Возвращайся! Глава седьмая

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ДВА ДНЯ - ДВЕ ЗАГАДКИ

«Я воинственно берегу свою
нежность. А как больше?».
(Василий Шукшин)

Нежность

Игорь открыл дверь кабинета – там царил полумрак. Артемьев закрыл окно, погасил сигарету и молча кивнул – садись, мол:
– Тут такое дело. Тебя ищут.
Глаза Игоря быстро оценили кабинет – посторонних не видно:
– Кто?
– Да вот эта дамочка. Издалека приехала…

Игорь подошел ближе… Даже в темноте он понял, что это она. Какая-то тяжесть вдруг пригнула его до самого пола, он сел у ее ног и тихо прильнул к ней своей головой, ткнулся, как слепой котенок, непонятно куда… Артемьев все понял и вышел, молча отдав Корину ключи от кабинета.
Минуты тикали, вот уже скоро стрелка начнет свой новый оборот, а Игорь все сидел, не шевелясь. Часы для них остановились…
– Это ты…
– Это я, я… Вера, Верушка… Я так много слов берег для тебя, а теперь вот не знаю, куда они…
– Не говори ничего, давай просто молчать… – Вера бережно погладила его голову, словно боялась своих ласк. В пустом кабинете лишь эхо предательски повторяло их торопливый, бессвязный, нежный шепот:
– Я часто думал о тебе – чаще, чем нужно было.
– И я. Я чаще!
– Нет, я!
– Нет, я!

Они засмеялись, как когда-то во время их знакомства.
– Я хранил тебя в памяти все эти три года.
– Как хорошо, что мы любим!.. Только не говори ни слова о верности, не нужно. Три года… Я ведь все понимаю. Я люблю тебя – любого. Так же, как ты мне когда-то писал в письме оттуда. Помнишь? Я хочу посмотреть, как ты изменился за это время. Давай включим свет!
– Нет, не теперь…

Игорь шагнул к Вере, бережно прижал к себе и задохнулся от знакомого запаха ее волос… «Котенок мой любимый! Умная моя, хорошая, спасибо, что ты дала мне такую свободу! И ты, глупая, даже не знаешь, что я ею не воспользовался... Даже тогда, в Африке, я думал о тебе. Любовь к тебе никто не зачеркнет».

Время для них остановилось. Он целовал ее и шептал:
– Поедем в гостиницу, нам нельзя здесь долго находиться… Собирайся, Верушка!
Вера схватила сумку, пальто и только шепнула «Догоняй», подмигнув лукаво, – и вот она уже мчится по лестнице, внизу берет диктофон у ошалевшего секьюрити, а Игорь в бешеном темпе – за ней. Всю дорогу они держались за руки, словно боясь потерять друг друга. Ехали совсем недолго – Вере показалось, что мгновение, и вот снова незнакомое помещение, другие стены – они уже в номере, впрочем… разве это главное? Под чужую крышу вошли два близких человека. Они подарили себя друг другу, и опять, как тогда, в их первую ночь на даче, вокруг распустились ее любимые амурские ирисы… А под утро ей приснилась степь с волнующимися крымскими маками. Она проснулась и тихо сказала:
– Мне сейчас маки приснились – сказочные, огромные, крымские!!!
– Почему крымские? Ты же их не видела еще!
– Потому что мы в Крыму.

Влюбленные еще понежились в постели, пошептались… Всё. Надо было вставать. Игорь спросил:
– Ты надолго приехала, Верушка?
– Меня отпустили на четыре дня, из них два уже улетели. Значит, я с тобой сегодня и завтра. В пятницу мне всегда нужно быть в редакции – сам понимаешь: сдача номера.
– Давай сделаем так: сейчас поедем в Балаклаву, там есть замечательный рыбный ресторанчик. Позавтракаем, потом ты меня немного подождешь, у меня там неотложное дело, ровно через час я тебя забираю, и целых полтора дня мы с тобой вместе. Согласна на такой вариант?
– А разве у меня есть выбор?
– Меня учили, что выбор есть всегда.
– У нас с тобой были разные учителя. Я знаю, что сегодня ты будешь диктовать свои условия. Да и завтра тоже. Я свалилась тебе на голову без предупреждения, значит, я подчиняюсь тебе. Только скажи: зачем ты так отпустил бороду? Тебя ведь узнать невозможно!!!
Игорю было легко с этой умной, красивой женщиной. Он улыбнулся:
– Так надо. Знаешь, я, оказывается, способен на большую психологическую ошибку. Сегодня я назову тебе мои уязвимые места… Поехали, котенок!

Романтическая прогулка

По ощущению Веры, завтрак в балаклавском ресторане был отменным: камбала на гриле с овощами, с соусом «Тартар» и бычки. Игорь лишь выпил крепкий кофе, заказал мясное гриль-ассорти и унес в машину, сделав оттуда несколько звонков, а его водитель терпеливо дожидался у ресторана – служба... Время поджимало:
– Верушка, опять цейтнот, за мной приехали. Это Никита, мой водитель. Он отвезет тебя в гостиницу, там ты отдохни часок, а я скоро приеду за тобой.

В гостинице Вера быстро привела себя в порядок и к приходу Игоря успела изучить несколько рекламных проспектов – кратких путеводителей по Крыму. Конечно, Игорь появился не через час, а через три, но Вера была рада тому немногому, что Корин мог дать ей. Ведь это он, Антей, ее Мужчина, любимый и дорогой человек…

Они спустились на набережную и направились в сторону крепости Чембало. Сзади, чуть поодаль, неотступно следовали пятеро рослых крепких молодых парней – все были в штатском. Перед ними узкой лентой извивалась тропинка, которая вела к древним сооружениям. И вот, наконец, им открылась чудная картина: удивительное изумрудное море, и мыс Айя стал виден, когда они прошли по тропе до камня и свернули налево. Отсюда они уже увидели вход в Балаклавскую бухту. Красота! Здесь Вера заметила, как чередуются несколько морских оттенков и впервые пожалела о том, что не умеет рисовать или писать маслом.
– А ты знаешь возраст Балаклавы? – спросил Игорь.
– Знаю-знаю: несколько тысяч лет. – Ну не могла же она не блеснуть перед Игорем знаниями, только что выуженными из проспектов!
– Да. А что еще связано с этим названием?
– Не знаю. А что?
– В 1853–1856 годах была Крымская война (на западе ее называют Восточной войной). Ее вела Российская империя против целой коалиции: Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинского королевства. Война велась в нескольких местах, даже на Камчатке, но наиболее масштабные бои были здесь, в Крыму. И оборона Севастополя, конечно. Тогда стояли непривычные для Крыма морозы, англичане неимоверно мерзли. И в войсках придумали необычную вязаную штуковину – шлем с прорезями для рта и глаз. Эти новые шлемы так и назвали – balaclava, и это название быстро прижилось.

Они долго гуляли и успели даже пошалить: Игорь отослал Вере бумажный кораблик с запиской: «Я не успел подарить тебе цветы. Прими этот нежный цветок ;». В «опытных» руках художника «нежный цветок» отчаянно притворялся розой, попавшей то ли в дождь, то ли в драку. Не прошло и минуты, как от визави приплыл ответ: «Тогда я угощу тебя вкусным ужином. Вот этим:…». Он посмотрел на нарисованные котлеты с дымящейся картошечкой и снова улыбнулся. Ему казалось, что улыбка не сходит с его лица в течение всего дня…

После обеда, заботливо припасенного Игорем, они отправились в Музей подводных лодок – объект 825 ГТС. Когда в пятидесятые годы прошлого столетия еще только набирала обороты холодная война, США и Советский Союз стали наращивать свое атомное вооружение. Именно тогда Сталин отдал секретный приказ найти место базирования советских подводных лодок для отражения ядерного удара. Этим местом стала тихая Балаклава. Сложное фортификационное сооружение создавалось подземным способом в толще горы, там были врезаны входы в горные склоны, там была сеть подземных галерей, которая, как нити Ариадны, пронизывала всю горную глубь. В горе Таврос были построены подземные дороги, шлюзовые камеры, цеха завода, арсенал, хранилища горючего, кабинеты, причалы, глубоководный канал и сухой док, где уже в 1961 году стояла первая подводная лодка…

Теперь домой. Они сидели, обнявшись в теплой машине, и каждый был счастлив по-своему. Игорь только сегодня расслабился от месячного напряжения и заметил красоту крымской весны. Он думал о том, что его одиночество – это независимость, которой он добивался долгие годы. А зачем? Оно было холодным, порой ледяным, а рядом сидела Вера, его Женщина, как символ теплоты, добра, покоя и веры. Машина тихо подъехала к гостинице, а Вера все еще купалась в своем стремительном счастье, и не было там ни берегов, ни гор, ни войн, ни штормов…

Откровение

Вечером, перед сном Вера обняла Игоря и тихо спросила:
– О каких уязвимых местах ты говорил мне утром? И что я должна была увидеть?
– Надо же, не забыла – усмехнулся Игорь. – Тогда слушай. Мужчины до сорока лет хотят завоевать определенные позиции в обществе, а после сорока большинство из них понимают, что нет ничего важнее жены, детей – вот, оказывается, настоящая ценность! Большинство, но не все. Для меня важнее всего была защита Родины, которая постоянно нуждается в таких, как я. И вот появилась ты. Ты рядом со мной… Я сегодня целый день улыбался… Милая моя, мне так хорошо с тобой! Моя психологическая ошибка – это то, что я полюбил тебя. От этого уже никуда не деться. И мое уязвимое место – это тоже ты.
– Как, я? Ты шутишь?
– Я серьезен. Мои враги не могут достать меня: у меня надежная охрана. Значит, скоро они возьмутся за тебя. Полчаса назад, пока ты принимала душ, погиб Никита, мой водитель: он завел машину, не дождавшись нас… Почему завел, не позвонив, – это теперь не важно, а в нее уже успели заложить взрывчатку.
– ?!!
– Сейчас мы будем думать вместе. Начнем с прошлого. Вспомни, Вера, не случилось ли у тебя в Питере в последнее время каких-нибудь знакомств? Если нет, то кто из старых знакомых напомнил о себе в последние месяцы?
Вера подробно описала «посланников» генерала Антонова, встречу в «Арагви».
– Нет, не то. Антонов посылает всегда только надежных людей. Я благодарен ему за этот подарок, – он привлек к себе Веру, обнял, потом нахмурился и «допрос с пристрастием» продолжился:
– Подумай еще. Закрой глаза и вспоминай.

Вере так хотелось обнять Игоря и ни о чем не думать, но, встряхнув головой и отогнав прочь свои тайные мысли, она молчала, хмурилась и судорожно цеплялась за остатки воспоминаний. Игорь вышел в другую комнату. Ему сейчас была важна любая мелочь, и он не мешал Вере.
– Я вспомнила, но это так… пустяки. Сразу после твоего исчезновения (я тогда подумала, что ты ушел насовсем, но все же продолжала ждать) твой Князев пригласил меня на шашлыки в компанию. Компания оказалась небольшая – всего четверо. Они собирались там ночевать, а я попросила отвезти меня на станцию и уехала на 10-часовой электричке. Он звонил мне еще два раза, приглашал в театр, но я отказывалась.
– Володька умеет красиво ухаживать…
– Даже не думай, что я могла бы…
– Я так не думаю, Верушка. Я уверен и в тебе, и в Володе.
– Я недавно размышляла о верности… Это ведь не черта характера. Верность – это решение. Мы похожи. И я такая же, как ты. И я до встречи с тобой была так же одинока, как ты, и так же, как ты, не хотела серьезных отношений. И вообще – не отвлекаются, любя, – выдав этот перл, Вера обняла его и заразительно засмеялась.

Корина очаровывала ее стремительность, ее способность переходить совершенно внезапно от серьезности к искрометному юмору. «В ней столько детскости, шалости – всего того, что я люблю… Одаренный ребенок», – с нежностью подумал он, а вслух сказал:
– Я не хотел навязывать тебе свое мнение, не называл никаких фамилий. Мне был очень важен весь ход твоих мыслей. А теперь сюрприз. В кавычках. Вчера мои ребята следили за Князевым. Он ведь здесь.
– Как? Откуда? И почему следили?
– Я был так занят тобой, что увидел его мельком и не подошел к нему. Сделал вид, что не заметил.
– А разве так можно с друзьями?
– Нужно. События последних дней показали, что Князев что-то мутит. Мне осталось выяснить мотив его некоторых поступков.

Театр

Утром влюбленные были уже в севастопольском отеле. Игорь уехал по своим спецделам, и до его возвращения у Веры было три часа. Она шла по улицам легендарного города, ей часто попадались трепетавшие на ветру объявления: «Фашизм не пройдет!», «Националисты, убирайтесь с нашей земли!». Вспомнилось еще одно – у ворот военной части: «Бандеровцев, фашистов здесь нет! Здесь служат военнослужащие: украинцы, русские, греки, крымские татары, которые хотят мира, как и все гражданское население Крыма и Севастополя!».

А вот и Игорь. Общим голосованием решено было отправиться к развалинам древнего Херсонеса. И вот они над морем, на скале, где уже две с половиной тысячи лет тихо лежат руины древнегреческого Херсонеса Таврического. Руины… Один набег кочевников в конце XIV века – и нет города, основанного в VI веке до нашей эры колонистами из Гераклеи Понтийской. Остались руины… Турки вывезли из разрушенного Херсонеса колонны, аборигены разобрали стены из тесаного камня. А Игорь и Вера ходили по этим руинам, как по святым местам… Вдруг Вера увидела античный театр – да-да, самый настоящий античный!!!! По склону балки в скале было вырублено восемь секторов зрительских мест с рядами каменных скамеек. Эти секторы имели по двенадцать рядов, где сидели зрители, а между секторами были проложены лестницы. Вера взбежала на каменный помост – проскений, кажется, так он назывался, а Игорь подхватил, закружил ее, и поставил на примыкающую орхестру – полукруглую площадку. Вера, сложив ладони рупором, вдруг закричала:
– Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид…

А вокруг звонкое эхо разнесло эти античные строки далеко-далеко – древние греки сказали бы: «На несколько стадий!». Изумленный Игорь восхищенно смотрел на преобразившуюся Веру, волосы которой развевались на ветру. Гордой посадкой головы она напоминала богиню, и он тоже ответил ей бессмертным гекзаметром:
– Бойтесь данайцев, даже дары приносящих!...

Вечером они гуляли по Графской пристани, и за ними неотступно следовали пятеро гладиаторов, как окрестила их Вера после херсонесского амфитеатра. Журналистка отметила для себя, что севастопольцы по сравнению с другими крымчанами – особенные горожане: сплоченные, любящие свой город по-особому. Севастопольцы – патриоты... Вера гордилась ими.

Под влиянием либеральных настроений, царивших в ее редакции, Вера спросила:
– А может быть, не стоило нам вмешиваться в этот крымский вопрос? Ведь Крым – украинская территория!

Игорь изумленно остановился, повернул подругу к себе и с жаром стал объяснять ей причины, которые давно считал для себя очевидными:
– В той стране, откуда я недавно вернулся, начало войны было с участием иностранного контингента. Это мне напомнило начало войны в Ираке. Причины – как песок, надуманны, размыты. Кругом ложь, выдумка, театральный сценарий: все кричат о мифической «свободе», о «демократии», которой и в помине нет, а на самом деле причина одна – нефть. И местный народ не задумывается, что своими руками рушит свою родину! Когда туда придут западные чиновники, аборигенам отведут лучшие рабочие места – мыть туалеты.
То же с Украиной. Европейские ценности как пряник для Украины, но это только пропаганда. Неужели кто-то всерьез думает, что вся эта кровавая бойня со снайперами на майдане устраивалась для того, чтобы Запад принес Украине рай? Нет! Она – пушечное мясо для Запада!!! Зато произнося эти речи, власть может быть меркантильной, жадной, циничной. Но для этого ей нужен еще и внутренний террор. Тут нужны националисты. Они громят наше посольство, а полицейские стоят рядом и наблюдают – и все! Они убивают украинского журналиста – и суд отпускает убийц.
– Но это их внутреннее дело!
– Нет. Мы соседи – это раз, а в Крыму слишком много россиян, чтобы позволить нацистам там бесчинствовать – это два! Неужели ты не видишь явную параллель между происходящим на Украине и приходом к власти фашистов в европейских странах в 30-е годы? Это наша проблема, и решать ее нужно нам. На Украине уничтожается русский мир, часть нашей России. И никто – ты понимаешь, никто! – кроме нас, за них не заступится. Нацизм – это ведь тоже европейские «ценности»: он порожден в Германии. Так что не жди, что европейцы будут ужасаться из-за нацизма на Украине.
Наши войска не совершали переворотов, в Крыму не было майдана. И знаешь, что крымчане говорят? – «Спасибо за то, что Россия не допустила войны в Крыму!».

Вера слушала взволнованный ответ Игоря и соглашалась с ним. Через несколько часов самолет разлучит их, а сейчас она смотрела на его чуть тронутые инеем виски и думала о самом главном для нее: путь женщины всегда один – это путь любви.


__________