, Бур что-то должен городским и не отдавал. Я слышал, что те уже давно грозились  его хорошенько предупредить.
   Утром в детдоме о ночном происшествии все только и говорили.
    - Вот теперь точно не до нас будет, - весело сверкнул глазами Суркин. - Пока будут со всем этим разбираться,  мы спокойно уедем.
    В детдоме и в самом деле было неспокойно: носился туда-сюда Корноухов, мелькнула фигура директора, к нему вызывали воспитателей, затем приехала машина с надписью “милиция”, ещё какая-то машина из которой вышли две важные тётки с папками – всё это говорило о том, что идёт разбор ночного происшествия.
    Кирилл не мог усидеть на уроках: ему казалось, что все  - и ребята, и учителя, и воспитатели – все знают об их намерениях,  с подозрением глядя на него. Он поминутно оглядывался, ёрзал и неясная тревога терзала его. Иногда  казалось, что сейчас в класс войдёт Евгений Антонович и поведёт его с собой. Мальчик не находил себе места. Это заметил и Костя, который наклонился и шепнул другу:
    - Чего ты? Не боись, всё будет тип-топ.
    Но тот ждал и не мог дождаться обеда. Едва закончились уроки,  впереди всех помчался в столовую. Спустя какое-то время тройка беглецов спешила покинуть территорию детского дома. Лёгкие, словно невесомые, светлые кучерявые облака закрыли солнце, отчего стало немного прохладнее. Ребята вышли на тропу и свернули к гаражам.  Впереди уверенно шёл Лёша Суркин с небольшим пакетом в руках, за ним, дымя сигаретой, Костя Бессонов, замыкал  группу Кирилл, который нёс в руках немного продуктов, прихваченных в столовой предусмотрительным Лешим.  Почему-то теперь он был почти уверен, что найдёт тётю Аллу.
    Маленькая железнодорожная станция  притаилась на краю городка. В небольшом одноэтажном кирпичном здании с посеревшими и облупившимися стенами сидело несколько человек, которые не обратили на мальчишек никакого внимания. На  коротком перроне, вплотную примыкавшем к зелёному сосновому бору, также было немноголюдно. Сурок тут же бросил короткий взгляд на расписание:
    - Нормалёк. Через полчаса поедем.
    - Надо билеты взять, - напомнил ему Кирилл.
    - Ты чего, с дуба рухнул? - рассмеялся Лёша. - Какие билеты? Я в жизни билетов никуда не покупал. Мы – детдомовцы. Пошли, на всякий случай заныкаемся до отправления.
    Они пошли в дальний угол перрона, сели на невысокую бетонную изгородь под нависшими над ней кустами сирени. Было тихо. Лишь изредка, где-то вдали, слышались короткие, словно встревоженные гудки, да вскоре мимо, без остановки, прогохотал длиннющий грузовой состав с цистернами и пустыми платформами. Проводив его взглядом, Костя вздохнул:
    - Клёво. Вот выучиться бы на машиниста – катался бы себе сколько влезет.
    - Ага, покатаешься. Тоже, наверное, нелегко за всем уследить. А я бы в банкиры пошёл – у них денег куры не клюют. Вот они живут.
    - А ты, Кира, кем хотел бы стать? - спросил Леший.
    - Не знаю, я пока как-то и не думал, - пожал плечами тот, - может, как папа. Он, вообще-то, в газовой компании работал,  учился на инженера.
     - Да, инженером тоже неплохо, - согласился Костя. - А у тебя хорошие родители были?
    - Самые лучшие в мире, - тихо ответил Кирилл.
    Вскоре, протяжно посигналив и дрожа всем корпусом, к станции подкатил тепловоз. Из вагонов вышли немногочисленные пассажиры, а мальчишки шмыгнули вовнутрь. Они прошли в видавший виды вагон, заполненный менее, чем на треть, и сразу же забились в угол.  Состав постоял ещё несколько минут, затем в старом запыленном динамике прошелестел невнятный голос и, слегка дёрнувшись, дизель тронулся. Мимо проплыло здание станции, припаркованные машины, суетливые пассажиры, складские помещения за забором. За ними пошли дома, серая лента асфальта, но Кирилл уже не смотрел  в окно. Он вытащил фотографию и всматривался в бесконечно дорогие лица отца и матери, как бы спрашивая у них: правильно ли я поступаю, что меня ждёт?  Ответа, конечно, не было, но мальчик это понимал и сам. Он знал: всё, что  впереди,  предстоит пройти  только ему самому.

ЧАСТЬ 2
ГОРИ, ГОРИ, МОЯ ЗВЕЗДА
“Ребёнок больше всего нуждается в вашей любви как
                раз тогда, когда он меньше всего её заслуживает”
Э.Бомбек
-1-
   Кирилл проснулся от неприятного ощущения: затекла левая рука.  Повернувшись на другой бок, привстал. Рядом, прижавшись друг к другу и, укрывшись куском брезентовой ткани, тихо сопели  Лёша с Костей. В пустом вагоне пугающе чернела темнота. Только сквозь слегка приоткрытую дверь виднелся кусочек звёздного неба, которое так напоминало россыпи искр от фейерверка. Вздохнув, мальчик снова лёг, притиснувшись к Лёше: так теплее. Здесь они устроились на ночёвку после того, как дизель прибыл на конечную станцию. До утра электричек не было, и Костя предложил поискать укрытие, чтобы лишний раз никому не попасться на глаза. Ведь их уже наверняка ищут. Главное, как выразился Леший, добраться до Москвы, а там  никто не найдёт. На дальних путях стояли пустые товарные вагоны. Забравшись в один из них, мальчишки нашли в углу кусок брезента и несколько пустых ящиков. Поужинав хлебом  и холодными котлетами, легли спать.
    Первым проснулся Сурок. Он потянулся, зевнул, поднялся и выглянул на улицу. В нескольких десятках шагов от вагона  стоял человек в оранжевой куртке и с кем-то спорил, разговаривая по телефону. На первом пути, около станции, устало притаилась электричка.
    - Эй, пацаны, вставай! - окликнул Лёша ребят. - Утро уже. Там, наверное, наша электричка стоит. Идти надо.
    Мальчишки поднялись. Костя нехотя сел, протёр глаза и буркнул:
    - Куда спешить, поспали бы ещё.
    - В электричке поспишь.
    Кирилл бодро поднялся и также выглянул на улицу. День обещал быть погожим и тёплым. Солнце разлилось по путям,  блестевшим в утренних лучах и, терявшимся за изгибом, укрытой лёгкой дымкой, дороги. Неподалёку, между путями, что-то выискивая на грязной щебёнке, лениво похаживал большой чёрный грач, похожий на одинокого солдата-конвоира. В это время по громкоговорителю объявили об отправлении электрички, но мальчишки не расслышали маршрут.
    - Давай, пошли, - поторопил   Лёша друзей, - мне кажется, что это наша отходит.
    Мальчишки  быстро перебежали пути и выбрались на перрон. В электричку уже заходили пассажиры. Лёша переспросил у первой  попавшейся женщины маршрут и кивнул друзьям: заходим. Они вошли в первый вагон, так же, как и вчера, пройдя до середины состава, забились в самый угол. Электричка задрожала, послышался металлический скрежет закрываемых дверей. Сквозь запыленные стёкла Кирилл разглядел лишь отдельные силуэты: деревья, здания, водонапорную башню. Но всё это было   знакомо, такие небольшие станции во многих деталях похожи друг на друга.
    - Есть хочется, - вздохнул Костя.
    - Ладно, потерпи – доедем до конечной, тогда что-нибудь раздобудем.
    - Я точно раздобуду, мне не привыкать, - вдруг  хитро улыбнулся Костя.
    Кирилл промолчал: всё же пацаны из-за него пошли на побег, ему нельзя плакаться. Где можно раздобыть еду он себе не представлял – ну, не попрошайничать же в самом деле. Воровать он никогда не пробовал и не собирался. В семье на эту тему  как-то никогда не говорили: ни папа, ни мама не брали чужое и их с Катей приучили к этому. Едва электричка отъехала от станции, как  пошли продавцы всякой мелочи, затем в вагон ввалилась толстая краснощёкая тётка,  зазывно покрикивая:
    - Пирожки, пирожки горячие, с картошкой и мясом!
    Мальчишки переглянулись, сглотнув слюну. Кирилл, нащупав в кармане  деньги, оставшиеся от последнего приезда маминых подруг, спросил:
    - Почём пирожки?
    - С картошкой  - по десять рублей, с мясом – по двадцать.
    - Дайте шесть с картошкой.
    Мигом проглотив  ещё горячие пирожки, ребята удовлетворённо откинулись на спинку сидения.
    - Вкусные, - отметил Лёша.
    - Угу, - согласился Костя.
    - Только ты, Кира, не разбрасывайся деньгами – они нам ещё понадобятся, - рассудительно заметил Лёша.
    Вскоре в вагон втиснулась женщина, вся закутання с ног до головы в нахлобученном на лицо платке и, низко кланяясь, медленно пошла по проходу. В руке она держала картонку с текстом, в котором содержалась просьба о помощи на лечение ребёнка. Большинство пассажиров отварачивалось, некоторые, уткнувшись в газету делали вид, что не замечают её, кое-кто бросил в протянутый пакетик мелочь. Кириллу стало жалко женщину: разве она так соберёт  денег на лечение?
    - Вот вырасту, заработаю денег и буду помогать таким людям, - сказал он Косте.
    - Ага, - насмешливо фыркнул тот, - знаешь, сколько побирушек здесь ходит. Думаешь,  у неё в самом деле ребёнок больной? Как же. Я то повидал, меня не проведёшь.
    Кирилл промолчал. Леший в самом деле знает в таких делах больше его и, возможно, он прав.  И всё же, вокруг много людей, которые нуждаются. Только теперь ему самому  нужна помощь.
    - Слышь, Сурок, а сколько тебе нужно денег заработать? - вдруг спросил Леший.
    - В смысле?
    - Ну сколько тебе надо денег, чтобы мать вылечить?
    - Да я толком и не знаю, - Лёша задумался. -  Мама написала, что у неё что-то  с печенью и почками. И писала, что кроме  лекарств, потребуется операция. А сколько на это надо – я не знаю, может, тысяч сто.
    - Ух ты, это ж какие деньжища! Где ж такие можно заработать?
    - Не знаю, буду пробовать. Я не брошу мамку, - Лёша упрямо сжал губы.
    Мальчишки примолкли. От нечего делать Кирилл   уставился в окно. Костя окликнул Лёшу:
    - Сурок, пошли покурим – у меня ещё полпачки есть.
    Друзья пошли в тамбур,  а Кирилл остался  разглядывать пробегающие мимо леса. Ничего интересного: скучный, ещё голый лес,  редкие постройки, мелькающие столбы. Да, главное сейчас – добраться до Москвы и найти тётю Аллу. Вот только жалко будет с друзьями расставаться. Привык он к ним, хорошие ребята, надёжные. Надо будет договориться, чтобы друзья  потом  как-нибудь сообщили ему своё местонахождение и  они смогли  держать связь. Возможно, тётя Алла со своим мужем  им как-то смогут помочь.
    Далеко зашедшие мысли Кирилла прервали ребята. Выглядели они встревоженными:
    - Кира, пошли отсюда, - негромко окликнул его Костя, - быстро!
    Кирилл подскочил,  пошёл по проходу за идущими впереди друзьями. Те быстро вышли в тамбур и, в таком же быстром темпе,  через все вагоны, перебрались в хвост состава.
    - Что случилось? - Кирилл  с недоумением глянул на друзей.
    - Там мент ходит по вагонам, я видел, как у некоторых  документы проверяет. Ещё заметил, как одна бабулька что-то у него спросила, так он три пальца показал. Улавливаете – три? Скорее всего, что это нас уже ищут. Да в любом случае на нас сразу обратят внимание. Нужно выходить на первой же станции, пока  не сцапали,- возбужденно размахивая руками, пояснил ситуацию Костя.
    - Что делать?
    - Подождём немного и поедем на другой электричке, - решил  Лёша.
    Когда состав остановился, ребята мигом выскочили из тамбура,  быстрым шагом направившись в сторону билетной кассы. Притаившись за неказистым деревянным зданием,  подождали пока электричка уедет, а затем вышли. Весело искрящееся солнце залило тёплым светом все окрестности: и заросли кустиков с проклюнувшимися листочками, и небольшую грязную площадку перед зданием билетной кассы, и сверкающие стальные ленты путей, и даже унылый скособоченный  скворешник, стоящий в отдалении и обозначавший туалет. После ухода электрички вокруг опустело, кроме мальчишек около здания кассы никого не осталось. Позади  раскинулся укрывающийся  молодой зеленью перелесок, несколько каких-то сараев; правее здания чернела дорога, ведущая в деревню; чуть в отдалении от железной дороги, в тени деревьев, притаилась и сама деревня.
    - Чего  теперь делать  будем? - спросил Леший.
    - Чего-чего, - пробурчал Сурок, - ждать. Сейчас только гляну когда следующая.
    Через минуту он вышел из здания кассы.
 -  Посмотрел? - спросил снова Леший.
 - Через четыре часа только. Ладно, вы тут побудьте, а я пока схожу в уборную –  живот чего-то крутит.
    Кирилл с Костей присели на выцветшую лавочку.
   - Наверное, жалеешь, что пошёл с нами? - спросил Кирилл.
    - Брось ты, Кира,  чего  жалеть. Мне и вправду там надоело. Всё будет путём – вот увидишь.
    Едва они успели переброситься ещё парой фраз, как услышали сдавленный окрик Лёши. Переглянувшись, ребята побежали к дощатому туалету. То, что они увидели, заставило их остановиться. Возле кустов стоял худой, поджарый мужчина в чёрной телогрейке с белым номерком на груди, прижимал Лёшу к себе, держа его рукой за горло.  Чуть дальше, из кустов, выглядывали ещё двое таких же: небритых, заросших, в чёрных телогрейках. Заметив мальчишек, худой хрипло окликнул их:
    - Сюда идите! Ближе!
    Ребята медленно подошли.
    - Я этого сейчас здесь попридержу. А вы – мигом в деревню. Принесёте еды, одежды  отцовской. Поняли меня? И никому ни слова – иначе сверну ему шею. Чтобы ни одна живая душа. Чего стоите? Бегом!
    Ошарашенные мальчишки испуганно уставились на тяжело дышавшего друга, который был напуган не меньше их. Кирилл нашёлся первым:
    - Дяденька, отпустите его. Мы не из деревни, мы детдомовские, только вчера сбежали. Правда, мы не местные.
    - Чего ты гонишь? - скривился мужчина. - Так я вам и поверил. Марш отсюда. И без еды и одежды не возвращайтесь.
    - Дяденька, я правду говорю: мы все детдомовцы. Как же мы достанем вам еды? Отпустите его и мы уйдём. Вот увидите. Пожалуйста, - снова попросился Кирилл.
    - Чего ты с ними волынишься, Мазай? Кончать надо их всех, пока нас не заложили, - вдруг подал сиплый голос один из тех, кто стоял в кустах: измождённый, с седыми волосами и угрюмым взглядом. - Идти надо да побыстрее. Там поспокойнее будет, там и еды достанем.
    Услышав  это, Лёша дёрнулся, но Мазай крепко держал его. Костя вдруг наклонился, поднял с земли серый, с красноватыми вкраплениями, округлый камень и сделал несколько шагов вперёд.
    - Слышь, ты? Отпусти его, а не то…,- заявил он, подобравшись к мужчине ближе.
    - Чего?! - опешил тот. - Ах ты, мазурик недоделаный, ты ещё мне угрожать будешь? Я вам сейчас задам.
    Но он не успел ничего задать. В то же мгновение Костя изловчился и метнул в него камень, который угодил аккурат в лоб мужчине. Худой зашатался, отпустил Лёшу,  со стоном схватился руками за голову и завопил:
    - Мочи их, этих гадёнышей!
    - Бежим! - крикнул Лёша, сорвавшись с места.
    Мальчишки, что есть силы, сиганули наутёк. Первым бежал Лёша – он понёсся к дороге, ведущей в деревню. За ним, постоянно оглядываясь назад, улепётывал Кирилл, а замыкал тройку Костя, который, почему-то, стал прихрамывать: видимо, где-то подвернул ногу. Тот, что с седыми волосами и угрюмым взглядом, стал настигать Лешего. Тяжело дыша, Кирилл остановился, хотя и добежал до дороги. Бросить товарища он не мог. Мальчик поискал глазами. Его взгляд наткнулся на обрубок ветки с увесистым суком на конце, который валялся возле кустов. В это время мужчина догнал Костю и одним ударом свалил его наземь.
    - Вот теперь тебе конец, сучонок, - он пнул ногой мальчика.
    Леший скрутился в клубочек, приготовившись, что его будут бить. Но обидчик успел нанести лишь несколько ударов. Кирилл подбежал сзади и, воспользовавшись тем, что мужчина сосредоточился на Косте, изо всех сил огрел седого суком по голове. Тот без звука свалился на Лешего. Подоспевший Лёша спихнул седого, подхватил Костю, Кирилл пристроился с другой стороны и они бросились наутёк. Но за ними уже никто не гнался.

-2-

     Порывистый западный ветер  гнал над Москвой  низкие плотные облака. Казалось, что  они вот-вот зацепятся за высотку на  Котельнической набережной  и тогда сырость будет  не просто сеяться, как водная мгла, а прольётся холодным осенним дождём. Комлев не любил такую погоду. Вообще, осень ему нравилась, но лишь самое её начало: с сухими солнечными днями, когда уже не жарко, но  ещё не холодно, когда можно не спеша пройтись по улице, насладиться молодостью и здоровьем, чувствуя её в каждом  движении, в каждом вдохе. В такие дни хочется мечтать, думать о хорошем, сидя за  бокалом пива. Жаль только, что их, этих  дней немного,  и они быстро проходят.  А сегодня хочется побыстрее закончить все дела и погреться  хорошим коньячком с лимоном. Ещё лучше было бы погреться сидя  у камина, где весело потрескивают сухие дрова, смотреть на пляшущее пламя, гладить умного и верного пса. О своём доме Комлев мечтал давно, наверное, с юношеских лет, когда начал задумываться о будущем. Нет, мечта не исчезла, а он непременно добьётся своего, его планы начали реализовываться.
     Сегодня он  нашёл подходящее помещение, решил вопрос с  арендой. Директор физкультурно-оздоровительного комплекса очень любил деньги и в этом была его слабость. Комлев договорился об аренде части здания с отдельным входом. Там  имелось несколько комнат, которые  сгодятся для того, чтобы их  оборудовать для клиентов, душевая, даже  небольшой бассейн и ещё две комнаты с глухими  наружными стенами: в них можно  было запереть тех подопечных, которые будут сопротивляться. Теперь дело за друзьями. Нужно встретиться с Володей и узнать, как продвинулось дело с переговорами в его милицейском вдомстве: нужна полная уверенность, что к ним никто придёт с проверкой и никто не будет совать нос в это помещение.  Володя сам подъехал у нему на патрульной машине.
    - Садись, подброшу.
    Комлев сел. Машина рванула с места, обрызгав грязной жижей  зазевавшегося одинокого  старика, который  с тросточкой  и пакетом в руках медленно шёл по тротуару.   
    - Вот старая тетеря, ползает здесь, а потом будет поносить: какие мы плохие, - пробурчал Славинский. - Что у тебя?
    - Всё, помещение есть, район наш и подходит по всем параметрам. Теперь дело за тобой. Пробовал говорить с кем-нибудь?
    - Знаешь, непросто это. Я думал, прикидывал: это уровень  нашего зама по оперативной, ниже никак. А он у нас  такой – палец в рот не клади. Стопудово попросит долю в нашем бизнесе, понимаешь?
    - Ему доверять можно?
    - Само собой, под ним в районе все кафе и рестораны, он от лишних денег не откажется. Я думаю, что кому-то наверху он тоже платит.
    - Это нормально, если он долю захочет – тогда точно нас никто не тронет. Ты ему не говори о наших планах,а скажи, что с друзьями хочешь открыть обычную точку: мол, проституток соберём, работать будем. И поторгуйся. Тогда это не вызовет никакого подозрения и процент небольшой заломит. Ему не надо знать, откуда у нас будет рабочая сила. Ведь мы проституткам ничего платить не будем, в этом наш большой плюс.
    - Ладно.
    Через два дня все организационные вопросы были утрясены. Милицейский подполковник  установил для них твёрдую таксу и обещал, что точка может работать спокойно. В случае малейшей опасности он их предупредит и прикроет.  Вечером друзья собрались у Комлева: пора приступать к основному этапу. Володя приехал на своём личном автомобиле.
    - С чего начнём? - Игорь немного нервничал.
    - Я буду на хате, на связи, займусь рекламой, - Комлев стал инструктировать друзей, словно руководитель небольшого  шпионского центра. -  Вы проедете по местам работы проституток, присмотритесь и потихоньку будете снимать под видом клиентов.  Игорь – ты  у нас красавчик, с девушками болтать любишь. Вот и разузнаешь,  кто и чем дышит, возьмёшь номер телефона. Нам нужны такие, из провинции, у которых злесь ни родни, ни особых знакомых, чтобы их никто не искал. А завтра созвонишься, якобы встретится хочешь и там мы их оформим. Для начала нам трёх-четырёх хватит. Потом прошвырнёмся по вокзалам, там они вообще брошенные. Кто не будет подходить или  сильно артачиться выбросим к чёртовой матери. Главное – без шума работать.
    За прошедшее время Комлев хорошо освоил Интернет, знал куда и что размещать. Половина успеха – это хорошо преподнести товар, чтобы у пахотливого клиента слюни до пола повисли. Кое-чему он подучился на зоне. У них находились умельцы, которые так складно писали письма, что некоторые дурочки заочно влюблялись в партнёра по переписке и приезжали в колонию на свидания. В его отряде трижды судимый Алик сумел даже жениться на одной такой, регулярно получил краткосрочное свидание, а потом –  хорошие передачи, посмеиваясь вместе со всеми над наивной девушкой, которая верила, что её муж хороший парень, только безвинно осужденный. Улыбнувшись этому воспоминанию, Комлев сел за компьютер. Он не сказал никому: ни родителям, ни друзьям, что у него была припасена определённая сумма, которую  сумел припрятать так, что деньги не нашли во время обыска – пакет находился на чердаке  дома в укромном месте. И теперь эти деньги пригодились для того, чтобы начать новую жизнь.
    Володя с Игорем вернулись около часа ночи.
    - Уф, замаялся я мотаться, - Славинский плюхнулся  в кресло.  - Давай по сто грамм и разбегаться – мне утром на дежурство.
    - Пора тебе валить оттуда, свой хлеб будет. Ты же, всё-таки, соучредитель, - засмеялся Комлев. - Как успехи?
    Он налил по рюмке, поставил тарелку с бутербродами на стол.
    - Нормально, начало есть. За успех! - Игорь выпил. - Объехали мы где-то шест-семь точек. Чтобы не вызывать подозрения, я двоим даже денег дал – так что мне расходы нужно будет потом возместить. Ладно, шучу. Короче,  есть у меня четыре телефончика, шалавы вроде бы ничего, смазливые. Я пообещал завтра позвонить.
    На следующий день, вечером, за рабочей силой они поехали все втроём.
    - Звони, - дал добро Комлев.
    - Так, кто у нас положит начало? - Игорь просмотрел номера. - Давайте начнём с   Вики – она живёт здесь недалеко. Ало, Вика? Привет. Помнишь, я у тебя вчера телефончик взял? Слущай, вот сегодня я как раз свободен. Не, не обижу, ты же видела, я парень щедрый. Но я не один буду – друг есть, секса хочет, аж жуть. Не, ты не бойся, мы нормальные, без отклонений.  И платим  втройне. Да,  Санёк?
    Игорь весело подмигнул друзьям.
    - Хорошо, подъезжаем, выходи через пять минут.
    Он положил трубку.
    - Всё,  добазарились. Слушай, а что мы дальше делать будем? Она же заартачиться наверняка.
    - У меня всё припасено, - успокоил его Комлев, - пока усыпим, а говорить будем после. Да, кстати, нам нужен надёжный человек, который будет их там контролировать. У тебя есть кто на примете?
    - Так сразу и не скажешь. Хотя нет, постой. Того парня, который со мной работал и его шеф выгнал, Валерой зовут. Он, в принципе, надёжный. Ну, со шлюхами спал, так и чёрт с ним, с них не убудет. А дело знает.
    - Позвонишь ему.
    Вскоре к машине подошла девушка. Она открыла дверцу, заглянула вовнутрь:
    - Привет, мальчики.
    - Садись, Вика, садись. И не бойся, тут все нормальные славянские парни, - Игорь вышел  и предложил девушке присесть  к нему.
    - Я и не боюсь, - Вика смело села в машину.
   Когда они подъехали к зданию физкультурно-оздоровительного комплеса Игорь взял  девушку под руку:
    - Вот, в сауне отдохнём, расслабимся. Пощли, Вика.
    Едва они вошли в помещение Комлев кивнул Володе. Тот схватил девушку, зажал ей рот, а Комлев вколол снотворное. Жертва ещё немного потрепыхалась и обмякла. Мужчины втащили её в кабинет.
    - Всё, она пока она будет спать, мы смотаемся  за следующей, - сказал Комлев, запирая за собой решётчатую дверь. - Телефон  забрал?
    - Конечно, - Игорь похлопал по карману.
    Вторую девушку они доставили по такому же сценарию: всё прошло, как по маслу. Третья не ответила Игорю. Хотя тот упорно набирал номер несколько раз. А с четвёртой проституткой едва не вышла промашка. Она подошла к машине, поздоровалась и, заглянув в машину, вдруг неожиданно заартачилась, словно заподозрив что-то неладное:
    - Никуда я с вами не поеду. Кто ты  такой вообще? Я про тебя ничего не знаю, а ты приезжаешь с двумя мужиками. Отвянь, понял?
    - Садись, дура, - Игорь вдруг рассвирепел, схватил её за руку и толкнул в машину.
    Проститутка начала сопротивляться и кричать. Какой-то мужчина, проходивший рядом, подбежал к ним:
    - Эй, вы что творите? Не трогайте девушку.
    - Спокойно, это задержание воровки-домушницы, - Володя вытащил удостверение и ткнул мужчине в лицо.  - Проходите,  не мешайте работе органов правопорядка.
    Игорь в это время стукнул девушке под дых и она притихла, хватая ртом воздух.
    - Да я ничего, откуда мне было знать, - мужчина пожал плечами, - на ней же не написано.
    В машине Комлев вколол ей снотворное, до места они доехали без проишествий. На точке он сказал друзьям:
    - Давайте вытащим Вику, она уже должна придти в себя.
    Он сунул проститутке нашатырь под нос. Девушка заворочалась, захлопала ресницами и с трудом пришла в себя. Она подняла голову:
    - Что вы делаете, а? Что вам надо?
    - Успокойтесь, Виктория, - Комлев говорил ровным спокойным голосом, - никто  ничего плохого вам не собирается делать. Вы будете заниматься тем же, чем и занимались с той лишь разницей, что будете работать на нас. Вам запрещается куда-либо выходить, общаться с кем-либо – всё будете получать на месте. Вы поработаете на нас какое-то время, а потом мы вас отпустим. И не пытайтесь сбежать, сболтнуть что-то лишнее клиенту – этим вы только навредите себе. Дважды повторять не стану.
    Подумав, добавил:
    - И даже заплатим.
    - Да пошёл ты к чертям собачьим! Кто ты такой, а? Не имеешь права меня здесь держать. Я в ментовку пожалуюсь.
    Комлев вытряс содержимое женской сумочки на стол, вытащил из образовавшейся кучки паспорт и телефон.
- Здесь, в этом телефоне – все ваши контакты, паспорт тоже у нас. Если вы будете отказываться – всем вашим родным будет очень плохо. Я это обещаю. Ну, а вы отсюда просто не выйдете вообще. Вас вынесут. Ещё вопросы есть?
    Его спокойный ровный  и вежливый тон заставил девушку смолкнуть. Она смотрела то на него, то на Игоря с Володей, словно не веря, что всё это наяву, потом разрыдалась:
    - Отпуститете меня, пожалуйста.
    - Исключено. Я повторяю: вы просто отработаете какое-то время, считайте, что это контракт. А потом можете быть свободны. Если мы сейчас не договоримся – итог вам известен.  У вас минута на размышление.
    - Я согласна, - испуганно прошептала проститутка с мокрым от слёз лицом.
    - Отлично. Следуюшая.
    Третья девушка, Светлана, проявила свой характер и здесь. Она показала Комлеву известный всем неприличный жест и отказалась говорить. Комлев кивнул друзьям. После нескольких мощных ударов, она согнулась и свалилась на пол, мыча что-то нечленораздельное.
    - Света что-то хочет сказать. Поднимите её, - распорядился Комлев.
    - Я согласна, - ответила девушка, сверкнув ненавистью из-под бровей.
    Когда разговор был завершён, Игорь закурил и удовлетворённо засмеялся:
    - Слушай, Саня, ты где этому научился? Прирождённый психолог. Ловко ты их обработал.
    - Хорошая была школа, Игорь – четыре года учился. Знаешь, я там понял одну важную для себя вещь, что люди – это расходный, рабочий, материал.
    - Это ты загнул.
    -  А разве не так? Вот кто они, эти шалавы? Они никому не нужны и самый, что ни на есть, расходный материал.
    - Не, как-никак, они люди. У них  родители есть, братья-сёстры, какая может ещё и замуж потом выйдет, детей родит. Вот себя же ты не считаешь  товаром.
    - А я умный и сильный, понял? У меня, в отличие от них, есть мозги. Это как в живой цепочке: сильный поедает слабого, того поедает ещё более сильный и так далее.  Знаешь, что сказал по этому поводу Ницше? А то, что  “человечество является скорее средством, а не целью. Человечество является подопытным материалом”. Вот так. Ладно. Ну что, полдела сделано? С завтрашнего дня начинаем работу, будем ждать первых клиентов.
    Он запер за собою дверь, проверил её, подёргав за ручку и направился к машине. Всё в этой жизни делается не зря – в этом он был уверен.

-3-
   
    Они отбежали довольно далеко от железной дороги и остановились уже у деревни. Тяжело дыша и глядя друг на друга, ребята свалились на траву.
    - Ты молодец, Леший! Здорово ты нас выручил. Как ты? - Кирилл глянул на Костю.
    - Нормально. Нога почти прошла, а если будет пару синяков, то это дело привычное, - бодро ответил тот, развалившись на траве.
     - Отстали, наверное, или передумали за нами гнаться. Задали мы им жару, - Лёша тоже растянулся на земле.
    - Слушайте! Я же, наверное, убил его, - Кирилл вскочил. - Теперь меня посадят?
    - Да успокойся ты, - Лёша лениво взмахнул рукой, - ничего с ним не сделается. Тем более, что они первые на нас напали.
    - А кто это?
    - Похоже, беглые зэки. Видел – все в в ихних робах, в наколках. Их тоже ищут, вот они и боятся на люди появляться. Я в туалете был, штаны подтянул, вышел – а тут меня кто-то хватает за горло и тащит в сторону. И сообразить ничего не успел.
    - Да, попали в переплёт.
    Мальчишки некоторое время лежали молча, расслабившись. Лёгкий ветерок колыхал вершины придорожных деревьев, разгоняя немногочисленных, но надоедливых комаров, а солнце пригрело настолько, что можно было загорать. Из деревни доносилось петушиное пение и  однообразное тявканье какой-то въедливой собаки.Тишину нарушил Леший:
    - Что дальше, Сурок?
    - А чего я?
    - Ну, ты же у нас вроде за старшего.
    - Ага, нашли старшего, - деланно пробурчал Лёша, хотя ему льстило, что его считают главным. - Считаю, что скоро можно будет вернутся обратно. Мы же не хотим прозевать электричку.
    - Думаешь, они уже ушли?
    - Конечно, они же не дураки и знают, что мы можем заявить в милицию. Ведь они не поверили, что мы детдомовские. Ладно, надо идти.
    - Лёха, а ты давно в детдоме? - спросил Кирилл.
    Суркин ответил не сразу. А когда заговорил, то голос звучал как-то глухо, словно ему было тяжело вспоминать прошлое:
     - Мы жили в в городе, на окраине, у нас был свой дом. Мама поначалу работала почтальоном, а папка на пилораме у частника одного. Потом, когда мне было пять лет, папке руку отрезало и он стал пить. А когда напивался бил мамку и требовал ещё водки. Она приносила, потом они стали  вместе пить. Через какое-то время мамку забрали в  милицию – она растратила деньги, которые ей выдали для выплаты пенсий. Её хотели посадить, но не стали -  ведь папка инвалид и я маленький был. С работы  уволили, она больше нигде не устроилась. После этого она что-то украла, её посадили, а папка поехал куда-то  и пропал. С того времени и  живу в детдоме. Папка больше так и не объявился, я не знаю, где он и что с ним. В  первом детдоме было не так и плохо, я привык,  разве что кормили по-дрянному – все воровали.  Мамка вышла из колонии, забрала меня, но через несколько месяцев её снова посадили. С тех пор я в этом детдоме. Здесь, конечно, неплохо: и кормёжка нормальная, и воспитатели в большинстве не такие придурки. Но я же не могу мамку бросить. Ведь у неё только я и есть.
    Ребята, взволнованные его рассказом, ничего не ответили: у каждого была своя рана и она тоже болела. Тогда Лёша решил разрядить ситуацию и сам поднялся первым:
    - Ладно, пошли. Чего развалились?
   Около билетной кассы они никого не увидели, кроме нескольких тёток с кошёлками и мужика на телеге, ожидавших, как и они, электричку. Мальчишки примостились недалеко от мужика. Лошадь фыркала, отмахиваясь от мошкары, и изредка била копытом о землю.
    - Жрать чего-то хочется уже, - зевнул Костя.
    - Да уж, не помешало бы. Ладно, нам осталось ехать меньше двух часов. Там что-нибудь раздобудем, - поддержал его Лёша.
    Вскоре прибыла электричка, выпустив из своих недр немногочисленных пассажиров. Мальчишки быстро нашли место в углу и с облегчением вздохнули.
   На конечную станцию, где им нужно было пересесть на электричку, следовавшую до Москвы, они приехали когда уже начало вечереть. С перрона  нырнули в вокзальную суету и вместе с потоком пассажиров влились в здание станции. Их ожидало лёгкое разочарование: по техническим причинам последний рейс на Москву отменили.
     - Вот  тебе на, - раздосадованный Кирилл не сдержался и чертыхнулся, - придётся здесь ночевать.
    - Да и ладно, ничего страшного – поедем завтра. Пошли, поищем чего-нибудь на зуб, - сказал Леший.
    - Куда пойдём?
    - Пошли в гастроном, стянем чего-нибудь, - предложил Костя.
    - Не, ребята, я не умею воровать, да и не хочу, - отказался Кирилл. - Пойдёмте где-нибудь заработаем.
    - Интересно, где это ты можешь заработать? - съехидничал Леший.
    - Не знаю. Пойдём, попытаемся узнать.
    Кирилл вспомнил, что где-то читал, как ребята на летних каникулах зарабатывали деньги тем, что помогали одиноким людям: вскапывали грядки, кололи дрова, выполняли любую работу, которую им поручали. Поэтому он решительно направился в ту сторону, где заприметил частный сектор. Колоть дрова он не умел, но грядку вскопать запросто может. Обогнув станционный двор, заваленный контейнерами, лесом и ящиками, мальчишки перешли дорогу и пошли по тихой неширокой улице. Они миновали несколько домов, никого не встретив. Около пятого или шестого дома Кирилл остановился. За невысоким сетчатым забором он увидел пожилую женщину, которая стояла спиной к ним и  кормила  кур. Сам дом выглядел ухоженным: стены кто-то недавно подкрасил, окна тоже сияли свежей краской. Мальчик заглянул в калитку:
    - Здравствуйте.
    Женщина  повернулась к ним и, тихо ойкнув, выронила миску. Некоторое время она молча смотрела на них, как на привидения, а затем, прикрыв лицо рукой, вымолвила:
    - Ой!  Кто это? Как же это?
    - Да вы не волнуйтесь, тётенька.  Извините, что мы вас беспокоим. Я хотел спросить: може вам помочь чем надо? Ну, там грядку вскопать или ещё чего. Мы ищем любую работу.
    - Откуда ж вы такие взялись? - спросила женщина, отойдя от короткого замешательства.
    Кирилл сразу же решил, что не будет врать.
    - Мы из детдома сбежали. Так получилось, понимаете. И хотим заработать на еду. Правда, вы только скажите,  что делать. Я не хочу вас обманывать. Только вы нас в милицию не сдавайте, пожалуйста. Очень прошу.
    Женщина долго  всматривалась в него, затем перевела взгляд на Лёшу с Костей, смотрела на них, о чём-то думая. Видимо, всё же поверив Кириллу, она промолвила:
    - Что же вы стоите. Коли уж так случилось –  проходите в двор.
    Она вытерла руки о фартук,  снова пристально вгляделась в Костю и спросила:
    - Окуда же вы приехали?
    Мальчик честно назвал местонахождение их детдома.
    - Поздно уже что-то делать, да и грядки у меня вскопаны. Работы, как таковой,  нет. Да ничего, проходите в дом, я сейчас  покормлю  вас. Проходите.
    Мальчишки пошли за хозяйкой. Дом состоял из трёх комнат и маленькой кухни. Обстановка внутри была простенькой, небогатой, но уютной: несколько рамок с картинками на стенах,  разноцветные коврики на полу, горшки с цветами на подоконниках, маленькие пёстрые подушечки на диване, а вокруг чисто – ни пылинки.
    - Муж мой, водитель, шоферит всю жизнь, сегодня тоже в отъезде, дочки две уже выросли, вот пока одна, - вздохнула хозяйка. - Давайте сюда, на кухню.
    Она усадила ребят за стол, достала из холодильника колбасу, масло, банку маринованных огурцов, кастрюлю с супом, затем нарезала хлеба, стала разогревать суп. Мальчишки смотрели на еду и рот наполнялся слюной – ведь они целый день ничего не ели и не пили, разве что кроме тех утренних пирожков. Сердобольная хозяйка, заметив их голодные взгляды, спохватилась:
    -  Сейчас-сейчас, я всё быстро вам подогрею – супчик свежий, только сегодня сварила. А пока колбаски подрежу, кушайте.
    Приглашать второй раз ребят не нужно было. Мальчики набросились на еду и вскоре усиленно засопели, поглощая аппетитно пахнущую колбасу, свежий хлеб и хрустящие огурцы. А когда в тарелках задымился суп, от которого повеяло таким знакомым домашним запахом, то Кирилл сразу вспомнил папу и маму. От этого чуть не расплакался – настолько сильно захотелось домой. И вся обстановка, и этот домашний уют так усилили это чувство, что он с трудом сдерживал себя. Чтобы друзья не увидели навернувшиеся слёзы, он склонился ещё ниже над тарелкой и принялся усердно хлебать суп. Хозяйка села рядом с ними и, сложив руки на коленях, наблюдала, как дети старательно подчищают тарелки. Она переводила взгляд то на одного, то на другого, больше почему-то задерживая взгляд на Косте. Иногда на её лицо набегал тень какой-то печали, потом она  чему-то улыбалась,  и тогда в уголках её  глаз сеточкой собирались тонюсенькие морщинки. В такие мгновения женщина становилась похожей на соседку тётю Машу из додетдомовской жизни. Наевшись досыта, ребята устало вздохнули, отодвинули от себя тарелки.
    - Спасибо вам, - Костя смахнул хлебные крошки со стола и бросил их в рот.
    - Спасибо, спасибо, - поддержали его друзья.
    - На здоровье, ребятки. И куда же вы дальше?
    - Мы едем в Москву, искать мою тётю, - ответил за всех Кирилл.
    Хозяйка немного помолчала, а затем предложила:
    - Куда же вы на ночь глядя? Ночуйте у меня – я всё равно одна, места хватит.
    Мальчишки переглянулись: предложение было кстати, это не в холодном вагоне  под куском брезента ночевать.
    - Мы согласны.
    - Вот и хорошо, - хозяйка поднялась, - я сейчас приберусь со стола, посуду помою, а вы пока во дворе погуляйте. Я как постелю – позову вас.
    - Я вам помогу, - вызвался Костя.
    - Ну что ж, давай.
    Лёша с Кириллом вышли на улицу. Во двор опустилась темнота, а небо укрылось звёздами. Свежий воздух приятно холодил разгорячённые лица. Где-то вдали присвистнул тепловоз, ему вторил другой, а затем, в наступившей тишине, в курятнике громко отозвался петух.
    - Хорошо здесь, тихо – совсем как дома, - сказал Суркин. - У нас  дома тоже были  куры. Их потом хорёк за ночь почти всех передушил. А ещё, когда папка не пил, он мне щенка принёс – маленький такой, чёрный, с рыжими подпалинами. Я его кормил, он за мной везде ходил, даже в школу. Я его Байкалом назвал. Он у нас почти два года  прожил, пока не помер от какой-то болезни. А знаешь, у меня есть мечта – купить свой дом. Чтобы вот также был огород, сарай, собака во дворе была. Хорошо иметь собаку, ведь правда?
    - Правда, - вздохнул Кирилл. - Лучше дома, папы с мамой, ничего нет. Я только потом это понял, когда в детдом попал.
    - И я тоже.
    К ним вышел Костя.
    - Чего вы, пацаны,  тут в темноте стоите? Зоя Кирилловна уже и постель стелет.
    - Так её Зоей Кирилловной зовут? Быстро ты со всеми знакомишься. Что она тебе ещё рассказывала? - усмехнул Суркин.
    - Да, вообщем-то, ничего особенного. Вареньем  угостила. Не, она хорошая – добрая. Вот её бы к нам воспитателем.
    - Ага, как-будто ты туда обратно хочешь вернуться. Ладно, пошли уже.
    Заботливая хозяйка постелила им на диване свежее бельё, хорошенько взбила подушки. Мальчишки умылись над металлической раковиной, разделись и улеглись спать.
   - Спокойной ночи, ребята, - Зоя Кирилловна погасила свет.
    - Спокойной ночи, - хором ответили они.
    Некоторое время они лежали тихо, наслаждаясь тишиной и домашним уютом. В углу методично тикали часы, с кухни, сквозь неплотно закрытую дверь, доносилось еле слышное побрякивание: хозяйка что-то готовила.
    - Слышь, Леший, а ты до детдома где жил? - спросил Лёша.
    - Тоже в  городе, - негромко ответил Костя. - Отца не помню, мама про него ничего не рассказывала. Она сразу ничего, держалась. А потом связалась с одним уродом. Он стал приходить к ней, конфеты всё приносил, козёл. А потом совсем к нам переехал. Он, оказывается, из тюряги вернулся. Мамка его приняла, а он нигде не работал. Потом дружков стал приводить, пили все и мамку с собой звали. Вот она и стала пить. Её, конечно, с работы попёрли. Этого вскоре посадили снова, а мамка уже не остановилась. Помню, есть было нечего, так я ходил по магазинам и воровал, школу забросил. Потом меня в магазине одном поймали, брата и сесту в приют забрали,  а после этого в детдом отправили их и меня. А ты чего вспомнил?
    -  Да так, попёрло что-то сегодня. Ладно, давай спать.
    Кирилл слышал, как друзья один за другим тихо засопели. Он ещё какое-то время лежал, не засыпая, вслушивался в тишину, словно надеясь, что вот-вот его окликнет кто-то, самый близкий и родной, без которого так плохо. Но всё также размеренно тикали часы, только с улицы мелькнул  от фар проезжавшего автомобиля. Усталость взяла своё и мальчик уснул крепким здоровым сном.

-4-
     - Ку-ка-ре-ку!
    Петух заливался оглушительно громко, словно это был последний день в его жизни. Он взобрался на скамейку под окном и нещадно надрывал своё горло, прокукарекав несколько раз подряд. Затем  захлопал крыльями, победно и звонко прокричав  ещё раз, соскочил со скамейки.
    Усердие предводителя хозяйкиных кур пробудило Кирилла. Открыв глаза, он поднялся и сел.  Настенные часы  в форме игрушечного домика показывали без четверти восемь. В тишине отчётливо слышалось, как  они отсчитывают своё время: тик-так, тик-так. На старом кресле, раскинув лапы, как человек, сладко спал большой серый кот. Глядя на него, Кирилл вспомнил соседку, тётю Машу – у неё точно такой же кот, Фердинанд.  Его иногда выносили на улицу и тогда Кирилл подкармливал Фердинанда. Тот очень любил сырое мясо. Зная, когда будут выгуливать кота, Кирилл запасал для него несколько кусочков мяса. Поэтому Фердинанд, завидев мальчика, громко мяукал и спешил к нему.
    Спящий хозяйкин кот внезапно зашевелил усами, шевельнул головой и смешно  задрыгал лапами: видимо, ему что-то приснилось. Кирилл тихо рассмеялся, потянулся и оглянулся на друзей. Рядом ещё дрыхнул Лёша, а вот Кости почему-то не было. Куда же он подевался? Кирилл оделся и вышел во двор. На низкой маленькой скамеечке сидела Зоя Кирилловна и лущила фасоль, а Костя, пристроившись рядом на корточках, помогал ей. Они о чём-то говорили и так увлеклись, что не заметили  мальчика.
    - Доброе утро, - поздоровался он.
    - Доброе, доброе, - повернулась к нему хозяйка.  - Уже проснулись? Ну, и хорошо. Умывайтесь и пойдём завтракать. Вот Константин, молодец, помогает мне. Хозяйственный парень растёт. И вчера  помогал, и сегодня. Хороший такой.
    Она почему-то с грустью вздохнула, а Леший   расплылся в улыбке от похвалы. После утреннего туалета Кирилл вернулся в дом и зашёл в комнату, где ещё оставался Лёша. Друг уже оделся, сидел на диване и что-то рассматривал. Кирилл заглянул через плечо: Сурок вертел в руках наручные часы, хромированные, с большим красивым циферблатом.
    - Неплохие, а? - спросил Лёша, не оборачиваясь.
    - Где ты их взял?
    - Где взял, там уже нет. Теперь будут мои.
    - Ты что, украл их у хозяев?! - Кирилл от возмущения не знал, что сказать. - Как тебе не стыдно: она же нас впустила, накормила, а мы такое… Что она потом про нас подумает? Положи, где взял.
    - Чего ты взъерепенился? - огрызнулся Суркин. - Всё равно у них они лежат без дела, а  нам ещё пригодятся. Загоним кому-нибудь, деньги будут.
    - Не надо мне этих денег. Положи на место.
    - И не подумаю.
    Разозлённый Кирилл набросился на Лёшу, пытаясь отобрать часы. Лёша стал сопротивляться, мальчишки съехали на пол и между ними завязалась драка. Кирилл изо всех сил старался отобрать часы, но Лёша был сильнее и быстро подмял под себя соперника. В это время они услышали удивлённый вскрик Зои Кирилловны:
    - Что вы делаете, ребята?
    Лёша тут же разжал руки и отпустил Кирилла. Тот оттолкнул Суркина, выхватил из его руки часы, сунул их под диван. Мальчишки поднялись.
     - Мы это…, поспорили немного, - покрасневший Кирилл постарался исправить ситуцию. - Не волнуйтесь, всё в порядке.
    Хозяйка, глянув на их, хотела что-то сказать, но передумала. Она повернулась, чтобы идти, однако спохватилась:
    - Я же вас завтракать пришла позвать.
    Когда она пошла на кухню, Кирилл тихо, но настойчиво повторил:
    - Показывай, где брал.
    - В этом комоде, возле вазы лежали, - неохотно кивнул Суркин и отвернулся. Кирилл положил часы на место и, не глядя на Лёшу, пошёл на кухню.
    Все завтракали молча. Костя смотрел на них непонимающим взглядом, но спрашивать ничего не стал. А Зоя Кирилловна также, как и вчера, сидела и смотрела на них. Потом вдруг тяжело вздохнула:
    - Вот ведь как похож то.
    - Кто похож? - спросил Костя, доедая порцию картошки с котлетой и капустой.
    Вместо ответа хозяйка встала вышла в комнату, вскоре вернулась с  большой фотографией  и молча протянула ребятам. С фото на них смотрел серёзный вихрастый мальчишка со слегка курносым носом и  большими голубыми глазами.
    - Кто это? - Костя поднял голову.
    - Сынок мой, Петенька, - у Зои Кирилловны вдруг задрожали губы, а в уголках глаз блеснула слеза.
    Дети примолкли, а она продолжила:
    - Он у меня с детства всё болел, но потом как-то выправился. А когда десять лет исполнилось,  ещё одна беда пришла – рак. Мы с ним всё прошли, что можно было, но не смогли спасти. Он же младшенький был, муж так сына хотел, и вот на тебе. А он, бедняжечка, такой сердешный был, всё меня успокаивал: не плачь мама, не плачь, врач сказал, что я поправлюсь.
    Она вытерла слёзы.
    - Вот уже  пять лет как его нет, а болит сердце. Вчера вы как зашли, то оно и обмерло: показалось, что мой Петенька вернулся. Вот  Костя так на него похож, так похож. И характер такой же: добрый, отзывчивый.
    Ребята снова посмотрели на фотографию.
    - Ага, - присвистнул удивлёный Лёша, - и вправду похож. Вишь, как бывает.
    Он протянул фотографию хозяйке. Она бережно взяла, посмотрела на неё и снова горестно вздохнула. Кирилл проглотил тугой комок в горле и тихо сказал:
    - Большое спасибо, тётя Зоя, за завтрак и за всё, что вы для нас сделали.
    - Ага, спасибо, - поддержали его друзья.
    - На здоровье.
    - Нам пора.
    - Подождите, мальчики, я же тут вам пирожков испекла, - спохватилась сердобольная хозяйка. - Вот, возьмите – свежие, тёпленькие, с капустой и яйцами,  в дороге подкрепитесь. Тяжело вам, бедненьким.
    Когда ребята вышли за калитку, она перекрестила их.
    - Погодите, - она вдруг остановила их.  - Если вы вдруг  тётю свою не найдёте – возвращайтесь. Костя мог бы  у меня остаться, я бы документы выхлопотала. И вам помогли  устроиться.
    Мальчишки пошли дальше. Отойдя на приличное расстояние, Кирилл  украдкой обернулся. Зоя Кирилловна  стояла у калитки и смотрела им вслед.

-5-

    За окном  шёл снег. Держался небольшой морозец, и в эту тихую безветреную погоду снег ложился тихо, неслышно, словно всё вокруг застыло в каком-то нереальном сне. Где-то он слышал эти слова: “замерли в немой печали тополя, как сотни домр”. Вот только вспомнить не мог где, в какой песне. Действительно,  здесь тихо, не верится, что рядом мельтешит сумотошная московская жизнь.  Комлев  сидел за столом, задумавшись. Немногим  больше двух недель, как они работают, но о прибыли пока говорить рано. Оно и понятно, клиентов ещё не так и много, да и три проститутки – это очень мало. А ведь надо будет  заплатить аренду, отстегнуть “крыше”, плюс расходы на продукты и прочую мелочь. “Девочки”  ведут себя пока тихо, но глаз за ними нужен. Да, пора  расширяться. И не помешало бы найти какую-нибудь малолетку – есть немало желающих именно на такую “клубничку”. А это можно найти только среди тех, кто никому не нужен – среди беспризорников. Похищение в обычной среде вызовет резонанс, даже подполковник их  не пощадит. Пока нужно действовать осторожно, не вызывая подозрения.
    На вечер они оставили  дежурить Валеру – того самого парня, что рекомендовал  Игорь. Он действительно хорошо подходил для такой роли: немногословный, проституток не жалеет, если что – может и огреть, деньги не утаивает,  всегда на месте. Втроём  решили проехаться по вокзалам.  Искать  пополнение среди придорожных проституток пока рисковано: всё же исчезновение трёх подружек там заметили,  будут действовать осторожнее, да  и сутенёры могут обратить внимание на них. А шум им ни к чему.
    - Куда сразу? - спросил  Володя.
    - А давайте на три вокзала: там такой оборот, наверняка что-то отыщется, - предложил Игорь.
    - Поехали, - согласился Комлев.
    Припарковавшись, пошли сразу на Ярославский вокзал.
    - Ну и где нам искать? -  как бы про себя сказал Игорь.
    - Слушай, Володя, а сходи ты с ментами поговори. Тебе они подскажут, свой, всё-таки,  - предложил Комлев.
    - И что я им скажу? - Славинский в недоумении посмотрел на него.
    - А ты скажи, что  племянница к тебе приехала из какого-нибудь Урюпинска и пропала. А ты подозреваешь, что она подалась к вокзальным проституткам, так как  у неё  есть среди этого сброда подруга.  Вот ты и занимаешься поиском.
   - Ну, если так.
    Володя ушёл. Друзья остались у входа, закурили.
    - Как думаешь, когда будем в плюсе? – спросил Игорь.
    - Думаю, скоро. Ты же меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.
    - Это точно.
    Мороз крепчал. Докурив, Комлев и Зябликов зашли вовнутрь вокзала.Суета и многоголосый гул  сразу немного придавили, добавив какой-то растерянности. Хлопали двери, люди с сумками и  чемоданами куда-то спешили,  приятный женский голос, усиленный динамиками, объявил о прибытии какого-то поезда. Вскоре подощёл Володя.
    - Дела такие. Как сказали местные мужики, своих вокзальных они знают чуть ли не наперечёт. Когда я спросил, где их найти, ответили, что те в основном  крутятся в кафе и  ресторанах. Но у них тоже есть свои сутенёры, которые находят клиентов. Они сказали, что есть ещё и уличные, безнадзорные. Но те совсем спившиеся или законченные наркоманки, опустившиеся, короче. Мы такими заниматься не будем. Верно? Одним словом, нужно порыскать, посмотреть. Но здесь брать никого не будем –  сами понимаете, я засветился. Мало ли что. Пошли  на Казанский, а после будем дальше смотреть.
    Они разбились,  пошли каждый в своём направлении. Комлев медленно шёл по залу ожидания. В это время   некоторые пассажиры дремали, кто-то просто сидел, провожая скучающим взглядом каждого нового человека, кое-кто прохаживался вдоль  витрин  киосков. Комлев зашёл в почти пустой  ресторанчик.  Не обнаружив никого, кто бы мог привлечь его внимание, он отправился на выход. Игорь с Володей ждали его у входа.
    - Да ни черта тут нет, - пробурчал Зябликов, - идея наша не очень.
    - А мне кажется мы просто не то время выбрали, - не согласился Комлев. – Давайте завтра днём попробуем пройтись – мне кажется, тут живее будет.
    - Я не смогу, мне на дежурство, - ответил Славинский.
    - Ничего, мы сами с Игорем,  только  оставь нам  тачку.
    На следующий день вместе с Игорем они поехали на Белорусский вокзал. Комлев подошёл к худому усатому мужчине с тележкой, который работал здесь носильщиком или грузчиком, предложил сигарету. Разговорив работника вокзала, он узнал, что тут есть несколько проституток, обычно их можно найти в кафе, которое находится с другой стороны.
    - А тебе зачем это? - спросил мужчина. - С виду приличный человек, а интересуешься такими, что и вспоминать не хочется.
    - Да не про то думаешь, дядя, - улыбнулся Комлев, - я тут работаю под оперативным прикрытием. Слыхал про такое?
    - Слыхал, - грузчик что-то пробормотал про себя, схватил тележку и быстро укатил от греха подальше.
    В кафе Комлев увидел двух девушек, которые вполне подходили под нужные  параметры: не слишком опрятные, с крикливо накрашенными лицами, одетые в заношеные куртки. С виду им можно было дать около дваццати лет. Он подсел к девушкам, заказал водки и лёгкой закуски.
    - Что, девчонки, составите компанию?
    - А чего, мы не откажемся. Да,  Верунь? - хриплым  голосом ответила одна из них – со светлыми  грязными волосами.
    - Можно, - полупьяным голосом ответила её подруга. - А по какому поводу гуляем?
    - Да в командировке я и не один – с другом. Появилось время свободное, скучновато, делать нечего. Может, составите компанию?
    - Это не бесплатно.
    - Согласен. Сколько?
    - Пятьсот, - ответила та, что говорила хриплым пропитым голосом.
    - Каждой, за один час работы, - добавила её подруга, толкнув в бок светловолосую.
    - Ага, - подтвердила та.
    - Идёт.
    Выпив предложенную Комлевым водку и угостившись дармовыми сигаретами, дамы  не очень уверенным шагом поплелись за ним.
    - У нас тут есть уютный уголок, а обратно мы вас доставим, - обнадёжил он проституток.
     Когда их впихнули в помещение, Комлев приказал Валере запереть их в отдельной комнате.
    -  Их нужно отмыть, подмарафетить и привети в божеский вид, - распорядился Комлев. - И нашему врачу позвони, чтобы  осмотрел. Если что не так – выгонем.
    - Всё сделаю, - успокоил его Игорь.
    - Хорошу бы ещё малолетку  подыскать. Куда поедем?
    - А чёрт его знает. Давай снова на три вокзала, может сегодня повезёт.
    Они снова разбились, договорившись созваниваться, если что. Комлев прошёлся по залу ожидания Казанского вокзала, заглянул в билетные кассы. В одном месте, под лестницей, увидел только  несколько  грязных насупленых детей азиатской наружности вместе с такой же матерью, сидевших на полу и просивших подаяние.  Большинство пассажиров старалось обойти  мимо эту группу. Комлев  почему-то задержался возле них. Интересно, как они здесь оказались? Какая нужда заставила всё семейство жить в холоде и грязи, побираться в надежде выжить хоть как-то?  Это страшно – вот так, кочевать по вокзалам, ночевать где придётся. Хотя, чего их жалеть, отбросы и есть отбросы. Поразмышляв, подался дальше. В переходе увидел мальчишку лет  десяти-двенадцати в натянутой на уши вязаной шапке и одетого, большую  оранжевую куртку, явно не падходившую ему по росту. Беспризорник с полным безразличием  сидел на куске картона, уставившись в одну точку и поджав под себя ноги, а возле него стояла прислонённая к стенке табличка; “Подайте Христа ради, люди добрые. Папка в тюрьме, а мамка болеет, есть нечего”.  Комлев остановился возле него, бросил десять рублей  в небольшую картонную коробку, где уже лежала какая-то мелочь.
    - Слышь, пацан, ты давно здесь?
    Мальчик поднял на него  глаза, в которых мелькнула искорка любопытства.
    - А чего надо? - он вытащил из глубин огромной куртки  грязную руку. -Закурить есть? Угости сигареткой.
    - Держи. Да не бойся, я не мент, ты мне не нужен.
    - А чего тебе надо? - мальчик закурил и залихватски сплюнул в сторону.
    - Девчонка мне нужна, молоденькая. Подскажешь где найти – заплачу. Ну, так как, поможешь?
    Мальчик окинул его оценивающим взглядом.
    - А ты случаем не псих?
    - А что, я похож на психа?
    - Да нет. Тогда зачем тебе девчонка?
    - Ну, ты даёшь, - Комлев рассмеялся. - Понятно для чего здоровому мужику девчонка. Или ты не в курсе?
    - Всё я знаю, - хмуро ответил мальчишка. - Сколько платишь?
    - А сколько надо?
    - Мне – пятьсот рэ, девчонке за работу – две тысячи, - деловито заявил мальчик.               - Если не согласен – я ничего не знаю
    - Ух ты, как всё поставлено. Ладно, веди, крёстный отец.
    Мальчишка повёл его в здание вокзала. В дальнем углу, сзади за киосками, на подоконнике, со скучающим видом сидела невысокая худенькая  девочка, лет одиннадцати-двенадцати, разглядывая картинки в каком-то журнале. Возле неё, на полу,  мальчик лет десяти, со скучающим видом щелкал семечки. При виде Комлева со спутником они подняли головы.
    - Женька, иди сюда, - позвал девочку новый знакомый Комлева.
    Он о чём-то пошептался с Женькой и та кивнула головой.
    - Только деньги вперёд, - заявил мальчишка.
    Комлев отсчитал деньги, протянул ему и спросил у Женьки:
    - Тебе сколько лет?
    - Тебе зачем? Ну, четырнадцать, и что? - вызывающе ответила  Женя.
    - А с виду не дашь. Ладно, пошли.
    Женя повернулась к мальчику, который сидел на полу, погладила его по голове, а потом повернулась к старшему мальчишке:
    - Присмотри за ним. Всё, идём.
    Комлев позвонил Игорю. Как только они сели в машину и машина тронулась, Женька закричала:
    - Эй, ты куда? Мы так не договаривались, я никуда не поеду.
    - Да не кричи ты так, - успокоил её Игорь, - мы потом тебя обратно привезём.
    - Сказала я  - не поеду. Если хотите, то в машине, а нет – выпускайте меня.
    - Ну ладно, - промолвил Игорь, затем схватил девочку, зажал ей рот, а Комлев, резко затормозив, заглушил машину, обернулся назад и вколол  снотворное.
    - Ты нашёл что? - спросил он  у Зябликова, когда Женя затихла.
    - Да нет, только каких-то двух пацанов, а так больше никого.
    - Ладно, нам пока этого хватит.
    Через пять месяцев они уже  могли делать выводы. Судя по подсчётам, компаньоны не остались внакладе, дела уверенно шли в гору,  и Игорь вовсю расхваливал Комлева за его “толковую башку”. Конечно, хлопот хватало, им пришлось нанять ещё одного охранника, так как дежурить на точке никто из них не собирался. А перед этим они пополнили штат  ещё тремя проститутками, которых тоже подобрали на улице. От одной из проституток из первой партии пришлось избавиться: от той самой непокорной Светы. Она грубила клиентам, работала с неохотой, несмотря на то, что Валера и Игорем несколько раз её “учили жизни”. После этого она начала покашливать,  жаловалась на частые головные боли и лежала, уставившись в стену. Посовещавшись, друзья вывезли её за город, хорошенько припугнули, чтобы держала язык за зубами, иначе вообще  грохнут. Но Света, по всей видимости, была рада и тому, что осталась в живых. Она вела себя ниже травы и тише воды, обещала никому и ничего не рассказывать. Остальные проститутки как бы смирились со своей участью, выполняли всё, что им говорили и вели себя смирно, надеясь, что их скоро отпустят. Больше хлопот доставляла Женька: она часто плакала,  умоляла отпустить её к младшему брату, который остался на вокзале  и без неё пропадёт. Комлеву пришлось пойти на хитрость. Он сказал, что ездил на вокзал, но не нашёл там её брата и того самого мальчика. Потом  он, якобы, спрашивал у милиционеров и те сказали, что ребят забрали в детдом. Девочку он терять не хотел – многие клиенты на неё клевали. Поэтому Комлев Женю баловал, купил ей пару раз обновку, косметику, обещая через несколько месяцев отпустить и помочь разыскать брата. Девочка притихла. Друзья были довольны – дела пошли успешно. Комлев стал задумываться о реализации второй части плана или второй части бизнеса – открытии новой точки и  продаже проституток  за рубеж. Это сулило хорошие дивиденды.

-6-

    Они дождались прихода чистой и сверкающей электрички, словно только сошедшей с конвейера, спокойно вошли в третий вагон и заняли свободные места. Солнечный день вновь напомнил, что за окном одна из самых прекрасных пор года. Весна прямо-таки витала в воздухе, напоминая о себе каждой мелочью: тёплыми солнечными лучами, весёлым щебетаньем воробьиной стайки, счастливой беззаботной улыбке молоденькой девушки у выхода на перрон, оживившимся взглядом старика с рюкзаком возле кассы.  На улице, на скамейках, сидели люди, радуясь  благодатному теплу, между ними, поблёскивая бусинками глаз и перламутром крыльев, сновали осмелевшие голуби, чуть дальше суетились шустрые серые воробьи. Кто-то лениво покуривал, ожидая свою электричку, кто-то торопился с сумками – обычная привокзальная картина. Сурок сидел набычившись, стараясь не смотреть на Кирилла. Костя наконец не выдержал:
    - Да вы чего, пацаны, в самом деле? Что произошло?
    Кирилл помолчал немного.
    - Потому что так нельзя. Она нас приютила, поесть дала, а он часы украл. Разве ж так можно? Что она потом о нас подумала бы?
    - А ты о себе подумал, честный нашёлся? - буркнул Сурок. - Ведь тебе не приходилось ходить пару дней голодным, воровать еду – у тебя были нормальные родители. Ты не подумал, что мы жрать будем, за что жить в первое время, пока работы не найдём. Тебе, конечно, хорошо: найдёшь свою тётю и и будешь кататься, как сыр в масле. На нас тебе наплевать.
    - Да ничего мне не наплевать, - закричал Кирилл, - это неправда. Я попрошу, чтобы она вам помогла, я не брошу вас.  И всё равно так нельзя.
    - Всё, пацаны, бросьте вы, нельзя нам ругаться.
    Все снова замолчали. Электричка плавно тронулась и двинулась вперёд, набирая скорость. Кирилл первым протянул руку Лёше:
    - Слышь, Лёха, давай мир, а? Только не делай так больше.
    Лёша не ответил. Он сидел всё также глядя в окно, пока Костя не толкнул его в бок:
    - Кончай уже, я ж говорю нельзя нам ссориться.
    И тогда Суркин, как бы  нехотя,  протянул Кириллу руку.
    По ходу движения, на каждой станции, народу в вагонах прибывало. Снова засновали продавцы, предлагая скучающим пассажирам свои нехитрые товары. Вскоре в проходе показался пожилой худощавый мужчина невысокого роста с какой-то смешной кепкой на голове и в  жгуче-зелёной куртке. В руках он держал скрипку и смычок. Лицо, испещрённое сетью морщин,  выглядело  благородным и задумчиво-печальным, как у человека высокоинтеллектульного труда, но красный, в синих прожилках, нос выдавал в нём поклонника Бахуса.   Глаза  скрипача  казались потухшими.
    - Граждане пассажиры, только для вас музыка под заказ, - нарочито бодро выкрикнул скрипач. - Пожалуйста, порадуйте душу хорошей музыкой.
    Он приложил скрипку,  вытянул руку со смычком и сразу же преобразился. Весь выпрямился, лицо посветлело, морщины разгладились, а глаза засияли. Затем он закрыл глаза и полилась какая-то тихая незнакомая мелодия. По мере того, как мужчина продолжал игру, все кто был в вагоне, повернулись к нему. Мелодия завораживала каждого, а скрипка  вздыхала и плакала, словно живая, полностью отдаваясь чутким рукам музыканта. Мальчишки, раскрыв рты, тоже следили за виртуозом. Когда он закончил, все зааплодировали. Мужчина снял кепку, прошёлся по проходу. Ему бросили почти все.
    - Благодарю, благодарю, - кланялся музыкант, - очень благодарен.
    Его остановила миловидная  женщина среднего возраста, что-то сказала  и протянула  две купюры по сто рублей.
    - О да, конечно, прекрасный выбор. Благодарю вас, сударыня, премного благодарен - улыбнулся  скрипач.
    Остановившись посредине вагона, он переложил деньги в карман, одел кепку и приготовился играть. И вновь, как по мановению волшебной палочки,  весь преобразился, даже кепка уже  не выглядела такой смешной и нелепой.  Чарующие звуки скрипки полились вновь. Всё пространство заполнила музыка. Она вибрировала в каждой частичке тела, в каждом человеке, взывая к любви и состраданию: звучал романс “Гори, гори, моя звезда”. Пожилая полная женщина с корзинкой в руках, сидвшая напротив мальчишек, шевелила губами, как бы напевая  про себя. Волна жалости к самому себе нахлынула на Кирилла, заполнила его, а в груди что-то сжалось так, что в глазах защипало и слёзы покатились сами по себе. Кирилл не хотел плакать, но упрямые слезинки, одна за другой, скатывались по щекам.
    - Ты чего, Кира? -  Леший осторожно толкнул его.
    -Это была любимая песня моей мамы, - тихо ответил мальчик, утирая непрошенные слёзы.  Скрипач выдал последнюю ноту и в воцарившейся тишине слышен был только перестук колёс. Затем аплодисменты заглушили  и его. Все с уважением смотрели на неизвестного виртуоза-скрипача, а когда он пошёл в конец прохода, в его кепку упали щедрые знаки благодарности.
    Кирилл смотрел на мелькающие в окне кусты, перелески, столбы, а в глазах стоял тот день, когда  он впервые услышал эту прекрасную мелодию. Тогда он заболел и не пошёл в школу. Мама отпросилась с работы, уложила его в кровать, напоила каким-то горьким и противным лекарством, укутала горло. Затем заботливо ощупала  горячий лоб, покачала головой и сказала:
    - Лежи пока, а потом ещё таблетки примем. Я пойду пирог испеку.
    Кириллу было так приятно, когда прохладная мамина рука лежала на его горячем лбу, что ему не хотелось, чтобы она уходила, но постеснялся  сказать об этом.  Потом  стало немного лучше, и он уснул. Проснулся от того, что разговаривали папа с мамой. Оказалось, что папа пришёл с работы чуть ли не в полдень: у них там случился какой-то профессиональный  праздник,  всех отпустили. Он принёс с собой бутылку шампанского, они с мамой пили шампанское с пирогом и смеялись.
    - Потише, - сказала мама, - Кирилла разбудишь.
    - Как он?
    - Не знаю, спит пока.
    Папа заглянул в комнату к Кириллу и тот закрыл глаза, делая вид, что спит. Тогда папа взял музыкальный центр, поставил на кухне и вскоре оттуда полились волшебные звуки музыки.  Кирилл встал с постели, пробрался к двери и осторожно выглянул. Он понимал, что подсматривать нехорошо, но любопытство взяло верх. Папа с мамой, обнявшись, кружились в медленном танце под музыку этого известного романса. На столе стояла почти пустая бутылка из-под шампанского, тарелки с пирогом и букет гвоздик. Потом родители стали целоваться, а папа принялся раздевать маму, но она осторожно отстранилась:
    - Коля, давай чуть попозже. Сейчас Кира проснётся, неудобно будет.
   - Я посмотрю.
    Кирилл опрометью  бросился обратно под одеяло. Папа заглянул в комнату, затем закрыл дверь и сказал маме:
    - Спит.
    Кирилл лежал с закрытыми глазами, а  прекрасная музыка романса звучала в нём, не переставая…
    С приближением к столице людей в электричке становилось всё больше, леса исчезли, мелькали лишь дома, какие-то строения да дороги. Вскоре показалась сама Москва: с грязными серыми путями и переходами, пожухшей травой на обочинах, высокими красивыми зданиями и нескончаемым потоком машин, яркими витринами и множеством людей на улицах. Мальчишки прилипли к стеклу: никто из них ещё не видел Москву воочию. Бурлящая за окном жизнь, рисовала им радужную картину, каждому свою.

-7-

    Дёрнувшись напоследок и  зашипев сжатым воздухом, словно змея, электричка остановилась. Из её недр высыпали торопливые пассажиры и вклинились в другой, не менее спешащий, и многочисленный людской  поток с прибывшего поезда. Все – кто с сумками, баулами и чемоданами, кто с рюкзаком, кто просто с сумочкой, а кто и налегке – все  спешили по своим делам в надежде благополучно их разрешить. Трудно представить сколько человеческих судеб, сколько людей  за многие годы переварили московские вокзалы, которых  столица, словно бездонная пропасть, готова была принять всех. Но она не собиралась  становиться гостеприимной хозяйкой для любого страждущего, не  всякому была готова подарить свои блага, каждому готовила свой путь, слала свою постель, порою очень жёсткую и неудобную.
     Ребята выбрались из живого потока, обошли, показавшийся на пути дежурный наряд милиции, и притаились за углом массивного здания вокзала. Костя вытащил из пакета пирожки, приготовленные заботливой Зоей Кирилловной.
    -  Вкуснющие, - удовлетворённо заметил он, откусывая пирожок. - Чего дальше делать будем?
    Кирилл посмотрел на Лёшу. Тот сосредоточенно жевал, не обращая на них внимания. Доев, он стряхнул невидимые крошки и деловито ответил:
    - Сейчас надо найти горсправку. Там по фамилии узнаем адрес, поедем, найдём тётю и Кирилл останется. Всего делов то.
    - А потом?
    - Что потом?
    - Ну мы с тобою, что потом делать будем?
    - Мы? - на какое-то время призадумался Лёша и как-то неуверенно ответил. - А мы поедем искать работу. Может, на мойку какую, или кому-чего пособить надо. Там посмотрим.
    - Я попрошу тётю Аллу, она с мужем поможет вам, - горячо вскликнул Кирилл. Подумав, добавил:
    - Они вам обязательно помогут. Вот увидите.
    - Ладно, пошли, - спокойно, по-взрослому, объявил Сурок.
    Мальчишки вышли на привокзальную площадь, заполненную людьми и машинами. Осмотревшись, Лёша смело направился к какому-то долговязому парню с сумкой, затем что-то спросил у него. Тот пожал плечами, Лёша от него подошёл к молодой девушке, которая  что-то ему рассказала, затем показала влево от себя, по ходу давая пояснения. Кирилл с Костей ожидали.
    - Ну вот, - Сурок удовлетворённо вздохнул, - где находится горсправка выяснили.  Пошли за мной.
    Они повернули  в сторону станции метро, до которой было не так и далеко. Возле небольшого красивого киоска с надписью “Мосгорсправка” ребята остановились, а Сурок сказал Кириллу:
    - Давай деньги, она же платная будет
    Потом он подошёл к окошечку:
     - Здравствуйте. Скажите, а как мне найти свою тётю? Я знаю только фамилию, имя и отчество, а где живёт не знаю. Я заплачу.
    - Мальчик, мы такие справки  выдаём только по паспорту и предварительной заявке. У тебя паспорт есть? - недовольным голосом ответила ему пожилая женщина с крашеными растрёпанными влосами.
    - Нет.
    - Вот. Так что иди и не мешай работать.
    - Тётенька, помогите, ну пожалуйста, - жалобным голосом заговорил Лёша, - помогите найти. У меня только мамка, папки нет. А мамка пьёт, мне есть нечего, я и сбежал из дому. А тут тётя родная живёт. Помогите.
    - Мальчик, я сказала – не мешай. А есть проблемы, то обращайся в милицию.
    - Тётенька, ну пожалуйста, - снова заканючил Лёша.
    - Если сам не уйдёшь – вызову милицию, - пригрозила женщина.
    - Вот жаба, - зло пробурчал  Сурок и отошёл в сторону.
    Теперь Кириллу стало казаться, что вся их затея абсурдна и легко может провалиться. Как в этой огромной Москве можно теперь  найти тётю Алллу? Ведь он даже не поинтересовался, где, на какой улице она живёт. Хотя нет, она что-то упоминала, когда рассказывала им с Катей об  будущей жизни. Да, точно она  говорила, что рядом с их домом школа и какой-то рынок. Жалко, что не спросил улицу, было бы намного проще. Но всё равно, это им пока не поможет.
    Ребята отошли от вокзала, бесцельно побродили по улицам и присели на первую попавшуюся лавочку во дворе. Они молчали, так как теперь у них не было никакого плана. Двор, в который они забрели, был самым обыкновенным столичным двором сегодняшнянего дня: почти всё свободное пространство занимали автомобили. Хотя в данный момент было немало свободных мест, но следы на газоне и на дороге свидетельствовали, что вечером здесь не пройти и хозяевами жизни в этом городе являются машины, а люди  лишь наивно полагают, что  управляют абсолютно всем, им невдомёк, что они теперь в полной зависимости от своих железных слуг. Кирилл смотрел на старую детскую площадку со сломанными качелями и думал о том же, что и его товарищи: что делать теперь. В голову ничего не приходило. В это время скрипнула дверь в дальнем подъезде, оттуда вышел седой худощавй мужчина в  тёмно-голубом спортивном костюме с газетой в руке. На коротком поводке он вывел небольшую  собачку с  длинной рыжей  шёрсткой и смешным приплюснутым носом, огляделся вокруг и, не спеша, пошёл по дороге. Собачка, забавно семеня ножками, обнюхивала чуть ли не каждое дерево, иногда  задирая заднюю ногу возле чем-то понравившегося ей места. Вскоре  мужчина приблизился к ним, снова осмотрелся, затем наклонился, отцепил поводок от ошейника и коротко скомандовал:
    - Гуляй, Сэнди!
    Затем  сел на лавочку и раскрыл газету. Мальчишки молча смотрели на собаку, как вдруг Лёша спросил у мужчины:
    - Дядя, а что это за порода?
    Мужчина оглянулся внимательно посмотрел на мальчишек и ответил:
    - Это пекинес.
    - Понятно.
    - И что же тебе понятно? - иронично улыбнулся мужчина.
    - Да нет, я просто так спросил. Я люблю собак и у меня дома тоже была собака Байкал. Только она не породистая была, но тоже умная.
    Мужчина отложил газету и спросил:
    - Была, говоришь. И где же твой дом?
    Сурок растерянно замолчал, не зная, что сказать. У Кирилла вдруг мелькнула мысль: а почему бы не попросить помощи у этого незнакомого человека? С виду он добрый, вряд ли станет звонить в полицию.
    - Дяденька, просто у нас нету дома.
    Его тихое признание привело мужчину в лёгкое замешательство. Оправившись, после небольшой заминки, он всё же поинтересовался:
   - Ну-с, так извольте пояснить.
    - Дело в том, что мы из детдома сбежали, - Кирилл снова решил рассказать чистую правду. - Поверьте, так нужно было. Мы приехали искать мою тётю, но не знаем адреса, а из справки нас погнали. Вот теперь сидим и не знаем, что делать. Вы только в милицию не заявляйте, пожалуйста. Я не хочу обратно в детдом.
    Мужчина снова помолчал немного.
    - Да, я не удивляюсь, что дети бегут, скоро все начнут бежать,  - начал он как-то пафосно и сердито. - Эта власть погубит страну, заведёт в пропасть. Нигде нет порядка, без взяток не решить ничего.  Вот  раньше, когда союз был, дети  никуда не бегали, никто никаких наркотиков не знал. А теперь что? Бандитизм, насилие, кругом наркоманы и пьянь – на улицу страшно выйти. Эх…
    Он отрешённо махнул рукою. Мальчишки смотрели на него с надеждою.
    - Тётю, говоришь, ищете?
    - Ага.
    - Фамилию знаешь?
    - Да. Листовцева  Алла Михайловна.
    - Так, а возраст?
    - Лет сорок пять или немного больше, - чуть подумав ответил Кирилл.
    - Ну, а где работает, где приблизительно хоть живёт?
    Мальчик отрицательно помотал головой.
    - Непростая задача, скажу тебе. Листовцевых в Москве будет, я думаю, немало. Ну да ладно, попробуем. Возраст приблизительно знаем, а это уже что-то. Есть у меня хороший человек на примете, попробуем узнать.  Сидите здесь и ждите. Сэнди, ко мне!
    Сэнди, весело помахивая хвостом, подбежала к хозяину.
    - Нормальный мужик оказался, - удовлетворённо сказал Леший, когда ребята остались одни.  - Как ты, Кира, это сообразил?
    - Просто нужно всегда говорить правду.
    - Да ладно тебе. Иногда правда, конечно, хорошо, а иногда себе дороже. Люди не всегда оказываются людьми, - отозвался Сурок.
    Мужчины не было долго. Мальчишки уже начали было терять терпение, когда он снова появился на улице.
    - Что могу сказать? Тебе повезло, - при этих словах Кирилл просиял. – Листовцевых, конечно, много, но  примерно нужных тебе тётей оказалось всего  четыре. Так что круг поиска узок. Вот адреса. Москву знаете? Ах, да, откуда. Ладно, я сейчас вам напишу, а там, когда доберётесь, поспрашиваете.
    Спустя какое-то время ребята держали в руках лист бумаги с адресами и пояснениями, а вдобавок мужчина протянул им тысячу рублей:
    - Держите, купите себе что поесть.
    - Огромное спасибо, дяденька, - чуть ли не хором поблагодарили мальчишки.
    - Ладно, бегите, вам далеко добираться. Тёте привет, - улыбнулся  неожиданный спаситель.
    Обрадованные мальчишки побежали на остановку. Всё, оказывается, не так и страшно, и у них получилось, они смогли отыскать тётю Аллу. Ну, или почти смогли, ведь дело казалось им решённым
    
-8-
      К исходу дня друзья еле переставляли ноги от усталости. Они успели водоволь натолкаться в трамваях и метро, насмотреться по ходу на столичные проспекты с яркими витринами и кричащей рекламой, обить ноги в поисках нужных адресов, съездить по незнанию в два совершенно противоположных района Москвы. За это время успели проверить  только два адреса. В первой квартире дверь открыл мужчина, однако это был не Александр Иванович. Он подтердил, что его жена действительно Листовцева Алла Михайловна, но заверил, что никакого Казанина Кирилла и его родственников  она не знает. По второму адресу  Кирилл встретил полную противоположность тёте Алле – невысокую толстую тётку с ярко накрашенными губами и визгливым голосом. Съездить по оставшимся двум адресам решили завтра так как уже темнело, усталость брала своё, а они совершенно не ориентировались в огромном городе.
     Во дворе, который находился в стороне от оживлённых улиц, было тихо.  В тёплом вечернем  воздухе ощущалась весенняя свежесть, из  приоткрытой кухонной форточки  в ближайшей квартире доносился запах жареной картошки и веяло домашним уютом.  Окна домов, словно клавиши огромного светового табло, пестрели электрическим светом, за каждым из них  шла своя жизнь. Чёрное непроглядное  небо равнодушной темной массой сгустилось над огромным городом, который изо всех сил сопротивлялся мраку яркими уличными фонарями, блестящими бесконечными витринами магазинов и бутиков, бесчисленными огнями домов и машин. Город прожил ещё один обычный день, который во многом походил на своих предшественников, и теперь затихал в ожидании нового, который всё же будет чем-то отличаться от дня сегодняшнего.  Мальчишки сидели, свесив головы  на металлическом круге возле детской площадки, и он жалобно поскрипывал при каждом движении.
    - Куда дальше двинем, а, пацаны? - поднял голову Сурок.
    - Не знаю. На вокзал идти нельзя, там нас враз заметят, - как-то равнодушно, скорее от усталости, отозвался Леший. - Надо, наверное, где –нибудь в подвале затихариться до утра. А ты как думаешь Кира?
    - Наверное, - тихо согласился Кирилл. Он очень переживал, что тётю Аллу пока не  удалось отыскать. Мальчику, почему-то,  казалось, что только они позвонят в первую же дверь и сразу попадут по нужному адресу. И вот теперь его надежды уменьшились ровно наполовину, а что будет завтра тоже неизвестно. Нет, завтра они точно должны найти её, по-иному быть не может.
    - Чего сидеть, надо куда-то идти, - заключил Лёша.
    - Давай сначала в магазин зайдём, купим чего поесть, - предложил Костя.
    Они поднялись. Свернув в узкий проход между домами вышли на старую неширокую улицу. Через  несколько домов дети увидели гастроном.
    - Да, деньжат у нас не густо, - Костя достал из кармана оставшиеся деньги. - Надо срочно искать, где бы их раздобыть. Чего покупать будем?
    - Батона, молока, колбасы  недорогой. Хватит на сегодня, - ответил за всех Лёша. - Давай, иди один, мы с Кирой здесь подождём.
    - Ты чего такой скучный? - спросил он у Кирилла, когда Костя ушёл. - Переживаешь, что не нашли тётю?
    Кирилл кивнул.
    - Всё будет нормально, вот посмотришь, - заверил его Лёша. - Завтра найдём.
   После гастронома они свернули во дворы, сели на скамейку и быстро расправились с нехитрым ужином. На ходу Леший с Сурком докурили последнюю сигарету. Затем, обойдя несколько домов, ребята приуныли: все подвалы и подъезды  оказались закрытыми. Но и оставаться на улице было нельзя, ночи  ещё были холодными. Вскоре они набрели на небольшую площадку между домами, где стоял строительный вагончик-бытовка на колёсах, возле него лежали  какие-то плиты, доски, ящики, а сбоку чернел силуэт металлического контейнера.
    - Давай здесь переночуем, - предложил Костя.
    - А как мы туда заберёмся? - Лёша показал на навесной замок.
    - Сейчас посмотрим.
    Леший нырнул к куче строительного мусора, покопался и извлёк оттуда кусок арматуры. Спустя минуту замок валялся на земле вместе с сорванной щеколдой.
    - Заходите.
    - Постой, утром сюда строители придут. Нас сразу сцапают, - вдруг остановился Сурок. - Можно встать раньше, но у нас будильника же нет.
    - Да, ты прав, - Леший отпустил ручку двери.
    - Пацаны, завтра ж воскресенье, - вспомнил Кирилл. -  Скорее всего, никого не будет. Пошли.
    - Точно, как я, дурья башка, сразу не сообразил.
    Костя открыл дверь бытовки. На входе, в углу, лежала груда какого-то рабочего инструмента, а сразу за входом была ещё одна дверь. Толкнув её, они вошли.  Сквозь запыленное стекло бытовки  просачивался свет тусклого  далёкого фонаря и, благодаря ему, можно было разглядеть нехитрую обстановку:  большой деревянный стол посредине; слева, окола окна, топчан с клеёнчатой обивкой;  вдоль стены – скамейки.
    - Вот и перекантуемся, - почему-то шёпотом распорядился Лёша. - Мы с Кирой на топчане, а ты, Леший, на скамейке. Здесь и телогрейки есть, укроемся.
    Соорудив себе некое подобие постелей, мальчишки улеглись.
    - Может изнутри как-нибудь дверь запереть? - вдруг спросил Леший.
    - Да кто сюда полезет. Спи уже, - отозвался недовольным голосом Сурок.
    Некоторое время мальчишки молча сопели. Кириллу не спалось, несмотря на усталость. Затем снова голос подал Леший:
    - Кира, ты спишь?
    - Нет, а что?
    - А тебя родители когда-нибудь били?
    - Нет, никогда. Иногда ругали, один раз даже в углу стоял, а так нет. А ты чего спросил вдруг?
    - Да просто вспомнил своих. Я отца не помню, но сестра говорила, что он мать бил и на нас, маленьких, орал, когда мы плакали. Хорошо, когда у тебя есть родители нормальные, своя кровать, никто тебя не обижает. Я, когда вырасту и буду своих детей иметь, никогда их пальцем не трону.
    - Тоже мне, размечтался, - фыркнул Костя, - ты ещё сначала квартиру заимей.
    - И заимею.
    - Ага, завтра уже.
    - Пацаны, да чего вы в самом деле, - вмешался Кирилл.
    - Ладно, давайте дрыхнуть, - сердито оборвал его Лёша.
    Все замолчали. В тишине слышно  было, как где-то вдали пронзительно и надрывно верещала сирена, потом рядом с бытовкой проехал автомобиль и всё затихло. У Кирилла отчего-то тревожно сжалось сердце, словно в минуту опасности. Он даже слегка приподнял голову и навострил уши, но ничего подозрительного не расслышал. Уже засыпая,  вспомнил Катю и пробежала мысль: как она там?
     Костя проснулся первым и громко крикнул:
    - Подъём!
    - Чего ты орёшь? -  сердито  проворчал Лёша сонным голосом, высунув  взлохмаченную голову из-под телогрейки.
    - День уже.
    - Ну и ладно, успеем, куда нам спешить.
    Небо затянуло тучами, поднялся ветер, как перед дождём, но солнце иногда проглядывало сквозь  облачную пелену. В углу бытовки стояло ведро с водой. Мальчишки, вдоволь напившись, умылись. Затем Сурок прошвырнулся по бытовке с целью найти что-то полезное, но кроме обычного рабочего инструмента там ничего не было.
    - Может, хоть это возьмём, загоним кому-нибудь? - Костя кивком головы указал на шпателя, мастерки и прочую мелочь.
    - Да ну, с ними больше хлопот: кто их возьмёт? Леший, сколько у нас там осталось?
    - Восемьсот  тридцать рублей, - ответил тот, пересчитав наличность.
    - Да, негусто, - Сурок поскрёб грязным ногтем подбородок. - Курево закончилось к тому же. Лады, пока пошли, там посмотрим. Что у нас первое?
    - На станцию Новогиреево, - ответил Кирилл.
    Подземка встретила шумом и толпой пассажиров. Ребята, для которых метро было в диковинку, успели попривыкнуть к нему за вчерашний день. Поначалу у мальчишек сердце замирало от необыкновенного чувства новизны ощущений,  ребята  восторженно смотрели друг на друга: как же, они в Москве, едут в метро. На первой же станции они несколько раз съехали на эскалаторе туда и обратно, дурачась и подталкивая друг друга, потом всю дорогу рассматривали проносившийся с огромной скоростью тоннель.  Но сегодня  реагировали на подземку  уже  более спокойно и степенно. Правда,  Лёша не выдержал соблазна и разрешил купить на всех одну большую бутылку пепси-колы и каждому по шоколадному батончику. Пока добирались до места всю бутылку выпили. В довольно хорошем настроении  вышли на Новогиреево. Расспросив прохожих, мальчишки быстро нашли  нужный дом. Девятиэтажка находилась чуть в стороне от метро, около неё Кирилл приметил школу. Сердце радостно ёкнуло: неужели всё, неужели конец его мытырствам? С волнением он позвонил в тридцать третью квартиру, раз, другой,  но  никто им не ответил.
    - Наверное, на работе, - предположил Костя.
    - Дурак что ли: какая работа? Сегодня ж воскресенье, - заметил Лёша.
    - Значит, на дачу могли поехать или ещё куда, мало ли. Ладно. Будем ждать или поедем по следующему адресу?
    - Мы и так на метро уже сколько проездили, - проворчал Лёша. - Давай подождём.
    Мальчишки чуть отошли от подъезда и сели на лавочку.
    - Эх, покурить бы, - протянул Костя.
    - Кира, ты посиди, а мы пойдём стрельнём у кого-нибудь сигарет.
   - Ага.
   Друзья ушли. Кирилл оглянулся по сторонам: вдруг, покажется тётя Алла. Дорога возле дома, несмотря на выходной день, выглядела немноголюдной: видимо, сказалась погода.  Слегка похолодало, ветер кружил на дороге остатками сухой прошлогодней листвы и ещё невесть каким мусором, сгоняя его к обочине, раскачивал верхушки деревьев, трепал бельё, сохнущее на балконе. Из подъезда, в котором находилась тридцать третья квартира, вышла пожилая женщина с сумкой в руке. А что, если спросить у неё?
    - Здравствуйте, - Кирилл подбежал к ней. - Скажите, а вы знаете жильцов из тридцать третьей?
    - А тебе зачем? - женщина повернула к нему испещрённое морщинами лицо.
    - Я тётю свою ищу,  Аллу Михайловну.
    - Знаю я её.
    - А не скажете, где она сейчас? - сердце Кирилла, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
    - Так дома должна быть, позвони.
    - Я звонил, никто не ответил.
    - Наверное, вышла куда-то. Ну, да ладно, я спешу, некогда мне. А ты подожди.
    Она сделала несколько шагов, потом остановилась, вгляделась в незнакомую женщину, кторая шла навстречу ей с двумя небольшими пакетами.
    - Так вот же она, твоя тётя, смотри, - пожилая москвичка оглянулась и окликнула Кирилла.
    Мальчик бросился было бежать, но тут же застыл на месте: это была не тётя Алла. Всё напрасно. А соседка неизвестной “тёти Аллы уже успела рассказать ей о “племяннике” и та поспешила к Кириллу.
    - Это ты, мальчик, искал меня?
    - Извините, я ошибся, вы не моя тётя, - Кирилл, едва сдерживая слёзы, повернулся и побрёл прочь.
    Спустя какое-то время из-за двора школы показались Лёша с Костей. По расстроенному виду  друга они всё поняли.
    - Ладно, Кира, ещё не всё потеряно.
    Кирилл молча кивнул головой.
    - Да ладно тебе, найдём, быть не может, - утешил его Костя. - Поехали. Не может же она потеряться, не иголка всё же.
    Почему-то на следующий адрес Кирилл надежды не питал. Так оно и вышло. Дверь ему открыла довольно упитанная тётка с краснощёким  хнычущим малышом на руках,   мальчику осталось лишь прошептать:”Извините, я ошибся”.
     Кирилл чувствовал огромную усталость, словно он проделал крайне трудную работу, но не выполнил того, что требовалось. Он сидел тупо уставившись в одну точку, в голове было пусто и не хотелось вообще куда-то идти. Друзья сидели рядом, также понуро опустив головы.
    - Ничего не пойму, неужели старик нас обманул? - Лёша первым нарушил тягосную тишину. - Или ему не всё сказали?
    - Ему это зачем? - пожал плечами Костя. - Он же сам вызвался нам помочь. Слушай, Кира, а может твоя тётка переехала куда,  в другую квартиру, а?
    - Балда, если бы переехала, то всё-равно в Москве осталась бы, - заявил Лёша. - Я думаю, если она, что она могла  переехать и  не зарегистрироваться – это другое дело. Тогда и не узнаешь её адрес. Кира, чего ты молчишь?
    Кирилл помолчал, а потом тихо сказал:
    - Извините меня, пацаны, что впутал вас в это дело. Возможно, у неё другая фамилия или я чего-то не знаю. Теперь уже всё равно.
    Повисла тишина.
    - Да не  кисни ты. Ты ни в чём не виноват, мы сами ушли. Понял,  - стал успокаивать его Лёша.
    - Может, тогда Кире пойти и в милицию сдаться? - предложил Костя.
    - Думаешь кто-то станет искать его тётку? Как бы не так, у них своих дел полно. Отправят его в спецприёмник на пару дней, а оттуда обратно в детдом. Нет, надо как-то по-иному сделать.
    - Как?
    - Не знаю, думать надо.
    Ребята снова примолкли.
    - Слушай, придумал! - подскочил вдруг Костя. - А давайте объявление дадим.
    - Какое объявление?
    - В газету московскую, самую большую, что Кирилл Казанин ищет свою тётю и будет ожидать её каждый день в каком-нибудь месте. Добавить что-то такое,  чтобы она поняла.  Ещё можно написать от руки  и по городу расклеить. У неё же наверняка знакомых много, коллег по работе, кто-то обязательно увидит и сообщит ей. Ну, как вам?
   - Идиотская затея, - покачал головой  Сурок, - но в этом что-то есть. Как думаешь, Кира?
    - Может, он и прав, - Кирилл поднял голову. - Попробовать можно. Я не знаю, что делать дальше, но возвращаться обратно в детдом точно нельзя – никто мне не поверит.  А на то, чтобы дать объявление, ждать тётю Аллу – нужно время. Только у нас денег нет, вы забыли? Что мы есть будем? Где будем жить?
    - Так чего мы сидим, - подскочил Леший, - пошли искать работу.

-9-

    День давно перевалил на вторую половину, ветер немного стих, но по-прежнему было пасмурно и прохладно. Столица жила обычной жизнью, шумной и многолюдной. Мальчишки наивно предполагали, что рабочие руки везде нужны и смело отправились в  ближайший большой универсам: грузчики – самая востребованная профессия. Лёша первым подошёл к охраннику:
    - Дяденька, а вам нужны грузчики?
    - Чего? - тот выпучил глаза и уставился на них, как папуас на первого белого человека, появившегося на одном из осторовов вблизи Австралии.
    - Мы работу ищем, любую, - вставил слово и Костя, - что надо, то и будем делать.
    Охранник расхохотался:
    - Ну,  уморили. Работнички. Идите домой, пока я вашим родителям не позвонил да уроки готовьте. Работу они ищут. Ну, юмористы.
    Лёша попытался ещё что-то сказать, но тот оборвал его:
    - Я же вам сказал – марш отсюда.
    В течение нескольких часов друзья обошли ещё несколько магазинов, заправку, автомойку, рынок, но везде их ожидал примерно такой же приём. Где-то мягко, где-то грубовато, однако везде их отправили восвояси. О никакой работе никто и слышать не хотел, хотя мальчишки заикнулись было, что они сироты, бездомные и им нужна работа, чтобы просто выжить. В одном из магазинов им дали поесть, на автомойке  молодой парень в чёрном комбинезоне   протянул сто  рублей. И на этом всё закончилось. Уставшие ребята приехали на автобусе к гипермаркету и вышли к стоянке.  Люди направлялись на стоянку с тележками, заполненными продуктами, одни машины выезжали, другие парковались на их места – кипела обычная жизнь мегаполиса. Не сговариваясь, друзья присели на бордюр, глядя на парковку.
    - Сюда пойдём? - спросил Кирилл.
    - Не знаю, чего-то уже и не хочется, - вяло ответил Лёша.
    - А кто говорил, что работы везде хватает? Фиг там, никому мы не нужны, - встрял Костя.
    - Ты такой умный, - огрызнулся Лёша, - предложи чего получше.
    - Пацаны, может нам поехать куда на окраину, где людей поменьше? А ещё, я думаю, по рынкам надо поездить, - предложил Кирилл.
    - Сегодня поздно уже.
    В это время к припаркованой в нескольких метрах от них белой “шкоде” подошёл толстый лысый мужчина средних лет. Перед собой он толкал тележку, доверху заполненную различными продуктами. На продуктах  лежала коричневая кожаная барсетка. Мужчина  щёлкнул автомобильным брелком, снял барсетку, положил её на крышу машины, открыл багажник и стал перекладывать покупки. Рядом припарковалась тёмно-зелёная “лада”, из неё вышла семейная пара с девочкой в ярком розовом платьице и с огромным белым бантом. Кирилл засмотрелся на девочку: уж больно та походила на Катю. Такие же пышные волосы, плотно сжатые губы, чуть вздёрнутый носик. Как  там сестрёнка? Наверное, вспоминает его, плачет. Когда же они встретятся? Девочка, увидев его взгляд, остановилась. Мама девочки   внимательно посмотрела на Кирилла и подхватила малышку на руки. Из раздумий подростка вывел громкий крик мужчины, перекладывавшего в свой  автомобиль покупки из гипермаркета:
    - Ах ты, подонок! Воровать вздумал? Я тебе  покажу, как воровать!
    Мальчик  оторопел. Мужчина тряс за шиворот Лёшу, который держал в руках коричневую барсетку. Сурок отчаянно трепыхался, но вырваться из цепких рук крепкого мужчины ему не удавалось. Костя стоял рядом с  Кириллом, не зная, что предпринять. Вдруг Кирилл подскочил, словно подброшенный неведомой силой: надо выручать друга. Не совсем ещё  осознавая своих действий, мальчик бросился к мужчине и толкнул его, что есть силы. Тот, от неожиданности, коротко вскрикнул и повалился на асфальт вместе с задержанным воришкой.
    - Бежим! - Кирилл  дёрнул  упавшего Лёшу, подхватил его за руки,  бросившись наутёк. Костю  предупреждать не нужно было: он  уже улепётывал. Троица бросилась бежать во всю прыть в сторону многоэтажек.
    - Держите их! - до их ушей донёсся отчаянный крик мужчины, - они барсетку стащили, гады!
    Спустя какое-то время запыханные мальчишки остановились возле детсада, огороженного невысоким забором.
    - Куда…, дальше?.. - Костя говорил с трудом, глотая слова.
    - Надо куда-то уезжать, сейчас сюда могут менты приехать, - ответил Лёша, едва переведя дыхание.
    - Какого чёрта ты вообще полез? Зачем было воровать? - Кирилл донельзя  разозлился  на Лёшу и готов был наброситься на него с кулаками.
    - Но деньги то нам нужны? Куда деваться? А с него не убудет, видал какая крутая тачка у этого жирного.
    - Всё равно, нельзя брать чужое.
    - Так что, с голоду подыхать, что ли?
    - Можно попросить, можно заработать, а воровать нельзя, - упрямо ответил Кирилл.
    - Пацаны, хватит спорить, надо делать ноги, - напомнил об опасности Костя.
    - Бежим к остановке.
    Через несколько минут друзья выбежали на какую-то московскую улицу. Впереди, метров через триста, виднелась остановка общественного транспорта. Мальчишки успели заскочить и втиснуться  в  отходящий автобус. Перед следующей остановкой навстречу автобусу пронеслась милицейская машина с сиреной и мигалками. Мальчишки переглянулись, втиснули головы в плечи и зашились поглубже в салон. Когда основная масса пассажиров начала выходить, потянулись на выход за ними и друзья.
    - Слышь, пацаны, это вокзал какой-то, - остановился Леший.
    - Ага. И что делать будем?
    - Дяденька, а что это за вокзал? - Леший остановил вопросом бородатого  мужчину с большим рюкзаком за спиной.
    - Курский, мальчик, Курский вокзал, там же написано.
    -  Ага, как это я не заметил. Пошли  туда, пацаны.
    Перед ними, блестя огромными стёклами,  серой громадиной возвышался московский вокзал, каждодневно  пропускавший  через себя десятки тысяч судеб. Сегодня этот бесконечный список пополнился судьбами ещё троих подростков. Мальчишки вошли в вокзал, прошли билетные кассы и поднялись по эскалаторе  в зал ожидания.
    - Куда дальше? - Костя остановился у киоска, где продавали горячую пиццу. Оттуда доносился запах, приятно щекочущий ноздри. В желудке тягуче заныло, напоминая о том, что всем давно уже хочется есть.
    - Я думаю, надо где-то здесь пока припрятаться – тут много людей и нас сложнее будет найти, - заключил Лёша.
    - Ты соображаешь, что говоришь? - съязвил Костя. - Здесь мы наооброт на виду, тут постоянно менты ходят и нас сразу за жабры возьмут.
    - Ага, вот теперь мне точно нельзя в полицию сдаваться. Меня на парковке  женщина срисовала - угрюмо ответил Кирилл. - В милиции  сразу в наручники и в тюрьму посадят. Допрыгались.
    - Да не боись ты, Кира, всё обойдётся. Ты же не крал.
    - Ну, конечно, как бы не так –  я же помог Лёше сбежать.
    - Нет, отсюда надо точно уходить, пока нас не заметили, - повторил Костя.
    - Пошли.
    Они вышли в зал билетных касс, затем свернули и спустились вниз в тоннель, ведущий к платформам отправления поездов.  Мальчишки вышли на перрон возле второго пути – он был почти свободен.
    -Что теперь?
    - Пошли в конец пути, попробуем найти местечко, чтобы перекантоваться до завтра, - ответил Лёша.
    Справа от путей, среди кучи металлических контейнеров, им удалось найти один, который оказался незапертым. Распахнув дверь, Костя присвистнул:
    -Ух ты, похоже здесь кто-то жил.
    Место действительно выглядело обжитым: на полу стояло несколько пластиковых  ящиков, их них же кто-то соорудил стол, лежала охапка тряпья, старая подушка, ведро с водою, немного посуды,  а  в углу мальчишки увидели старый транзисторный приёмник.
    -Что делать будем, а? - Костя глянул на ребят.
    -Давай останемся, - предложил Кирилл, - я здорово устал и никуда уже не хочу идти.
    - А вдруг хозяин придёт?
    - Попробуем договориться, - Лёша вытащил из-за пазухи барсетку.  - Посмотрим, что нам досталось. Пошли.
    Мальчишки  зашли в контейнер, присели на ящики. Кирилл  демонстративно отвернулся, когда Лёша  расстегнул барсетку. Сурок, не обращая на него внимания, стал вытаскивать содержимое:
    - Так, документы – это нам не надо, визитки какие-то, ещё какие-то бумажки. Ага, деньги вот здесь. Вот, а я что говорил – этот жирный не беден.
    Он торжествующе извлёк купюры.
    - Так, сейчас подсчитаем. Нормалёк, целых  двенадцать тысяч. Клёво, вот это улов, а Леший?
    - Неплохо, - согласился тот, - если экономить, то можно, наверное,   недели  три протянуть.
    - Сгоняй за жрачкой, - предложил ему Сурок.
    - Давай. Что взять?
    - Колы возьми, по сникерсу каждому, курицы можно и сигарет купи обязательно. Держи.
    Он отсчитал Косте денег и протянул барсетку:
    - Выбрось где-нибудь подальше.
    - Я пошёл.
    Когда Костя скрылся, Лёша притворил за ним дверь и сказал:
    - Слышь, Кира, кончай ты дуться на меня. Согласись, нам нужно как-то выжить первое время, пока не найдём работу. А денег у нас нет. Вот что делать?
    - Во всяком случае – не воровать, - ответил Кирилл, но уже более спокойно, без эмоций. - Мне и папа, и мама всегда говорили, что нельзя брать чужое.
    - Тебе хорошо говорить: ты был сыт, одет, обут. Ты не шлялся голодным вдоль витрин с вкусностями и не глотал слюни. А я даже не мечтал о компьютере, мобильном телефоне – ходил в обносках. Эх, да что тебе говорить.
    Лёша махнул рукою и сел на ящик. Кирилл подошёл к нему:
    -Ты, это, не обижайся, но давай больше не будем этим заниматься. Я все деньги, которые заработаю, тебе отдам. Обещаю. Только больше не делай так.
    Сурок  пожал протянутую руку и буркнул:
    - Ладно.
    Он встал, подошёл к приёмнику, покрутил ручку. Послышался треск и шум, а затем из него зазвучала какая-то эстрадная песня.
    - Смотри, работает, - удивился Лёша.
    Он покрутил ручку настройки, но, видимо, ничего лучшего не нашёл и оставил ту же мелодию. Преодолевая хрипы и помехи в стареньком приёмнике,  молодой певец  воспевал свою любимую, единственную и неповторимую. Косая полоска света падая в приоткрытую дверь, высветила грубые чёрные ящики, и потерялась в полутьме. Слегка вздрогнул пол: где-то недалеко проходил тяжёлый состав.  Здесь, в дальнем глухом закутке, ветра не ощушалось, сюда не доносился шум городских улиц,  было тихо и спокойно. Кириллу место, почему-то, показалось очень уютным, словно он очутился во дворе родного дома.

ЧАСТЬ 3
МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЁЙ
“Один только урок нравственности годен для детства и в высшей 
степени важен для всякого возраста – это не делать никому зла”
Жан Жак Руссо
-1-
    
    Ужинали они со светом. Леший купил в ларьке с разной мелочью фонарик, который  можно было закрепить на лбу. Теперь, точно шахтёр в забое,  подсвечивал им в тёмном контейнере. Перекусив, мальчишки, стали укладываться на ночь,  плотно затворив дверь и закутавшись в тряпьё. Некоторое время все тихо сопели, но Косте захотелось поговорить.
    - Интересно, кто же здесь хозяйничал?  - он сладко зевнул.
    - Наверное, бомж какой-нибудь, кто же ещё, - ответил Сурок.
    - Ну и где он?
    - Могли и в  милицию забрать, а может и сам куда перебрался. Тебе какая разница? Может, здесь вообще никто не живёт, а просто мужики рабочие посидели, выпили и разошлись.
    - Да мне нет разницы, главное, чтобы нас никто отсюда не погнал. Могли бы здесь и жить пока. А что: тут тихо и спокойно. Главное – подыскать работу. А там будет проще.
    - Ага, только вот с Кирой вопрос решить надо. Кира, ты спишь?
Кирилл не ответил, хотя и не спал. Он чувствовал себя неспокойно, тяжёлые мысли лезли в голову. Меньше всего мальчику хотелось жить в этом ржавом контейнере, есть, что придётся и бояться быть пойманным милицией. Ведь тогда прощай всё: заберут в колонию для несовершеннолетних. А как же Катя, что с ней? Ведь у неё тогда совсем никого не останется. Да, глупой оказалась затея ехать в Москву на поиски тёти Аллы. С другой стороны, на тот момент, у него вообще не было никаких идей. А теперь что? Под эти нелёгкие раздумья Кирилл уснул крепким сном.
    Разбудил их резкий скрип двери. В открытую створку полился яркий дневной свет, и мальчишки подскочили. Неизвестный мужчина  с всклокоченными волосами уставился на детей:
    - Вы что здесь делаете?
    Из-за того, что свет падал со спины, лицо неизвестного разглядеть было трудно, и отчётливо выделялась лишь густая  пышная борода.
    - Спим, - ответил за всех Лёша.
    - А где Лексеич?
    - Мы не знаем.
    - Вы кто такие вообще? Кто вас сюда пустил?
    - Мы из детдома, мы сами по себе.
    Неизвестный помолчал, как бы обдумывая сказанное.
    - Так, значит Лексича нет? Хреново. А вы давно здесь?
    - Не, дяденька, мы только вчера вечером сюда пришли, - ответил Кирилл.
    - Понятно. И что вы здесь делать собираетесь?
    - Мы работу ищем.
    - Работу? - мужчина распахнул створку пошире, и теперь дети смогли хорошо рассмотреть его. На вид неизвестному можно было дать и сорок, и пятьдесят: густая, пышная каштановая борода скрывала полица, а взлохмаченные волосы падали на лоб, оставляя открытыми только глаза. Одет он был в чёрные заношенные джинсы и плотную клетчатую рубаху.
    - Работу? - повторил он вопрос, усаживаясь на ящик. - А зачем вам работа?
    - Лёша хочет собрать денег мамке на лечение, а Кириллу нужно найти свою тётку, - пояснил Костя. - А это ваше место? Извините, мы случайно набрели. Если надо, то мы уйдём.
    - Да нет, оставайтесь. Мы с Лексеичем  приятели, вместе тут уже два года живём. На зиму перебираемся в теплотрассу, а летом здесь.  Меня Бекасом кличут. Я вчера перебрал малость и заночевал в подсобке возле вокзала, а Лексеич тут с утра был. Куда же он мог подеваться? Дела.
    - Если можно, то мы поживём тогда, ведь здесь пока ничего не знаем, - попросил Костя.
    - Да ладно, чего там, живите. Куда вот Лексеич запропастился, ума не приложу. Эх, голова немного побаливает. Ребята, может на чернила наскребёте?
    Мальчишки переглянулись, а Костя вытащил из кармана мелочь, которая  осталась после вчерашних покупок. Словоохотливый Бекас быстро сгрёб деньги себе в руку, подсчитал и радостно воскликнул:
    - Почти хватит, у меня немного есть. Ждите, я сейчас.
    Бекас вернулся буквально через десять минут с бутылкой дешёвого вина. Он отыскал под ящиком посеревший пластиковый стаканчик и протянул:
    - Давайте за знакомство.
    Лёша выпил первым, не поморщившись, Костя тоже залпом осушил свою порцию, а Кирилл отказался.
    - У него аллергия, - пояснил Леший, а Бекас понимающе кивнул.
    - Ну, будем.
    Мужчина медленно, смакуя, осушил стакан.
    - Ух, хорошо.
    Он закурил, потом допил остальное и блаженно привалился к стенке.
    - Такие дела, значит. Ну что ж, вижу пацаны вы толковые, так что можете жить. Даже если и Лексеич вернётся, места всем хватит. А работу здесь можно найти.
    Ребята разговорились с Бекасом, который любил потрепаться и был рад, что у него появились хорошие собеседники. Как выяснилось, Бекас бомжует уже больше пяти лет. Сам он из Подмосковья, с женой развёлся и она уехала, а детей у них не было. Потом по пьянке  познакомился  с какими-то мужиками и те попросились на квартиру, обещали хорошо платить. В первый месяц они и вправду  заплатили, постоянно угощали спиртным – вообщем, хорошие были мужики. Потом они предложили купить  комнату у Бекаса, тот согласился: зачем ему две. Его хорошо угостили и он, не глядя,  подмахнул документы, а на следующий день хорошие и добрые мужики выбросили  Бекаса на улицу. Оказывается,  подписал дарственную на свою квартиру. Так он стал бомжем. Здесь в целом жить можно, менты не свирепствуют, главное не высовываться. Сам Бекас с Лексеичем зарабатывают сбором бутылок, обходом местных мусорок, иногда что-то при магазинчиках разгружают – на хлеб и чернила хватает. По его словам, на вокзале уже работает группа малолеток, которые живут по ту сторону путей  в  каком-то гараже. Их тут  человек шесть, но  крышует всё взрослая братва, главный у них – некто Богдан. А ещё иногда на вокзал  прибиваются цыгане и молдоване, но они подолгу тут не задерживаются.  Малолетки зарабатывают попрошайничеством, мелким воровством, доставкой наркоты, а выживать помогают волонтёры из благотворительных организаций, которые и еду дают, и одежду, лекарства разные.
    - А мы чего делать будем, тоже попрошайничать, что ли? - вздохнул  Сурок.
    - Да нет, вас не пустят в этот бизнес. Это надо идти к Кубинцу – есть у этих, вокзальных, главный – проситься, чтобы вас определили. Вы можете пока подрабатывать на пассажирах, помогать им вещи таскать. За день знаешь сколько можно заработать, если повезёт – рублей пятьсот. Вот так. Первое время вас замечать не будут, а потом всё равно примелькаетесь и придётся идти на контакт с местными, - пояснил Бекас.
    - Ладно, чего сидеть, давайте перекусим и пойдём, - предложил Леший.
    - А когда в газету будем давать объявление? - спросил Кирилл.
    - Давай осмотримся, узнаем, что и где, тогда и решим, - рассудил Сурок.
    Бекас оказался вполне доброжелательным и гостеприимным. Он показал им  в каких местах нужно опасаться милиции, когда могут быть облавы и куда прятаться в случае опасности, где ребята могут спокойно работать. Спустя какое-то время он заторопился:
    - Ну всё, мне пора, а то могу не успеть почистить свои точки. Давайте, мужики, до вечера. И глядите поначалу.
    - Чего, пацаны, пошли, что ли.
    Мальчишки несмело вышли платформу. Никто из них ещё не пробовал себя в роли носильщика, и они не умели предлагать свои услуги. Сбившись в кучку, друзья  смотрели, как вокруг снуют люди с чемоданами и сумками, проносятся вокзальные грузчики с тележками, бегут опаздывающие пассажиры. Вот, звонко цокая остренькими каблучками,  быстро прошла  молодая девушка, волоча за собою высокий чемодан на колёсиках. За ней  спешила семейная пара с двумя маленькими детьми. Отец, пыхтя, тащил две сумки, а мама несла одного из малышей на руках, второй карапуз, держась за руку, семенил рядом. Вскоре  показался  пассажирский поезд. На табличке в вагоне Кирилл прочитал  название “Севастополь – Москва”. Жалобно заскрипели тормоза, состав лязгнул железом, локомотив запыхтел, дёрнулся напоследок и затих. Когда открылись двери вагонов и оттуда стали появляться люди, мальчишки, не сговариваясь, двинулись вперёд. Кирилл заметил невысокую пожилую женщину, которая остановилась, поставила две сумки и стала поправлять причёску.
    -Тётенька, давайте я вам помогу, - он подбежал к женщине.
    Та подозрительно оглядела его сверху вниз. Видимо, всё же ничего не заподозрив, поинтресовалась:
    -А ты что здесь делаешь, мальчик? Почему не на уроках?
    - У нас вторая смена  и  деньги очень нужны, бабушка болеет, - соврал Кирилл и для вящей убедительности, шмыгнув носом,  опустил голову.
    - Хорошо, мальчик, неси.
    Ему не надо было повторять дважды. Кирилл схватил сумки и пошёл вслед за женщиной. Поклажа оказалась увесистой, но он старался не осрамиться. Когда  дотащил сумки до стоянки автобусов, руки одеревенели и пальцы  едва не свело судорогой. Переводя дыхание, мальчик посмотрел на женщину. Та расстегнула сумочку, поковырялась в ней, вытянула одну купюру, но передумала и добавила ещё одну.
    - Спасибо, тётенька.
    Обрадованный Кирилл помчался назад: в руке он сжимал целых сто рублей. Надо же, Бекас говорил за день можно  пятьсот рублей, а здесь сразу сто. Этот его первый заработок оказался неплохим.
    Друзей на месте он не нашёл. Скорее всего, они тоже подыскали себе клиентов. Мальчик снова стал вглядываться в поток пассажиров. Спустя какое-то он заприметил седого, грузного, слегка  прихрамывающего,  мужчину с тростью, тащившего  большой полосатый чемодан.
    - Дяденька, разрешите я помогу.
    - Зачем? - удивился старик.
    - Вам же тяжело.
    - Хм, - хмыкнул мужчина, - может, ты и прав. И во сколько вы оцениваете свои услуги, молодой человек?
    Кирилл поначалу растерялся, но быстро нашёлся:
    - Сто рублей.
    - Идёт, - засмеялся старик.
    Мальчик, не спеша, направился за ним. На удивление, чемодан был совсем не тяжёлым и Кирилл не устал так, как в первый раз. Мужчина добросовестно протянул ему сторублёвую бумажку, погладил по голове, вздохнул и пошёл к билетной кассе.
    К двум часам дня Кирилл  успел заработать пятьсот рублей. Зарабатывать здесь было  не так и просто, как он сразу подумал. Далеко не все пассажиры соглашались на помощь: многие отмахивались, жалели денег, кто-то нанимал профессиональных носильщиков с тележками, некоторые предпочитали нести сами. И далеко не все платили так, как его первые клиенты. Маленькая, сердобольная на вид старушка, заплатила тридцать рублей, а один здоровенный мужик  за тяжеленный чемодан дал  всего десять рублей. К тому же приходилось остерегаться милиции. Кирилл два раза видел людей в форме и предусмотрительно отходил в самый конец платформы, стараясь затеряться среди пассажиров. Он был почти уверен, что у всех милиционеров есть их приметы, и мальчишек разыскивают за ограбление. Когда  встретил Костю, тот похвастался тремя сотнями. Лёшу они не нашли.
    - Видимо, пошёл в контейнер. Давай туда, - предложил друг.
    - Есть хочется, - признался Кирилл.
    - Ага, и я жрать хочу. Пошли к киоскам, купим чего-нибудь.
    В контейнере Лёши тоже не было.
    - Интересно, где бы он мог быть? - Леший озадаченно поскрёб  за ухом.
    - А если его в милицю забрали?
    - Да ну, вряд ли. Давай подождём немного.
    Они устало растянулись на постелях. Кирилл ощушал, как с непривычки  ноют руки и плечи, гудят ноги. Он закрыл глаза и уже почти задремал, как кто-то открыл дверь в контейнере. Это был Сурок.
    -Ты где пропадал? - подскочил Костя.
    - Где, где, - передразнил его Сурок, - ко мне местные пристали.
    - И что?
    - Да ничего. Побазарил  я с ними. Они сказали, что это их территория и если хотим тут работать, должны им платить.
    - Да пошли они, - возмутился Леший, - ещё чего не хватало. Найдём другое место.
    - А куда идти? Здесь хоть реально можно зарабатывать, - возразил Лёша. – Сам видишь, никто нас не хочет брать. Ладно, подумаем. Вы как?
    - У меня триста, у Киры пятьсот двадцать. А ты?
    - У меня  четыреста  восемьдесят. Для начала неплохо. Давай сходим купим  пожрать, а то у меня аж кишки к животу прилипли.
    - Уже, - Леший кивнул на пакет.
    - Ага. А я вот чего принёс, - Лёша вытащил из-за пазухи газету, - “Из рук в руки” называется. Тут можно дать любое объявление,  эту газету, наверное,  все  читают. Так что после обеда напишем и отправим.

-2-

    Стоял чудный осенний ноябрьский день. Комлев ехал за рулём собственного автомобиля – спортивной “ауди”. Подержанная иномарка   сочетала в себе все те качества, которые он ценил в машинах – маневреность, скорость, комфорт и надёжность.  Это не та “лада”, которую он купил когда-то, в студенческие годы, на деньги от торговли наркотиками.  Куда она подевалась, кстати, неизвестно. Мать говорила, что машина исчезла со двора вскоре после его ареста. За рулём Комлев чувствовал себя уверенно,  эта уверенность  подбавляла  настроения: у него всё получится.  Минул почти  год с того дня, как они с Володей и Игорем открыли  точку. Чуть больше, чем через полгода они открыли и вторую  – бизнес нужно было расширять. Проституток находили таким же образом, как и в первый раз. На первой точке некоторых сменили, выбросив старых на улицу, как и планировал Комлев. И опять же, всё вышло, как он и предполагал: запуганные  жрицы любви предпочли молчать и никуда не обрашаться. Друзья  спокойно работали, не боясь неожиданных облав и проверок. Комлев добрую часть свободного времени уделял  отработке вокзалов и местности вокруг них. Подготавливая почву для будущей деятельности, он хорошо изучил все места возможного обитания проституток, беспризорников и просто безнадзорных детей. Чтобы ехать с каким-то предложением к Белому, нужно иметь продуманный план. И такой план у Комлева был практически готов.
    С Белым Комлев познакомился где-то на третьем году своего пребывания в колонии, когда его перевели в другой отряд. Бывалый зэк полностью соответствовал своему прозвищу: имел фамилию Белов и  причёску в виде короткого седого ёжика.  На руке у него был вытатуирован профиль Наполеона, что означало авторитетность данного человека в блатном мире. Случилось так, что “куму” по какой-то причине  дозарезу  нужно было засадить Белого в штрафной изолятор, и он подставил его. Но, Комлев, присутствовавший при этом, взял вину на себя. Несмотря на то, что ему пришлось провести месяц в штрафном изоляторе,  не отказался от своих слов. После этого Белый пригласил его к себе, угостил “чифирём” и сигаретой:
    - Зачем  ты взял на себя?
    - Просто я за справедливость.
    - Уважаю. Мужик. Можешь идти под меня.
    - Нет, - решительно помотал головой Комлев, - я сам по себе.
    - Как знаешь. Вот только где она есть, справедливость, - бывалый зэк усмехнулся. - Её нет и в помине, даже в нашем воровском мире. Что говорить, если звания вора покупают за деньги. Обмельчал мир.
    Они разговорились. У Белого это была уже четвёртая ходка, бывалый зэк зауважал Комлева за твёрдость характера, принципиальность и смелость. Они часто разговаривали о жизни, о делах и выяснилось, что  бывалый вор  теперь отбывает срок за похищение  людей – он занимался поставкой живого товара за границу. И он же пообещал Комлеву любую  помощь, если таковая ему понадобится когда-либо, так как у него осталось много связей и корешей. Правда, освободиться Белый должен был только через восемь месяцев после  Комлева. Теперь он на свободе, а поэтому Комлев решил, что пришло время обратиться к старому вору.
    Бывшие  зэки договорились встретиться в аэропорту – Белый куда-то направлялся по делам, в Москве был транзитом. Комлев ехал по дороге, ведущей в аэропорт, наслаждаясь светлым погожим днём и последним осенним теплом. Его беспокоило теперь одно обстоятельство. Игорь подсел на рулетку и всё свободное время проводит в подпольных казино. Комлев уже не раз говорил с другом, убеждал, просил, но всё бестолку – Зябликов просаживал  деньги и не останавливался. А это вызывало опасение, Комлев не доверял зависимым. Не важно от чего ты зависишь: от женщины, от детей, от водки, наркотиков или игры. Важно то, что страсть затягивает, как трясина,  человек в этом случае  уже не человек. Он, как безвольная тряпка, раб порока,  готовый предать  тебя в любую минуту ради  сомнительного удовольствия.  А вот настоящий  мужчина не обременяет себя  привычками и страстями. Сам Комлев не стремился чем-то увлечься. У него была цель, и он шёл к этой цели. Всё, что мешало её достижению, отсекалось. Но что делать с Игорем он пока не знал,  не так просто разрешить эту проблему.
    Серая громадина аэропорта нависла над окружающей территорией  словно огромное доисторическое чудовище. Хотя сегодня, в этот ясный  светлый день, оно не выглядело таким  уж устрашающим, а казалось вполне мирным и доброжелательным. Припарковавшись, Комлев поднялся на второй этаж. Они договорились встретиться в ресторане. В зале сидело лишь несколько посетителей, коротавших время до отлёта. Он заказал себе кофе и принялся не спеша смаковать напиток, время у него ещё  оставалось. Когда показался Белый поднялся, широко улыбнулся и шагнул навстречу. Старые знакомые обнялись.
    - Ну, здорово, кореш. Хорошо выглядишь, - Белый присел за столик. - Что закажем?
    - Всё равно. Я пить не буду, разве чуть-чуть для приличия.
    - Как знаешь. А я выпью, мне ещё три часа лететь, а это дело помогает хорошо покимарить. Эй, халдей! - махнул он рукою официанту.
    Когда официант ушёл, Белый сказал:
    - Рассказывай, как живешь.
    - Да нормально. Ты как?
    - Так уже почти четыре месяца на воле. Вот с корешами решили одну тему замутить. Правда, приходиться осторожничать – сам понимаешь, менты теперь  меня пасут, не без этого. А в целом ничего, братва  встретила, как положено. Ну, так что у тебя за базар?
    Недалеко от них, за соседний столик, присел молодой парень в очках, хлипкий с виду,  с сумкой в руках.  Он  расстегнул сумку, вытащил из неё ноутбук  и принялся что-то читать в ожидании официанта. Комлев покосился на него, но тщедушный паренёк не вызвал в нём подозрения. Вскоре  официант принёс обед и водку в графинчике. Старый вор разлил по рюмкам:
    - Ну, будем, кореш.
    Комлев слегка пригубил и поставил рюмку. Белый принялся с аппетитом есть.
    - У меня  есть   скорее предложение, чем просьба. Я  тут  свою  точку открыл,  дела идут нормально, проблем нет. Но хочется расширить бизнес, идти вперёд. Помнится, ты  рассказывал, что есть у вас связи для продажи живой силы за бугор. Так вот мне нужна  помощь в этом деле.
    - Решил пойти по моим стопам? - бывалый зэк слегка призадумался. - Ты, Санёк, учти – это тема скользкая. Чуть оступишься – менты сразу просекут. И опять на нары чалиться пойдёшь.
    - Нет, у меня безопасный бизнес, мой товар ментам будет неинтересен, - улыбнулся Комлев. - Я буду санитаром. Как известно, если хорошо поискать, то и на свалке можно отыскать драгоценности.
    - Конкретизируй.
    Комлев изложил ему свой план.
    - Это ты неплохо задумал. Дело хлопотное, но в убытке не будешь. И, в принципе, без особого риска, - согласился Белый. - Хорошо, я сведу тебя с нужными мужиками. Там проверенные кореша, не подведут. Скажи, а что перепадёт мне от твоего бизнеса?
    - Скажем, пятнадцать процентов.
    - Ладно, только из уважения к тебе – двадцать пять.
    - Хорошо, пусть так.
    - Ну и ладненько, давай ещё по одной за наше общее дело. Значит так. Мои старые кореша,  с которыми я работал, живут в Краснодаре. Мне они верят, так как я их не сдал. Меня ж менты зацепили  с товаром, но большего добиться не смогли.  Так вот, я с ними свяжусь. Твоя задача – доставить товар  с ксивами в надлежащем виде туда. А дальше уже их проблемы. Как только они отгружают товар – бабки у тебя.
    - А что по цене?
    - Столкуетесь на месте. Всё зависит от того какой товар. Сам понимаешь, что за всякое фуфло никто не будет платить хорошие бабки.
    Обсудив ещё кое-какие детали, они распрощались. По дороге Комлев снова углубился в размышления. Придётся нелегко, так как  снова вся тяжесть по организации ляжет на него. Переправить товар поможет Славинский, всё-таки он с ксивой. Но это тот случай, когда овчинка выделки стоит.
   
-3-
   
    По рельсам, медленно выстукивая мелодию дальних дорог, прокатился очередной состав. Снова стало тихо. Лишь слышно было, как по громкой связи вдалеке переговариваются о чём-то железнодорожники да со стороны вокзала доносился  нескончаемый монотонный приглушенный шум. Мальчишки сидели,  прислонившись к стенке контейнера и щелкая семечки.За день они здорово устали. После обеда  послонялись по перрону, но заработать ничего  не удалось. Леший заприметил милиционеров, лениво прохаживавшихся вдоль путей, и они решили не рисковать. Кирилл купил в киоске ручку, тетрадку и клей. Сначала уселись писать объявление в газету, а потом  намеревались написать и  расклеить немного объявлений по городу.
    - Что писать будем? - спросил  он у друзей.
    - Сам не знаешь, что ли? - Костя сплюнул шелуху. - Напиши: такой-то ищет свою тётю, приметы её  можно обрисовать. И всё.
    - Ага, - съязвил Лёша, - ты, как у этого, как его? Чёрт, забыл. А – у Чехова, “ на деревню дедушке”. Надо же конкретно написать, что да как, где они могут встретиться, когда.
    После недолгих споров Кирилл написал в газету следующее объявление: “Кирилл Казанин ищет свою тётю, Листовцеву Аллу Михайловну, проживающую в Москве (фамилия возможна другая). Около сорока пяти лет, высокая, черноволосая, бросает курить. Муж – Александр Иванович. Всем, кто знает её – огромная просьба передать это сообщение. Буду ждать её ежедневно в 18.00 около билетных касс на Курском вокзале.”
    Он заклеил объявление в конверт и сел писать такой же текст от руки. Не успел он написать и двух объявлений, как  увидел Бекаса, который тащил на себе еле передвигающего ноги старика.
    - Пацаны, помогите! - крикнул им новый знакомый.
    Лёша с Костей подбежали к нему,  помогли дотащить старика до контейнера. Распахнув дверь, уложили его на тряпьё. У старика, одетого в тёмно-синие затрёпанные брюки и замызганный коричневый свитер, была разбита голова, а на лице темнело несколько свежих кровоподтёков. Раны уже подсохли и не кровоточили, но старик, видимо, чувствовал себя неважно. Он ничего не говорил, лежал с закрытыми глазами, иногда морщась от боли.
    - Вишь, нашёл его за мусорными контейнерами, -  сказал Бекас, присев на корточки возле старика. - Что за люди пошли: он же почти сутки пролежал, а никто никуда не позвонил, не попробовал даже помочь. Эх!
    - Это Лексеич, что ли? - догадался Костя.
    - Ага, он.
    - А кто его так?
- Так эти, как их – скай или ски…. А, чёрт их знает, выговорить не могу. Фашисты, одним словом.
    - Скинхеды, - вставил Кирилл,
    - Во, во, они. Иногда шастают тут, человек по пять-шесть: бритые все, с татуировками, в кожанках, с цепями или битами. Ну и колошматят нашего брата, если увидят, или приезжих азиатов, кавказцев. Полгода назад какого-то, то ли таджика, то ли киргиза насмерть забили и бросили под поезд.  И никто не разбирался. Во как.
    - Ему в больницу надо.
    - А ты думаешь скорая поедет за ним? Хрен там, - Бекас обречённо сплюнул. – Никто не хочет пачкаться с бомжами, воняют, видите ли. Надо воды ему дать. Помогите мне.
    Они приподняли Лексеича, посадили его и Бекас стал поить друга. Старик открыл мутные глаза,  слегка отхлебнул из бутылки и закашлялся. Вода грязным ручейком побежала по подбородку.
    - Ничего, отлежится, не впервой, - успокоил всех Бекас. - Мы и сами досмотрим его. Вот  сейчас пойду у мужиков кипятка возьму, роллтона ему заварим, покормим. Ничего, отлежится. Присмотрите пока.
    Бекас ушёл.
    - А если  не выживет? - Костя озадаченно оглянулся на друзей.
    - И что ты предлагаешь? Мы что можем сделать? - ответил Лёша.
    - Не знаю. Пойти в милицию сказать.
    - Ага, а там тебя сразу сцапают да ещё на тебя же свалят всё.
    Вскоре вернулся Бекас. Он вытащил из груды тряпья  пачку роллтона, раскрошил её в обрезанную полиэтиленовую бутылку и залил кипятком.
    - Вот, сейчас подкрепимся, Лексеич. А ну, ребята, подмогни.
    Старик немного отошёл и уже мог кое-как сидеть. Он по-прежнему ничего не говорил, но потихоньку хлебал и глотал горячий суп. Когда его уложили обратно, Бекас вытер вспотевший лоб:
    - Умаялся я с ним. Ничего, если есть аппетит – жить будет. Курить найдётся?
    Костя протянул ему сигарету. Потом Бекас принёс откуда-то неполную  бутылку вина, дал выпить Лексеичу, угостил и мальчишек.
    - Как первый рабочий день? - слегка захмелевший Бекас, вытянул ноги и блаженно затянулся бычком.
   - Нормально, - бодро ответил за всех Сурок, - если никто не помешает, можно работать. Вот только ко мне сегодня местные подкатывали.
    - Это ничего. Я же говорил, что с ними всё равно придётся идти на контакт. У них, у малолеток, верховодит   смуглый,  беззубый такой, с курчавыми волосами. Это и есть Кубинец. К нам они не лезли, поэтому я их мало знаю. Но вам, чтобы остаться здесь, придётся с ними договариваться.
    - А что мы тогда заработаем, если ещё и им платить? - возразил Сурок.
    - Ничего, потихоньку соберёте. А, может, столкуетесь, и они вам чего предложат.
   Ночь прошла спокойно. Уставший Кирилл спал, как убитый. Проснулся  лишь от того, что его кто-то толкнул в бок и он услышал весёлый Костин голос:
    - Хорош дрыхнуть! А то и тётку свою проспишь.
    Кирилл поднялся. Лексеича и Бекаса в контейнере уже не было, как и Лёши.
    - А где все? - удивился Кирилл?
    - Да здесь, на улице.
    Тёплое майское утро уже давно залило своим светом  все окрестности. Между ржавыми контейнерами ярко зеленела первая  весенняя трава, в воздухе пахло свежестью и теплом, а над путями, словно вестники мира,  кружились  голуби. Возле контейнера сидел Лексеич, потягивая затухающий окурок. Кирилл поздоровался. Старик  лишь молча кивнул. И тут мальчик услышал, как за углом кто-то заскулил. Он заглянул туда  и оторопел: Сурок держал на руках маленького худого, чёрного, с белыми пятнами, щенка. 
    - Ты где его взял?
    - А меня Бекас попросил помочь проверить с ним мусорные баки. Вот там его и нашли. Видать, кто-то выбросил. Он сидел, скулил, бедняжка, я решил его себе забрать. Я же умею  с собаками обращаться. Правда, Бим?
    Щенок снова  жалобно заскулил и ткнулся Лёше в лицо.
    - Есть хочет. На, подержи, - Сурок отдал Кириллу щенка. - Я сбегаю на вокзал,  куплю чего-нибудь.
    Спустя какое-то время появился Бекас, который принёс с собою какую-то еду в пакете и бутылку вина.
    - Во, пацаны, перекусим, сейчас только помою,  - он с довольным видом он поставил на ящик бутылку, затем начал вытаскивать снедь, раздобытую на помойке. Кирилл брезгливо скривился: от пакета пахло не очень приятно, хотя Бекас, похоже,  был этой добыче весьма рад.
    - Как ты, Лексеич?
    - Терпимо уже. Вчерась, думал, не выживу, - Мальчишки впервые услышали хриплый голос хозяина их жилища.
    - А то, мы и не в такие передряги попадали.
    Лёша принёс собою два беляша. Он покрошил их  перед щенком. Бим потыкался в кусочки беляша носом и стал жадно есть.
    - Кушай, кушай, Бимка, - Лёша ласково погладил щенка.
    - На кой он тебе? - заметил Лексеич.
    - Пусть будет. Я его потом с собой заберу, - Лёша упрямо сжал губы.
    Перекусив, друзья отправились на вокзал: нужно зарабатывать. Кирилл понимал, что Костя и Лёша пошли на побег ради него,  значит, нужно помочь им, особенно Лёше. Он хочет спасти мать. Эх, если бы  в той страшной аварии мама и папа остались жить. Пусть бы они  стали инвалидами, пусть болели бы, но только остались живы.  Кирилл бы тоже работал бы для них здесь целыми сутками, лишь бы они только жили. Но  судьба укаждого своя и жизнь никогда не спрашивает нашего согласия, а ставит лишь пред свершившимся фактом.
    Вокзал, как и вчера, напоминал   огромный муравейник: шевялящийся  людской поток разбивался на отдельные небольшие ручейки, текущие к кассам, поездам, залу ожидания и всевозможные ответвления, а эти ручейки  также дробились на тонкие нити. Один за другим  спешили пассажиры в известном только им направлении. Сходство с муравейником состояло ещё и в том, что несмотря на кажущуюся хаотичность, движение подчинялось определённым законам: на выход и вход или жё другое определённое место – каждый выполнял свою задачу. Вот только муравьи подчинены одной общей цели, а в этой кишащей людской массе каждый был за себя и  его ровным счётом никак  не интересовало направление движения соседа. Мальчишки вышли на перрон, огляделись и, не заметив ничего подозрительного, принялись шнырять в поисках заработка. За вчерашний день Кирилл успел немного разобраться в том, когда можно посидеть, а когда искать клиентов, к кому можно подойти, а кто и говорить не станет. Во-первых, нужно знать расписание и подстраиваться под прибывающие поезда. Во-вторых, нужно сразу искать в толпе одиноких пожилых женщин  или женщин  с сумками – они пожалеют деньги на  вокзальных носильщиков, а вот пятьдесят-сто рублей за помошь вполне могут дать.  Семейные пары, молодые парни и девушки обычно справляются сами, им помощь не нужна. И не стоит быть назойливым – только время потеряешь. Объявили прибытие поезда из Санкт-Петербурга. Кирилл  прошёлся по перрону и стал всматриваться в пассажиров. Вот вышел красиво одетый мужчина в очках с дипломатом, за ним несколько девушек, потом потянулись другие пассажиры. Всё не то, багажа почти нет. Мальчик пошёл в хвост состава. Вот  из вагона вышла какая-то женщина с двумя сумками. Она остановилась,  стала оглядываться и искать глазами кого-то в толпе.  Видимо, не  найдя  того, кто ей был нужен, достала из кармана бумажку и стала что-то  рассматривать. Кирилл сразу же подбежал к ней:
    - Разрешите я вам помогу?
    Женщина испуганно схватилась за сумки:
    - Нет-нет, я сама.
    - Вы не бойтесь, тётенька, я помогу донести куда скажете, много не возьму. Пожалуйста, мне очень надо деньги.
    Женщина  посмотрела него и согласилась:
    - Хорошо. Только, не спеши, а то у меня ноги больные.
    - А вам куда нести?
    - Давай на привокзальную площадь, хотя нет –  к  ближайшему телефону. А там я позвоню:  меня должен был зять встретить, но что-то его нет. Я ведь даже не знаю куда ехать.
    Кирилл добросовестно отнёс сумки  к телефону-автомату, подождал пока женщина позвонила, и потом отнёс её сумки к стоянке автобуса, где она осталась ждать своего зятя. Честно заработанные пятьдесят  рублей он положил в карман.
   В этот день ему страшно повезло: удалось заработать почти полторы тысячи. Да и Костя с Лёшей тоже заработали больше вчерашнего. До вечера они успели ещё разъехаться и расклеить  по десятку объявлений по разным веткам метро. Ужинали в компании Бекаса и Лексеича. Старик, который уже отошёл от побоев, целый день грелся на солнышке и,  в отличие от напарника,был немногословен. За весь вечер друзья услышали от него лишь несколько фраз. Лёша возился с Бимом, кормил и поил его, словно заботливая мать. В их закутке по-прежнему было спокойно и тихо.
-4-

    Прошло больше недели с того  дня, как мальчишки оказались на Курском вокзале. В целом они освоились, милиции на глаза  старались не попадаться, а в дальний угол, где стояли старые контейнеры, никто и не заглядывал. Лексеич совсем пришёл в себя, принявшись, как и раньше, заниматься привычным делом: обработкой мусорных баков. Ребят взрослые не гнали, лишь иногда словоохотливый Бекас клянчил немного мелочи на бутылку и стрелял сигареты у Кости с Лёшей. За это время они расклеили около сотни  коротких объявлений и, со вчерашнего дня, Кирилл стал по вечерам приходить к билетным кассам в надежде встретить тётю Аллу. Бим немножко подрос, поправился, благодаря стараниям Лёши его бока округлились и заблестели, а   иногда  он забавно потявкивал. Сурок любил с ним играться и иной раз надоедал так, что щенок, ворча, прятался от него под контейнер. Ребята наловчились и не так уставали, но заработки не всегда оказывались удачными. Один раз Кирилл смог заработать больше тысячи, а на следующий день – только триста рублей. Деньги, не сговариваясь, почти все отдавали Лёше, а тот  где-то прятал свою заначку. Но на еду друзьям он не жалел, каждый день покупал что-то вкусное: то шоколад, то гамбургер, то бананы.
    Утро понедельника выдалось таким же тёплым и погожим, как и предыдущие дни – дело шло к лету. А это обстоятельство радовало всех. Как  говорил бывалый Лексеич, летом везде дом и везде столовка, живи и радуйся. Завтракали они, обычно, остатками ужина или заваривали роллтон. За кипятком куда-то к вокзалу ходил Бекас, который  изучил все окрестности и персонал относился к нему снисходительно. Бекаса даже  вокзальная милиция не трогала. Во время завтрака Кирилл вдруг вспомнил: сегодня же его день рождения.
    - Пацаны, а у меня сегодня днюха.
    Некоторое время все молчали, потом Костя с Лёшей переглянулись и Леший возбуждённо крикнул:
    - И ты молчал? Всё, от нас с Лёхой подарок. Вечером торт купим. Л ёха, как?
    Лёша кивнул в знак согласия. На вокзал они шли в хорошем настроении,  всё пока складывается неплохо. Кирилл верил, что тётя Алла отыщется – ведь они столько объявлений дали. Но до вокзала  не дошли: из-за пустой электрички, стоящей в отстое, навстречу им вышло четверо мальчишек. Первый – высокий, смуглый, словно с полгода загорал под палящим южным солнцем,  с шапкой  густых чёрных курчавых волос,  лет шестнадцати-семнадцати, натянуто улыбнулся:
    - Куда спешим?
    Когда он улыбнулся, в верхней челюсти, чуть правее передних зубов, обнажилась небольшая дырка.  К беззубому примкнули трое товарищей. Один – брюнет, лет пятнадцати, довольно хилого телосложения, близоруко щурился; двое  других, лет тринадцати, выглядели словно братья – в майках с коротким рукавом, светловолосые и  голубоглазые. Все четверо держали в руках короткие увесистые палки.
    - Так куда спешим?
    Друзья остановились. Лёша смело сделал шаг вперёд:
    - А тебе то что?
    - Я же тебя предупреждал – платить надо, - спокойно ответил беззубый.
    - Чего с ними базарить, Кубинец – всыплем, как следует, тогда поймут, - хилый брюнет  попытался сплюнуть под ноги, но неудачно, и слюна повисла на побородке. Потерев её рукавом, он зло глянул на мальчишек.
    - Погоди, Валет,  пока я базарю. Так ты понял, что я говорил? - Кубинец по-прежнему был спокоен.
    - Почему это мы должны платить? - с вызовом ответил  хмурый Сурок.
    - Потому что это наша территория. Кто хочет здесь работать – платит нам. Нет – езжайте на другой вокзал.
    - И сколько ты хочешь?
    - Полторы тысячи в день.
    - Чего?! - Лёша пабогровел от гнева так, что его веснушки исчезли. - Да пошёл ты. Всё тебе отдать, а самим ноги протянуть? Не будем мы платить.
    - Я же говорил – учить надо, - Валет  стал постукивать палкой по бедру.
    - Пацаны, погодите, зачем вы так? - Кирилл решил вмешаться. – Мы ж не навсегда сюда приехали. Я тётю ищу, как найду –  сразу уеду, а у Лёхи мамка больная, ей  лекарства, деньги на операцию нужны.  Мы заработаем и сразу уедем. Правда, вы только дайте нам немного времени.
    После секундной паузы Кубинец процедил:
    - Меня это не колышет. Мы тоже под Богданом ходим, делаем всё, что он говорит, платим,  с нас никто не слазит. Хотите жить  и работать – идите под меня, там договоримся. А нет – валите отсюда, пока целы. Всё, больше предупреждать не будем. Время на раздумье – до вечера. Вечером приходите за пути, там гараж увидите кирпичный. Не придёте – значит, чтобы завтра вас здесь не было.
    Ватага развернулась, скрывшись за вагонами.
    - Вот чёрт, только этого не хватало, - Костя в сердцах схватил кусок щебёнки и швырнул в  вагон. Камешек со звоном отскочил обратно.
    Мальчишки остановились.
    - Ну что, куда пойдём?
    - Не будем им платить, - Лёша решительно стиснул кулаки. - Их всего четверо, а нас трое. Ничего, справимся, всыплем, как следует, отстанут.
    - Это не факт, Сурок. Возможно, их там и больше, - заметил Костя. - Поехали на другой вокзал. Нам какая разница?
    - Не, мужики, нельзя нам ехать. Я же не смогу оттуда каждый день мотаться: ведь здесь мне надо ждать тётю Аллу. А по дороге и попасться в милицию можно. К тому же мы здесь немного обжились, сами видите. Я ещё что подумал: а если  на другом вокзале будет  такая же компания, а то и хуже? Что тогда делать будем? - сказал Кирилл.
    - И что, ты предлагаешь им платить? - Лёша весь раскраснелся от злости  и никак не мог успокоиться.
    - Лёха, да остынь ты, Кира прав, - постарался успокоить друга Костя.
    - Он же  как сказал – можно договориться, - рассудил Кирилл. - Посмотрим, что он скажет, тогда и решим.
    Лёша достал сигареты. Они с Костей закурили, присели на рельсы, понурив головы и раздумывая, как  поступить и что предпринять. Приподнятое утреннее настроение было испорчено,  Кирилл уже не думал ни о каком торте и дне рождения. Как не крути, но им придётся договариваться с местными пацанами. В это время откуда-то вынырнул Бекас:
    - Вы чего тут сидите?
    Выслушав ребят, он  поддержал Кирилла:
    - Чего вам дёргаться? Я сразу говорил, что они не отстанут. А ехать на другой вокзал резона нет – все под кем-то ходят. Здесь, кстати, самое спокойное место, я вам точно говорю. Вы с этим Кубинцем поговорите, он неплохой малый, может отступиться или чего-то предложить.
    - Чего он предложит? - Сурок  прицелился и  щёлкнул малюсеньким бычком под электричку.
    - Ну, так это,  ребята попрошайничают, Богдану помогают в его делах – ничего, живут. Мне сдаётся, что вам надо с ним перетереть, - заключил Бекас.
    Когда он ушёл, Сурок решительно поднялся:
    - Ладно, пошли работать.
   В шесть вечера Кирилл побродил около касс в надежде, что его послание уже дошло, но тшетно. Люди толпились у окошек,  мелькали туда-сюда и у него зарябило в глазах от напряжения. Потолкавшись около получаса,   вернулся к контейнеру, где вся их компания была уже в сборе. Лексеич  на небольшом костерке варил себе суп в старой закопченной кастрюле, Бекас лениво покуривал рядом, Лёша возился с Бимом, а Костя, с сигаретой в зубах,  накрывал на стол. Кирилл устало привалился к стенке контейнера.
    - Ну всё, давайте ужинать, - весело крикнул Леший.
    - Погодь, сейчас мой супец доварится, так сразу и сядем, - отозвался Лексеич.
    Спустя несколько минут он притащил кастрюлю к  столу, снял крышку и удовлетворённо произнёс:
    - Пахнет как – совсем по-домашему.
    В это время  Лёша  принёс небольшой торт и красочную бейсболку:
    - Кира! Мы поздравляем тебя с днём рождения. Это от нас с Лешим. Носи.
    - Спасибо, пацаны.
    - Вот, сейчас и отметим, - Бекас извлёк из-под ящика бутылку водки, радостно улыбнувшись в предвкушении  угощения.
    Стол действительно получился  праздничным:  колбаса, пусть и отдающая чем-то кисловатым, наваристый горячий суп, всем досталось по несколько кусочков свежего огурца по три дольки апельсина, затем ели торт. Бекас плюхнул водки  Лёше с Костей. Когда бутылка опустела, окосевший Лексеич  пытался что-то рассказать, но вместо этого лишь что-то мычал и мотал головой, словно конь, отгоняющий назойливых мух. Бекасу водка тоже  ударила в голову: он глупо улыбался, долго пытался прикурить, чиркая спичками, но безуспешно. Тогда бомж поднялся, побрёл к затухающему костру, споткнулся и упал. Затем приподнял голову, что-то промычал и остался лежать на земле.
    - Давай затащим его в контейнер, а то ночью холодно, простудится ещё, - предложил Костя.
    Бекас оказался тяжёлым. С трудом впихнув уснувшего бомжа в контейнер, они помогли добраться до своей постели и  пьяному Лексеичу. После этого мальчишки  доели торт и растянулись на траве. Кирилл подбросил в огонь дров – обломков досок и чёрных, пропитанных смолою, кусков древесины .
    - Пацаны, что дальше делать будем?
    Некоторое время друзья молчали, лишь слышно  было как трещит в огне свежая порция дров. Лёше хмель, видимо, тоже ударил в голову,  потому что он ответил слегка заплетающимся языком,  развязно и, даже, с какой-то долей бахвальства:
    - Чего-чего? Мы с Костей подумали, что ты прав. Сейчас докурим и пойдём потрещим с ними, посмотрим, что они скажут. Вот тогда  решим, что делать дальше: то ли им  рожи начистить, то ли ещё что.

-5-

      Гараж находился  по другую сторону путей. Поэтому мальчишкам пришлось пройти довольно приличное расстояние по подземныму переходу, перелезть через какое-то ограждение, и только потом они увидели забор, за ним корпуса какого-то предприятия, а рядом небольшую кирпичную будку.
    - И куда дальше?
    - Бекас  рассказывал, что  они должны быть в этой будке,  которую эти называют гаражом. Так что туда и пойдём.
    Сквозь щель в обитых железом ворот  просачивался свет. Лёша постучал ногой в дверь:
    - Эй, вы там! Открывайте!
    Скрипнула дверь, из щели показалась голова Валета:
    - Чего орёшь?  Не у себя дома. Что, поняли с кем дело имеете? То-то же.
    - Валет, чего ты там гундосишь? Пусть заходят, - послышался  голос Кубинца.
    Валет нехотя отворил створку. Под  низким дощатым потолком  висел фонарь, скупо подсвечивающий бытовое убранство любопытного жилища. Кирилл увидел  Кубинца и тех двух мальчишек, что были с ним утром, а также ещё одного незнакомого мальчика и двух девчонок. Мальчику на вид было около десяти лет, а девочки выглядели постарше. Первая – лет тринадцати-четырнадцати, с развитой грудью,  длинными непричёсаными  русыми волосами, в  легком сером свитерочке и тёмных  брюках.  Её можно было бы назвать красивой, если бы не землистый цвет лица и  маленький, слегка приплюснутый нос, который портил довольно приятное лицо. Вторая – чуть выше среднего роста, стройная, с короткой  стрижкой, чуть удлинённой сзади, что выгодно почёркивало её красивую длинную шею, выглядела лет на пятнадцать-шестнадцать. Правильные черты лица, тонкие ровные губы – всё это выдавало её природную красоту, но выглядела она не совсем здоровой. Покрасневшие, лихорадочно бегающие глаза, какие-то лёгкие синяки под ними, неровное дыхание – всё это указывало, что с ней что-то не так. На девушке была довольно симпатичная облегающая  блузка кораллового цвета, подчёркивающая небольшие бугорки грудей,  синие джинсы. Из этой компании Кириллу она  понравилась больше всех.  В помещении висел густой дым,  на узком, длинном деревянном столике стояло несколько банок пива, почти допитая бутылка водки, остатки еды. Среди всего Кирилл заприметил ещё и два шприца.  Гараж был обставлен по-спартански: несколько старых стульев, продавленное кресло, на котором развалился Кубинец, затрёпанный диван – на нём сидели девушки и мальчик помладше, старая  металлическая кровать в углу. С другой стороны  стоял холодильник, больше для мебели, так как розеток нигде не было, лежали грязные рваные тюфяки и куча тряпья, на стенках висело несколько простеньких рыночных  картинок в рамках под стеклом, а под потолком, по углам,  густой грязной бахромой лохматилась застаревшая паутина.
    - Чего стоите? Бросайте кости, -  Кубинец, словно заправский барин, милостиво кивнул мальчишкам на свободные стулья. - Побазарим.
    Друзья сели. Лёша, нахмурившись,  скрестил руки на груди, Костя  сразу же развалился на стуле, а Кирилл украдкой  рассматривал всю компанию. Все спокойно курили. Кубинец потянул пива из банки и лениво спросил:
    - Что скажете?
    - А что мы должны сказать? - парировал Лёша.
    - Эх, ладно, -  отхлебнув пива, вздохнул Кубинец. - Придётся мне вас жизни учить.  Значит так. У вас два варианта: либо вы нам платите, либо будете работать на нас. Вы уже поняли, что других вариантов нет. А если  думаете, что уедете на другой вокзал и там сможете работать, то ошибаетесь. Во-первых, у нас здесь спокойно, во-вторых, Богдан пасёт шантрапу почти на всех вокзалах.   И мой совет: вам лучше выбрать второй вариант.
    - Это почему ещё?
    - Да что вы там заработаете – хорошо, если пятьсот-восемьсот рублей в день. Прожрёте всё, а если ещё и будете платить, то вам каюк.  А вкалывать как надо.  Знаю  я всю эту кухню. Второй вариант – вы работаете под моей крышей, я вам отстёгиваю процент. Жить можете с нами.
    - Где – здесь? Всем в этой конуре? - сказал Лёша.
    -  Это ты жил в конуре, а у нас нормальное место. Этот гараж брошенный, сюда никто не  суётся. Летом здесь хорошо: хоть до вокзала и далековато, зато спокойно. А на зиму мы переберёмся на теплотрассу. Вот так то.
    Кубинец торжествующе улыбнулся. Костя повертел головою и спросил:
    - Ну, а делать то чего надо?
    - Это смотря на что вы способны. Кто пошустрее  -  будет со мной работать, а кто сопли жуёт – посадим в переходе.
    - А что мы заработаем? - не утерпел Лёша.
    - А это уж как пошевелитесь, но заработаете побольше того, где вы чемоданы таскали. Только сразу предупреждаю: если кто-то попытается утаить бабло – пощады не ждите. Падлой буду – сразу в морду и до потери пульса. Потому как, мне тоже Богдану платить надо, а он ментам отстёгивает. Зарубите это себе на носу.
    Друзья переглянулись.
    - Мы посоветуемся, - сказал Лёша.
    - Ну-ну, - усмехнулся Кубинец.
    Мальчишки вышли на улицу. По путям, громко лязгая на стыках,   прокатился  очередной состав. Навстречу ему просвистела электричка и всё стихло. Лёша вытащил сигареты. В полутьме засветились два огонька. Мальчишки молчали.
    - Что будем делать? - нарушил молчание Лёша.
    - А поехали на какой- нибудь рынок, - начал было Костя, но потом осёкся. - Ах да,  ведь с Кирой проблема. Тогда придётся соглашаться.
    - Вот только заработаем ли, - вздохнул Сурок, - видишь, как он запел: мол, ему всё отдай, а он тебе  выделит какие-то крохи. Козёл, деловой нашёлся.
    - Он же говорит, что не меньше того, что мы там зарабатывали, - сказал Кирилл.
    - Да мало ли что он говорит. Я, лично, ему не  верю.
    - Слышь, пацаны, я вот что предлагаю, - Костя закашлялся, - тьфу ты, не туда пошло. Давайте  согласимся, недели две-три  поработаем с ним и посмотрим. Если всё будет нормально – значит, работаем, сколько надо. Глядишь, за это время Кира тётку найдёт. Как вам такой план?
    - Я так и не понял, что делать будем, но так, наверное, и сделаем, - решительно  рубанул ладонью воздух  Сурок. - Всё, пошли, пацаны.
     Вскоре  переговоры завершились. Кубинец познакомил их со всей компанией. Тех двух мальчишек, что были с ним утром, он представил  Чипом  и Дейлом, самого маладшего из компании звали Валиком, но все обращались к нему проще – Малой. Девочка помладше назвалась Марусей, а та, что в коралловой блузке – Элен. Что касается жилья, то друзья решили всё же перебраться к этой компании:   вместе веселее, да и не надо каждый день ходить туда-сюда через пути. Эту ночь перекантуются на старом месте, а завтра утром должны  придти сюда и станет ясно, чем им предстоит заниматься. Когда друзья вернулись, в контейнере было тихо, обитатели спали. Лишь Бим, заслышав шаги мальчишек,  вылез  и стал ластиться  к ним.
    - Эх, Бимка,  пойдём завтра на новое место, - Лёша  поднял щенка, погладил его и усадил себе на колени.
    - Да, тут тоже неплохо было, - Костя плюхнулся рядом.
    - А я видел у них на столе шприцы. Они что, колются? - спросил Кирилл.
    - А что, запросто может быть. Наверное,  зарабатывают нормально, раз деньги на кайф есть, - заметил Лёша. 
    - Не, пацаны, это ж конец. У нас в школе один старшеклассник умер от передоза, я яго знал. Так у нас тогда такой шмон был, всех таскали. Если и нас в это хотят втянуть, то лучше отказаться, пока не поздно.
    - Не дрейфь, Кира, мы ж не дураки.
    Темнота плотно  укрыла окрестности и даже  звёзды на небе не проглядывались. Бим вылез из-под контейнера, побродил  около него, затем сел у двери и жалобно заскулил. Но к нему никто не вышел. Потоптавщись на месте и, взвизгнув напоследок пару раз, щенок свернулся калачиком и уснул возле двери.

-6-

    Утром, после завтрака, мальчишки собрались  на новое место. Бекас предлагал им остаться:
    - Ничего, тут не так уж и далеко, могли бы ходить. Места у нас хватает, а вы ребята хорошие: у вас и на вино стрельнуть можно, и сигареткой угостите. Оно так и ничего. Я верно говорю, Лексеич?
    - А чего ж.
    - Вот я и говорю.
    - Нет, пойдём, так будет лучше.
    - Ладно, раз уж решили. Заходите, коли чего.
    Брать мальчишкам было практически  нечего. Сурок похватил  Бима, Леший пакет с разной мелочью и они пошли через пути.
     Компания ожидала их возле гаражей. 
    - Это ещё что? - Кубинец  посмотрел на Бима.
    - Это моя собака и я её не брошу. Понятно? - с вызовом ответил Лёша.
    - Ну-ну, - ответил своё привычное предводитель компании. - Ладно, пошли на место, поговорим.
В гараже все расселись. Кубинец, как крёстный отец, разложил всё по полкам:
    - Значит так, расклад такой: завтракаем и ужинаем все вместе. Достаём, кто, что может, я покупаю кое-что, а обедает каждый сам. У Чипа, Дейла и Малого – рабочие места в переходах и в метро. Маруся и Элен – работают по-взрослому,  шныряют по пассажирам, сшибают  деньжат, прихватывают какую мелочь, если плохо лежит. Но  здесь, на вокзале,  мы особо  не нарываемся, иначе ментов разозлим, а вот в окрестностях вокзала, в транспорте – пожалуйста.  Я на подхвате у Богдана, помогаю “товар” сбывать, девчонок клиентам предлагаю. Да, Элен?
    Он хлопнул Элен по  мягкому месту, усадил её себе на колени и погладил по голому животу. Девушка  как бы не сопротивлялась,  но потом всё же слезла с коленей и уселась на диван. У Кирилла в груди  зашевелилась глухая злоба: он почувствовал острую неприязнь к вожаку этой компании из-за того, что  тот грубо лапал Элен. Такое с ним было впервые. Мальчик снова взглянул на девушку и какое-то незнакомое чувство заставило его сердце сладостно сжаться. А когда и Элен посмотрела на него, то кровь усиленно запульсировала в висках,  ему стало жарко. Кирилл отвёл взгляд.
    - Так, теперь с вами. Кто из вас хочет работать со мною?
    Мальчишки молчали.
    - Ладно. Давай ты, - он ткнул пальцем в Лёшу, - ты, смотрю бойкий, смышлёный. А вы двое  пойдёте пока  в  подземный переход, потом посмотрим. Как работать, всю обстановку на месте  Чип и Дейл расскажут. Остальное зависит от вас. Валет – отведи их и покажи, что к чему.
    Валет затянулся сигаретой, презрительно пыхнул дымом новичкам и коротко кивнул:
     - За мной, шантрапа.
    За Валетом пошли также Чип и Дейл. Всей компанией они вышли к вокзалу, миновали его, оказавшись  на привокзальной площади, после чего прошли ещё немного и спустились в подземный переход.
    - Так, вот здесь будете работать. Один вон в том переходе, - Валет ткнул пальцем, - а другой – в том. И не бойтесь ментов – они здесь почти не бывают,  да и  не тронут вас.  Чип – расскажи, как им себя вести и идите на своё место.
    Валет, посвистывая, ушёл. Кирилл  стоял нахмурившись: перспектива быть попрошайкой, канючить у людей деньги его совсем не прельщала. Он  лучше  таскал бы  чемоданы и сумки, чем сидеть с протянутой рукой. Стыдно таким заниматься. Но что делать – ведь он дал согласие, и  друзья из-за него остались здесь. Придётся потерпеть, видимо, сжать зубы и потерпеть.
    - Что, мужики, давайте расскажу всё, -  Чип говорил з хрипотцой, слегка картавя. - Здесь, кстати, ничего сложного.
    - А тебя как на самом деле зовут? - спросил Кирилл.
    - А-а, прикольно звучит, правда? - Чип улыбнулся. - Это мы сами придумали. Мы ж с Санькой двойняшки, а  на самом деле зовут меня  Лёхой.
    - О, и у нас Лёха есть, - Костя протянул руку. - Познакомимся, я – Костя, можно Леший, а это Кирилл или Кира.
    - Здорово, - мальчишки пожали руки.
    Чип-Лёха спросил:
      - А вы как здесь оказались?
      - Мы из детдома сбежали. Лёхе нашему нужно помочь денег собрать мамке на лечение, а к Кириллу директор-гомик начал приставать. Здесь, в Москве, где-то его тётка живёт, мы ищем. Я с ними за компанию, - пояснил общительный  и добродушный Костя. -  А вы здесь давно?
    - Не-а, меньше года. Мы с Санькой из дома сбежали, житья не было. Папка в тюрьме, а мамка пьёт. Но  это ничего,  ерунда, мы привыкли. Плохо стало, когда   она нового хахаля привела, а он нас заставлял идти ему доставать  денег на курево и бухло. Если не приносили – бил, гад,  как только умел, из дому выгонял. Он Лёху однажды так отделал, что тот неделю в школу не ходил. Короче, достал он нас. Мы решили кончить его. Он нажрался однажды  и уснул, мы нож взяли и пырнули его. Этот урод  как подскочит, кровь свищет, а потом  за нами. Пришлось бежать. Решили ехать в Москву – здесь народу много, не найдут. Тусовались на вокзале сразу, побирались, потом нас Кубинец встретил и мы к нему пошли.
    - Ну и как вам здесь?
    - Нормально, - ответил уже  Дейл-Санька. Говорил он, в отличие от брата, почти взрослым басом. - Кубинец нормальный мужик, особо не обижает. Вот помощник его, Валет – чмо ходячее, никого не любит. С ним поосторожнее надо. Ладно, давайте расходиться, сейчас народ пойдёт.
- Подождите, а нам что делать?
- Да не кисни ты, ничего сложного злесь нет, - фыркнул Чип, - сиди да клянчи. Не, в самом деле всё просто. Главное рожу пожалостливее скорчить. И  одеваться надо победнее, попроще.
    Чип  рассказал им как  себя вести. Сейчас тепло и лучше сидеть босиком, показывая, что нечего обуть, одеться нужно в старьё, чуть испачкать лицо и выглядеть несчастным и убитым. Возле себя  положить какую-нибудь кепку, бросить  в неё немного мелочи. Совсем без денег сидеть нельзя –  люди тогда как-то сторонятся, а если лежат большие купюры или много – тогда это вызывает удивление и недоверие. Поэтому, если бросили пятьдесят или сто рублей  - лучше их спрятать подальше. Хорошо, если на груди есть табличка типа: “ Подайте Христа ради, у нас всё сгорело во время пожара”,  “ Помогите собрать на лечение больной матери” или что-то в этом роде. Это только первое время боязно, а потом привыкаешь, и всё идёт как по маслу.
    Братья ушли. Кирилл с Костей посмотрели им вслед и Леший вздохнул:
    - Нормальные пацаны, да?
    Кирилл кивнул в знак согласия.
    - Давай расходиться. Ты как, Кира, справишься?
    - Не знаю, - честно признался Кирилл, - стыдно. Попробую.
    - Не боись, если чего я с тобою поделюсь, - обнадёжил его Костя, - мне не привыкать, я всё это проходил.
    Кирилл осмотрелся. Длинными грязными ступенями переход выходил на обе стороны улицы, а  с ним соединялся тоннель, ведущий на противоположную сторону дороги.  Внизу, на проходе, сидела с протянутой рукой   какая-то старушка, закутанная в платок. Сидеть без обуви было как-то непривычно, и Кирилл решил не  снимать пока кроссовки. Он выбрал место на ступеньках, где почище, снял подаренную  вчера друзьями бейсболку и уселся на грязную плитку. Минут через пять   почувствовал холод. Тогда мальчик поднялся, вышел наверх, нашёл кусок картона и уселся на него. Люди – а  их было немного – между тем шли мимо, не обращая на него никакого внимания. Кирилл вспомнил, что надо положить немного денег. Он выгреб из кармана какую-то мелочь, бросил её в кепку. Вскоре чуть левее от него остановились два парня: один с баяном, а второй с гитарой.  Они вытащили свой инструмент, о чём-то поговорили, положили перед собой чехол от гитары и   принялись наигрывать  какую-то популярную мелодию.  Кирилл стал следить за прохожими, но вскоре ему это наскучило и  он  опустил голову, думая о своём. Так, тупо уставившись в одну точку,  просидел довольно долго, пока не увидел, что на него кто-то смотрит. Кирилл поднял голову. Возле него  стояла молодая женщина в светлых джинсах с большим фотоаппаратом в руках и молодой мужчина с бородкой и в очках. Они о чём-то говорили между собой и мальчик сообразил, что они переговариваются на английском.  Смысл разговора он не уловил, а разобрал только отдельные слова: ребенок, улица,  еда. Потом женщина  навела объектив на мальчика, сделав несколько снимков в разных ракурсах. Кирилл не знал, как на это реагировать. Пока он раздумывал, мужчина  подошёл к нему, улыбнулся, потрепал за волосы  и произнёс:
    - О’кей, малтшик.
    Затем достал из кармана пять долларов и бросил  в бейсболку. Когда иностранцы ушли, Кирилл  достал купюру, повертел её: вроде  не фальшивая.  Жаль только, что её отберёт Кубинец. Вскоре после этого мальчик увидел довольно представительного мужчину, проходившего мимо. Поравнявшись с Кириллом, он остановился, что-то подумал, достал из кармана пятьдесят  рублей и бросил в бейсболку.
    - Спасибо, дядя, - еле слышно произнёс мальчик.
    Затем людей стало больше. И как-то понемногу ему стали бросать: кто десять рублей, кто мелочь, кто пятьдесят, а одна женщина, остановившись, перекрестила его и положила сто рублей.
   Тем временем молодые парни принялись распевать песни. Сначала они исполнили “Надежду”, затем “Подмосковные вечера”. Им  тоже понемногу бросали. Кирилл засмотрелся на них и не заметил, как к нему подошёл  Валет.
    - Чего ты рот разинул? Собрал чего?
    Кирилл вытащил из кармана деньги. Валет пересчитал и хмыкнул:
    - Слабо работаешь: всего восемьсот рублей, ну пусть ещё мелочью сто.
    - Я что могу сделать ? - возразил Кирилл. - Всё, что бросили – здесь,  ничего не прикарманил. Где больше взять?
    - Работать надо, олух. Не просто сидеть, а у народа  просить, клянчить,  показывать, что ты  весь такой несчастный. А ты уселся и ворон ловишь.  Пока тебе прощается,  потому что ты новичок, но потом спуску не будет.
    Кирилл хотел вскочить и врезать по  наглой роже, но Валет уже ушёл. Мальчик сел на место: обида душила его. Может, зря они не уехали отсюда? Ведь у него забрали все деньги и если так будет, то что  достанется Лёше? Так они ничего не насобирают. Уж лучше он ездил бы сюда каждый вечер, чем  выслушивать всё от этого урода.  Вскоре к нему пришёл Леший.
    - Как ты, Кира?
    - И не спрашивай. Валет всё забрал. А ты?
    - Сколько у тебя было?
    - Рублей  девятьсот, а какие-то иностранцы даже пять долларов дали.
    - А у меня тысяча триста, но тоже всё отдал. Слушай, а может не отдавать всё?
    - Так Кубинец говорил же нам.
    - Да мало ли что он говорил, - Костя махнул рукой. - Взять да припрятать часть денег. Разве они уследят.
    - Я не знаю, - Кирилл вздохнул. - А ты чего пришёл?
    - Жрать хочется. Пошли к пацанам, узнаем, где они обедают.
    Но Чипа и Дейла они не нашли: видимо, те куда-то ушли.  На  оставшуюся мелочь мальчишки купили в ларьке  по пирожку и пачке чипсов, сели на парапете у перехода. На улице стоял тёплый солнечный день, лёгкий ветерок  обдувал  их разгорячённые лица, а вид  молодой зелени на деревьях  напоминал о  скором лете. Наевшись, мальчишки развалились на плитках, греясь на солнце.
    - Хорошо, никуда идти не хочется, - зевнул Костя.
    - Ага.
    Потом они всё же вернулись на свои места. Молодые музыканты, что стояли возле Кирилла, после обеда больше не появились. Во второй половине дня людской поток немного поредел, но к вечеру  переход снова оживился. На руке у Кирилла были дешёвые электронные часы, он иногда кидал на них  короткие взгляды: табло показывало четверть шестого. Подсчитав наличные – их оказалось около пятисот рублей –  пошёл к Косте. Вместе они отправились к билетным кассам. Так и не обнаружив там тёти Аллы,  вернулись обратно к переходу, где и столкнулись с Чипом и Дейлом.
    - Привет, пацаны? Как первый день?
    - Нормально. А вы как?
    - Да у нас стабильно, - пробасил Дейл, - мы в день меньше двух с половиной тысяч, самое худшее двух, не приносим. Бывает и стянешь что  у какого-то зеваки. Я на днях телефон спёр. Мужик какой-то  положил  его сбоку возле  себя в киоске, когда газету покупал, а я не лопухнулся. Мне Кубинец за него пятьсот  рублей отвалил.
    - А вы все деньги им отдаёте? - спросил Кирилл.
    - Ну да. Понимаешь, Валет, падла, может  спрятаться и подсматривать за тобой. И если увидит, что ты что-то утаил – разборки будут нехилые. Я тоже думал сразу, что можно припрятать. Этот гад засёк, сдал  и вечером Кубинец меня отметелил. Лучше отдать, Кубинец нормально платит. И прикроет, если надо.
    - Ладно, пошли, - кивнул Чип.

-7-

    Солнце  клонилось к закату. Большой багровый шар заслонил горизонт и слепил глаза. Дорога настроила его на философский лад, навевая свои тайные напевы. В этом ярком багряном  шаре Комлеву привиделся закат мира, всей цивилизации. Словно жуткий ядерный гриб погубил всё живое на земле и он мчится куда-то в поисках спасения, но его  нигде нет, как нет больше ничего, кроме выжженной земли и пустоты. Он ещё мчится по инерции, не в силах оторвать рук от рулевого колеса, но вот-вот, очень скоро, силы иссякнут и он врежется в какое-нибудь дерево, поставив последнюю точку в истории человечества. Зачем же он туда  едет – навстречу своей гибели.
    - Эй, смотри куда едешь! - из непонятного оцепенения его вывел голос Володи Славинского. - Так недолго и в кювет слететь. Спишь, что ли?
    - Всё нормально, не волнуйся. Сколько нам ещё осталось?
    - Да скоро уже, ещё  часок – и мы на месте.
    - Интересно, как там наши девочки, а?
    - Ничего с ними не сделается: товар надёжно упакован, главное при разрузке не кантовать, - Володя загыгыкал, словно деревенский дурачок.
    - Вот скажи, - неожиданно спросил Комлев, - что ты будешь делать, если твоя дочь вырастет и  вдруг  станет проституткой?
    - Но-но, не говори всякой ерунды, моя дочь никогда не будет шалавой.
    - Почему ты так решил?
    - Не будет и всё, - нахмурился Славинский, - смотри лучше за дорогой. А то ты вечно со своей философией лезешь. Достал уже.
    Комлев улыбнулся тому, что сумел задеть Володю. Последнее время его стали раздражать старые друзья. Они  ограниченные, мелкие людишки,  видят только то, что лежит перед ними и не в силах  заглянуть  дальше, хотя бы на один шаг вперёд. На все  его какие-то соображения, идеи, которые не касались заработка, они смотрели как полнейшую чушь и отмахивались, для них главной ценностью оставались только деньги. Вот они действительно лишь средство к достижению цели, подопытный материал, как говорил Ницше. Ведь деньги – это лишь фундамент, лестница к главному – власти и успеху. Но Зябликов и Славинский этого никогда не поймут, в отличие от него, Комлева. А он это знает, ему предначертано добиться успеха, несмотря ни на что. Точки успешно работают, деньги капают. Сегодня они везут первую партию живого товара – семерых девушек, за которых он планирует выручить не менее сорока тысяч “зелёных”. Половина  пойдёт ему, остальное Игорю с Володей, Белому и на прочие мелкие расходы. Конечно, немало трудов стоило найти  этот живой товар. Сколько он обошёл притонов, уличных точек, пока не насмотрел более-менее приличных девочек. Затем их нужно было взять без шума-пыли, привести в божеский вид, сделать “левые” паспорта. После этого найти машину, набросать туда разного хлама и сделать сопроводительные документы, хорошенько упрятать девочек. По дороге они два раза сворачивали в лес и делали остановку: товар надо доставить в надлежащем виде. Но теперь всё позади, остались последние километры. А потом, по проторенной дороге, он снова будет поставлять девочек – их в Москве хватает. Главное, что они никому не нужны, их никто не ищет. Нужно поработать немного, годик-другой, а там он откроет вполне легальный бизнес и тогда уж вершина станет ему доступной. У него будут деньги, сила, успех, а значит и власть, власть над всякими недостойными представителями человеческого рода. Замечтавшись, он только в последний момент увидел жезл гаишника, который вырос из темноты  перед машиной. Чёрт, чего ему надо?
    - Здравствуйте, капитан Миронов. Ваши документы, - лениво козырнул круглолицый усатый гаишник, чем-то похожий на отъевшегося домашнего кота.
    Комлев молча протянул ему все документы. Доблестный представитель дорожно-патрульной службы небрежно полистал их и вернул обратно со словами:
    - Что везём? Открывай.
    Открывать Комлеву совсем не хотелось: хоть “товар” надёжно припрятан, но мало ли что. Он кивнул Славинскому, и тот вышел из машины.
    - Привет, братишка, - Володя достал из кармана служебное удостверение. –  Можем открыть, но там всё в порядке. Спешим очень. Товариш мой с грузом, а я на хвост упал: тёща там меня ждёт не дождётся в гости.
    - В гости? Это дело хорошее, - гаишник посмотрел на удостверение. - В Москве работаешь? А Сашку Чиканова, не знаешь, часом, такого – он тоже в ДПС там, где-то у вас.
    - Нет, не слыхал такую фамилию. А он в каком округе?
    - А чёрт его знает.
    - Нет, если бы ты знал поконкретнее, то я мог бы и даже перадачку передать, а так – извини.
    - Ладно, езжайте.
    - Счастливо тебе.
    - Кажется, прошли, - выдохнул Комлев, когда Володя сел в машину.
    - Всё нормально, почти приехали – вот уже и город  светится.
    Спустя какое-то время они были на месте. Комлев набрал нужный номер, чтобы их встретили.  Машина заехала во двор, огороженный высоким  кирпичным забором. В темноте угадывались очертания двухэтажного добротного здания и ещё каких-то построек. В глубине двора  глухим басом лаяли две собаки.  Свет фар высветил три тёмных силуэта. К машине подошёл черноволосый мужчина крепкого телосложения:
    - Здорово, земляки. Как доехали?
    - Нормально.
    - Хвост не привели?
    - Обижаешь, у нас всё просчитано.
    - Тогда пойдём, хозин ждёт.
    В деревянной пристройке, обвитой зелёным виноградом, имелось нечто вроде комнаты отдыха: зал с камином, огромный телевизор, бильярд, клетка с попугаем. За столом  сидел коротко стриженый седоватый мужчина, поедая тёмно-оранжевую хурму, порезанную на дольки. Не вставая с места, он кивнул вошедшим, чтобы те присаживались.
    - Пить-есть будете?
    - Не откажемся, - ответил Комлев.
    Хозяин снова кивнул. Помощник тут же улетучился, а через минуту на столе стояли фрукты, коньяк, горячий шашлык, закуски.
    - Мне чай, - попросил Комлев.
    Хозяин молча ел хурму, ничего не спрашивая. Покончив с заморским фруктом, он  промокнул губы полотенцем, вытер руки и лишь тогда спросил:
    - Товар в порядке?
    Услышав утвердительный ответ, коротко бросил:
    - Макар, проверь. Если всё в порядке – перегрузите. Потом мне доложишь.
    Комлев выложил на стол паспорта и помощник снова исчез. Славинский за это время успел опрокинуть несколько рюмок коньяка и уничтожить  порцию шашлыка. Комлев, смакуя, выпил чай, съел немного фруктов и шашлыка. В скором времени появился Макар:
    - Владимир Михайлович, всё в порядке.
    - Можешь идти.
    После этого хозяин налил себе немного коньяка и поднял стакан:
    - За удачу.
    Выпив содержимое, он потянулся к небольшому сейфу, вделанному в стенку за его спиной, вытащил пачку долларовых купюр и положил перед Комлевым:
    - Здесь всё, как и договаривались. И учти, что я пошёл на сделку только потому, что тебя рекомендовал Белый. С незнакомыми и непроверенными людьми дел не имею. А его знаю давно и доверяю. Будет ещё товар – можешь доставлять. Но если хоть в чём-то проколешься и на меня упадёт хоть малейшая тень, мы больше говорить не будем. У меня безупречная репутация и портить её мне ни к чему. Вопросы есть?
    - Нет, вы изложили всё предельно ясно. Я обещаю, что проблем не будет.
    - Можете переночевать здесь, Макар вам всё покажет. Всего доброго.
    Владимир Михайлович ушёл.
    - Крутой мужик, - покрутил головой Славинский, - всё, как в армии: раз-два и готово. Интересно, кто он?
    - Тебе не всё равно? - равнодушно усмехнулся Комлев. - Главное, что мы дело сделали и имеем возможность заработать ещё. А нам можно поучиться такой организации бизнеса – как чётко всё поставлено.
     Утром их разбудил громкий лай овчарок. Машина выезжала со двора, увозя живой товар дальше. Комлев проводил её взглядом, нащупал у кармане деньги и усмехнулся: он снова выиграл. Следовательно, всё идёт по плану.

-8-

    В гараже  мальчишки  встретили только Валета  и Малого.
    - Чего так рано? - пробурчал Валет.
    - Так время уже, - ответил за всех Дейл, - мы почти всегда так.
    - Принесли что?
    - Мы с братом сегодня во что добыли.
    Чип вытащил из пакета несколько варёных куриных окорочков, слипшиеся куски жареной рыбы,  хлеб,  салат из капусты в пакетике. Валет собрал у всех деньги, у Кости с Лёшей обшарил карманы, не поленившись проверить даже носки.  Вскоре пришли девчонки, а спустя некоторое время и Кубинец с Лёшей. Сурок выглядел уставшим. Он молча сел на диван, ничего не говоря друзьям. Кирилл украдкой взглянул на Элен. На ней была уже новая кофточка, светло-голубая, с орнаментом. Она так хорошо шла девушке, что он засмотрелся и снова незнакомое  приятное чувство охватило его. Ему было хорошо даже просто от того, что  видит Элен, что она здесь, с ними,  что-то говорит, улыбается. Как же красиво она улыбается, кажется смотрел бы и смотрел на неё. Он даже не услышал, что к нему обращается Кубинец:
    - Эй, ты, оглох что ли? Сколько у тебя сегодня?
    - Это…, там…, - промямлил Кирилл, - по-моему, тысяча четыреста.
    - Так, значит,  за вычетом всего тебе причитается вот это, - Кубинец протянул ему пятьсот  рублей.
    Кирилл молча взял деньги. Он понял, что лучше пока не спорить. Разобравшись с доходами и делами за день, предводитель извлёк из пакета несколько банок пива, положил на стол тюбик клея “Момент”, несколько хот-догов и разрешил:
    - Всё, можем хавать.
    Упрашивать никого не пришлось. Подростки мигом расхватали пиво – на каждого вышло по полбанки – накинулись на еду. Элен почти ничего не ела. Она лишь выпила свою порцию пива и съела кусочек хлеба. Выглядела девушка какой-то бледной и раздражённой. Покончив с ужином все  расслабились: Кубинец – развалился в кресле, Валет с девчонками откинулся на спинку дивана, остальные мальчишки улеглись на рваных тюфяках на полу.
    - Ну, что глюков словить хотите? - спросил Кубинец.
    - А то, - согласился Малой.
    Кирилл  ещё в самом начале их знакомства с компанией заметил, что Малой выглядит не совсем здоровым: глаза у него покрасневшие, под ними синяки, а кожа синюшного цвета. Теперь до него дошло: возможно, всё это из-за того, что мальчишка нюхает клей. Малой  поднялся, взял тюбик клея, выдавил какое-то количество содержимого в пакет,  воткнулся в него лицом, несколько раз глубоко вдохнул,  отстранился и блаженно улыбнулся. Затем он снова вдохнул несколько раз, отбросил пакет в сторону и радостно засмеялся.
    - Кайф, пацаны, ага. Всё, глюки пошли.
    Малой сел в углу и привалившись к стене закрыл глаза.
    - А вы будете? - Кубинец протянул пакет братьям.
    - Не, сегодня мне что-то не прёт, - отказался Чип.
    - Я тоже не буду, - Дейл поддержал брата.
    - А вы?  - Кубинец посмотрел на Лёшу.
    Леший с Сурком переглянулись и Сурок неуверенно проговорил:
    - Я попробую, наверное?
    Он  неуверенно взял пакет, посмотрел на Костю и Кирилла, но решился попробовать. Вдохнув несколько раз, он закашлялся, глаза заслезились, и он откинулся назад.
    - Ещё надо, - рассмеялся Кубинец, - этого мало, глюков не будет. Тем более, в первый раз.
    Но Лёша не стал больше пробовать, а  Костя  отрицательно помотал головой и присел возле Сурка. Кирилл вспомнил о том случае в школе с погибшим одноклассником и со страхом вытиснул:
    - Нет, я не буду.
    - Чего это он у вас такой: не курит, не пьёт? - презрительно фыркнул Валет.
    - У него на всё аллергия сильная, - ответил за всех Леший.
    - Чудила, -  рассмеялся чернявый.
    Сам Кубинец вместе с Валетом и Марусей, похоже, курил травку. Они выкурили на троих две сигареты и блаженствовали. Лишь Элен  нервно курила свою сигарету, посматривая на Кубинца. Наконец она не вытерпела:
    - Чего ты тянешь, а? Ну давай уже, я больше не могу.
    Тот лишь улыбнулся:
    - Не спеши, зато потом какой кайф будет.
    - Да пошёл ты, сказала же – больше невмоготу.
    Кубинец, улыбаясь, вытащил из кармана шприц, потом какой-то пакетик и протянул это Элен. Девушка лихорадочно схватила шприц и отвернулась. Вскоре, закатав рукав блузки, перетиснула жгутом руку и сделала  укол. Спустя какое-то время, с блаженной улыбкой, она полулежала на диване. От всего увиденного Кирилл ужаснулся: неужели и Лёша с Костей станут такими? И зачем они пошли сюда?
    Спустя какое-то время Лёша окончательно пришёл в себя. За ним поднялся Малой, обвёл всех мутным взглядом и сказал:
    - Всё, я в ауте, пойду спать.
    Он стянул тюфяк, укрылся тряпками и затих. Лёша пошёл на улицу, за ним потянулись  Кирилл с Костей.  Лёша успел соорудить из обломков досок и картона некое подобие будки для Бима. Щенок крутился возле мальчишек, радостно виляя хвостом и выпрашивая поесть.  Сурок  вытащил из кармана припрятанные остатки еды и положил перед ним. Мальчишки закурили.
    - Ты как? - спросил Леший у Сурка.
    - Нормально, только мутит немного. А сразу прикольно было – приятно так, немного кружилось в голове, что-то такое закрутилось.
    - Не надо больше этого, Лёха. Видел какой Малой странный. Не нюхай, ладно, а? - с жаром заговорил Кирилл.
    - Да не боись, Кира, я ж не дурак – если не захочу, никто мне не втюхает. Я ж приехал сюда мамке денег заработать, - успокоил его Лёша.
    - У что ты сегодня делал?
    - Мы с ним где-то тут рядом забрали  небольшой пакет у одного барыги – похоже это, тот самый Богдан. Потом Кубинец мне дал пакетик и велел отнести в какую-то общагу, а сам наблюдал из-за угла. Вот я отдал, а мне деньги. И так мы с ним обходили с десяток точек.
    - Вот жлоб, он же тебя подставляет, ты же наркоту носил. А если бы тебя сцапали? - возмутился Леший.
    - Да я сразу понял, а что делать? Ладно, я тоже не лыком шит: сразу прятал пакетик, а потом искал нужный адрес. Если бы  что подозрительное видел, то заначку не доставал бы. Прорвёмся.
    - Он тебе хоть заплатил?
    - Нет, сказал потом отдаст, сразу за несколько дней. Ладно, нам главное Киру отправить. Сегодня был там?
    - Ага, был, - кивнул Кирилл, - пока ничего.
    - Ладно, пошли что ли. Всё, Бим, давай на своё место.
    Лёша затолкал щенка в пространство между картоном и стенкой гаража, прикрыв для надёжности дырку битым кирпичом.
    В гараже в карты играли Чип с Дейлом и Маруся с Валетом. Элен  полулежала на диванчике, а Кубинец щелкал семечки.
    - Давайте к нам, - предложил Чип.
    Костя с Лёшей  сели за стол играть в дурака, а Кирилл примостился рядом, наблюдая за игрой. Исподтишка он посматривал на Элен. И снова его сердце волнующе забилось: как же она  красива. И почему такая красивая девушка  подсела на наркотики?  Видимо, кто-то  помог ей это сделать? Кирилл посмотрел на Кубинца, и в груди шевельнуласьснова  злоба на предволителя компании. Мальчишки, в это время, чуть было не сцепились: Валет начал мухлевать и прятать карты в отбой, а Дейл ударил его по руке.
    - Кончайте базар, бакланы несчастные, - цыкнул на них Кубинец, - а не то разгоню к чёртовой бабушке. Элен, иди ко мне.
    Девушка подошла к нему. Кубинец притянул её к себе, посадил на колени и стал грубо тискать её.
    - Хватит уже, не хочу, - заупрямилась девушка.
    - Как кайф тебе приношу, так хороший. А теперь не нужен? Так не пойдёт, - Кубинец, не отпуская её,  принялся лапать за грудь.
    - Сказала же не хочу, - Элен вырвалась, и отошла от него, усевшись на диван.
    - Вот мартышка, - проворчал Кубинец, - будешь просить у меня потом, а я ещё подумаю. Бикса несчастная.
    Какая-то волна возмущения поднялась в груди и захлестнула Кирилла с ног до головы. Как он смеет оскорблять Элен, говорить о ней разные гадости. Она не такая. Не осовсем осознавая, что он делает, мальчик подскочил с места и выкрикнул:
    - Не смей, слышишь!  Не смей оскорблять Элен!
    Все примолкли, раскрыв рты, а Кубинец от  неожиданности онемел и сидел, удивлённо хлопая глазами. Затем  как-то сухо рассмеялся:
    - Ты кто такой, а? Тоже мне защитник нашёлся. Я не пойму – а с чего бы это? Постой, постой – а не втюрился ли ты часом в неё, а? Уж как-то подозрительно поглядывал в её сторону. Влюбился?
    Волна негодования схлынула с мальчика, сердце шевельнулось при мысли о девушке,  он опустил глаза, густо покраснев.
    - Влюбился, влюбился! - завопил Кубинец. - Вот это номер! Влюбился в нашу Элен! Вот умора, пацаны!
    Он захохотал, к нему присоединились Валет с Марусей. Чип и Дейл тоже засмеялись, а Костя с Лёшей насупились, поглядывая на Кубинца. Тот неожиданно прекратил смех и заявил:
    - Давай, иди сюда – я соединю тебя с Элен и вы поженитесь. Чего стоишь? Иди, не бойся,  я отдаю её тебе.
    - Прекрати ты уже эту  клоунаду, - Элен не выдержала. - Надоел!
    Она со злостью сдёрнула покрывало со спинки дивана, бросилась на него и укрылась с головой. Кубинец  зевнул:
    - Больно надо мне возиться с тобой. Ты чокнутая какая-то, не то что другие. Верно Маруся, а? Иди ко мне.
    Маруся встала, медленно подошла к нему и села рядом.
    - Чего уставились? Спать ложитесь, поздно уже, а то завтра не добудишься.
    Мальчишки разбрелись по углам, улеглись на тюфяки, укрывшись тряпьём. Кирилл с Костей и Лёшей легли рядом с Малым, который нервно вздрагивал во сне и тяжело дышал. Кубинец лёг в свою кровать и потащил за собой Марусю, которая, впрочем,  почти и не сопротивлялась. Валет погасил лампу. Кирилл уснул не сразу. Он лежал и думал о себе и Элен. Неужели Кубинец прав и он действительно влюбился, впервые влюбился? Оно такое приятное, это новое и незнакомое чувство, так хорошо думать об Элен, представлять себя рядом, когда сердце волнующе бъётся, хочется смотреть и смотреть на неё. Как только он отыщет тётю Аллу, то обязательно поговорит с девушкой, чтобы она завязала с наркотой. Тётя Алла хорошая, она  поможет ей где-нибудь устроиться и тогда Кирилл  сможет видеть  девушку каждый день. Каждый день! Неужели это когда-нибудь будет? Пусть она и не любит его, всё-равно. Возможно, он понравится ей и она даже поцелует его. От этой мысли сердце сладостно встрепенулось, а внизу живота что-то тягуче заныло.
     Сквозь полудрёму  Кирилл слышал скрип кровати, на которой спал Кубинец с Марусей, еле слышный шёпот, сдавленный стон и ещё какие-то звуки, а затем провалился в сладкий сон, в котором были только он и Элен.

-9-

    Кирилл  незаметно для себя задремал, прислонившись к стенке. Вчера вечером в гараже все долго не могли успокоиться, играли в карты, курили, шумели и бузотёрили. А всё из-за того, что у Кубинца был день рождения: ему, оказывается, исполнилось восемнадцать лет. Надо же, у него разница в днюхе с Кириллом всего в три дня. Кубинец притащил две бутылки водки, две бутылки вина, немного еды. Девчонки подсуетились и  то ли купили ему, то ли своровали где-то в подарок новый кошелёк. Вся компания дружно  организовала хороший стол, откуда-то взялись даже мандарины и шоколад. В результате практически все, кроме Кирилла и Малого, напились. Малой не пил, ему что-то очень сильно болело в боку и он, по большей части, курил на улице. Остальные пацаны, играя в карты, бессвязно галдели, много курили, от чего в гараже, хоть ворота  и были приоткрыты, стоял лёгкий  сигаретный туман. Потом Косте стало плохо, его начало тошнить. Кирилл помог ему выбраться на улицу, Леший несколько минут корчился за углом. Кирилл стоял рядом, участливо придерживая друга, иногда спрашивая:
    - Может тебе водички принести?
    - Не-а, Кирюха, мне ничего не надо, я в норме, - мычал Леший, еле ворочая языком, - сейчас пройдёт.
    Потом, сидя за столом, он уснул и Кирилл оттащил его в угол. Лёша старался держаться но, в конце концов, свалился и он, уткнувшись носом в  объедки. Валет, подвыпив, целый вечер хвастался, что него есть  дядя  генерал, а сам он не хочет ехать к этому генералу только потому, что любит свободу. А дядя хотел, чтобы он пошёл в суворовское училище. Потом он стал приставать к Элен, получил оплеуху и чуть было не сцепился с нею, но его  отшил Кубинец:  вожака Валет побаивался.  Тогда старая компания  уселась  играть в карты. Чип и Дейл вели  себя потише. Они много курили, резались в дурака и лишь шумно радовались, если выигрывали. Когда они повесили Валету с Марусей десятки, чернявый швырнул карты Дейлу в лицо и они подрались. Кубинец лениво наблюдал за потасовкой, не вмешиваясь: из всей пьющей компании он выглядел самым трезвым. Элен в этот день казалась весёлой. Сначала она сидела со всеми за столом, потом курила травку с Кубинцем,  после листала модные журналы, а затем, по неизвестной причине всплакнув, легла спать. Угомонилась компания к полуночи. Кирилл, слушая пьяное бормотание и всхлипы, долго не мог уснуть.
    Утром  его разбудил Бим. Он  громко  и жалобно скулил,  скрёбся в дверь: вчера Лёша оставил щенка голодным. Мальчик поднялся, протёр глаза, собрал немного из того, что смог найти на столе и вынес собаке. Бим с жадностью накинулся на еду. Он уже немного подрос, поправился, бегал смешно переваливаясь с боку на бок  и звонко потявкивая. Мальчик, сидя рядом, задумался. Воспонил, как однажы, когда ещё не было Кати, они ездили за город на шашлыки. И там к ним прибился  чёрный  вислоухий щенок. Кириллу понравилась собака, он стал с ней  играть. А когда мама запретила – вдруг укусит – он закапризничал,  стал плакать и просить, чтобы папа  с мамой  щенка забрали с собой. Но потом появился какой-то мужчина и забрал собачонку: оказывается щенок принадлежал ему. Кирилл долго вспоминал этот случай и даже просил родителей купить ему собаку. Но мама обрадовала его другим, пообещав купить сестрёнку…  Как там сейчас сестрёнка, Катя?
    Задумавщись, он не заметил, как к нему подошла Элен.
    - Привет.
    Кирилл вздрогнул от неожиданности и подскочил.
    - Привет.
    - Как дела?
    - Нормально. Вот, Бима кормлю.
    Кирилл  почувствовал, как снова покраснел по её взглядом, поэтому засмущался ещё больше и опустил глаза.  Элен,  села около него и стала гладить щенка.
    - Садись, чего ты.
    Мальчик присел рядом с ней, стараясь, чтобы их тела не соприкоснулись. Его охватило волнение, он не знал, куда деть свои руки.
    - Ты на  Эдика не обижайся, он, в принципе, нормальный парень.
    - На какого Эдика? - спросил мальчик.
    - Ну Кубинца – его так зовут.
    - Да я и не обижаюсь.
    - Он добрый, просто так жизнь сложилась. Мать от него отказалась ещё в роддоме из-за того, что он такой родился. Видимо, она с негром переспала. Так он себе придумал историю, что его отец живёт на Кубе и Эдик, когда вырастет, поедет к нему. Его и прозвали за это Кубинцем.
    - Ты откуда знаешь?
    - Он мне сам всё это рассказывал.
    - А здесь он что делает?
    - Эдик обидчивый очень, а его все дразнили. Когда ему было четырнадцать, он с одним пацаном подрался. Тот упал, ударился головой и умер. Эдик испугался, что его посадят и сбежал.
    - А ты как здесь оказалась?
    Элен не успела ответить. Скрипнула дверь и на улице показалась взлохмаченная Костина голова:
    - А, вы тут. Чёрт, как башка болит, ух, не могу.
    Он побежал за угол. Элен встала:
    - Ты приходи вечером, когда вернёшься с перехода, вон за тот домик, - она показала на тёмно-серое грязноватое здание, - там  есть местечко тихое. Посидим,  поговорим. Придёшь?
    - Ага.
    Элен ушла,  он остался стоять, а в голове завертелась целая кутерьма: она пригласила его на свидание – значит, он понравился ей? Неужели они будут сидеть рядом, один на один? Только не бояться, не краснеть, чтобы она ничего не заметила. Какая же Элен красивая – смотрел бы и смотрел на неё. И имя у неё красивое. Сегодня он будет ждать этого свидания целый день, такой длинный.
    После завтрака, который с трудом можно было таковым назвать, так как есть было практически нечего, все разбрелись по местам.  Лёша, с утра не промолвивший ни слова, остался с Кубинцем, Костя еле плёлся – оба друга  чувствовали себя неважно. Вяло пожав руку Кириллу, Леший отправился на своё рабочее место. Кирилл  привычно бросил под себя кусок картона, поставил табличку, положил кепку с мелочью и устроился поудобнее: сидеть до обеда несколько часов. Народу ещё было немного и мальчик расслабленно прислонился к стенке. Интересно, сколько времени ему ещё придётся провести здесь, пока не найдётся тётя Алла? Или она так и не появится? Что ему делать тогда, как её искать? В милицию идти нельзя, его портрет наверняка  будет на доске  “Их разыскивает милиция”. Что делать?  Мальчик задумался и незаметно задремал, согревшись под тёплыми солнечными лучами,  сумевшими дотянуться  до этих ступеней. Ему пригрезилось, что он  сидит с Элен на скамейке, она  смотрит на него. Он страшно волнуется, сердце учащённо бъётся. И в это время перед ними появляется Валет, почему-то в милицейской форме. Он радостно улыбается:
    - Вот ты и попался, голубчик! Сейчас засажу тебя на пять лет за кражу.
    Затем он достаёт наручники:
    - А ну, давай руки!
    Кирилл  пытается встать и убежать, но Валет хватает его за руку и хохочет:
    - Не уйдёшь!
    Кирилл  в страхе хочет закричать, но лишь мычит, дёргается и просыпается. Над ним стоял Валет и тряс за плечо:
    - Ты чего тут дрыхнешь? По жбану давно не получал?
    - Так никого нет, - Кирилл поднялся, - я задремал нечаянно, совсем на чуть-чуть. Ничего ж не случилось.
    - Не случилось, - передразнил его Валет. - Случилось. Богдан Кубинцу сказал, что сегодня может облава быть на вокзале на всех бомжей и беспризорников. Поэтому смотри в оба.
    - Так что мне делать?
    - Ничего, сказал же – смотри в оба, чуть ментов засечёшь – делай ноги, прячься куда-нибудь. Я пойду к Малому в метро, а ты предупреди остальных наших.
    Кирилл стряс мелочь в карман: пока он дремал, кто-то даже бросил ему несколько десяток. Костя сидел на месте и уныло перекатывал в зубах спичку.     Выслушав Кирилла, он поднялся:
    - Пошли к пацанам, чего-то мне сегодня не хочется сидеть.
    Братья находились на своих местах.
    - Ну да, такое иногда бывает, - согласился  Чип-Лёха, - менты проводят рейды по вокзалам. При нас один раз было. Так мы с самого утра зашкерились  и не вылазили никуда.  А вы пойдёте обратно?
    - Да я…, - Леший не закончил начатую фразу: он увидел двоих молодых  милиционеров, неожиданно появившихся из-за угла.  Милиционеры, заприметив мальчишек, переглянулись и ускорили шаг. Первым опомнился Дейл-Санька:
    - Пацаны, за мной!
    Едва они рванулись с места, вслед донёсся грозный окрик милиционера:
    - Всем стоять на месте! Стой, кому говорю!
    Мальчишки выскочили наверх. Дейл  пробежал немного по улице, затем свернул в сторону, в какой-то переулок. Сзади Кирилл слышал топот ног, затем до их ушей донеслась трель милицейского свистка. Мальчишки бежали быстро, Кирилл слышал, как свистит ветер в ушах, но и милиционеры не очень то отстали: их окрики слышались позади.  Впереди показался низкий сетчатый заборчик, за ним уродливые контуры  городской теплотрассы. Дейл с трудом пролез  в узкую щель  между трубами, за ним последовали и остальные. Кирилл втиснулся в небольшое тесное пространство, где пахло какой-то тухлятиной, а в горле запершило от пыли. Он пролез в узкий лаз и очутился маленьком полуподвальчике, где уже сидели все беглецы.  Это было какое-то  небольшое техническое помещение. В темноте он почти ничего не видел и угадать, что друзья здесь можно было лишь по тёмным контурам фигур. Дети тяжело дышали.
    - Ну что, где они? - услышали беглецы голос одного из милиционеров.
    - Сюда, кажется, нырнули, в эту дырку. Только как ты их оттуда выкуришь? – шумно дыша, ответил второй.
    - Что делать будем?
    - А чёрт его знает. Начальству до лампочки – иди и вылови, покажи им, что борьба с детской преступностью, безнадзорностью и бомжатником идёт полным ходом. А ты топчись по углам и норам,  догоняй эту пацанву: они ж шустрые, как ящерицы, все уголки здесь знают.
    Говорившие замолчали. Через некоторое время один предложил:
    - Давай перекурим.
    - Давай.
    Они снова примолкли.
    - Вот, допустим, поймаем мы их, - послышался снова голос одного из милиционеров, - доставим в приёмник или приют, их отправят в детдом. Но почему-то ж они сбежали оттуда. Вот почему? Никто особо не разбирается. А сколько по вокзалам и подворотням  шляется тех, у кого родители алкаши. Этих мы выдворим, а сюда другие придут. Так вот пусть там, наверху, и думают, как делать, чтобы дети не оказались брошенными. А то они мероприятие проведут, галочку поставят – а дальше хоть и не рассветай.
    - Да, Серёга, жалко мне этих ребят, дети совсем, а посмотришь – старики уже по жизни. Они ведь столько повидали. И ты в одном точно прав: от того, что мы сегодня кого-то выловим, мало что изменится. Ты помнишь, полгода назад  дэпээсника на дороге  бандиты расстреляли, Игоря, как его там.  Чёрт, фамилию не вспомню. Помнишь?
    - Ну да, помню, конечно.
    - У меня там земляк работает. Так вот он говорил, что у  погибшего Игоря семья осталась – жена и двое детей. Жена только из декрета вышла, жили на съёмной квартире. Вот как ей выживать на его пенсию? Так они всем отделом  ей помогают. А представь, если помочь некому. И что ей, детей в детдом сдавать? Или идти с ними на улицу милостыню просить?
    - Ну да, про нас начальство думать не хочет, это факт.
    - Я это к тому, что про таких детей вообще мало думают, особенно про брошенных, сбежавших из дома,  которым помочь некому: на глазах нет – и ладно. Бросят какие крохи, закон примут, да и живут себе дальше. Так же как   те, за которыми мы сегодня гнались – у кого по ним голова болит? И на небо им пока ещё вроде рановато, пожить бы надо, и на земле  они никому не нужны. Вот и выходит, что болтаются они где-то между небом и землёй, ни туда, ни сюда.
    - Это точно.  Так что, будем ждать пока вылезут или как?
    - Чёрта с два они сунутся, пока мы здесь. Ладно, чего мы будем здесь торчать, пошли. Поищем на вокзале, за путями прошвырнёмся – там тоже бомжей да всяких,  да кто без документов, хватает. Надо ж план делать.
    Послышался шум удаляющихся шагов, вскоре всё стихло. Кирилл вытер непрошенную слезинку. Где-то там, на небесах – а они должны быть только там – сидят папа и мама, смотрят на него и ничего поделать не могут, ничем помочь не могут. Разве это справедливо, что дети должны страдать? И кто заплатит за эти недетские страдания?
-10-

    В этот день мальчишки не рискнули больше показываться в подземном переходе. Чип  решительно заявил, что идти к гаражу тоже небезопасно и предложил спрятаться до вечера где-нибудь здесь, за теплотрассой.  Он же предложил плюнуть на всё и всех, в том числе  Кубинца с Валетом, и закупить на имеющиеся наличные еды. Все поддержали его. Дейл сбегал за колой, чипсами и семечками, потом вся компания разлеглась на травке. Солнце пригрело по-летнему, можно было даже загорать. Дети блаженствовали: когда ещё  им выпадет возможность полежать на солнышке, щелкая семечки и ни  о чём не думая. Не думать о том,  будет ли сегодня  что поесть, о том, как сложится завтрашний день и уж точно не  о том, где  они окажутся через год или два. У них был реален только день сегодняшний, тот в котором они жили. И пусть эта реальность непростая, подчас суровая, но другой они не знали. Мир для них для сузился до размеров этого вокзала и его окрестностей: так случилось, что в том, оставшемся мире, они оказались непонятыми, непринятыми и, главное, незащищёнными.
    Кирилл не знал,  где Элен, удалось ли ей избежать проверки и спрятаться, но он твёрдо знал, что пойдёт на встречу с ней. И ему не хотелось, чтобы кто-нибуль узнал об этом, даже Костя с Лёшей. Пацанам  сказал, что пойдёт на вокзал, как обычно, но пойдёт один: мало ли что. Сам же чуть ли не бегом понёсся на место свидания. Он очень боялся, что Элен не придёт, что его волнительное ожидание окажется напрасным и то, сладостное, томление обернётся горьким разочарованием. Запыхавшись, мальчик остановился возле небольшого сквера. Жильцы, или кто-то другой,  обустроили  тихий уголок с зелёными насаждениями. Там были и качели, и какие-то горки, и два бревенчатых детских домика, и несколько деревянных резных фигурок в виде гномов. В песочнице играли детишки, возле них, на лавочке, сидела пожилая женщина,  девушка с книгой в руках и молодая мама с коляской. Кирилл обвёл взглядом скверик и из его груди едва не вырвался вздох разочарования: Элен нигде не было.
    - Иди сюда, - он вдруг услышал её голос.
    Девушка, выглянув из бревенчатого домика, улыбнулась ему и  махнула рукой.
    - Здесь хорошо, нет посторонних глаз. Садись, - Элен подвинулась на скамеечке, освобождая место для него. - Как ты?
    - Нормально. А нас сегодня чуть не сцапали, мы еле ноги унесли.
    - Знаю, мне Эдик говорил, что сегодня будут трясти. Так я почти целый день на метро прокаталась. Есть хочешь? У меня с собой шоколад есть.
    -Нет, не хочу, мы с пацанами чипсов купили.
    Элен замолчала, глядя в окошко. Молчал и Кирилл, исподтишка разглядывая девушку, её волосы, лицо. Элен  принарядилась в лёгкую светлую кофточку, подкрасила губы и глаза.
    - А я тебе  нравлюсь?
    Девушка произнесла эти слова тихо, не глядя в его сторону, как бы боясь, что он скажет “нет”, боясь спугнуть, случайно оказавшуюся рядом, чистую незапятнанную душу. Кирилл внутренне сжался, но сердце радостно встрепенулось: она спрашивает это не из простого любопытства, здесь что-то другое. Но губы  отказывались ему повиноваться, не желали произнести несколько таких простых слов. Всё же он с духом  собрался и также тихо выдавил из себя:
    - Да, очень.
    Элен ничего не ответила. Какое-то время она смотрела в окошко, потом повернулась к нему и, глядя в глаза, прошептала:
    - Знаешь, мне ещё никто не говорил, что любит меня, что я ему нравлюсь. Неужели я  такая некрасивая?
    - Нет, что ты, ты не совсем некрасивая. Ой, прости, я не это хотел сказать – ты очень красивая, - сбивчиво заговорил Кирилл.
    - Правда?
    - Да.
    Элен придвинулась к нему, осторожно приобняла. Мальчик ощутил на губах её сладкий и горячий поцелуй.  Какое-то томление, волна неизведанного ранее сладостного чувства, щемящего и  радостного, охватила его, он ощутил лёгкое головокружение  и эйфорию. Не осовсем осознавая свои действия, мальчик  тоже обнял девушку, неумело попытался ответить на её поцелуй. Элен отстранилась, посмотрела ему в глаза и, обнимая, положила голову на ему на плечо:
    - Ты такой смешной – даже целоваться не умеешь. А у тебя была девочка?
    - Нет.
    - И ты ни разу ни с кем не целовался?
    - Нет.
    Элен подняла голову, посмотрела ему в глаза, словно не веря, что он говорит правду и произнесла:
    - Ты совсем ещё мальчишка.
    Кирилл успел придти в себя, кровь немного отхлынула от висков и он дышал почти ровно.
    - А тебе сколько?
    - Мне скоро будет шестнадцать – осенью.
    - А как ты очутилась здесь?
    Элен отстранилась от него, вытащила из пакетика шоколад:
    - Давай поедим. Угощайся.
    Она  разломила плитку, протянула кусочек Кириллу и съела один сама.
   - Знаешь, я иногда смотрю на семью, которая идёт где-нибудь по улице или в парке, взявшись  за руки, и очень сильно завидую им. Как здорово вот так всем вместе: папа, мама, дети. Я с детства мечтала об этом.
    Она съела ещё немного шоколада. Кирилл только сейчас обратил внимание как она красиво ест: не спеша, аккуратно, откусывая маленькими кусочками.
    - Моя мама актриса,   всю жизнь следила только за собой и своей внешностью. А папа  работал в какой-то компании, всегда её жутко ревновал. И сколько я себя помню у нас в доме не прекращались ссоры и скандалы. Им было плевать на меня, родители занимались только собой, своей работой и отношениями. Хорошо, что бабушка ещё иногда присматривала за мной. Мы жили в Чехове, под Москвой. Слышал про такой город? Нет? Ну и ладно, это не важно. Когда мне было четырнадцать, я поругалась с ними и впервые ушла из дома. Несколько дней жила у подруги, потом уехала в Москву, бродила. Меня не было дома почти неделю, а они даже не ругали меня. Представляешь? Мать только спросила, где я была вчера вечером, словно меня только тогда и не было. Им позвонили из школы, отец стал отчитывать меня за пропуски. Ну, я всё им и высказала. Снова случился скандал, мы переругались и я убежала. Села в электричку, поехала в Москву. По дороге познакомилась с каким-то парнем. Он предложил поехать к нему. Мне было всё равно, и я поехала. Там он накачал меня какой-то дрянью, я почти отъехала, а он  меня изнасиловал. Он что-то мне колол, пока я была у него несколько дней,  потом снова тащил  в постель. Через какое-то время, немного придя в себя, я смогла сбежать. Вернулась домой, предки немного притихли и всё как бы стало устаканиваться, но меня начало ломать – этот подонок подсадил меня на наркоту. Предкам я ничего не говорила, старалась держаться, а когда стало совсем невмоготу, нашла через знакомую, где можно было достать дозу. Из дому брала то  деньги, то шмотки  какие продавала. А как-то мать узнала, что я продаю её вещи, мы снова поругались, я опять  убежала из дому.  Очутилась на Курском, познакомилась с Эдиком. Он приютил, помог поначалу, но сказал, что всё надо отрабатывать. Так я стала воровать, зарабатывать на жизнь. Он  иногда  пытался предлагать меня приличным клиентам, если Маруся  оказывалась занятой. Но я стараюсь отмазываться, мне противно заниматься проституцией  и он это знает. Вот так и живу. Теперь ты всё обо мне знаешь. И понимаешь, что любить меня не за что. Я – наркоманка, воровка, конченый человек. Кому я могу понравиться. Ведь так ты теперь думаешь?
    Элен  выговорила последнюю фразу тихо, словно вынося самой себе приговор и не ища никакой поддержки, как бы просто констатируя факт. Кирилл, огорошенный её  откровением, помедлил какие-то секунды, потом вскочил и горячо воскликнул:
    - Нет, что ты, я совсем так не думаю. Это всё не имеет для меня никакого значения. Ты очень красивая и добрая. И ты можешь многим понравиться.
    - А тебе я правда нравлюсь? - Элен подняла глаза. В краешках глаз блестели огромные слезинки, готовые скатиться вниз.
    - Правда, очень-очень.
    - Иди ко мне.
    Девушка обняла и принялась его с жаром целовать. Сознание Кирилла поплыло в её объятиях, сердце учащённо билось,  глаза  заволокло сладостным туманом, а ему стало жарко. Так хорошо он ещё никогда себя не чувствовал. Первая любовь, первый поцелуй, первые объятия – всё это опалило его жарким пламенем, унесло душу и сердце в прекрасное далеко, заставив позабыть об окружающей действительности. Элен тоже вся дрожала от переполнявших её чувств.
    - Пойдём отсюда, - прошептала она, - здесь нас могут увидеть.
    Девушка  протянула Кириллу руку. Они спрыгнули на землю. Обернувшись, Элен счастливо улыбнулась и быстро побежала, потянув за собою мальчика. Она  завела в его в какой-то совершенно глухой закоулок, за кусты, села на траву и протянула руки:
    - Иди ко мне, Кира. Я хочу быть твоей.
    На негнущихся, словно ватных,  ногах мальчик  подошёл, опустился, сел рядом и сам обнял девушку. После этого он полностью потерял чувство реальности. Жаркие поцелуи Элен опалили  губы, он не ощутил даже того, что её руки освободили его от одежды. Он во всё повиновался девушке – Элен уводила его в другой мир, неведомый и сладостный, мир взрослых чувств, который ему предстоит познать. Небо словно опрокинулось на них, укрыв от жестокой действительности невесомым  и сказочным покрывалом. Этот мир исчез, растворился в неповторимом и  всёпоглащающем чувстве.
    Когда всё закончилось, и они лежали тесно обнявшись, Кирилл нежно гладил  Элен по волосам, не в силах поверить, что  это происходит с ним наяву. Девушка молчала, крепко прижимаясь к нему, а он боялся нарушить эту тишину: вдруг, это всего лишь сон?
    Потом она пошевелилась, поцеловала его в губы и улыбнулась. Нет, это не сон, просто сегодня мир стал совершенно  другим.
    - Оденься, - тихо прошептала Элен.
    Осознав, что он раздет,  и  почувствовав себя неловко от наготы, Кирилл быстро оделся  и снова лёг, обняв девушку. Глядя на её умиротворённое счастливое лицо он решился сказать то, что берёг от всех.
    - Я люблю тебя, Элен.
    Она сильно-сильно прижалась к нему и жарко поцеловала в губы.
    - Ты не волнуйся, всё  будет хорошо, - он ощутил в себе силу, мужскую уверенность в том, что сможет помочь и защитить свою возлюбленную. - Когда я найду тётю Аллу, то попрошу, чтобы она помогла тебе устроиться в хорошую клинику. Там тебя вылечат от наркоты, всё будет хорошо. Вот увидишь – она очень добрая, она поможет тебе. А потом, когда  я закончу щколу,  мы с тобой сразу поженимся.
    - Глупенький, - улыбнулась девушка, - тебе всего только четырнадцать. Взрослым ты станешь ещё не скоро,  можешь встретить другую, которая будет лучше, чем я.
    - Нет, никогда такого не будет, - Кирилл решительно  сжал её за плечи, - слышишь? Я люблю только тебя и буду любить только тебя. Мне не надо другую. Главное, чтобы ты вылечилась.
    - Какой же ты хороший, - девушка снова поцеловала его.
    Через какое-то время она сказала:
    - Мне так не хочется уходить, но надо. Давай будем собираться – поздно уже. Только ты иди первый, не надо, чтобы нас вместе видели. Хорошо?
    - Хорошо. А мы ещё встретимся с тобою – вот так, ты и я?
    - Конечно.
    Крепко обняв напоследок Элен, он побежал. Ему так было хорошо, что хотелось прыгать, кричать, смеяться, чтобы все видели: он счастлив, он любит самую лучшую девушку на свете, а она его. Как хорошо жить и любить!
    Друзьям он сказал, что долго ждал тётю Аллу, надеясь, что всё же появится. Элен появилась спустя полчаса, спокойная и молчаливая. Почти ничего не говоря, она сразу легла спать. В этот вечер никто долго не сидел: всех утомила дневная сумотоха и встряска. Как оказалось, никто из компании не попался во время облавы, мальчишки благополучно избежали процедуры задержания. Кубинец немного поворчал, что они ничего не заработали за день, даже себе на еду и притих. Позже всех легла спать Маруся: она долго сидела возле Малого, у которого  не проходила боль в боку. Маруся предлагала ему пойти  на вокзал и показаться медпункте, но тот отказывался,  боясь, что заберут в милицию. Кирилл долго не мог уснуть. Взбудораженный сегодняшним днём, который столько всего  принёс ему, он думал об Элен, о той близости, что произошла между ними и мечтал. О том, что вскоре  закончится его эпопея; как Элен поедет в больницу, а он будет навещать её каждый день; как они будут потом вместе, счастливые, гулять по парку взявшись за руки; как все будут завидовать  ему, что у него такая красивая девушка. Эх, хорошо бы было подарить ей цветы… Но они наверняка дорого стоят, ему столько не заработать. А если купить недорогие? Неважно, пусть так, но зато он сделает ей приятное. На этом мысли его смешались и он уснул.







ЧАСТЬ 4
РАССВЕТ НА ЗАКАТЕ
“Проповедовать с амвона, увлекать с трибуны, учить с кафедры
гораздо  легче, чем воспитывать одного ребёнка”
А.Герцен
-1-

    Утром Кубинец  поднялся раньше всех. Пока мальчишки расшевеливались, бродили, курили   он успел куда-то сгонять и выдал новость:
    - Сегодня к полудню собираемся на привокзальной площади – приедет машина волонтёров. Нахватаем одежонки, шприцов, еды, короче всё, что будут давать – берите. Всем понятно?
    - Чего уж тут непонятного, - пробурчал Дейл.
    - А может это какая подстава? - усомнился Костя.
    - Да нет, это, типа, благотворительная помощь бездомным. Приезжают тут всякие  чистенькие, раздают одежду, еду – всё на халяву. Было такое уже. Затаримся про запас  всем необходимым, - успокоил его Чип.
    Лёша сегодня остался. Валет погнал мальчишек до обеда в переход, и Лёша пошёл вместе с ними. Сидя на парапете, он сказал Кириллу:
    - Зря мы согласились остаться здесь.
    - Почему?
    - Шпыняют нас, как шантрапу, гоняют туда-сюда, ничего сами не решаем. Разве это нормально?
    - Ничего, потерпи, соберёшь денег и уедешь.
    - Когда это будет, - вздохнул Сурок. - Как там мамка, не знаю даже.
    К полудню мальчишки дружно собрались на привокзальной площади. Долго ждать не пришлось. На стоянку зарулил белый микроавтобус с надписями на борту на английском языке, из него вышли трое: две молодые девушки и парень постарше, лет тридцати. Все трое были в бейсболках с логотипом  благотворительной организации.  Они открыли заднюю дверь, одна из девушек одела белый халат и шапочку, затем они поставили столик, выставив на него несколько небольших коробок.
    - Что, ребята, походите, - улыбнулась светловолосая девушка с пышными формами в белом халате. - Давайте, по одному. У кого есть какие болячки? Смелее.
    Маруся толкнула Малого:
    - Чего стоишь? Подойди, пусть посмотрят
    Малой нехотя подошёл.
    - Что у тебя?
    - Не знаю, в боку очень болит. Дайте каких-нибудь таблеток.
    Девушка внимательно  осмотрела лицо мальчика, приподняла веки, велела открыть рот, глянула вены на руках и безаппеляционно заявила:
    - Тебе  нужно к врачу. Слышишь?
    - Не хочу я в больницу. Что, у вас нет таблеток?
    - Да пойми ты, тебе таблетки не помогут, тебе лечиться надо и только в стационаре. Я не врач и поставлю точный диагноз, а у тебя, видимо, запущенное заболевание. Хочешь, я вызову скорую?
    - Не надо мне скорую. Потом из больницы  отчиму вдруг позвонят. Не хочу я. Дайте мне чего поесть. А из одежды что-нибудь привезли?
    Малому дали ношенную, но чистую и выглаженную рубашку, серые кроссовки, несколько небольших упаковок с едой.
    - Остальные здоровы? Хорошо, если так.  Подходите, я  вижу тут всё больше старые знакомые.
    Все потянулись к столу за своей долей. Элен взяла шприцев, бинт и йод, выбрала из коробки новую кофточку. Кириллу достались довольно неплохие джинсы и два пакета с едой. Вторая девушка, с большими глазами и  длинными чёрными волосами, помогала раздавать еду детям. Она несколько раз взглянула на Кирилла и остановилась:
    - Слушай, Вера, а я его где-то видела. Совсем недавно. Где же я тебя видела?
    Кирилл пожал плечами: девушку он точно не знал. Она задумалась и вдруг воскликнула:
    - Ой, вспомнила! Я же помню – точно видела.
    Она повернулась к машине, вытащила оттуда  газету, развернула её  и показала подруге. Та посмотрела газету, потом бросила несколько коротких взглядов на Кирилла:
    - Вроде, он. Надо же.
    - Вот, смотри, - черноволосая протянула мальчику газету.
    Он развернул.  На второй полосе было его фото, где он сидит в переходе и смотрит в объектив. Кирилл вспомнил: тогда его сфотографировали иностранцы. Внизу под снимком красовалась надпись: “Бездомный мальчик на Курском вокзале просит милостыню”.
   - Покажите, чего там, - сквозь обступивших Кирилла ребят пробился Валет. - Вот только появился, а уже попал в историю.
    Валет презрительно отшвырнул газету, забрал свои вещи и пошёл в сторону воказала. Костя газету в руки  и, улыбаясь, сказал:
    - Надо оставить. Ты, Кира, теперь звезда, тебя в газете пропечатали. Клёво, Лёха? Вот меня бы кто сфоткал.
    - Ага, прикольно, - согласился тот. - А тебе зачем?
    - А я бы потом все показывал. А что, в газетах всяких знаменитостей печатают, а глядишь, и моя физиономия попала туда.
    - Больно нужны мы там. Радуйся, что сегодня хоть что-то отхватили, - сердито заявила Маруся. - Пошли, чего тут делать.
    Следом за ними к микроавтобусу подтянулось несколько местных бомжей, среди них Кирилл заметил Бекаса с Лексеичем.
    В гараже Кубинец показал куда разложить принесённые припасы, а сам куда-то смылся. Валет хотел было всех погнать снова в переход, но мальчишки дружно взбунтовались и так плотно обступили его, что он сдался:
    - Чёрт с вами. Придёт Кубинец – он вам покажет, как прохлаждаться.
    - Эх, сейчас вмазать чего-нибудь и от глюков кайфануться, - потянулся Дейл, - настроение какое-то. Пошли сходим на перрон. Насшибаем мелочи и глядишь – и нам обломиться. Кто со мной?
    С ним пошли брат,  Маруся и Сурок. Кириллу хотелось только одного – чтобы все разошлись, а он остался с Элен. Вчерашние эмоции уже немного улеглись, но он всё равно жил неожиданно нагрянувшей  любовью и новыми чувствами. То и дело он украдкой поглядывал на неё, чуть ли не кожей чувствуя её присутствие и каждое движение, тайком они обменивались взглядами и улыбками.  Жизнь обрела новые краски, засияла, мир стал другим – он стал добрее, лучше и счастливее. Кириллу так хотелось сказать обо всё этом Элен, но пришлось ждать более удобного момента. Оставшиеся в гараже занялись каждый своим: Валет, лёжа на диване, лениво курил, Малой лежал в углу и хрустел сухим роллтоном, Элен, поглядывая на Кирилла, привычно листала журнал мод, Кирилл просто сидел, думая об Элен. Костя, на входе, забавлялся с Бимом. Тот  с яростным ворчанием вцепился в тряпку, стараясь вырвать её у Лешего. Валету надоело лежать и он предложил:
    - Давай в картишки перекинемся.
    Элен отрицательно покачала головой, Малой ничего не ответил, Костя отказался, Кирилл поддержал его:
    - Я слабо играю.
    - Ты вообще, как не пацан: не куришь, не пьёшь, в карты не играешь, не кайфуешь. Неправильный ты какой-то, - презрительно поморщился Валет.
    - Это ты неправильный, а он нормальный человек, - возразила Элен.
    - Молчи уже, много ты знаешь, королева мусорки. Думаешь тебя Кубинец приютил, так ты здесь можешь всё? Как бы не так.
    - Если ты ещё раз оскорбишь Элен, я тебе рожу набью, - вскочил Кирилл.
    - Ой-ой, как страшно, - скорчил гримасу Валет, - защитничек. Да ну вас всех.
    - Валет, почему ты такой вредный, а? - спросила Элен.
    - Не твоё дело, - огрызнулся тот.
    Вскоре они услышали чиь-то шаги – в гараж вошёл Кубинец. Валет подскочил:
    - Эдик, никто не пошёл работать. Ты понял, совсем оборзели.
    Тот, видимо, пребывал в хорошем расположении духа. Он добродушно бросил:
    - Ладно, хрен с ними, отработают.
    Вскоре вернулись другая часть компании. Они притащили с собой  три банки пива, пакетик орешков и тюбик клея. Пиво пустили по кругу и оно быстро исчезло, а содержимое тюбика Дейл выдавил в пакет.
    - Ну, кто хочет кайфануться?
    Он начал первым, его примеру последовал брат, Малой, а затем и Сурок. Он глянул на Кирилла, отвёл глаза и натянул пакет на лицо. Кирилл виновато опустил голову. Что же делать? Лёша может втянуться в это, а за ним и Костя. А ведь они здесь из-за него. Как же  остановить Лёшу?  А мальчишки, тем временем, уже началь громко говорить, смеяться. Дейл, ноги которого разъезжались, тыкал пальцем в брата и громко хохотал. Кубинец снисходительно улыбался. Через какое-то время все они отключились. Элен поднялась:
    - Я на вокзал схожу, может добуду чего.
    - Я с тобой, - Маруся  подскочила вслед за ней.
    Когда они ушли, Кирилл посмотрел на Лёшу, который лежал с посиневшими губами и бормотал что-то невнятное, вздохнул и тоже вышел на улицу. За ним потянулся и Костя.
    - Вот зачем он так, а? - Кирилл  обернулся к нему.
    - Да не бойся ты, всё будет нормально.
    - Ага, будет. У нас в школе после того случая  лекцию целую читали. Так врач сказал, что этой дряни очень быстро привыкают. Так и Лёха втянется, а мы молчим. Надо что-то делать.
    - Ладно, мы потом с ним поговорим.
    Не успели они  переброситься ещё и парой фраз, как из гаража донеслись чьи-то крики. Переглянувшись, мальчишки поспешили туда. Валет с Кубинцем склонились над Малым и трясли его. Посиневший  Малой, закатив глаза, хрипел и конвульсивно дёргался.
    - Что случилось?
    - Малому хреново, не видите, что ли, - Кубинец оглянулся: в его глазах светился испуг, а голос дрожал от волнения.
    Малой вскоре обмяк, его тело  безжизненно повисло на руках у друзей. В уголках  губ выступила грязновато-белая пена, голова запрокинулась, руки повисли, как плети. Кубинец положил его на пол. Валет приложил ухо к груди, подержал за руку и со страхом выкрикнул:
    - Эдик, он не дышит, вроде! И пульса я не чувствую. Слышишь?
    - Блин, похоже Малому кранты, - хрипло ответил тот.
    - Надо скорую вызывать! - закричал Кирилл.
    - Нельзя с моего телефона, менты потом меня щемить будут.
    - Тогда я на вокзал, - Кирилл сорвался с места.
    - Стой! Скорую сюда тоже нельзя, они всё ментам расскажут. Значит так. Вы тащите Малого к вокзал, на ближний угол, а я вызову туда скорую. Всё, давайте быстрее.
    Мальчишки положили Малого на какую-то грязную подстилку и потащили на выход. Валет пристроился рядом с Костей. Кирилл успел заметить боковым зрением, что Чип пришёл от шума в себя и очумелым взглядом провожает их. Запыхавшись, и тяжело дыша, они донесли Малого до указанного Кубинцем места,  осторожно положили на землю. Тот показался из-за угла:
    - А ну, прячьтесь все, вас не должны видеть.
    Они послушно спрятались за выступом здания.  Чуть позже все услышали звуки сирены. Кубинец выскочил навстречу, махая рукой. Мигая проблесковыми маячками, автомобиль остановился, из него вылезла женщина в униформе работника медпомощи, а следом и мужчина.
    - Что здесь?
    - Да вот, я тут случайно проходил, нашёл этого мальчика, - Эдик изобразил обычного пассажира.
    Медики присели возле лежащего Малого. Спустя несколько минут мужчина горестно покачал головой:
    - Бедняга. Мы ему ничем не поможем. Судя по внешему виду, беспризорник и токсикоман, скорее всего. Такие долго не живут. Это вы его нашли?
    - Да, - подтвердил Кубинец.
    - Вызывайте милицю, нам здесь делать нечего.
    - Нет, я никого вызывать не буду – я на поезд опаздываю, - Эдик быстро скрылся за углом.
    - Вот чёрт, - выругался медик, - вечно всё на нас спихивают. Петрович, вызови милицию.
    Эти слова были адресованы водителю. В скором времени к машине скорой помощи подошли два милиционера. Они переговорили с медиками. Машина, сдав назад и взвыв сиреной, скрылась из виду.
    - Ну что, надо звонить в отдел – пусть следака присылают да машину, - сказал один из милиционеров.
    Мальчишки, потрясённые случившимся, стояли за выступом здания и тупо наблюдали за всем, что происходило возле тела Малого.
    - Чего застыли? - за их плечами вырос Кубинец. - Валите отсюда пока и вас не засекли. Давайте все в гараж.
    Мальчишки побрели, еле передвигая ноги. У Кирилла перед глазами стояло лицо Малого: посиневшее, безжизненное, с ввалившимися глазами и его повисшие, как  плети, руки. Это так страшно. Ешё совсем недавно  он говорил с ними, смеялся, стоял рядом, а теперь его нет. И не будет никогда. Но почему, почему так? Ведь  он ничего ещё не успел повидать, да и не поел даже нормально, не говоря о большем. Неужели их всех ждёт такая судьба?
    Возле гаража они столкнулись с Элен и Марусей.
    - Ой, а вы где были? - удивилась Элен.
    - Малого больше нет, - коротко ответил Валет.
    - Как нет?
    - Так, помер.
    После секундного замешательства по глазам Маруси покатились слёзы. Закрыв лицо руками, она бросилась в гараж. Там уже пришли в себя и остальные мальчишки. Новость ошарашила всех. Маруся, сидя на диване, всхлипывала и кричала на Дейла:
    - Это ты виноват, ты притащил эту дрянь! Зачем ты ему давал?
    - Да я что? - оправдывался тот. - Малой до меня  ещё нюхал, он сам мне предлагал. Откуда мне было знать?
    - Хорош вам причитать, - в гараж вошёл Кубинец, - никто тут не виноват. У Малого уже давно подключилась “абвгдейка”.
    - Что?
    - Гепатит, проще говоря, печень у него давно болела. Так что… Ладно, сидите здесь и не высовывайтесь. Я сейчас Богдану позвоню, расскажу о случившемся, а потом схожу бухла возьму – надо помянуть его по русскому обычаю.
    Когда Кубинец принёс водки, все выпили, а  притихшая Маруся рассказала историю жизни Малого.
    - Мы с Валиком здесь раньше всех появились, это потом уже Кубинец нас подобрал. Валик  такой добрый был, всегда делился со мною едой, помогал, если что надо было. Он говорил, что сам откуда-то из-под Рязани. У него отец то ли умер, то ли бросил их, но мать потом с другим сошлась. И вот отчим его невзлюбил, бил почём зря. Валик и сбежал. И всё, его больше нет.
    Она снова всхлипнула.
    - Ты  здесь как оказалась? – Костя, раскрасневшись от выпитого, сидел со стеклянными глазами.
    -  Как, как – как все.  - Маруся закурила. - Моя мать, сколько помню, никогда не работала. Она то воровала, то приводила кого-нибудь,  и за это жила, да ещё на моё пособие. Однажды у неё денег на выпивку не было, так она меня  отдала какому-то мужику за деньги. Сволочь, я её ненавижу.
    Маруся помолчала.
    - Мне так больно было, я просила, плакала, кричала, а она в это время пила в соседней комнате. Потом это повторилось, и не один раз. Мне  надоело жить в этом гадюшнике, я решила убежать. Села в электричку и поехала,  куда глаза глядят. Здесь вот очутилась, с Валиком встретилась и мы с ним вместе первое время тут болтались.
    Валет сегодня тоже изрядно выпил. Выслушав Марусю, он  стал жаловаться на свою неудавшуюся жизнь, рассказывать о себе. Выяснилось, что у него тоже есть нормальное и даже красивое имя – Вячеслав. А кличку Валет ему дали ещё в детдоме по той простой причине, что его физиономия была похожа на карточного валета.
    - Что вы понимаете в жизни? - размахивал он зажжённной сигаретой перед Костиным носом. - Я, между прочим, в начальных классах лучше всех учился, у меня похвальные грамоты были. Вот. Потом мои родители по пьяни сгорели в доме, а  мне повезло – я ночевал в ту ночь у бабушки. Она, правда, болела сильно, у неё диабет был. Так она  хотела отдать меня в суворовское училище. Да, если бы к этому времени был жив её брат, меня бы взяли – он генералом был. Понятно вам, сопляки? Да плевать мне на это суворовское училище, я волю больше люблю. Потому и из детдома сбежал, когда меня туда отправили после смерти бабушки. И не хочу видеть никого. Все надоели, и вы тоже. Понятно?
    Потом Валет выпил ещё немного водки и уснул.
    Смерть Малого, Валика, Валентина – того, о котором они так мало знали,  заставила  всю компанию взглянуть на свою жизнь со стороны, оглянуться, задуматься. Им было сложно сделать какие-то выводы, но в этот день жизнь  снова напомнила им:  она не бесконечна, она может оборваться в любую  минуту. И если делать что-то не так, это произойдёт намного раньше, чем могло бы быть.

-2-

    Он сидел за столиком в летнем кафе, не спеша потягивая пиво. Спешить некуда, время есть и нужно поразмышлять. А подумать есть над чем. Хотя дела складываются успешно, всё идёт, как он и планировал, но проблемы возникли с неожиданной стороны. Ему приходиться вертеться, крутиться, разрешать насущные дела самому, потому что надеяться больше не на кого.  От друзей помощи никакой. Володя  - это пустое место,  мыслит сиюминутно и может пригодиться только на подхвате, на подстраховке.  Он дежурит, занят работой и семьёй, для него деньги – это всё. А с таким больших успехов не добиться. Игорь – конечно, поумнее, но, почувствовав вкус лёгких денег, он окончательно подсел на азартные игры,  теперь всё свободное  время проводит в подпольных казино и барах, устранился от всех забот. Разве что иногда появиться, чтобы проверить  как дела на точках. И Комлев стал опасаться, что с Игорем всё плохо закончиться. До него дошли сведения, что тот стал запускать руку в общую кассу, и сделал это уже не раз. Значит, что товарищу больше доверять нельзя, он может не только погубить общее дело, но предать за деньги, если таковые ему понадобятся. Нужно что-то предпринимать, но что?  Уговоры-разговоры на него не действуют, угрожать попусту не имеет смысла. Если попросить его из их общего бизнеса, обидевшись, он может слить всю информацию в ненужные руки. А ведь нужно работать дальше. Буквально на днях позвонил Белый и сказал, что Владимир Михайлович даёт добро уже третью  партию “живого” товара –  со второй тоже   всё прошло, как по маслу. Белый  остался доволен своей долей и не прочь поиметь ещё. Значит, нужно снова колесить по улицам, вокзалам, придорожным кафешкам в поисках подходящих девочек. Это огромный пласт работы и одному тяжело её перелопатить. И это не забывая о работающих точках. Комлев тяжело вздохнул: предстоял непростой разговор с Игорем. Но сделать это придётся, чтобы окончательно расставить все акценты. С Володей он говорил по поводу Игоря, тот согласился: не дело, когда кто-то хапает общие деньги, не предупреждая, при этом ничего не делая.
    Игорь приехал на точку мрачный. Он молча протянул руку Комлеву, сел на стул, сделал себе кофе и закурил.
    - Что, опять проигрался? - спросил Комлев, глядя ему в глаза.
    - Ничего, отыграюсь, - буркнул Зябликов, - тебе то что? Звал чего?
    - Потому и звал. Буду говорить прямо: ты ни черта не делаешь, помощи от тебя никакой, но свою долю исправно получаешь. И даже более того – обманываешь нас с Вовой. И не протестуй, не надо, я всё знаю. Твоя жизнь – это твоя, но она мешает нашему общему делу. Больше я тебя уговаривать не буду, решай сам: или ты в доле,  работаешь, как в самом начале или уходи. Тем более, что  у нас просят новую партию девочек.
    - Как начинали, так Игорь был хороший, - Зябликов в запале привстал, как будто хотел ударить, - а теперь, видите ли, плохой. Ты забыл, сколько я тогда поколесил? И что, я не могу взять денег из кассы?
    - Я всё помню, но я говорю о дне сегодняшнем. И деньги ты взять можешь, но чтобы об этом знали мы с Володей. Даю тебе день на раздумья. Или ты завязываешь с казино и работаешь, как и раньше, или мы расстаёмся.
    - Да кто ты такой, чтобы мне указывать? Я компаньон и никто не имеет права меня выставить.
    - Ошибаешься, - холодно заметил Комлев, - нас трое, Володя тоже не хочет работать на тебя. Спроси у него.
    - Послушай, мы же друзья – вспомни сколько мы уже дружим, - Зябликов пошёл на попятную. -  И что, всё вот так, коту под хвост?
    - Игорь, это бизнес, все умеют считать. До завтра.
    Дома Комлев долго снова долго размышлял о том, как же поступить с Зябликовым. Он почти уверен: если Игоря попросту вышвырнуть, тот затаит обиду и отомстит. Игорь очень обидчив и долго помнит того, кто ему насолил, отомстит при первом же удобном случае. Ещё в школе один из одноклассников, Слава Селивёрстов, подшутил над ним, совсем вроде бы невинно: подложил в портфель лягушку. На уроке  она выпрыгнула, наделала переполоху в классе среди девочек, мальчишки посмеялись, а Игоря отчитали в кабинете диретора. Одним словом, проблема яйца выеденного не стоила. Но Зябликов, разузнав, кто это сделал, затаил обиду. Он долго ждал удобного момента – прощло полгода, все почти забыли о том инцинденте – потом отомстил самым неожиданным образом. Слава был влюблён в Алину,самую красивую девушку в их классе, и даже стал за ней ухаживать. Что ей говорил Игорь и как действовал, осталось неизвестным, но он не только отбил девушку у Славы, но и выставил его на посмешище перед всем классом.  Чуть позже он сам всё рассказал об этом Комлеву и Володе. Так что от Зябликова совсем  непросто избавиться, если он не передумает.
    На следующий день Игорь пообещал, что завяжет с казино и будет работать, они  расстались  по-дружески. Но уже через два дня Игорь снова не отвечал на звонки, а они договорились начать поиски девочек. Он не появился ни на одной из точек. Потом Комлеву позвонил  охранник и сообщил, что приезжал Зябликов, который изъял из кассы почти все деньги. Комлев понял, что надо принимать решение. И он решился на радикальный шаг. Ему не нужны проблемы, если он хочет подняться с низов к вершине пирамиды. И если кто-то мешает, то он должен исчезнуть. Ведь люди – это всего лишь средство в достижении цели. Хорошенько обдумав план, через  несколько дней он позвонил Игорю. Напоить того было просто – он поверил, что Комлев решил пойти на мировую. Да и  усадить мертвецки пьяного друга за руль, затем столкнуть машину в реку, оказалось совсем несложно. Жалеть не о чем, Игорь сам себя приговорил.  На следующий день Комлеву позвонил Володя и срывающимся голосом сообщил  о жуткой аварии в Подмосковье. Они помогли организовать похороны,  на этом всё закончилось. И, конечно же, Володя ни о чём так и не догадался.
    Разобравшись с этой проблемой, Комлев приступил к  поиску девочек. Дело это хлопотное, но что поделать – безопасность прежде всего. Повторять ошибки молодости  не хотелось. Он снова изрядно поколесил по всем московским вокзалам, злачным местам, придорожным точкам, высматривая потенциальных жертв. За две недели  успел присмотреть несколько девушек, годившихся по его мнению, для отправки. Особенно глянулась Комлеву одна из них, которую заприметил на Курском вокзале: молоденькая, лет шестнадцати-семнадцати, стройная,  с какой-то аристократической внешностью. Её он видел там не один раз и, следовательно, она беспризорная, сбежавшая  из дому. Однажды она появилась с каким-то упитанным толстогубым парнем, похожим на африканца, когда они разговаривали с неизвестным мужчиной, вполне возможно она тут зарабатывает проституцией. Это только на руку. Другой раз в компании разновозрастных мальчишек,  явно беспризорных, все они шли куда-то в привокзальные трущобы. Днём он видел эту девочку в подземном переходе, когда она весело болтала с одним из этих беспризорников-попрошаек. Среди них он видел и ещё одну девочку, помладше, но не такую красивую. Хотя, если что, и она сгодится.  Как-то во время поисков он наткнулся на двух местных бомжей. Комлев завёл с ними разговор, угостил сигаретой и разузнал, что  в районе вокзала обитает целая группа  бездомных попрошаек. Бомжи подтвердили его предположения: в компании есть две девушки. Что ж, всё сходится, нужно только присмотреться к ним получше. 
    В один из тёплых последних майских дней он припарковался возле вокзала.  Пацаны, как он уже заметил, подрабатывали попрошайничеством, а тот “африканец”, видимо,  был у них старшим. Сегодня его тут пока не видно. Комлев поскучал около часа, затем решил прогуляться. И как раз вовремя: он чуть ли не наткнулся на толстогубого.
    - Привет.
    - Ну, привет, - “африканец” посмотрел на него с подозрением.
    - Слушай, не знаешь где тут можно девочку снять? - озабоченно спросил  Комлев.
    - С чего ты решил, что я знаю?
    - Да так, я командировочный, тут часто бываю и тебя несколько раз заприметил. Решил, что ты здесь работаешь и, возможно, что-то знаешь.
    - Вон, - кивнул головой “африканец” в сторону газетного киоска, -  купи газету и найдёшь там  кучу объявлений.
     - Там дороговато, - Комлев почесал затылок, изображая из себя простого работягу, -  у меня каждый рубль на учёте. Не так легко зарабатываются.
    “Африканец” снова оглядел его с ног до головы и спросил:
    - А если  знаю – тогда что?
    - Тогда мы договоримся.
    - Гони тысячу вперёд.
    Комлев протянул деньги.
    - Стой здесь.
    Спустя какое-то время он привёл девочку лет двенадцати-четырнадцати в старенькой кофточке, с не по годам развитой грудью и немытыми волосами. Комлев посмотрел на неё и отвёл толстогубого в сторону:
    - Слушай, а получше ничего нет?
    - Слышь, ты достал, - сердито отозвался тот, -  то тебе приведи, то тебе не нравится.  Где я тебе другую возьму?
    - Ты знаешь, я тут видел другую девушку, постарше. Вот она мне понравилась. Да за неё не пожалел бы денег. Честно.
    - Ишь ты, деловой – Элен у нас гордая, с каждым не пойдёт. С ней нужно договариваться.
    - А я попробую.
    Ничего не говоря, “африканец” ушёл. Комлев прождал четверть часа, не надеясь дождаться местного “сутенёра”. Но тот объявился со своей несговорчивой красавицей. “Да, она хороша, без сомнения. За неё можно запросить побольше”, - подумал Комлев. Девушка подошла и коротко кинула:
    - Здрасьте.
    - Привет. Тебя как зовут?
    - Элен, а что? - гордо встряхнула головой местная красавица.
    - Да ничего. Как ты смотришь на то, если мы уединимся с тобою на часок, другой? Я не обижу.
    - Никак.
    - Ладно, я не тороплю тебя, - согласился Комлев, - я человек не жадный, не обижу. Подумай. Я ещё загляну сюда. Возьми пока.
    Он протянул девушке тысячу рублей и пошёл к машине. Он только слышал, как “африканец” сказал ей:
    - Страный чел. Сказал денег не особо, типа командировочный, а сам раздаёт. Наверное, он на тебя, Элен, точно запал.
    - Скажешь тоже, - фыркнула Элен, - дал денег и ладно, мы ж не откажемся.
    Уходя, Комлев заметил на руке Элен следы от инъекций. Да, то, что она наркоманка, это плохо. Но, с другой стороны, оно и к лучшему – легче будет держать в узде. Надо будет ехать сюда с Володей и брать обеих – вторая тоже сгодится, если немного подмарафетить. Ждать осталось немного.

-3-

    На самом солнцепёке было жарко. Кирилл поднялся и пересел на другую сторону лестницы. Сидеть в самом переходе, внизу, он не любил – словно в каком-то подвале находишься. А здесь солнце светит, люди по улице ходят, воздух свежий, веселее как-то. Прошла уже почти неделя с того дня, как умер Малой, а у Кирилла стояло перед глазами его  посиневшее безжизненное лицо. Вообще, это трагическое событие потрясло всех. После того мальчишки  перестали нюхать клей и  немного притихли. А Кирилл мечтал о встрече с Элен, но сразу после  гибели Валика  она чувствовала себя неважно: её начало ломать. Девушка сидела хмурая, неразговорчивая, руки  у неё  дрожали. Потом она стала просить Кубинца:
    - Эдик, пожалуйста, я больше не могу.
    - Какая ты теперь ласковая. Нет у меня.
    - Ну пожалуйста, Эдик, я прошу тебя, - Элен опустилась перед ним на колени.
    - Нет у меня сегодня.
    - Помоги, Эдик, у тебя есть, я знаю. Я принесу деньги, вот посмотришь.
    В тот момент сердце у Кирилла разрывалось. Она так мучается, а он ничего не может поделать.  Кубинец, гад, ещё издевается над ней. Врезать бы ему. Пусть только найдётся тётя Алла, пусть. Тогда он вытащит Элен, поможнт ей выздороветь. Кубинец смилостивился сам.
    - Пошли со мною.
    Куда он повёл девушку, Кирилл не знал, но где-то через час Элен вернулась уже под кайфом. И вот сегодня она проснулась бодрая и весёлая, улыбнулась ему и тайком шепнула:
    - Вечером встретимся там же.
    Поэтому он целый день он не может усидеть на месте, поглядывает на часы, встаёт и выходил на улицу, словно от этого время побежит быстрее. А оно, как назло, еле ползёт. Мальчик весь извёлся, а часы показывали только полдень. В этот день ему повезло:  прохожие бросили больше обычного. И он не удержался. Будь что будет, пусть Валет и увидит, но он пойдёт к любимой с цветами. Кирилл сбегал к киоску с цветами, выбрал аккуратный и красивый букетик гвоздик. Продавец в киоске, молодая светловолосая девушка в белой блузке, подозрительно косилась на него, когда он выбирал цветы, как бы не веря в то, что он хочет сделать покупку. На стене висело небольшое зеркало и он глянул на себя со стороны. Да, вид у него ещё тот: волосы отросли и лохматой гривой свисают на глаза и уши, брюки давно просятся в стирку, майка тоже грязная. Неудивительно, что продавец в киоске  смотрела на него с недоверием. Как же он в таком виде появиться перед Элен? Переодеться ещё можно, кое-что досталось от волонтёров, помыться под краном, а вот подстричься обойдётся недёшево. Что же делать? Для начала нужно где-то припрятать цветы. Он решил, что самое надёжное место  у Бекаса с Лексеичем. Кирилл побежал туда. Оба бомжа были на месте – пережидали солнцепёк в тени. Лексеич спал, а Бекас  мыл пустые стеклянные бутылки.
    - Здравствуйте, - запыхавшийся Кирилл  не мог отдыщаться. - Можно я оставлю у вас цветы до вечера?
    - Какие проблемы, оставляй, конечно. А ты что, уже за девчонками приударяешь? - улыбнулся Бекас. 
    Кирилл смущённо отвернул лицо.
    - Ладно, ладно, мне то что. Как вы там, обжились?
    - Да. Только у нас ЧП недавно было, Валик умер. Слышали?
    - Так слыхали. Эх, бедняга, царствие ему небесное, - Бекас покачал головой и небрежно перекрестился, - жить да жить бы ещё мальчишке.
    Кирилл подумал, что Бекас сторожил и наверняка всё здесь знает.
    - Дядя Бекас, а вы не знаете, где здесь можно подстричься недорого?
    - Подстричься? - бомж на мгновение задумался. - А чего далеко ходить – давай я тебя подстригу. Мы с Лексеичем давно сами обходимся без цирюльников, у меня и ножницы есть. А ну, садись
    Бекас притащил какую-то тряпку, обвернул ею Кирилла и принялся за работу.
    - Это дело нехитрое, каждый научиться может, - словоохотливый бомж уверенно щёлкал ножницами. - Запомни одно: учись всему. Глядишь, а оно в жизни  пригодится, ведь науку за плечами носить не надо. 
    Он оглядел Кирилла и скомандовал:
    - Так, подними голову. Всё, теперь сиди ровно.
    Остановившись на какое-то мгновение, Бекас призадумался, потом снова продолжил свои рассуждения:
- Да, жизнь штука сложная и никто не знает, что ждёт его впереди. Как вот с этим вашим пацаном вышло.  Нехорошо.  Выбираться вам всем отсюда нужно, не место вам здесь. Мы то старики, жизнь повидали, можем и здесь дожить. Наша жизнь всё равно пропащая. А вы идите к людям, иначе засосёт это болото и никогда из него не выберетесь. Вы ещё дети, сможете добиться чего-то лучшего. Это теперь кажется, что всё беспросветно, ничего хорошего впереди. А не так это. Вот знаешь,  иногда бывает случается такое на закате: солнце садится за тучи, стемнеет, кажется всё,  уже не будет света. А потом тучи вдруг разойдутся, солнце напоследок  выглянет во всей красе, посветлеет так – хорошо. И кажется, что это уже не закат, а рассвет. Чудно так, да? Как бы рассвет на закате. Вот и у вас так: вроде всё плохо, шныряете тут, побираетесь, а выход он есть, светится между туч. Нужно только не бояться, выбираться отсюда.
    Бекас остановился, смахнул остриженные волосы, сдул остатки с шеи и удовлетворённо крякнул:
    - Ага, хорош пацан. Теперь тебя девка точно примет. Иди умойся только.
    - Спасибо, дядя Бекас.
    - Да ладно, иди уж. Может вспомнишь когда-нибудь добрым словом старого бомжа. Хороший ты парень. Жаль, что у меня сына не было, такого, как ты. Всё, беги. Эх!
    Бекас  отвернулся и пошёл домывать бутылки.
    В тот день Кирилл еле досидел до вечера. Не дождавшись Кости,  помчался в гараж, отдал заработанные за день деньги Валету, быстро переоделся и снова собрался убежать.
    - Ты куда это так спешишь? - Валет подозрительно глянул на него.
    - На вокзал, как обычно. Вдруг опоздаю и прозеваю тётю.
    - Ага, придёт она, как же, больно нужен ты ей.
    Но Кирилл уже умчался. По правде говоря, он тоже уже начинал терять уверенность, что тётя  Алла найдёт его здесь. Скорее всего, придётся искать её как-то по-иному. Но сегодня  ему было не до этого: любовь заставила позабыть все остальные проблемы. Элен теперь жила в его мыслях и снах, в каждом шаге и поступке. Он думал только о том, как они встретятся, как будут сидеть обнявшись, целоваться, а сердце будет трепетать и замирать от радости и неземного удовольствия. И уж потом он начинал мечтать о том, как они выберутся отсюда, Элен вылечится и они будут встречаться беспрепятственно. Он добежал до контейнера, но Бекаса с Лексеичем там не было. Кирилл забрал цветы и помчался в обратную сторону – он должен быть на месте, у того самого домика во дворе, сделавшего его счастливым, раньше её. Элен ещё не было и он, оглянувшись, шмыгнул туда. На него никто не обратил внимания. И он стал ждать. Это были самые волнующие минуты ожидания – когда услышишь шорох её ног, её шаги, увидищь её улыбку, лучистые глаза. За это он был готов отдать всё. Отдавшись сладким грёзам Кирилл даже не услышал, как Элен  подошла.
    - Привет.
    - Привет, - Кирилл в волнении  неловко подскочил, позабыв о припрятанных за спиною цветах.
    - Давно ждёшь?
    - Нет, не очень.
    На него снова напала робость,  мальчик не решился обнять девушку. Она села рядом, он взял её за руку, заглянул в глаза.
    - Ой, ты так изменился, - воскликнула она, - подстригся, переоделся. Тебя и не узнать. А что это у тебя?
    Она заглянула за спину.
    - А, это. Извини, забыл – это тебе.
    Он протянул девушке цветы. Элен зарделась, растерянная улыбка озарила её лицо. Она взяла цветы, прижала их к лицу и тихо спросила:
    - Мне?
    - Да, тебе. Я люблю тебя.
    - Кира, милый, любимый. Мне ещё никто не дарил цветы.
    Она  обняла его, крепко прижалась и горячо поцеловала. Его снова охватило то сладкое щемящее чувство блаженства,  он принялся  осыпать Элен поцелуями.
    - Не здесь, милый. Пойдём сначала погуляем, - предложила Элен.
    Они пошли по тротуару вдоль дома. Счастливая девушка прижамала цветы к лицу, вдыхала их аромат и улыбалась, посматривая на него, радовалась, когда прохожие обращали на них внимание. Они погуляли по улице, потом Элен свернула в тот самый глухой закуток, где были в первый раз. И снова  Кирилл  купался в блаженстве, обнимал Элен и целовался до изнеможения. Голова у него шла кругом, словно он выпил какого-то горячительного напитка. Он не вполне ещё осознал, что такое физическая близость между мужчиной и женщиной, но это возносило его на какую-то вершину, с которой было так приятно падать и проваливаться в омут наслаждения. Он стал взрослым. Незнакомые, но такие приятные и сладкие ощущения  будоражили его, заставляли  учащённо биться сердце и с бесконечной нежностью смотреть на девушку.
    - Мне так хорошо с тобой, - Элен  положила голову ему на грудь и завитки её волос защекотали  его лицо.
    - И мне, - ответил он и вздохнул. - Жалко, что у меня нет денег.
    - А что было бы тогда?
    - Тогда бы я увёз тебя отсюда, ты вылечилась бы, а мы купили бы себе дом, я забрал бы Катю и мы могли жить вместе.
    - Катя – это твоя сестра?
    - Ага, она осталась там, в детдоме. Ей только  шесть лет. А у меня есть фото нашей семьи. Хочешь покажу?
    Элен долго рассматривала фотографию.
    - Здорово. Как жаль, что твои родители погибли. Скучаешь по ним?
    Он кивнул.
    - Красивые, - вздохнула Элен. - Вы, наверное, очень счастливы были все. Хорошо, когда у тебя кто-то есть. Вот у тебя хоть сестрёнка, а у меня никого.
    - У тебя есть я.
    - Я знаю. Мне так хорошо с тобой, что не хочется думать о том, что будет дальше.
    - Всё будет хорошо, я не брошу тебя.
    - Всё не так просто, - Элен села и посмотрела ему в глаза. - Знаешь, до встречи с тобой я даже не думала о том, что у меня может быть дальше какая-то жизнь. Я никому не нужна, родители меня не ищут, всем мужчины хотели меня только, как проститутку. Им всё равно, что у меня на душе, что я хочу, что думаю. Но теперь всё изменилось – теперь я хочу жить.  Понимаешь? Потому что у меня появился ты. Это так здорово любить, знать, что тебя кто-то любит, что ты кому-то нужна в этом мире. Я даже не думала, что это так приятно. А что будет дальше, Кира? Где взять денег, чтобы вылечиться? Их нет. Помощи ждать не от кого.
    - А может твои родители ищут тебя?
    - Вряд ли, - она задумалась. - Я больше года не звонила им, они наверняка  позабыли обо мне.
    Потом, подумав, она добавила:
    - Мне так кажется.
    - Тогда тётя Алла поможет.
    - Она же не богачка какя-нибудь, ты сам говорил.
    - Она что-нибуль придумает.
    - А ведь она так и не объявилась?
    Кирилл отрицательно покачал головой.
    - Ладно, не переживай, она должна тебя найти, обязательно.
    - А я и не переживаю.
    - Знаешь, а я где-то читала, что если люди очень сильно любят друг друга, то и после смерти  они могут помогать один другому. Мне кажется твои родители где-то здесь, рядом. И они будут с тобой до тех пор пока не убедятся, что у вас с сестрёнкой всё хорошо
    Кирилл  обнял Элен, он прижалась к нему:
    - Иди уже, скоро стемнеет. А то наши заподозрят что-нибудь. Мне всё равно, но не хочу насмешек над тобой. Да и тебя ждут, наверное, гадают, где ты мог запропаститься.
    - А тебя?
    - А что я? - девушка грустно улыбнулась. - Меня никто не ищет, я могу ходить допоздна, вроде, как при деле. Знаешь, я не хотела воровать, но надо было как-то выживать: всё же лучше, чем спать с пьяными мужиками. Эдик это знает и относится ко мне снисходительно. Он и сам не раз говорил, что я ему нравлюсь, но я не хочу спать с ним, и он это знает. Всё-таки, он хороший: другой бы на его месте  давно прогнал бы меня, а он помогает, кайф приносит.
    - Тоже мне помощь, - пробурчал Кирилл, - наркотой снабжать.
    - Он же не виноват, глупый, а без него я бы уже умерла. Ты не представляешь, как это больно и страшно, когда тебя ломает. Хочется на стенку лезть и головой о неё биться.  А Эдик  иногда и без денег выручает. Но так постоянно быть не может, вот и приходится подворовывать в метро.
    - И что, ни разу не попалась?
    - Нет, на меня никто даже не думает: стоит девочка, можно сказать, школьница. Смешно, да? - она вздохнула. - Хотя нет, не смешно. Ладно, беги.
    Элен оказалась права: столь длительное его отсутствие вызовет вопросы.
    - Где ты был? - первым спросил Валет.
    Кирилл предполагал, что ему зададут такой вопрос и на всякий случай сказал полуправду:
    - У Бекаса с Лексеичем. Встретил их, они попросили помочь донести бутылки, я подсобил. Потом сидели у них, говорили, они поесть мне дали. Вот и засиделись.
    - Темнишь ты что-то, - фыркнул Валет, - да ладно, мне по барабану.
    На улице стемнело, когда Кирилл вышел из гаража. Костя с Лёшей курили и заодно кормили Бима.
    - Кира, так ты где был на самом деле? - спросил Костя.
    - Я же говорил, - мальчик  ощутил, что кровь прилила к лицу, хоть в темноте этого никто и не увидел: он не хотел врать друзьям.
     - Видел я Бекаса, он говорил, что ты днём у него был, цветы какие-то приносил. Не хочешь говорить – не надо, - обиженно проворчал Костя.
    Кирилл немного подумал и решился:
    - Ладно, пацаны. Только никому, я вас прошу.
    - Обижаешь, мы же друзья, - заявил Лёша.
    - Пацаны, я влюбился и мы с ней встречаемся, - шёпотом объявил он.
    - Да ладно? - присвистнул Лёша. - Ни фига себе. С Элен, что ли?
    - Ага. Но только никому, хорошо?
    - Конечно, Кира, могила. То-то, она в последнее время какая-то не такая, вся такая из себя стала.  Ну ты даёшь. И надо тебе она – она же наркоманка.
    - Ну и что? Я люблю её. Когда выберемся отсюда, я попрошу тётю Аллу, её положат в клинику и вылечат, - запальчиво  выкрикнул Кирилл.
    - Ладно, не кипятись. Мы только спросили. Если чего надо помочь, ты говори.
    - Спасибо, ничего не надо. Я  хотел спросить: может вам пора отсюда выбираться? Лёха, ты собрал хоть что-то?
     Сурок помедлил с ответом:
    - Около сорока тысяч  уже наскребётся с теми, что я тогда спёр. Наверное, этого мало для операции.
    Элен вернулась с гвоздиками. Все переглянулись и только Кубинец спросил:
    - Где стащила?
    - Нигде, мне подарили, - счастливо улыбнулась Элен.
    - Кто? Неужели тот хлыщ командировочный? Не, он точно на тебя запал. И как он? Наверное, ничего, если цветы дарит.
    - Дурак, -  ответила Элен с какой-то злостью и отвернулась.
    Кирилл снова долго не мог уснуть. Что это за командировочный, о котором упомянул Кубинец?  И почему Элен так среагировала? Неужели ей есть что скрывать от него?  Вертевшиеся в голове мысли, перемешались с вопросами на которые у него не было ответов.


-4-

    Свет от фонарей уличного освещения  доходил  сюда лишь небольшой узкой полосой, тускло отсвечивая  на тёмных балконах и окнах. Двор затеняло несколько высоких деревьев, примыкавших вплотную к дому, и Кирилл стоял под одним из них. Кругом дремали припаркованные машины, светлыми пятнами выделялось несколько гаражей-ракушек, над первым подъездом одиноко светил яркий фонарь, вокруг не было ни души – шёл третий час ночи. Кирилл сидел на дереве, проклиная в душе и себя, и Кубинца, и Сурка. Себя – за то, что согласился пойти на это: ведь он давал слово папе, что никогда не станет воровать. Если  разобраться, он не ворует, но как бы принимает участие в этом деле. На Кубинца зол  за то, что погнал его сюда, а на Сурка – за то, что подсказал Эдику эту идею. Вчера вечером Лёша пришёл в лёгком возбуждении. Сначала он наедине шептался о чём-то с Кубинцем. В конце Эдик похвалил Лёшу:
    - Молодец, шарабан варит.
    После простенького ужина Кубинец велел всем остаться. По привычке он развалился в кресле, закурил и, слегка прищурившись, стал говорить:
    - Так, пацаны, есть дело на сто миллионов. Нет, сто миллионов там, конечно, не будет, но внакладе не останемся. Слушайте сюда.  Сегодня Сурок был на одной хате и случайно подслушал разговор двух челов. Оказывается, сосед одного нашего клиента  имеет на хате нехилое бабло. И как раз завтра, на выходные, он уезжает за город – типа, шашлык пожарить.  Ну и пусть едет, флаг ему в руки. Но мы можем пощипать этого богача, а потом лежать и плевать в потолок. Как вам такой расклад?
   Валет сразу же поддержал:
    - Клёвая тема.
    - А что, мы не прочь снять пенку, - сказал Дейл, хлопнув брата по плечу.
    Кирилл промолчал, Костя тоже.
    - Значит так: завтра ночью  все идём туда. Днём с Сурком мы прощупаем пути подхода и отхода, а ночью идём на дело.
    Кирилл не выдержал:
    - Я не пойду воровать.
    Кубинец резко подскочил и шагнул к нему:
    - Слышь, чистоплюй, ты мне уже надоел. Не хочешь – вали отсюда, никто тебя здесь не держит. А на дело пойдут все, кроме девчонок. Тебя никто в квартиру не зовёт, на шухере будешь стоять. Это тоже надо. Всё, завтра  вечером поговорим более конкретно.
    Утром Кирилл решился  высказать Лёше:
    - Ты же обещал больше не воровать. Зачем ты так?
    - А что делать – такими темпами мы тут ещё год будем зарабатывать. А тут один раз сходим на дело и всё. Понимаешь?
    - Но ты же сказал, что больше не будешь этого делать, - упрямо твердил Кирилл.
    - Мало ли что я говорил, - хмуро, сквозь зубы, бросил Сурок, - что ты привязался. Думаешь, мне хочется воровать? Просто выхода нет. Пока я буду тут зарабатывать,  мамка может и концы отдать. Я же не собираюсь обворовывать  тех, кто живёт на последние гроши. С этих барыг не убудет.
    Обиженный Кирилл отвернулся. В одном Лёша прав: если долго тянут, его мать может не дождаться операции. Но тогда можно находить такие же оправдания и для других дел, снова воровать. Где же выход?
    Кубинец растолкал их всех  около часа ночи. Они гуськом потянулись через спящие ночные дворы, пересекли  ярко освещённую, уже притихшую   московскую улицу, и едва не попались на глаза наряду милиции. Леший вовремя заметил выезжащую из переулка машину. Мальчишки  бросились  ближайшие кусты и замерли. Милицейская машина медленно проехала по дороге, скрывшись за очередным поворотом. Шли они немногим меньше часа. В том самом дворе Кубинец собрал их за углом – туда не падал свет фонарей.
    - План такой, - громко зашептал он. - Сейчас я помогу Сурку с Чипом взобраться на козырёк над входом в подъезд. Они через окно пробираются туда, а потом на крыщу. Квартира на третьем этаже. Сурок по верёвке спустится на балкон, потом на другой,  а из него в квартиру. Чип – страхуешь его на крыше.  Когда он спустится в квартиру, отвяжешь верёвку и бросишь ему. Сам возвращаешься к нам. Остальные стоят на шухере  на всех подъездах к дому. Всем смотреть внимательно на дорогу. Если  вдруг появятся менты – свистите. Справишься?
    Он обратился уже к Сурку.
    - А то, - бодро ответил тот, - я лазать спец и высоты не боюсь. Ещё в школе быстрее всех по канату поднимался и спускался.
    Кубинец продумал всё тщательно. Кириллу он  приказал лезть на дерево, которое находилось как раз напротив того самого балкона, и ждать сигнала. Его задача заключалась в том, чтобы вовремя предупредить  Сурка об опасности. Для этого Кубинец раздобыл ещё один мобильный телефон, который находился у Лёши, а свой он отдал Кириллу. Если только он услышит свист,  значит нужно звонить Сурку. Кроме того, если у Лёши будет перерезан путь к оступлению через подъезд, его задача заключалась ещё и в том, чтобы помочь выбраться другу. Дело в том,что ветки вплотную  примыкали к балкону, и если натянуть от него к дереву верёвку, то можно было легко перебраться по ней на дерево и спуститься на землю.
   Он видел, как  Лёша с Чипом взобрались на козырёк, затем в подъезд. Прошло несколько томительных минут. Около подъезда опустело, словно совсем недавно здесь никого и не было. Лищь тихо покачивались ветки деревьев да издалека доносился приглушенный шум  никогда не засыпающего мегаполиса. Вскоре, сквозь листву, Кирилл заметил на крыше Чипа с Лёшей. Они закрепили верёвку, Чип  привязал  Лёшу ещё одной, вцепился в неё, а тот стал спускаться. Довольно быстро он достиг балкона четвёртого этажа, передохнул немного, зацепившись руками за карниз, затем стал спускаться дальше. На балконе третьего этажа окно осталось приоткрытым,   Сурок легко забрался вовнутрь. Он дёрнул верёвку, Чип бросил ему концы, а сам скрылся. Лёша исчез в квартире. Спустя какое-то время негромко и мелодично прозвенел домофон: из подъезда вышел Чип. Оглянувшись, он растворился в темноте. Кирилл дрожал,  сам не зная от чего: то ли от ночного холода, то ли от волнения. Ему казалось, что изо всех этих тёмных окон за ним наблюдают невидимые глаза. Он их не видит, но они внимательно смотрят на него и только ждут, чтобы он спустился. И там его непременно схватят, передадут в милицию, где он ответит за всё: и за кошелёк, и за квартиру. Ему даже показалось, что в ближайшем окне мелькнула чья-то фигура, он схватился за телефон, чтобы позвонить Кириллу. В это время где-то вдалеке послышался вой сирены. Мальчик насторожился: что это, скорая или милиция? И куда они едут? Вой, тем временем, стал приближаться. Кирилл лихорадочно вцепился в ствол. Пока никто не свистел, но от этого приближающегося воя сирены станавилось не по себе. И вдруг он отчётливо услышал чей-то свист. Трясущимся руками он набрал номер:
    - Лёха, беги оттуда, скорее!
    Больше ничего сказать он не успел: телефон выскользнул из его непослушных рук и упал вниз. Сирена уже звучала где-то рядом. Лёши нигде не было видно – ни на балконе, ни  на выходе из подъезда. Из-за угла, с включенной мигалкой, показалась милицейская машина. В это время в подъезде приоткрылась дверь, из неё выглянул Сурок. Увидев мащину, он тот же захлопнул её назад. Кирилл замер, прижавшись к стволу в надежде, что его не заметят. Машина резко скрипнула тормозами, хлопнули дверцы и из неё выбежали два милиционера с автоматами и в бронежилетах. Быстрым шагом они направились к подъезду.
    - Кира, держи верёвку! -  мальчик услышал с балкона сдавленный крик.
    Кирилл схватил конец верёвки, привязал к дереву, со страхом поглядывая вниз. Сурок перелез через балкон, схватился за верёвку и быстро  поехал чуть ниже балкона, на ветки. Он  удачно попал на толстую ветку. Рубашка у Сурка на животе подозрительно топорщилась: там проглядывались контуры чего-то большого, вроде какой-то толстой папки.
    - Чего ты медлишь, давай быстрее вниз! - зашептал он, поглядывая вниз.
    Они стали спускаться. Кирилл,  схватив валявшийся под ногами телефон, что есть силы побежал за угол.
    - Вон они, внизу! Давай за ними! - услышал он с балкона чей-то голос.
    Мальчик бежал, сам  не зная куда, а за спиной слышал топот ног Сурка.
    - Хватит тебе мчаться, - крикнул Лёша, - подожди.
    - Ага, подожди, я в машине собаку видел. Они нас точно найдут. Что делать будем? - прерывающимся голосом ответил Кирилл.
    - Собака? Блин, только этого не хватало.
    - Я же тебе говорил – не нужно лезть.
    - Да ладно уже. Так, - Сурок осмотрелся. - Подожди, я знаю, где мы находимся. Давай за мной: за этим домом какой-то проспект, а там недалеко до вокзала. Хрен они нас найдут. Бежим.
    - А где остальные?
    - Какая разница, сами доберутся.
    Они добирались до гаража окольными путями: так решил Лёша. Возвратились туда, когда солнце уже поднялось и позолотило окрестности яркой позолотой. Вся компания ждала их, никто не спал.
    - Чёрт! - выругался Кубинец. - Где вы были? Мы думали, что вас менты повязали.
    - Как бы не так, - усмехнулся Сурок, - меня не возьмут. Просто они заметили  нас возле дома, пришлось делать крюк, чтобы не заподозрили. Кира сказал, что они с собакой были. 
    - С собакой? Какого чёрта вы тогда сюда припёрлись?
    - Да не бойся ты, мы такие ходы сделали, что они в жизни нас не найдут.
    - Откуда там менты взялись?
    - Скорее всего, квартира под охраной была, - предположил Валет.
    - Ладно. Ну что, Сурок,  почистил барыгу? Есть улов?
    - Нет, не успел, - Лёша скорчил огорчённую рожу. - Я только успел пошарить по хате и сейф нашёл. А на большее времени не было – кто ж знал, что менты приедут. Зато я хоть это успел  взять. Тоже ничего.
   Он вытащил из-под рубашки почти новый ноутбук.
    - И всё? - разочарованно протянул Кубинец.
    - Всё.
    Кубинец посмотрел на Лёшу, подошёл к нему и стал ощупывать карманы. Из   заднего кармана брюк он торжествующе извлёк  золотую цепочку:
    - А это что?
    - А, это. Да забыл я, - Сурок слегка покраснел.
    - Забыл, как же. За то что хотел меня кинуть, твоя доля уменьшается наполовину.
    Сурок лищь зло сверкнул на него глазами.
    - А мы? - спросил Дейл.
    - А чего вы? Сам видишь, в пролёте мы. На пиво и сигареты будет, ну ещё кое-чего, может быть. Так, телефоны мне верните.
    Кирилл с Лёшей отдали телефоны.
    - Все остаются здесь, можете дрыхнуть целый день. Я займусь товаром – надо сдать это кому-нибудь.
    Когда он ушёл, Дейл проворчал:
    - Да пошёл он, козёл, помогай ему после этого. Ноутбук загонит тысяч за десять, цепочка потянет тысяч на пять, а нам ничего. Жлоб.
    Кирилл так устал и переволновался, что ему хотелось только одного: спать. Не раздеваясь, он повалился на тюфяк и почти тотчас же уснул.
    Следующий день выдался не по-летнему холодным:  ещё с ночи небо затянуло низкими серыми тучами, пошёл противный тягучий и холодный дождь, вокруг пузырились чёрные грязные лужи, а временами дул  такой же  холодный порывистый ветер. Идти никуда не хотелось, но и сидеть в тёмном надоевшем гараже тоже не было желания. Мальчишки, кутаясь в свитера и старые курточки, быстро побежали к подземному переходу – будет веселее и, возможно, хоть что-то перепадёт от прохожих. Но и их в это день было не так и много, а те кто проходил, старались пройти, как можно быстрее, либо прятались от дождя под  своими зонтами. Посидев до обеда в тёмном, дышащем сквозняками, проходе, Кирилл поплёлся к Косте.  Какая-то тоска  заполонила его:  то ли от беспросветного дождя, то ли от  длящейся столько времени неизвестности. Тот тоже сидел задумчивый.
    - Ты как? - присел он рядом с другом.
    - Да ерунда, чуть больше ста рублей. А ты?
    - Почти так же. Настроения отчего-то нету.
    - И у меня, - вздохнул Леший, - от погоды, наверное. Сидим здесь, а чего? Я вот сказал тогда, что тоже хочу мамку найти, а где её найдёшь? Её же ведь лишили родительских прав, я понятия не имею, где она и где её искать.  Я, знаешь, что думаю, в последнее время?  А может уехать мне к Кирилловне, к тёте Зое? Добрая такая, хорошая,  и мне у неё понравилось. Ведь  сама приглашала. Как ты думаешь, примет она меня?
    - Конечно примет.
    - Слушай, а что ты делать будешь?
    - Не знаю. Наверное, из нашей затеи ничего не выйдет, а больше в голову ничего не приходит. Может, в милицию пойти? За этот кошелёк  мне много не дадут. Ну, отправят меня в колонию на какой-нибудь  год, ничего. Зато тётя Алла найдётся.
    - Да никто тебя садить не будет, не говори ерунды, - с жаром стал убеждать его Костя. - Я по телеку видел, что если сам приходищь – это называется явка с повинной – могут вообще отпустить.
    - Но ведь Лёхе мы мало собрали. Мы что, бросим его?
    - Ладно, подумаем как быть.

-5-

    Лето – самая радостная и светлая пора для ребятни. Тепло, море солнца и света, время, когда ты можешь быть предоставлен самому себе – что может быть приятнее. А если добавить к этому хорошую компанию, то всё неприятности переносятся намного легче, чем в другую пору. Рана от потери родителей у Кирилла  успела немного зарубцеваться, он уже не так страдал и реже вспоминал свою счастливую и беззаботную прежнюю жизнь. Май принёс ему первую любовь, лето дарило надежду на счастье с Элен.  Они  любят друг друга – что может быть прекраснее. Как хорошо просыпаться и видеть её волосы, её любимые глаза, радостную улыбку, смотреть, как она разговаривает,  причёсывается и тайком  бросает на него полные нежности и любви взгляды. А как сладостно замирает сердце в ожидании встреч с нею, и потом, когда ты держишь её  за руку, слушаешь или просто сидишь  рядом – совсем недавно об этом он  только мечтал. А теперь они с Элен вместе. В один из этих, на первый взгляд обычных, но таких притягательных летних дней,  Кирилл не удержался и, сговорившись с Элен, сбежал из скучного подземного перехода, от усыпляющей жары и тупого сидения,  в самый водоворот московских улиц, парков и площадей. Элен показала ему свою Москву – ту, которую она знала и видела. Они ездили “зайцами” на трамвае и тролейбусе, смеясь и толкая друг друга, запрыгивали в метро, пили вкусную газировку на ВДНХ, понаблюдали за сменой караула  на Красной площади, брызгались водой из фонтанов, сидели в прохладе аллей на незнакомых ему проспектах и улицах,  просто радовались жизни. Это был самый счастливый день в его жизни после того, как он остался без родителей.  Он пролетел незаметно, как одно прекрасное мгновение. Вечером, усталые и разомлевшие от счастья, держась за руки, они вышли к Курскому вокзалу и неспешно побрели мимо стоянки.
    - Ну вот, приехали. Что ты скажешь Эдику?
    - Ничего, я не обязан тут сидеть целыми днями. Ведь мы с Костей согласились здесь сидеть лишь бы помочь Лёхе собрать денег. Что он мне сделает?
    Элен не успела ничего ответить. За спиной они услышали  чей-то голос:
    - Привет, Элен.
    Обернувшись, Кирилл увидел молодого парня, лет тридцати, стройного подтянутого, прилично одетого. Он приветливо улыбался, но вот его рыбьи  глаза излучали холод: казалось, на тебя смотрит огромный пятнистый питон, оценивающий добычу. Встретившись с ним взглядом, мальчик содрогнулся и отвёл глаза. Незнакомец стоял у красивой иномарки, в которой сидёл ещё кто-то.  Молодой человек сделал шаг навстречу:
    - Добрый вечер, красавица. Гуляешь?
    - Гуляем, а тебе то что? Чего надо?
    - Ты не забыла о моём предложении?
    - Чего ты ко мне привязался? Пойдём, - Элен дёрнула Кирилла за руку.
    Сделав несколько шагов, мальчик не выдержал и обернулся. Незнакомец сверлил их глазами и его взгляд не обещал ничего хорошего.  Кирилл  остановился и взглянул на Элен.
    - Кто это?
    - Никто. Пытался приставать ко мне недавно, денег дал даже. Это Эдик его где-то нашёл, но я его отшила. Он снова сюда припёрся. Кто  такой – не знаю, правда. Ты что, не веришь мне?
    Кирилл нахмурился. А если у этого мужика что-то было с Элен? Не зря ведь Кубинец намекал. Перед его глазами  роем пробежали сцены: вот Элен обнимается с незнакомцем, целуется с ним в машине, улыбается ему. Кровь прилила к лицу, Кирилл готов был сорваться с места, вернуться обратно, чтобы схватиться с этим наглым типом, хоть и понимал, что силы у них неравные. И Элен тоже хороша: говорила с ним, встречалась. Почему? Видимо, она что-то недоговаривает, или не хочет чтобы Кирилл что-то знал. Злоба, что-то нехорошее зародилось в нём: и к незнакомцу, и к Элен. Эти чувства  зашевелились  в груди – впервые  в нём проснулась ревность,  обнажив свою отвратительную физиономию. Ну и пусть идёт к этому отвратительному недоумку с холодными глазами, раз она такая. Кирилл выдернул свою руку.
    - Кира, ты чего? - Элен остановилась.
    - Ничего, - он опустил глаза. - Мне нужно ещё на вокзал сходить, а ты иди.
    - Кира, подожди. Кира! – крикнула девушка ему вслед, но он не обернулся, а только прибавил шагу.
    Когда  сделал ещё несколько шагов, ему показалось, что Элен  как-то коротко вскрикнула. Нет, он оборачиваться не будет. Пусть  подумает, прежде чем так поступать с ним: зачем его обманывать? Ведь он любит её, как никого на свете и всё сделает для неё. А она? Почему она так с ним?  Не хочет менять свою прошлую жизнь – так пусть катится с этим. Уже возле входа в воказал он обернулся. Элен исчезла. Он обвёл взглядом всё вокруг, но так нигде и не заметил её тоненькой фигурки. Машина с незнакомцем тоже исчезла – на том месте уже парковался большой чёрный внедорожник. Мальчик в недоумении остановился, затем неуверенным шагом вернулся назад. От любимой не осталось и следа. Возможно, она ничего не поняла и, также, обидевшись, ушла в гараж. Скорее всего, так и есть. Элен пошла туда мимо вокзала, более коротким путём. Немного успокоившись, Кирилл побродил возле билетных касс, потом взглянул на часы. Нет, тёти Аллы, конечно, не будет, время вышло. Вздохнув, он побежал в гараж. Почти все были в сборе, кроме Кубинца с Лёшей и Элен.
    - Ты где был?- накинулся на него Валет.
    - А где Элен? - спросил Кирилл вместо ответа.
    - Да откуда я знаю, где она шляется, - процедил сквозь зубы Валет. - А вот ты где ходишь? Я в три проходил мимо, а тебя на месте не было.
    - Отвяжись, - мальчика охватило лёгкое волнение. - Маруся, ты не знаешь, куда она могла пойти?
    - Нет, - девочка пожала плечами, - я её целый день не видела.
    Кирилл вышел на улицу. Куда же она могла пойти? А что, если она обиделась, пошла на место их встречи  и теперь сидит там, дожидается его? Он рванулся и побежал, даже не заметив, что вслед ему глядят несколько пар удивлённых глаз. Вспотевший Кирилл добежал до заветного домика, осмотрелся вокруг и сел на  металлические качели. Где она может быть? В том, что она не  могда поехать с незнакомцем, теперь мальчик был абсолютно уверен.  Элен любит его. И только теперь  осознал, насколько глупо  поступил. Какой же он идиот – бросил её одну, обидел почём зря. Но где она? И тут же похолодел от внезапной догадки. А если она поехала с ним не добровольно? У этого мужика был такой нехороший взгляд,  он предлагал Элен поехать с ним. Неужели? Мальчик, что есть силы, побежал обратно. Все ужинали. Кубинец, привычно развалившись в кресле у входа в гараж, утолял жажду пивом.
    - Эдик, - бросился к нему Кирилл, - Элен похитили.
    - Чего? Не говори ерунды, - поморщился тот.
    - Нет, правда, - затараторил мальчик. - Мы с ней шли к вокзалу, потом встретили какого-то мужика, он узнал Элен, сказал ей о каком-то предложении. Она его послала. Потом я пошёл, а через несколько минут там не было ни её, ни этого мужика. И её нигде нет, понимаешь? Нигде.
    Он почти кричал.
    - Да подожди ты, не ори. Что за мужик, где ты его видел?
    Кирилл подробно всё рассказал об этой встрече, утаив, правда, что они с Элен провели целый день вместе.
    - Чёрт, что-то тут не так, - Кубинец задумался. - Мне он с самого начала показался подозрительным. То, что Элен никуда не могла пойти – это факт. У неё здесь никого нет. Неужели этот урод и вправду решил побаловаться с нею на халяву? Вот гад, бросил тысячу – нате, жрите, а сам вон как.
    - Что же делать? - Кирилла лихорадило: это он виноват, что Элен похитили, только он. Какой же он дурак.
    - Ничего, - спокойно ответил Кубинец, - ешь и ложись спать. Поразвлекаются там, вернётся потом  твоя Элен. Тогда и спросим, где была.
    - Она не такая, понял? - Кирилл подступился вплотную к Кубинцу,  готовый  вцепиться ему в лицо.
    - Много ты знаешь, сопляк. И не смотри на меня так, словно я тебе должен, быстро угомоню, - проворчал тот.
    - Её надо искать.
    - Иди ищи. Что там Москва в сравнении с твоим Мухосранском, да? Ты знаешь, куда идти? Ну, давай, - криво улыбнулся Кубинец.
    Кирилл в изнеможении опустился на корточки. Он даже не хотел представлять, что может сейчас происходить с Элен. В груди пылал огонь, сердце сжималось от отчаяния, а в голове стоял такой сумбур, что он тихо простонал. Мальчик  вышел, сел за углом, в глазах у него закипели слёзы.
    - Кира, успокойся, найдётся Элен, - Костя присел рядом, положив ему руку на плечо. Следом за ним подошёл и Лёша:
    - Он прав. Всё равно мы не знаем, где её искать. Давай до утра подождём.
    Кирилл понимал, что они правы, но отчаяние захлёстывало его, и он не мог с собою совладать. Куда бежать, в какую сторону? Бессилие – это ужасная штука. Ты знаешь, что нужно что-то делать, но сделать как раз ничего не можешь.
    Он кое-как уснул. Проспав несколько часов в неспокойном и тревожном ожидании, подскочил в числе первых. Элен не вернулась.  В хмуром молчании все перекусили. Новый летний день набирал свою силу. Рядом, на путях, привычно грохотали поезда; набирая рабочий ритм, оживал вокзал; от крыши  гаража уже уже начинало попахивать  дневным зноем и сквозь щели в воротах светилась полоска пыли. Но всё это  существовало для него как параллельный мир,  сознание разделилось на две половины – вчера и сегодня. Вчерашний мир казался таким манящим  и прекрасным, а сегодняшняя реальность зияла страшной пустотой.  Кирилл молчал, но и Кубинец, видимо, понял, что с Элен что-то произошло.
    - Ладно. Все пока по местам, - Эдик решительно поднялся. - Поговорю на вокзале с народом, постараюсь прояснить ситуацию. Я этого чела только один раз видел. Да, ещё Маруся его видела –  ведь я сначала её предложил, но он не клюнул. Но это нам ничего не даёт. Потом будем думать, что делать.
    - А может в милицию пойти? - робко предположил Кирилл.
    - Дурак что ли, - Валет скрипуче рассмеялся, - так они и побежали её искать. Да они в первую очередь тебя загребут – ты беглый детдомовец. А её зачем искать – тоже беспризорная, бездомная. Кто такая? Думать надо, простофиля.
    - Слушай, а если Богдана попросить, чтобы помог? - предположил Лёша.
    Кубинец презрительно глянул на него и произнёс:
    - Да она для него никто – так, пыль вокзальная. А ты говоришь. Так, Маруся. Ты сегодня поприглядывай там, на площади: вдруг этот баклан ещё объявится. Если что – мухой сюда, Валету скажешь.
    После того, как он ушёл, мальчишки сели на лавочки, сооружённые ими возле гаража из битого кирпича и обломков досок.
    - Чего пацаны делать будем, - спросил Дейл, - пойдём?
    - Можно ещё порасспросить Бекаса с Лексеичем, - сказал Костя.
    - Ага, я туда схожу, потрещу с ними а вы все пока идите к переходу. Я вас там найду, - ответил Лёша.
    Мальчишки вышли на привокзальную площадь. Кирилл остался с Марусей.
    - Слушай, а что тогда было у вас с этим мужиком?
    -Да ничего, - Маруся пожала плечами, сделала затяжку и, докурив сигарету, бросила окурок под ноги. – Эдик сказал, что он вроде командировочный, хотел снять кого-нибудь. Я ему не понравилась, он попросил привести Элен. И где он только её раньше видел – ума не приложу. Следил, что ли? А Элен его послала. Так он поулыбался, ещё целую тысячу ей дал, сказал подумать. А кто мог знать, что он маньяк какой-нибудь. С виду нормальный.
    У Кирилла заныло под ложечкой. Неужели, и вправду, маньяк? Он смотрел несколько фильмов и знал, что эти психи убивают своих жертв. Нет, с Элен всё будет в порядке, он должен что-то сделать, иначе какой из него мужчина. Вспомнилось, как  года два-три назад  они с пацанами  из соседнего квартала играли во дворе в футбол. Команда, в которой играл Кирилл, разгромила соперников, и те к исходу игры были ужасно обозлены. Со злости они толкали игроков другой команды, ставили подножки, даже порою отбивали мяч рукой, но голы всё равно влетали в их ворота. Особенной злобой и дерзостью  отличался один из соперников– рыжий веснушчатый здоровяк, который был на голову выше Кирилла. Крепыш так толкнул его в спину, что он проехал на животе несколько метров.
    - Ты что, сдурел? - подскочил к нему взбешённый Кирилл.
    - И что ты мне сделаешь? - ухмыльнулся рыжий.
    Одним словом, они сцепились, матч так и не доиграли, команды передрались. Шум был немалый: это увидели  мамы, гулявшие с детьми и подняли крик. Когда их разняли, у Кирилла на лбу красовалась большая ссадина, а  нос оказался расквашенным. Было больно, но он старался держаться. Когда  пришёл домой с разбитым лбом и распухшим носом мама всплеснула руками:
    - Боже, Кирилл! Что с тобой?
   Он хмуро отмалчивался, а мама кинулась за йодом и мокрым полотенцем. Вечером  приехал с работы папа и ему, конечно же, пришлось всё рассказать. Несмотря на мамины вздохи и причитания, он одобрил действия Кирилла:
    - Главное, что у него есть внутренний стержень, без которого человек не человек. А основой этого стержня является совесть, чувство справедливости, мерило всего. С несправедливостью он боролся. Как – это уже другой вопрос, но оставлять зло безнаказанным не счёл возможным. Тем более, он мужчина, должен уметь постоять за себя и своих близких. А в детстве мы все дрались. Ничего, это заживёт, зато он проявил характер.
    Потом, оставшись наедине с Кириллом, он добавил:
    - Запомни, Кира,  мужчина не должен быть тряпкой. Ведь о тряпку все вытирают ноги. Я не говорю, что должен лезть в  драку по любому поводу, но всегда старайся отстаивать свои принципы  и не давай злу одержать верх  над тобой. Но старайся думать головой.
    Эти слова Кирилл запомнил. Неужели он не выполнит отцовский наказ? Неужели он так просто сдасться и позволит злу победить? Первым делом, нужно подумать: где искать  незнакомца. Это самое главное.

-6-

    Он  огляделся. Вокруг – привычная уже картина привокзальной суеты: люди, машины, голуби на асфальте, вдалеке прохлаждается Маруся. Ничего необычного. Задумавшись, Кирилл не заметил, как к нему подошёл Лёша.
    - Кира, я расспросил Бекаса с Лексеичем. Они сказали, что видели здесь какого-то подозрительного мужика, по описанию – это он. Так вот, этот урод ходил и вынюхивал что-то, расспрашивал их о нас, о девчонках. Им он  наплёл, что ищет свою племянницу. Лексеич говорит, что этот чел скорее всего из тех, кто похищает девушек для борделей.  Ему знакомые мужики рассказывали, что  в в прошлом году нашем районе несколько проституток пропало.  Вот теперь опять началось. Ты понял?
    - Сволочь, - выругался Кирилл и вдруг хлопнул себя по лбу, осенённый внезапной догадкой. - Слушай, если это так, то он и Марусю может схватить.
    Они оглянулись назад. Маруся демонстративно, как на показе, сидела на лавочке и лениво рассматривала прохожих.
    - Что делать будем?
    - Давай пасти Марусю – вдруг он объявится. Надо только наших всех собрать. Тогда набросимся на него и скрутим, а он нам отдаст Элен. Нас  много, неужели мы не справимся с ним, - предположил Кирилл.
    - Надо Кубинца найти и ему сказать. Хотя, ладно. Ты стой здесь, а я сбегаю за Лешим – пока втроём последим.
    - Ладно, я пойду поближе к Марусе, приходите туда.
    Он сел так, чтобы видеть её. Марусе наскучило сидеть. Она встала и, стрельнув сигарету  у какого-то  тощего парня с рюкзаком, напоминавшего по внешнему виду хиппи, закурила. Мальчик рассеянным взглядом пробежался по машинам в надежде увидеть знакомую иномарку, но тшетно. Он  снова вспомнил Элен, и уже в который раз стал укорять себя за, что так необдуманно оставил её одну. Теперь приходится расплачиваться за  свои глупые и  никчемные обиды. Только бы найти её, только бы найти – твердил он себе, как заклинание. Подняв глаза,  вздрогнул: Маруси не было на месте. Он подскочил. Неужели всё, её тоже схватили? Он бросился было бежать туда, но в это время заметил  девушку.  Она стояла чуть в стороне от той лавочки, на которой сидела до этого,  разговаривая с каким-то молодым мужчиной. Но это не тот вчерашний незнакомец: мужчина имел аккуратный животик, носил усы и был пониже ростом. Что же ему надо от Маруси? Кирилл находился у неё за спиной в метрах пятидесяти  и хорошо их видел. Девушка разговаривала с ним спокойно, безбоязненно, незнакомец тоже не предпринимал никаких действий по отношению к ней. Кирилл немного успокоился – видимо,  какой-то  очередной любитель приключений увидел  лёгкую добычу. Повернув взгляд чуть левее, мальчик похолодел от неожиданности: в третьем ряду стояла та самая иномарка. Да, это она, ошибки быть не может. Что же делать, он один, пацанов нет? Мальчик  в отчаянии сжал кулаки. Тем временем,  Маруся спокойно пошла с незнакомцем в ту сторону, где стояла машина. Всё, сейчас он посадит её и увезёт.  Мысли лихорадочно вертелись в голове: что ему сейчас предпринять? Побежать  за ними и поднять шум – тогда они просто уедут, а он окончательно потеряет шансы найти Элен. Наброситься на них, требовать и кричать – бессмысленно: разве он справится с двумя взрослыми. Пока он думал, девочка остановилась в нескольких шагах от той самой иномарки. Мужчина что-то сказал ей и показал на машину, но Маруся, видимо, отказалась от его предложения, так как осталась на месте. Тогда незнакомец, бросив вокруг себя несколько коротких хищных взглядов, вдруг  схватил Марусю, зажал ей рот рукой и потащил  упирающуюся девушку в машину. Всё произошло буквально за считанные мгновения. Кирилл поначалу опешил, а потом бросился к иномарке: нужно остановить их любой ценой.
    - Кира! - услышал он за спиной голос Лёши.
    Он обернулся: к нему спешили Сурок и Леший.
    - Пацаны, скорее, они Марусю схватили! - Кирилл махнул рукой в сторону иномарки,  бросившись, что есть мочи на выручку. Он опоздал на несколько метров. Перед самым его носом машина свернула в проход и, слегка взвизгнув колёсами, помчалась на выезд.
    - Чёрт, ушли! - Костя в сердцах выдал трёхэтажный мат. - Нужно догнать.
    - На чём? На своих двоих? - Кирилл от отчаяния готов был разрыдаться: он упустил свой последний шанс. Теперь всё потеряно окончательно.
    - Берём тачку и за ними, - крикнул Сурок, рванувшись к ближайшей машине, в которой какой-то мужчина средних лет читал газету.
    - А деньги, откуда мы возьмём деньги? - закричал Кирилл.
    Лёша ничего не ответил. Он подбежал к водителю и крикнул:
    - Дяденька, помогите пожалуйста! У меня сестру увезли. Нам нужно только проследить вон за той машиной.
    - Мальчик, я занят. А если кого-то там украли – обращайся в милицию, я не занимаюсь частным сыском или благотворительностью,  - хмуро бросил мужчина.
    - Заплатим вдвойне, пожалуйста, - Лёша сунул руку в брюки и, покопавшись, вывернул оттуда кучу купюр.
    Вид денег подействовал  сразу же подействовал на водителя:
    - Садитесь.
    Мальчишки быстро заскочили в машину – и вовремя. Водитель утопил педаль, лихо выехал на дорогу, вклинившись в нужную полосу.
    - Ну, где ваша  машина?
    - Вон, вон она дяденька, - закричал Кирилл.
    Иномарка шла впереди на несколько машин.
    - Всё, не оторвутся, - уверенно сказал мужчина.
    Кирилл вздохнул с облегчением: перед ним забрезжила надежда.
    - Лёха, а деньги откуда?
    - Это те, что я маме собираю. Их прятать негде, сам понимаешь. Так я в трусах кармашек  пришил и там храню. Так надёжнее.
    - Мы же сейчас столько денег отвалим за это. Как же потом мама и операция? - ужаснулся Кирилл.
    - Ладно,  не твоё дело, - нахмурился Сурок, - что-нибудь придумаем.  Главное, сейчас, тебе помочь.
    Скорее всего, похитители  и не подозревали, что за ними следят. Машина спокойно проехала  какое-то расстояние по главной улице, затем, перестроившись в крайний правый ряд, свернула на другую
    - Улица Казакова, - прочитал Леший.
    Свернув ещё несколько раз, через какое-то время  машина остановилась в тупике  у  большого серого здания. Мальчишки молча наблюдали из своей машины, которую водитель предусмотрительно припарковал возле небольшого сквера. Из машины похитителей вылез усатый, воровато  осмотрелся, затем открыл  дверцу и вытащил из салона Марусю. Она была без сознания, так как незнакомец взвалил её на плечо, словно мешок картошки, и  понёс в здание. Следом за ним из машины вышел  тот самый, который говорил с Элен. Кирилл втайне вздохнул с облегчением – у них получилось.  На входе  незнакомец  нажал на кнопку звонка, дверь отворилась, после чего они зашли вовнутрь.
    - Выходим, наверное, - сказал Кирилл.
    - Сколько? - Сурок  бросил короткий взгляд на водителя.
    - Пять тысяч.
    Лёша добросовестно отсчитал купюры и протянул водителю. Машина уехала.
    - У, держиморда, целых пять тысяч содрал. Чтоб он лопнул от этих денег, - Костя с презрением плюнул вслед машине.
    - Да ладно тебе, назад не вернёшь. Давай отойдём, чего светится, - проворчал Лёша. - Надо Элен с Марусей освобождать.
    Мальчишки отошли и сели в тени деревьев.
    - Как  думаешь, Элен здесь? - спросил Костя, вглядываясь в здание.
    - Наверное.
    - Ладно, вы посидите, а я схожу на разведку – погляжу что у них здесь.
    Костя ушёл.
    - Спасибо тебе, Лёха, - Кирилл протянул руку другу.
    - Да брось ты – подумаешь, пять тысяч. Заработаем. Я вот что думаю – как мы вытаскивать девочек будем.
    - Не знаю. Надо, наверное, Кубинца просить – у него связи есть.
    - И ты думаешь он за них подпишется? Слышал, что он сегодня сказал – пыль вокзальная. Нет, на него надеяться бесполезно, самим надо что-то думать.
   Пока они разговаривали, из здания вышел усатый. Он поговорил к кем-то по мобильному телефону, сел  в машину и уехал. Вскоре пришёл Костя. Он вытер вспотевший лоб и доложил:
    - Здесь, пацаны, какой-то физкультурно-оздоровительный комплекс – с той стороны вывеска висит. Но с этой стороны отдельный вход и нет никаких табличек. В окно не смог заглянуть, высоковато, дверь крепкая, над ней видеокамера. Понятия не имею, как их оттуда выкурить.
    - Да, дела, - вздохнул Лёша.
    Ребята примолкли. Лёша вытащил сигареты, дал прикурить Косте.
    - Пацаны! Есть идея! - Кирилл подскочил.
    Друзья уставились на него.
    - Я сейчас пойду и из автомата позвоню в милицию. Скажу, что бандиты похитили двух девочек, удерживают их по такому-то адресу. Милиция приедет и уж Марусю точно найдут. Может, и Элен там. Ну, как идея?
    - Попробовать можно, - согласился Леший.
    - Не, Кира, не факт, что это сработает. Они просто могут не открыть  и всё: не станут же менты дверь ломать. А могут купить ментов.
    - Я попробую, а вы смотрите тут.
    Кирилл побежал. Телефон он нашёл быстро. На его сообщение о похищении девушки  дежурный спросил:
    - Мальчик, что за шутки? Ты откуда звонишь?
    - Из автомата.
    - Как твоя фамилия?
    - Казанин, Кирилл Казанин.
    - Где живёшь?
    - Дяденька, вы поймите, так получилось, что я не в Москве живу, но я не вру, Элен с Марусей похитили, честное слово. Вы только проверьте, пожалуйста.
    - Что там такое? - услышал Кирилл в другой голос, доносившийся со стороны.
    - Да какой-то пацан говорит, что видел как похитили двух девушек и назвал адрес, где их укрывают. Думаю, ложный вызов, дети есть дети – насмотрятся фильмов и звонят по пустякам, - сказал дежурный.
    - Похищение? Кто его знает, мало ли. Отправь-ка пэпэсников, пусть глянут на всякий случай, - приказал незнакомый голос, видимо, старший.
    - Ждите, приедем, - ответил в трубку Кириллу дежурный.
    Обрадованный Кирилл помчался обратно.
    - Всё, сказали приедут, - крикнул он друзьям, блестя глазами, - сказали – ждите.
    - Только ты не высовывайся, ладно, - предусмотретельно предложил Лёша, - а то тебя загребут и ничего не докажешь.
    - Почему это не докажу?
    - Ну кто ты есть, а? Где твои документы? Ты сам беглый детдомовец, может у них даже твоё фото есть – в этом Валет прав на все сто. Чего ты им докажешь?
    - Кира, Лёха прав, давай пока посмотрим, что будет.
    Спустя четверть часа приехал милицейский уазик. Оглушительно скрипнув тормозами, машина остановилась. Лениво зевая, из неё вышел рослый  милиционер с погонами сержанта, за ним ещё один с автоматом на боку.
    - Чего, здесь что ли?
    - Ага, вроде здесь.
-7-
   
    Комлев остался доволен  новой партией товара. На сегодняшний день он нашёл семь девушек, все они отобраны более тщательно, чем в последний раз. Следовательно, за них можно попросить больше, а его доля увеличится: Зябликова больше нет. Сегодня они забрали последнюю девочку с Курского вокзала и теперь  можно готовить партию к отправке. Вчерашняя пленница, Элен, кажется, так она назвалась, как доложил охранник, целое утро проплакала, есть отказалась. Ничего, и не такие сдавались. Тем более, что ей скоро понадобится доза, а тогда она станет  шёлковой. Ту, что они привезли недавно, ещё спит. Что ж, ему осталось только дождаться доктора, которого привезёт Володя. Если найдётся  паршивая овца, лучше её выбросить сейчас и подыскать новую: своей репутацией нужно дорожить. А рано утром всё будет готово к отправке.
    Клиентов пока не было. Охранник сидел у двери, листая от скуки журнал. Прозвенел звонок у входной двери.
    - Палыч, менты какие-то, - сообщил Комлеву охранник, взглянув в глазок.
    - Менты? Чего им надо?
    Комлев спокойно открыл дверь. На пороге стояли два сержанта с вялыми от жары взглядами.
    - Слушаю вас, господа.
    - Ты хозяин этой богадельни?
    - Я, - подтвердил Комлев.
    - Нас отправили проверить – сказали, что у вас находятся похищенные девушки, - заявил рослый черноусый сержант.
    Комлев опешил. Вот это номер. Ничего, разбираться и анализировать он будет потом. Не подав вида,  спокойно ответил:
    - Бред, просто полная чушь. У нас всё официально: разрешение, лицензия, все документы в порядке. Простой массажный салон – зачем кого-то похищать?
    - Не знаю. Нас отправили, а мы должны проверить, - второй милиционер зевнул, широко раскрыв рот, словно собирался проглотить Комлева.
    - Нет проблем, господа, можно и проверить. Но у нас есть свои проверяющие. Если хотите, то я могу ему позвонить, - Комлев наклонился к уху сержанта и шёпотом назвал фамилию милицейского чина, которому они ежемесячно отстёгивали круглую сумму. - Так звонить?
    - Ну, если так, то конечно, не надо, - согласился сержант. Нам то что. Ладно, Серёга, пошли, - сказал рослый напарнику.
    - Что ж, господа, счастливой службы, - улыбнулся им Комлев, - а это вам, пивка попьёте после смены, охладитесь. Я думаю, вы доложите, что информация не подтвердилась.
    Он сунул сержанту в нагрудный карман две тысячи рублей.
    -  Лады.
    - Да, мне просто любопытно – откуда взялась эта бредовая информация?
    - Дежурный сказал, что вроде какой-то пацан звонил.
    Машина уехала, а Комлев, постояв немного в раздумьи, захлопнул дверь.
    - Палыч, чего там? - спросил охранник.
    - Сказали, какой-то пацан позвонил им.
    - Вот чёрт, - охранник удивлённо захлопал глазами, - а я видель здесь паренька-малолетку: где-то с полчаса назад крутился здесь, что-то высматривал. Я не придал значения, мало ли, шляется детвора на каникулах.
    - Видел, говоришь? - Комлев оживился. - А ну, дай-ка я гляну запись.
    Просмотрев запись с видеокамеры, он действительно увидел, как неизвестный мальчишка выходит из-за угла, внимательно осматривает дверь, дёргает её  за ручку и уходит в сторону сквера. Судя по внешнему виду, это один из тех оборвышей, занимающихся попрошайничеством на Курском вокзале. Комлев ухмыльнулся: смотри ты, выручать приехали. Странно только одно: как они  разнюхали, что девчонки здесь? Вот щенки, даже в милицию позвонили. Что ж, о следующем их шаге, этих горе-спасителей, он догадывается.  И будет готов к этому – рисковать не стоит, даже  если риск минимален. Нужно только поднять второго охранника, Валеру.
    Друзья видели, как  милиционеры говорили с  первым похитителем, как он что-то им сказал, потом что-то сунул в карман и машина уехала.
    - А я что говорил? - от осознания своей правоты  чуть ли не трожествующе крикнул Лёша. - Купил ментов.
    - Чему ты радуешься? Что мы теперь сами сделаем? - парировал Костя.
    - Слушай, если у них здесь бордель, значит девчонки останутся тоже здесь. Нам надо подумать, как самим их свободить, - предложил Лёша.
    - И как мы туда проникнем? Тем более, что он наверняка там не один.
    - Надо подумать.
    - Пацаны, мне кажется надо ехать к нашим. Ведь Эдик обещал разузнать, что к чему. Поехали, - сказал Кирилл.
    В гараже никого не было. В переходе они  нашли  Чипа,  с полусонным видом  жующего жвачку.
    - Лёха, привет. А где все? - спросил Леший.
    - Брат в метро сидит, Валет с Кубинцем куда-то уехал, а Маруся где – не знаю.
    - Марусю схватили.
    - Да ты что? - Чип-Лёха ужаснулся. - Кто?
    - Тот же самый урод, что и Элен похитил. Их там целая банда. Мы нашли место, где они спрятали наших, но как вытащить их оттуда? Надо бы с Кубинцем потолковать. Как его найти?
    - Он говорил, что около двух будет. Так, теперь уже больше часа дня. Идите в гараж, а я брата позову. Чего-нибудь придумаем.
    Мальчишки пришли в гараж и устало плюхнулись на тюфяки. Кирилл чувствовал, как гудят ноги от долгой ходьбы и беготни. Что же делать, как освободить Элен? Как проникнуть в здание, как справиться с двумя или тремя взрослыми мужиками? Если,  их там и того больше? В голову ничего не приходило. Костя покопался в холодильнике, вытащил пачку роллтона, и захрустел им.  Послышались чьи-то шаги – в гараж  вошли Саня с Лёхой. Они принесли с собой несколько чебуреков, угостили остальных. Спустя какое-то время, шумно дыша, в гараж ввалился Кубинец, в за ним и Валет.
    - Ну и жара, - Кубинец  сел в кресло, открыл бутылку с водой и опрокинул её в рот. Напившись, он выдохнул:
    - Уф, теперь можно жить. Что там у вас?
    Кирилл всё рассказал. Он надеялся на Эдика, который, как ему казалось,  сможет разрешить эту задачу. Он представлял, как Элен сидит в этом борделе, как её тискают чьи-то грубые лапы, как она кричит, сопротивляется, и сердце его сжималось от негодования, а ум закипал от безысходности.
    - Да, дела. Я с мужиками поговорил – про них никто ничего не знает. Залётные какие-то фраера.
    - Эдик, так как нам их оттуда вытащить?
    - Не знаю, - Кубинец развёл руками, - они, скорее всего, ребята не простые, крыша есть. Если сунемся туда, то нам несдобровать. Да не суетитесь вы, помурыжат девок  да и отпустят, всё само образуется. Никто же их не убивает.
    - Как ты можешь? - Кирилл вскипел. - Они с нами жили вместе, а с вами и того больше. Разве можно бросить их в беде? Мы все вместе и обязаны им помочь.
    - Ну и что с того, что жили? - глаза у Кубинца потемнели. -  Много ты понимаешь. Ты проторчи, так как я, всю жизнь в детдоме, тогда и поймёшь каково это. Хрен кто поможет хоть в чём – в этом мире каждый сам за себя. Понял?  Ну, не будет здесь Маруси, не будет Элен, ничего – другие найдутся. Вот мне не на кого надеяться, только на себя. Поэтому  я не обязан бежать и кого-то выручать. Вам надо – вы и идите.
    - Это потому, что у тебя нет друзей, - запальчиво выкрикнул Кирилл, - а у меня есть. Мне они помогали, а я не брошу их. И Элен с Марусей мы не бросим. Верно, пацаны?
    - Да, да, конечно, - нестройным хором ответили мальчишки.
    - Ну и флаг вам в руки, а я пошёл, у меня ещё дел полно.
    Когда Кубинец исчез за углом Сурок проронил:
    - Я так и думал, что он не поможет.
    - Не, пацаны, девок выручать надо, - сказал Чип-Лёша. - Верно, брат?
    - А то, - согласился тот, - я помогу, если что.
    - Да что вы им сделаете, - поморщился Валет, - вот была б пушка, тогда пиф-паф –  и им кранты. А без оружия тут никак.
    Все замолчали. Сурок вдруг предложил:
    - Слушай, мужики, а если мы на них нападём?
    - Как это?
    - Как стемнеет, пробираемся туда и прячемся поблизости. Кто-нибудь из нас для приманки начинает колотить в дверь, ругаться. Один из них обязательно  выскочит на шум, тогда  пульнуть ему в глаза из баллончика с какой-нибудь ерундой. Потом  врываемся туда с битами и валим всех, кто попадётся на пути. Их там двое-трое, больше не будет. А,  вдруг, повезёт, то вообще только один охранник будет. Нас шесть человек, что мы не справимся с ними? Как вам такой план?
    - Ничего, - покачал головой Чип-Лёша, - только вопрос – а если охранник не откроет. Вдруг, он просто милицию вызовет?
    - Так у них же бордель, чего он лишний раз светится будет. Что ты предложишь?
    - Я не знаю.
    - Пацаны, Лёха прав, нужно попробовать, - согласился Кирилл. – Если уж не получится, то я пойду в милицию, сдамся и всё-всё расскажу. Тогда они точно поверят.
    - Да ну, купят и их, - усомнился Леший.
    - А я попрошусь к самому главному начальнику, - упрямо качнул головой  Кирилл.  - Мне поверят.
    - Так что, тогда идём?
    - Идём, - загалдели мальчишки. - Валет, ты с нами?
    - Не-а, я никуда не полезу, - равнодушно бросил тот, - на фига мне оно надо. Вы подумали – а вдруг они со стволами? Скорее всего, так оно и будет, у бандитов всегда оружие есть. Что тогда делать будете?
    - А мы их замочим битами, не успеют нас завалить, - мрачно изрёк Дейл-Саня.
- Лучше уж подохнуть там,  чем в этом дурацком гараже.

-8-
   
    Комлев сидел  в маленькой комнатке, служившей  рабочим кабинетом, и не спеша потягивал горячий кофе. Впереди предстояла трудная ночь – он был уверен, что этим звонком всё не закончится. А рано утром должен приехать Володя, они  забирают этих двух девочек, после чего отправляются за город, где спрятаны остальные. А уже оттуда  и поедут на юг. Он машинально взглянул на часы: половина первого. Вокруг всё затихло. Городская  жизнь понемногу замирает, у них тоже опустело.  Охранник доложил, что осталось лишь два клиента, больше пока никто не звонил и, скорее всего, на этом закончится сегодняшний рабочий день. Комлев сунул руку в карман пиджака: холодная сталь оружия приятно обожгла руку. Пистолетом он обзавёлся недавно – оружие пригодится. Времена, конечно, не такие лихие, как раньше, но, как говорится, в жизни  всякое бывает, и с ним надёжнее.  А пока можно и расслабиться. Он потянулся, развалившись в кресле,  закрыл глаза, но подумать больше ничего не успел. Кто-то явно ломился во входную дверь, стучал в неё и кричал что-то неразборчивое. Комлев с охранником Валерой вышли в  узкий и длинный коридор, плотно закрыв за собой дверь в небольшой холл. Следом за ними вышел и второй охранник, Паша.
    - Снова какой-то пацан, - доложил Валера, взглянув на экран видеокамеры, - и из балончика на двери что-то  пытается намалевать. Может, милицию вызвать?
    - Не надо, Валера. Открой дверь, попробуй схватить его. Только поосторожнее.
    Охранник взял в руки резиновую палку, приоткрыл дверь:
    - Тебе чего надо, недоносок?
    Вдруг он схватился за лицо и громко закричал:
    - Сука! Ах ты, недоносок! Палыч, он из баллончика мне  в глаза шмальнул!
    Дверь распахнулась. В коридор, с криком, ворвалось несколько мальчишек с увесистыми палками в руках. Они так ошалело помчались на Комлева с охранником, что Паша растерялся. Но не Комлев. Выхватив  пистолет, он  выстрелил  в потолок.
    - А ну, всем стоять! Быстро бросили биты на пол! Быстро!
    Страшный грохот, раздавшийся в узком коридоре, громкий уверенный голос Комлева  заставили нападавших остановиться.
    - Я сказал бросили всё на пол!
    Мальчишки неуверенно побросали палки. Вдруг один из них, самый первый, с отчаянным криком бросился вперёд, но охранник успел среагировать. Он подставил  бегущему подножку и мальчик свалился, вытянув руки вперёд. Охранник вдабавок приложился резиновой дубинкой. Мальчишка, скорчившись от боли, застонал и грубо выругался.
    - Теперь все к стенке! - скомандовал Комлев. - Кто попробует дёрнуться – сразу вышибу мозги. Больше предупреждать не буду. Паша, свяжи всем руки, да побыстрее. Валера, ты как?
    - Вроде ничего, - ответил охранник закрывая дверь, - вскользь прошло, глаза ещё щиплет, но терпимо. Сучонок, я тебе сейчас рёбра пересчитаю.
    - Стой! Не сейчас. Иди  к нашим девочкам и успокой клиентов: скажи, что один из посетителей перебрал малость, шмальнул из травматики. Но теперь всё под контролем. Давай, давай, шевелись.
    Связав всем руки, охранник посмотрел на Комлева.
    - Так, где у нас свободная комната? - спросил тот.
    - Так, там девочки, там тоже, в этой клиент, - стал перебирать в памяти Паша, - Наверное, только рабочий кабинет и  бассейн.
    - Веди их в бассейн. И принеси мне скотча.
    Кирилл никак не мог понять: почему всё так произошло? Почему  они проиграли?  Они договорились ворваться и крушить всё подряд, никого и ничего не боясь. Казалось, всё получилось: Леший стал ломиться в дверь, выглянул охранник, получил из баллончика  в лицо, дверь осталась открытой. Они забежали в здание – и в это время грянул выстрел. Вот тут-то все и растерялись. И этот гад с холодными рыбьими глазами прижал их, они поддались первому чувству – испугу. А после того, как они бросили палки, уже было поздно. Теперь их куда-то ведут. А это значит, что всё потеряно. Странно, но у Кирилла не было чувства страха, уныния и осознания того, что это конец. Нет, его мозг лихорадочно работал, искал выход из сложившейся ситуации. Надо, надо искать любую возможность освободиться самому, освободить друзей.
    Охранник открыл  дверь в дальнем углу коридора.
    - Пошли, шевелись, - он грубо толкнул детей в спину.
    Мальчишки ступили в темноту. Из комнаты  дохнуло прохладной сыростью и влагой. Зажёгся свет. Они стояли в глухом помещении с небольшим, метров в пять-шесть длиной, бассейном. Лампы дневного света горели высоко, под потолком. Всё помещение было облицовано светло-голубой плиткой, лишь сверкал металлом  мостик а бассейне, а вдоль стены стояло несколько деревянных лавок.  Мальчишки сели на них.
    - Пацаны, давай друг другу руки развяжем, - предложил Костя.
    - И что с того? Они сейчас придут и снова свяжут, - уныло ответил Дейл. - Эх, слабаки мы – он шмальнул, а мы и в штаны наложили.
    - Да просто всё как-то неожиданно получилось, чего уж, - проворчал Сурок, - он ведь и вправду мог бы завалить кого-нибудь. Видел его рожу – бандюган конкретный. Такой жалеть не будет.
    Больше они ничего сказать не успели. Чуть слышно скрипнула дверь, в помещение вошёл Комлев.
    - Так, кто тут у вас главный?
    Ему никто не ответил.
    - Ладно, будешь ты, я тебя уже видел, - он ткнул пальцем в Кирилла. - Чья это идея была напасть на нас?
    - Моя, - Кирилл гордо поднял голову. - Где наши девчонки?
    - Смотри ты, отчаянный.  В милицию тоже ты звонил?
    - Да.
    - Ладно. Теперь слушайте меня. Я готов вас оставить в живых, если не будете трепыхаться и лезть не своё дело. Понятно?
    - Отпусти Элен и Марусю, иначе мы убъём тебя! - закричал Кирилл.
    - Серьёзно? Ну, давай.
    Комлев развязал Кириллу руки, вытащил из кармана пистолет, вложил ему в руку и приставил ствол к своей голове:
    - Стреляй.
    Мальчик похолодел. Он чувствовал, как палец прижимает спусковой крючок, как слегка дрожит его рука, а сердце учащённо бьётся: тук-тук, тук-тук, тук-тук. Он представил себе, как дёрнется ствол и человек упадёт на землю с кровоточащей раной в голове.  Или хуже того –  кровь брызнет в разные стороны, как это он видел в кино. Но этот человек упадёт не по-киношному.  Кирилл будет стоять над ним и видеть мертвеца, как  несколько месяцев тому назад видел папу и маму. Их тоже кто-то убил. Неужели  и он убьёт человека? Будет  видеть перед глазами бездыханное тело и вспоминать до конца жизни: он – убийца. Нет, он никогда не нажмёт на курок, убийство страшнее смерти. Кирилл, весь вспотевший, как после длительной пробежки, опустил руку.
    - А говорил – убью. Если взял в руки оружие – стреляй. Смотри.
    Комлев забрал у него оружие, приставил ствол Лёше к виску. Мальчишки онемели. Лёша тяжело задышал, стиснул зубы и закрыл глаза, а его тело напряглось, словно тетива лука. Кирилл похолодел, ему показалось, что теперь тело покрылось изморосью,  при этом  он даже позабыл, что руки у него развязаны. В звенящей тищине сухо щёлкнул курок, но выстрела не последовало.
    - Что, страшно? - Комлев сухо рассмеялся. - Думали, я позволю дать оружие с патронами кому-то в руки? Нет, с ним шутки плохи, да и патронов жалко. Я могу вас просто утопить, как котят, в этом бассейне. Поэтому предупреждаю: сидите тихо. Утром мы вывезем вас на свежий воздух, в лес. И чтобы после этого больше никого из вас я  не видел в Москве. Повторяю – никого.
    Он  тщательно связал Кириллу руки и пошёл на выход. Остановившись в дверях, лишь  добавил:
    - Иначе утоплю. Как  котят.
    Дверь гулко хлопнула. Спустя минуту вошёл охранник, перемотав для надёжности  скотчем всем руки ещё раз. Ничего не говоря,  вышел. Воцарилось молчание, которое первым  нарушил Костя:
    - Что, пацаны, какие предложения будут?
    - Надо как-то освободиться и напасть на них, - предложил Дейл-Саня, - ещё лучше, если мы пушку у него отберём.
    - Ага, один раз уже отобрали. Нужно действовать наверняка, - ответил Лёша.
    - Давай, предлагай.
    - Не знаю, я пока думаю.
    - Пока ты будешь думать нас точно утопят.
    - Пацаны, хорош вам грызться. Давайте, и вправду, подумаем, - вмешался Кирилл.
    В самом деле, что им сейчас предпринять? Похоже,  надеяться больше не на кого. Он не очень поверил словам главного бандита, что тот их отпустит.  Ведь он понимает: кто-то всё равно может вернуться и заявить на них в милицию. Возможно,  он уверен,что его никто не тронет? Неважно, если Кирилл хочет вновь увидеть Элен, он с друзьями должен освободиться – сидя здесь со связанными руками никому не поможешь. Надо решать.
    - Пацаны, я думаю так,  - он решительно встал. - Если нас повезут куда-то, там мы ничего не сможем сделать. Я предлагаю действовать здесь. Развяжем руки, но прикинемся, что ничего не случилось. Я стану колотить ногой в дверь, прибежит охранник и я крикну, что одному из нас плохо. Он войдёт, а мы нападем на него.
    Его уверенную речь прервал скрежет замка в двери. Вошёл охранник,  и молча стал заклеивать скотчем  рты всем мальчишкам.
    - Ты что делаешь, урод? - Чип-Лёха попытался его лягнуть ногой, за что получил крепкий удар под дых и согнулся от боли.
    Закончив процедуру охранник вышел. Но Кирилл знал, что сдаваться нельзя.
    Подумав, Комлев решил, что мальчишкам нужно заклеить скочем рты. Он не боялся побега, просто они могли ртом поразвязывать узлы. А возиться с ними не хотелось. Он твёрдо решил выбросить их в лесу, когда  поедут забирать остальных девушек. Не то, чтобы он боялся убивать, а действительно не хотел лишнего шума. Одно дело напоить Игоря и спихнуть машину в реку, а другое перестрелять целую кучу этих вокзальных оборвышей, которые только силу и понимают. Её он им продемонстрировал, теперь они поймут, что Комлев не шутит. Чёрт с ними, нужно хоть немного поспать, впереди непростой день. Плотно зашторив окно, Комлев  растянулся на старом диванчике и вскоре уснул.

-9-

    Кирилл изо всех сил двигал кистями рук, чтобы хоть немного ослабить крепкие узлы, стянутые скотчем, но они поддавались огромным трудом. Попросить друзей невозможно, рот заклеен. К тому же свет выключили, они сидели в кромешной тьме. Повозившись какое-то время, он встал и осторожно подвинулся вперёд. Наткнувшись на кого-то,  повернулся  к его спине и нащупал своими кистями его руки. Затем присел на корточки и коснулся заклеенным ртом  рук товарища, давая понять, что хочет освободиться от скотча. Тот сразу сообразил, и стал пытаться отклеить скотч.  Со связанными руками это оказалось непросто, но через какое-то время попытка удалась, и Кирилл задышал полной грудью.
    - Вот гады, - проворчал он про себя и негромко крикнул в темноту, - пацаны, давайте пробовать помогать распутывать друг другу руки.
    Скорее всего друзья его поняли, так как в темноте он услышал шуршание и скрип деревянной лавки. Кирилл и сам стал пробовать раскручивать узлы у напарника. Делать это в в темноте, на ощупь,  со связанными руками, стоя спиной  было крайне сложно. Скотч перепутал узлы, нащупать концы не получалось и Кирилл вскоре устал, почти не продвинувшись в этом деле. Он попросил друга:
    - Давай теперь ты, я устал. Потом поменяемся.
    Но и товарищу удалось немного. Сколько времени они провозились с этим, сказать было сложно. Узлы немного ослабились, Кирилл чувствовал, что дело двигается, но усталость брала своё и хотелось пить. Они сели на лавку, откинувшись на стену. Ничего, ещё немного и они освободятся. Тогда этим гадам несдобровать, и они не возьмут мальчишек на испуг. Он услышал шёпот Лешего:
    - Кира, ты где?
    - Да здесь я. Тебе тоже рот отклеили?
    - Ага. Но руки пока не развязал. А ты?
    - И я пока нет. Ладно, сейчас отдохнём немного, потом продолжим.
    Они сидели молча какое-то время, потом зажёгся свет. Он так ударил в глаза, что Кирилл зажмурился, просидев несколько мгновений  в этом положении.
    - Вот гадёныши, - услышал он голос охранника, - двое уже успели скотч сорвать. Никак не успокоятся.
    Он наградил мальчиков крепкими тумаками и снова заклеил рот.  Затем всех мальчишек пинками погнали  в коридор. Занимался новый день: в окна уже несмело заглядывали первые лучи солнца, но в дальних углах ещё пряталась темнота. Охранник открыл дверь на входе. Кирилл увидел машину с фургоном, возле неё курил тот самый  усатый, что вчера разговаривал с Марусей. На нём была форма инспектора ДПС.  Он  зло  покосился на мальчишек и фыркнул:
    - А их куда?
    - Палыч сказал, что вы  с собой заберёте, - ответил охранник. - А там он сам решит, что делать.
    Мальчишек затолкали в фургон, пнув на пол. Усевшись, друзья  переглянулись: сдаваться никто не собирался. Когда к ним втолкнули ещё кого-то,  сердце у Кирилла обмерло: это были Элен с Марусей, также со связанными руками и заклеенным ртом. Девушки узнали ребят. Они радостно замычали, задвигали головой, а Элен заплакала. Как же Кириллу хотелось утешить её, сказать столько хороших и ласковых слов, погладить её волосы, но ничего этого он не мог сделать. А Элен, она так страдает. Нет, он должен освободить руки. В это время в проёме показался тот самый, с рыбьими глазами.
    - Так, детишки, сидите тихо. Тогда все будете живы.
    После этого охранники вытащили з глубины фургона какие-то ящики и принялись  закрывать подростков от внешнего мира. Через несколько минут  темнота вновь укрыла мальчишек, а от света осталась лишь тонкая полоска ввеху над коробками. Но вскоре исчезла  и она. Дверь заскрежетала, хлопнула, после чего мрак окутал всё. Послышались чьи-то возгласы, отдававшие распоряжения, затем хлопнула дверь и взревел мотор. Куда же их везут? Главный говорил, что он вывезет их в лес, но зачем  туда везут и Элен с Марусей? Что с ними будут делать там?  Кирилл так и не смог понять этого, но твёрдо знал, что он должен освободиться сам, освободить друзей прежде, чем они доберутся до места назначения. Иначе у них не будет никаких шансов. Он бросится на этого гада и готов погибнуть лишь бы все остались на свободе. Кирилл усиленно заработал руками. Движения становились всё более  быстрыми и свободными, ещё немного – и руки на свободе. Резким движением он сорвал с себя скотч.
    - Пацаны, - я свободен!
    Мальчик принялся щупать в темноте. Найдя чью-то голову, он распутал скотч.
    - Кира, руки  развяжи, - услышал мальчик голос Дейла.
    Вскоре все друзья освободились от пут. Кирилл бросился в тот угол, где лежали Элен с Марусей. Нащупав  девушек, он лихорадочно принялся отклеивать скотч: похоже, это Элен.
    - Кира, это ты?
    - Я, я, Элен. Как ты?
    - Развяжи руки.
    Он распутал руки. И тут же ощутил, как её объятия сомкнулись вокруг его шеи, а жаркий поцелуй опалил его губы: щёки девушки были мокрыми и солёными.
    - Я думала, что ты бросишь меня. Ты не представляешь, как мне было больно.
    - Прости меня,  я виноват. Я люблю тебя.
    - Милый Кира.
    Элен прижалась  к нему, затем стала осыпать его лицо короткими поцелуями.
    - Эй, Ромео, - услышал Кирилл голос Кости, - давай думать, что дальше делать будем. План есть?
    - Да какой к чёрту план, -  выкрикнул Чип, - набрасываемся на этих гадов и бьём, чем попадя. Я готов даже в горло вцепиться.
    - Конечно, хватит с ними церемониться. Как только откроют дверь, сразу нападаем и мочим их. Никого не будем щадить, - поддержал его Сурок.
    Машина, тем временем, видимо ещё ехала по городу, так как постоянно тормозила и останавливалась. Ребята сбились в кучу.
    - Что они с тобой делали? - спросил Кирилл у Элен.
    - Ничего, заперли в комнате и приказали не шуметь. Есть даже приносили. Я немного поспала, потом Марусю привезли,  она рассказала, что вы меня ищете.
    За городом машина ехала около часа – так высчитал Дейл. Сделав несколько резких поворотов, она остановилась. Хлопнула дверь, потом всё стихло.
    - Пацаны, сидим тихо. Как только они влезут  к нам – тогда набрасываемся. Я с Лешим на того, кто влезет, остальные на – на тех, кто на улице, - скомандовал Сурок. - Раньше не высовываемся, пусть они думают, что мы связаны.
    Прошло несколько томительных минут. Вдруг послышались   какие-то резкие окрики, отрывистые команды: “Всем лежать!”, “Не двигаться!”.
    - Не понял, что это там? - шёпотом произнёс Чип.
    - Хрен его знает – кого это они могут там ловить, - ответил ему брат.
    Окрики затихли. Вслед за этим, громко скрипнув, распахнулась дверь. Кто-то заскочил в фургон.
    - Они здесь? - послышался незнакомый голос.
    - Да, должны быть, - ответил другой.
    Рухнули коробки и ребята прищурились от яркого света. Перед ними стоял рослый мужчина в чёрной маске и  в чёрной одежде, с автоматом на груди.
     - Вот вы где. Давайте на выход. Смелее.
    Ребята по одному вылезли из фургона,  спрыгнули на землю. По всей видимости, они находились в каком-то дачном посёлке. Вокруг всё утопало в зелени, светило солнце, щебетали птицы. Машина стояла в уютном светлом дворе возле просторного бревенчатого дома с  мансардой. С улицы проглядывали контуры двух легковых автомобилей, а весь двор  оцепили люди с автоматами в  масках и чёрной одежде – их было не меньше десятка. На траве, под прицелом людей в масках, держа руки на затылке, лицом вниз лежали  похитители. Мальчишки переглянулись: ничего похожего они не ожидали. Из-за машины к ним вышел коротко подстриженный мужчина  в чёрных брюках и светлой рубашке с коротким рукавом. В руках он держал небольшую портативную рацию.
    - Поднимите его, - он указал на главаря похитителей.
    Двое в масках подняли того самого, с рыбьими холодными глазами. Он с ненавистью смотрел на мужчину с рацией.
    - Что, гражданин Комлев Александр Павлович, не ожидали? - спросил мужчина с рацией.
    - Да пошёл ты. Кто меня сдал?
    - Ну мы же не зря хлеб едим. Ваша связь с гражданином Беловым не осталась незамеченной, а дальше – это дело техники. Вам есть что сказать?
    Комлев лишь презрительно сплюнул в его сторону.
    - Гражданин Комлев,  вы обвиняетесь в похищении людей, создании преступной организации, организации притона и незаконном хранении оружия.  Увести его. И этого тоже.
    Он презрительно кивнул в сторону Славинского, лежавшего ничком на траве. Затем старший  повернулся к ребятам.
    - Ну что, беглецы, все целы? - спросил он вместо приветствия.
    Ребята промолчали.
    - Что, язык проглотили от радости? Ладно, сейчас разберёмся и с вами. Семёнов!- кринул он кому-то.
    - Я, товариш подполковник, - к нему подошёл человек в пятнистой форме без маски и автомата.
     - Давайте детей к нашей машине, а тех девушек, из дома – в микроавтобус. И всё проверьте внимательно.
     - Есть.
    Человек  без маски повернулся к ребятам:
    - За мной.
    Мальчишки поняли, что их освободило какое-то спецподразделение.  Как это получилось – они не знали, но теперь каждый задумался, что будет с ними дальше. Они вышли на улицу. Человек в форме подвёл их к небольшому белому автобусу и коротко приказал:
    - Заходите.
    Все вошли и сели. Вскоре мимо них провели каких-то девушек, некоторые из них всхлипывали, испуганно оглядываясь. Всех их усадили в чёрный микроавтобус и увезли. Вслед  за этим, в автобус  вошёл молодой улыбчивый парень с папкой в руке. Он сел на переднее сиденье, раскрыл папку, повернулся к ним и, улыбнувшись, сказал:
    - Так. Я – следователь, моя фамилия Ковригин. Сейчас по одному подходим ко мне и отвечаем на мои вопросы, без обмана и финтов, отвечать конкретно на поставленный вопрос. Всем понятно?
    Дети ничего не ответили.
    - Я спрашиваю – всем понятно? - повысил голос следователь.
    - Понятно, понятно, - откликнулись мальчишки.
    - Хорошо. Давай, первый ты, - он подозвал Кирилла.
    Кирилл сел около него. Он решил, что расскажет всё: почему убежал, где и как они с Лешими  и Сурком  прятались, как украли ту злосчастную барсетку, лазили в квартиру – одним словом всё. Пусть они понесут наказание, зато потом не нужно будет бояться, что  когда-нибудь оно выплывет. Но следователь сам задавал ему вопросы:  его интересовало только то, что касалось похищения девушек и того, как мальчишки оказались вместе с ними.  Он не давал Кириллу вставить ничего лишнего. В конце разговора  спросил:
    - Говоришь, Казанин, твоя фамилия?
    - Угу.
    - Так-так, - он набрал кого-то по мобильному телефону. - Серёга, привет. Слушай, нам сегодня утром звонили с Курского вокзала. Не помнишь, кого там искали, не Казанина случайно? Да. Точно? Хорошо.
    Следователь положил трубку.
    - Вот что, Гаврош с Курского вокзала: тебя там твоя тётя ищет. С ног сбилась уже, а ты бегаешь.
    - Тётя Алла? - Кирилл подскочил. - Нашлась!
    - Скорее ты нашёлся, - засмеялся следователь. - Пока посиди со всеми. Следующий.
    Он опросил всю их компанию, задавая практически одни и те же вопросы. Когда следователь  опрашивал Элен, он полез в свою папку, вытащил какую-то бумагу и внимательно посмотрел на неё:
    - Лепешковская Елена Витальевна?
    - Да, это я, - ответила Элен, не поднимая глаз.
    - Так что же ты, Елена Витальевна, бегаешь от своих родителей? Ты уже полгода, как в розыске. Почему из дому убежала?
    - Не нужна я там, - бросила ему девушка, не поднимая глаз.
    - Я так не думаю. Тебя родители давно уже ищут, волнуются, а ты даже и не подумала позвонить. Эх, пороть вас некому, а жаль.
     Покончив с опросом, следователь вышел из автобуса, приказав напоследок:
    - Сидите здесь и никуда не выходите, пионеры-герои.
    Как только он скрылся Чип-Лёша спросил:
    - Что, так и будем сидеть?
    - А что ты предлагаешь? - отозвался Костя.
    - Бежать надо отсюда. Они же нас сейчас в приёмник-распределитель, а оттуда кого куда: кого в детдом, а кого и в спецколонию. Мы с братом не хотим оставаться,  за того порезанного козла отвечать.
    - Всё равно поймают, - уныло ответил Лёша.
    - Пусть попробуют, - задиристо поднялся Дейл-Саня. - Пошли, братуха.
    - Далеко ли собрались? - из кустов вдруг вынырнул  спецназовец в маске. - Сели на место.  Быстро.
    Мальчишки нехотя сели. Спустя какое-то время в автобус вошли спецназовцы, автобус тронулся. Кирилл сел рядом с Элен, взял её за руку и взглянул в глаза. Девушка ответила ему лёгкой улыбкой и положила голову на плечо. Она выглядела уставшей,  поникшей,   ничего не говорила. Кирилл думал о том, что с ними будет дальше. Если Чип прав, то перспективы  не самые радужные – их всех разлучат. При этой мысли сердце сжалось: получается, что он не увидит Элен? А Костю с Лёшей, как с ними? Отдадут ли его самого тёте Алле?

-10-
   
    В Москве их привезли к небольшому трёхэтажному зданию, спецназовцы вышли, а к ребятам подошёл Ковригин:
    - Сейчас за вами приедут из милиции и определят, кого куда. Ты, Казанин, выходи – за тобой тётя приехала.
    С бьющимся сердцем Кирилл выбежал на улицу. К автобусу подъехала серая “лада”: за рулём сидел Александр Иванович. Навстречу мальчику  бросилась тётя Алла:
    - Кирилл, боже, как ты нас напугал!
    Она обняла, прижала его к себе, и Кирилл не выдержал: в груди как-то больно защемило, а слёзы сами полились из глаз.
    - Не надо, не плачь, мой мальчик, всё будет хорошо. Мы уже и Катю забрали. Вон она, красавица наша.
    Катя тоже успела выбраться из машины и кинулась к нему с радостным  криком:
    - Кира, Кира, ты нашёлся!
    Сестра обняла его:
    - Я говорила, что ты  поехал в Москву, я знала, что ты здесь. Значит, скоро и папа с мамой вернутся. Они вернутся, да?
    - Да, сестрёнка, когда-нибудь вернутся, - ответил он, вытирая последние слёзы. - Всё будет хорошо.
    Он осторожно отстранил Катю, оглянулся на друзей, прижавшихся носами к стеклу и спросил у тёти Аллы:
    - А как вы меня нашли: по объявлению?
    - Какому объявлению? Нет, я не читала никакого объявления. Буквально вчера я случайно увидела в газете вот это.
    Она протянула Кириллу газету с его фотографией в подземном переходе.
    - Я как только увидела, мы с Сашей сразу поехали на вокзал, но тебя там  не нашли – нигде не было. Мы опросили всех, кого только можно. Тогда пошли в милицию, а они нашли нам двух бомжей, которые, как выяснилось, знают тебя. Они  так расхваливали  тебя. Потом они даже отвели нас туда, где вы жили, но и там мы никого не нашли. И вот сегодня из милиции позвонили, что ты нашёлся.
    - А мы с Костей и Лёшей вас искали, - тихо сказал Кирилл, - по фамилии, но не нашли. У вас разве не Листовцева фамилия?
    - Нет, ты напутал, Кирюша. Дело в том, что я хоть и в браке, но ношу свою фамилию, такую же, как и у тебя – Казанина. А Александр Иванович, он Листовцев. Бедненький, сколько же ты натерпелся. А нам, когда сообщили, я поверить не могла, что ты сбежал. Нам сразу позвонили, что ты, возможно, появишься в Москве. Что там случилось, Кирюша?
    Тётя Алла наклонилась к нему.
    - Я потом расскажу.
    - Хорошо, потом так потом. Ну что, поехали домой: мы уже оформили все документы на вас. Попрощайся с ребятами.
    - Тётя Алла, - Кирилл остановился, - я не могу бросить Лёшу с Костей просто так. Они же из-за меня сбежали, чтобы мне помочь. Помогите им, пожалуйста: пусть их не отправляют обратно в детдом.
    Тётя Алла остановилась, вздохнула и оперлась о машину.
- Это не так просто, от меня мало что зависит. Правда. Давай так: я сейчас поговорю с милиционерами и узнаю, куда отправят твоих друзей. А завтра мы их навестим и узнаем, что можем сделать.
    - Хорошо. Я ещё прошу помочь Элен. Мне ничего не надо, все деньги, какие мне полагаются заберите себе, я готов ходить в старой одежде – только помогите Элен. Она наркоманка, ей нужно лечится, а её люблю.
    Он выпалил эти слова на одном дыхании, захмурив глаза и ожидая реакции тёти Аллы. Она  посмотрела Кирилла с широко открытыми глазами, словно не веря его словам, затем на автобус с ребятами и тихо ответила:
    - Кирюша,  отвечу тебе честно: сегодня  я не готова ничего сказать. Давай я всё разузнаю и завтра мы это обсудим.
    Кирилл нацарапал на листке свой новый адрес и оставил его ребятам. Он взял Элен за руку:
    - Завтра увидимся.
    Девушка ничего не ответила, лишь слегка кивнула головой – ей было плохо. Леший с Сурком молча пожали ему руку, Маруся  улыбнулась, Чип и Дейл хлопнули по плечу – Кириллу ужасно не хотелось бросать друзей, но поделать он ничего не мог. Он почувствовал, как по мере отдаления от автобуса  между ними   пролегла какая-то незримая стена. Они остались там, в той жизни, а он шагнул в другую. И в этой, новой, жизни они уже никогда не будут рядом, их дороги расходятся навсегда. Поэтому и Кирилл станет немного  другим, он уже не сможет радоваться тому, чему будут радоваться  они, а они не смогут смотреть на этот мир его глазами.
    В квартире Кирилл чувствовал себя неуютно. Каждую минуту он видел перед собой печальные глаза Маруси и Элен, хмурый взгляд Лёши, скучные лица Чипа и Дейла, понимающее, но с упрёком, рукопожатие Кости. Они сейчас сидят где-то на казённых кроватях, едят из стандартной посуды,  их жизнь расписана по минутам. А как там Элен, что с ней? Усталость и бессонная ночь взяли своё: Кирилл проспал до самого утра. Поначалу он даже не понял, где находится: светлый потолок, уютная комната и мягкая постель, от которой он успел отвыкнуть. Вспомнив события вчерашнего дня,  поначалу улыбнулся, а затем нахмурился: друзья, они остались там.  Он подскочил с дивана. Катя ещё спала,  в соседней комнате сидела полуслепая и плохо слышащая престарелая бабушка – мать Александра Ивановича. Ни его, ни тёти Аллы он в квартире не обнаружил. Кирилл в отчаянии остановился: как же так, он обещал друзьям, что завтра они увидятся. А Элен, как с ней встретиться? Вдруг затрезвонил городской телефон. Подумав, он снял трубку.
    - Проснулся, Кирюша? Хорошо, завтракай и Катю накорми. Я отпрошусь с работы и после обеда мы поедем к твоим друзьям.
    В ожидании он вспомнил стремительно разворачивавшиеся события вчерашнего дня: горячие слёзы Элен в темноте, омоновцев в масках, допрос, хмурые лица друзей перед прощанием и вечерний разговор в квартире. Опуская глаза и сбиваясь, он рассказал  тёте Алле и дяде Саше о том, что побудило его покинуть детдом, о своих приключениях. Тётя Алла порывалась сразу же звонить в милицию, чтобы директора детдома немедленно арестовали, но дядя Саша пообещал разобраться во всём сам. Теперь Кирилл  здесь один, без друзей. А без них как-то не по себе: он успел привязаться Лешему и Сурку. Как там они, как Элен? Что они чувствуют?
    До приёмника-распределителя  добирались на  машине – тётя Алла сама неплохо водила. Пока она разговаривала с молодой девушкой в милицейской форме, дежурившей на входе, он оглядывался вокруг и обратил внимание на пару, пришедшую вслед за ними. Эффектная, красивая и стройная женщина, лет тридцати пяти, в лёгком летнем брючном костюме, пришла сюда в сопровождении высокого, прилично одетого, с приятными чертами лица, брюнета. Они заметно волновались и нервничали. Мужчина вслед за тётей Аллой  подошёл к  девушке-милиционеру. Та посмотрела его документы и кивнула:
    - Да, уже идёт. Ждите здесь.
    Вскоре за ею спиной распахнулась дверь. Оттуда вышли Костя, Лёша и  Элен. Элен выглядела лучше, у неё пропали синяки под глазами, она даже улыбалась. Кирилл постеснялся броситься к ней у всех на глазах, надеясь, что Элен сама подойдёт к нему поздороваться. Но, увидев красивую пару, девушка остановилась с широко раскрытыми глазами, губы её задрожали,  она покраснела. Ничего не говоря,  девушка остановилась.
    - Лена, доченька, прости нас, - всхлипнула  женщина, - вернись домой. Мы с папой искали тебя. Правда. Нам плохо без тебя.
    Элен стояла кусая губы. Глаза наполнились слезами, в ней боролись какие-то противоречивые чувства, которые не давали девушке сделать тот или иной шаг. Молчал и Кирилл, оглушённый этой новостью.
    - Доченька, иди к нам, пожалуйста, - еле слышно  сказал мужчина.
   Элен не сдержалась. Зарыдав, она бросилась к родителям и повисла у них на шее. Не сдержалась даже тётя Алла: она отвернулась и осторожно, чтобы не подпортить макияж, вытерла непрошеные слёзы.
    - Простите меня, - шептала Элен, обнимая родителей.
    Кирилл, сглотнув плотный комок в груди, подошёл к друзьям.
    - Ну, как вы?
    - Нормально. А ты? - ответил, поздоровавшись, Костя.
    - Тоже нормально. Что вам сказали?
    - Сказали завтра в приют переведут всех – там посвободнее, даже лучше, чем в детдоме. Нас проверили, всё в порядке – так сказала Оксана Олеговна, дежурная. Знаешь, я что надумал? Напишу письмо Зое Кирилловне – может, она меня к себе заберёт. Я бы к ней поехал. Всё равно я маму не найду.
    - А ты, Лёха?
    - Обратно в детдом не хочу. Сбегу я, скорее всего, буду дальше деньги зарабатывать: глядишь, за лето соберу мамке на операцию. Чип и Дейл тоже не хотят в детдом. Я с ними скорешился, вместе и рванём.
    - Может не стоит? Снова можно угодить в переплёт.
    - А, где наша не пропадала.
    - Я вот вам принёс, - Кирилл вытащил яблоки, бананы, чипсы и напиток. – Угощайтесь.
    - Спасибо.
    - Вот мой адрес и телефон. Позвоните потом, я приеду с тётей Аллой  в приют.
    - Лады, разберёмся. Ты не переживай за нас, мы всё понимаем.
    Элен сидела с родителями на скамейке и о чём-то говорила. Кирилл остановился. Девушка подняла голову, что-то шепнула маме и подошла к нему.
    - Кира, милый, я решила поехать домой.
    - Слушай, молодец, это правильно.Я же говорил, что родители любят тебя, а ты не верила. Видишь, всё хорошо.
    - Я вылечусь и вернусь. Обязательно вернусь.
    - Да, да, ты только напиши мне. Я сейчас оставлю тебе свой адрес.
    - А я тебе свой.
    Они стояли, держа друг друга за руку, в которых зажимали листки с адресами, пока тётя Алла не положила ему руку на плечо. Вздрогнув, он поднял глаза.
    - Пора идти, Кирилл.
    Элен наклонилась к нему, коснулась губами  его щеки, повернулась и ушла, не оборачиваясь,  к  родителям. Он стоял, глядя ей вслед, не в силах  заставить себя уйти. Казалось, что Элен уходит не только  от него, а вообще, отсюда, как бы навсегда прощаясь с прошлой жизнью.  Как ушло от него самого его  счастливое детство, ушло, громко хлопнув дверью. Как прошло оно мимо его друзей, не дав им почувствовать терпкий вкус весёлых прогулок, шумных торжеств и  праздников, глянцевых семейных фото. Ушло, чтобы больше никогда не вернуться. Но что-то новое, незнакомое, рождалось в душе – радость за Элен, вера в друзей, в их удачу и в то, что плохое не может длиться долго. Иначе человек просто не смог бы жить на земле.