Яшка

   
               
                Яшка         
          (Пьеса по мотивам «Записок караимского школьника»
               Арона Катыка).

Действующие лица.

Яшка Каты;к1 – мальчик 7-9 лет.
Тотеке; Катык – мать Яшки.
Илья;гу Катык – отец Яшки.
Ачке;йка Катык – сестра Яшки (6-7 лет).
Самуил – дядя Яшки.
Бера;ха – учитель.
Морха;й и Е;ска – друзья Яшки.
Давид – отец Ески.
Алты;нта, Арзу;тота, Султан – подруги Тотеке.
1-й ученик.
2-й ученик.
Кошка.
Рассказчик.
                Картина 1.

(Передний план. Улица. Яшка сидит на земле в длинной рубахе и делает из бумаги кораблик)
Рассказчик. Яша, даже когда уже вырос, всегда инстинктивно боялся наступления осени. Он размышлял так: Пусть мечтательные юноши и девицы утверждают, что осень – пора упоительных грёз, пора поэтической любви; пусть перезревшие вдовицы с упоительной улыбкой и многообещающим «ах» указывают на пожелтевшие листочки, на задумавшуюся луну, на таинственный плеск засыпающей волны; пусть ссылаются на то, что Пушкин охотнее всего вдохновлялся осенью. Пусть! Своему инстинкту, который никогда меня не обманывал, я верю безусловно, и никто, и ничто не разубедит меня в том, что осень – самое проклятое время года.
  Помилуйте, какие бы неприятности со мной не приключались, приключались они непременно осенью. Осенью 1885 года (мне было тогда пять лет) перечень моих обязанностей был увеличен еще одной: мне приказали ежедневно и аккуратно носить штаны. Вы улыбаетесь: велико несчастье! Милостивые государи! Не спешите с вашей скептической улыбкой. Войдите в положение пятилетнего вихрастого, ногастого, здорового мальчугана, который до пяти лет, не стесненный штанами, ходил в одной рубахе…Ах, какое это было чудное время! Бывало, иногда пойдет сильный дождь. Улица наша превращается в бурную реку. Наделаешь бумажных кораблей, пустишь по реке, а сам, задравши рубаху, шествуешь, как ни в чем не бывало, и только покрикиваешь на товарищей:
Яшка.  (показывая рукой вдаль) Дорогу моему кораблю!
Рассказчик.  Совсем другое дело, когда на тебя напялили ненавистные штаны. Скинуть их перед плаванием на берегу, т.е. тротуаре, значило подвергнуться целому ряду неизбежных неприятностей. Во-первых, мальчишки могут завязать на каждой половине штанов по колоссальному «сухарю». А сухарь, судари мои, сооружается вот как.
(Подбегают Морхай с Еской и делают сухари на штанах. Яшка с ними борется, но они его отталкивают, он падает, а они убегают).
Намочат штанину, а затем завяжут туго-на-туго в узел, да так завяжут, что все зубы обломаешь, пока развяжешь сухарь. Далее на штанах могут оборвать все пуговицы (у нас страсть, как любят играть в пуговки!), а еще лучше: штаны могут и совсем унести.
(Яшка безуспешно пытается развязать узлы, а потом расстроенный уходит).
               
                Картина 2.

(Занавес открывается. Дом Ильягу. Он порет Яшку, а мать развязывает узлы и потом надевает Яшке штаны)
Ильягу. И;мма! (удар), ше;мо! (удар), вези;хро! (удар)
Рассказчик. Конечно, когда я остался бы без штанов, то мог бы только радоваться. Но извольте-ка без штанов явиться домой. Да и с сухарями на штанах начинается странная по своей логической непоследовательности процедура.
Штаны рассматриваются, как нечто составное и за каждую часть полагается соответственная порка. За тесемки штанов полагается особая порка, за пояс влетает особая порция, за две копейки, оставшихся в карманах штанов – порка сугубая; и, наконец, что возмущало всю мою крошечную детскую душу и продолжает возмущать и теперь, - за потерю вообще штанов полагалась порка генеральная. Лупка у нас была на положении брани, на манер: «брань на вороту не виснет», полагалось, что «лупка спине не обида». Ну-с, станете ли вы после этого утверждать, что осень не самое отвратительное время года?
 
                Картина 3.

(Передний план. Улица. Яшка  снимает шапку и машет Морхаю на другом конце сцены. При этом вылетает платок, но Яшка этого не замечает. Морхай подходит к Яшке)..
 Рассказчик.  Осенью 1887 года меня заставили ходить с носовым платком (до того я утирался рукавами) и в шапке. Так как карманов у меня не было, я стал носить платок в шапке. Положу платок комом на макушку, а сверху нахлобучу шапку. Конечно, в первый же день я платок утерял. Потом меня за него отлупили.
Надо сказать, что и без платка, шапка сама по себе доставила мне много огорчений. Однажды, например, ко мне подошел товарищ Морхай и с таинственным видом сказал:
Морхай.  Яша, спрячь это яичко, а то, вот видишь, идет Еска. Он увидит яичко и отнимет. (Яша прячет яйцо под шапку, так как у него нет карманов. Еска подходит с загадочной улыбкой и крутится вокруг). 
Еска. Какой ты, Яшка, молодец, твой кораблик гораздо дальше моего уплыл и в пуговки ты у меня так здорово выиграл вчера,…а какая у тебя сегодня шапка красивая! (Яшка стоит с разинутым ртом, растаяв от удовольствия и в этот момент Еска бьет его кулаком по шапке. Яйцо разбивается и течет по лицу и затылку, рубашке и штанам. Еска с большим удовольствием высокомерно смотрит на него, подняв голову, оттопырив верхнюю губу и ухмыляясь.  Яшка стоит ошеломленный, потом с воем бежит домой).

 (Задний план. Дом Ильягу)
Рассказчик. Дома Яшка получил порядочную порку, но после порки Яшка успокоился, она вообще действовала на него успокаивающим образом. Морхаю Яшка отомстил тем, что когда он просунул голову в форточку окна, он угостил Морхая кружкою воды, так что он убежал, как мокрый цыпленок.
(Яшка, прячась под окном комнаты, снизу обливает Морхая)

                Картина 4.

(Передний план. Улица. Навстречу идут Яшка и Давид )
Рассказчик. Потом, как то на улице Яшка встретил отца Ески.
Яшка. Дядя Давид, вы знаете, я видел, как Еска курит.
Давид. Еска курит?! Да не может быть!
Яшка. Да, да, курит, наверно у вас крадет махорку.
Давид. Вот я ему покажу! (Потрясая палкой уходит. В другую сторону уходит и Яшка).
Рассказчик.  Еску так обработали, что два дня он ходил, как философ. Что такое философ Яшка не знал, но слышал от отца, что философы смотрят очень мрачно.
 (Через сцену проходит склонившийся и мрачно поглядывающий в зал Еска, растирая  руками за место ниже спины). Яшка его видит, но не подходит к нему, а потом идет по улице, довольно посвистывая. Вдруг видит Алтынту с корзиной яблок и прячется, а затем идет за ней и крадет яблоко из корзинки, поворачивается кругом и хочет бежать, но Алтынта успевает схватить его за штаны, а потом добирается до уха и трясет голову).
Алтынта. Ах ты, Яшка, негодник!
Яшка. А-а-а! Заберите ваше яблоко, чтоб оно пропало!
Алтынта. (Задумавшись, и не отпуская ухо) А хочешь, Яшка, заработать? (Отпускает ухо).
Яшка. (весь во внимании) Хочу.
Алтынта. Отнеси корзинку мне домой, дам тебе три копейки.
(Яшка берет и несет корзинку. Дойдя до ее калитки, он ставит корзинку).
Яшка. Ну, давайте три копейки.
Алтынта.  (Делает вид, что заглядывает в корзинку) Вай, вай, не алла; якды; мены;!  Из корзинки фунт мяса пропал!
Яшка. (нахмурившись) Ну, мясо мясом, а три копейки пожалуйте!
Алтынта. Что?! Пошел вон, испорченный мальчишка!   (уходит)
Рассказчик. Ну, и Яшка же был не дурак! Знал, кто чем болен. Любила Алтынта здорово кошечку одну. Детей не было у Алтынты, ну она и привязалась к кошке. Машкой кошку звали.
(Выходит девочка в костюме белой кошки. Она облизывает лапы и жеманно прогуливается).
Для Машки и обед особый варила. Ну, правда, кошечка была красивенькая. Беленькая вся и на кончике ушей кисточка из гаруса, нежная такая особа. Вот Яшка улучил момент, когда сия благородная особа по двору прогуливаться изволила, подошел незаметно сзади, схватил за хвост и давай тянуть.
Яшка. (тянет за хвост кошку) Это тебе, Машка, за три копейки, что хозяйка твоя зажилила!  (Кошка кричит во всю глотку. Через минуту вылетает хозяйка, и мчится с большой палкой в руке. Яшка убегает. Алтынта прижимает к себе кошку и гладит. Но потом, когда Алтынта уходит, Яшка опять тянет за хвост кошку. Алтынта выбегает и кидает три копейки).
Алтынта. Ах ты, гадкий мальчишка. Бери свои три копейки и убирайся отсюда!
(Все уходят).
                Картина 5.

(Улица. Появляется Ильягу с Яшкой, а за ними Бераха в черном костюме, черной барашковой шапке, с большим черным зонтом над головой).
Ильягу.  Яшенька, довольно тебе за собаками гоняться, завтра поведу тебя в мидра;ш2.
Рассказчик. Яшка насторожился, так как дома его обычно называли Яшкой, а слово Яшенька пускалось в оборот, когда ему предстояло  что-то неприятное. Он вдруг увидел человека, очень похожего на жука. Он был одет во все черное и держал над головой большой черный зонт. А ведь стоял яркий солнечный день. Периодически он воздевал лицо и руки вверх и что-то шептал. Яшка очень удивился.
Яшка.  Папа, а зачем он с зонтом, ведь дождя же нет?
Ильягу. Это, Яшенька, твой будущий учитель ри;бби Бераха. Он утром читал молитвы о дожде, а теперь ходит с зонтом и ожидает когда пойдет дождь…Что-ж, хочешь учиться?
Рассказчик.   Э-э! Судари мои! – подумал Яшка. Он был хитрой бестией и изучил все странности характера своего отца, знал все его капризы. Его отец в области воспитания детей придерживался такого правила. Если сын на вопрос «Да?» ответит: «Да», понимай это «Да» в смысле «Нет», ибо мальчики - элемент ехидный. Если же сын на вопрос: «Да?» ответил: «Нет», то переведи это, как «Да», а за стремление сына облекать мысли в несоответствующие формы примерно накажи его. Поэтому Яшка, конечно, ответил.
Яшка. О, да, папочка хочу, хочу учиться!
Рассказчик. Яшка ожидал, что отец, как всегда ответит: «Так нет же, негодяй, не будешь учиться. Рано еще яйцам курицу учить». Но, к величайшему его изумлению, отец потрепал его по щеке и сказал:
Ильягу.  Отлично, молодец!
(Яшка искажает свое лицо и выражает на нем четыре настроения: боль живота, сильное желание учиться, головокружение и готовность упасть в обморок. Однако отец обрадовано говорит)
Ильягу. Ну, что-ж, радуйся, сынок, радуйся! Ученье - свет, а не ученье – тьма!
Яшка. (схватившись за щеку). У меня сильно болит зуб!
(Отец внимательно смотрит Яшке в рот)
Ильягу. Ничего у тебя не болит, и;мма ше;мо вези;хро! Марш на улицу, а утром поведу тебя в мидра;ш.
(Яшка грустно поплелся на улицу. Навстречу ему Морхай).
Морхай. Я слышал, что в мидраше здорово лупят. Мне брат рассказывал. Как только ты войдешь в школу, тебя схватят четыре молодца и бросят в погреб. Это, чтобы ты привык к погребу, потому что там часто запирают в погреб. Затем, дня через три, если ты не издохнешь от голода, тебя вытащат и начнут учить. Тут уж начнется лупка, ой-ой-ой, какая лупка!
Яшка. И все ты врешь, Морхай! А мне мой брат, рассказывал, что там никого не бьют; что каждый день учитель раздает мидрашникам конфекты. То-то вы, пентюхи! Я каждый день буду есть конфекты, а вам – кукиш! (показывает). (Уходят в разные стороны).

               
                Картина 6.

(Дом Ильягу)
Рассказчик. Дома, как только Яшка просунул голову в дверь, его схватила мама и стала чистить. Напрасно он пытался протестовать. Мама раздела его, затем принесла большой ле;ген3 воды. Он должен был влезть в воду. Затем мама вооружилась какой-то тряпкой и стала вытирать его тело. Боже мой! Что это было за мученье! Проклятая тряпка залезала всюду: в рот, нос, глаза, уши, словом, куда хотите. Он фыркал, чихал, дрыгал ногами, орал во все горло, ничего не помогало. Наконец, трепещущий и чистый Яшка был завернут в простыню. Когда тело его обсохло, мама одела его в новенькое платье, заперла дверь на ключ и заявила:
Тотеке. Будешь сидеть в комнате, чтобы не запачкать платья.
(Когда она выходит, Яшка пытается вылезти через форточку, но мать застает его).
Стой, Яшка, куда же ты лезешь, ведь измажешься весь опять!.. Ну, побудь дома, мой дорогой, золотой, арсланы;м, капланы;м…(Он смотрит в форточку).
 Смотри, только попробуй еще раз, поколочу!
Яшка. (сидит на сэте) Мама, отчего мухи летают?   
Тотеке.  Оттого, сынок, что у них есть крылья.
Яшка.  Мама, отчего у тебя длинные волосы, а у папы короткие?
Тотеке.  Оттого, что ты дурак!
Яшка. Мама, можно мне рукава рубашки одеть на ноги?
Тотеке.  А вот попробуй, так увидишь!
Яшка. Мама, можно перекувырнуться?
Тотеке.  Нельзя!
Яшка. Мама, дай мне чуточку варенья.
Тотеке.  Варенье кончилось.
Яшка. Нет, не кончилось!
Тотеке.  Нет, кончилось.
Яшка. Нет, не кончилось.
Тотеке.  Нет, кончилось, шиши;п кал, чтоб ты лопнул! Долго ты будешь меня раздражать, тиран ты несносный!
Яшка. А вот я вытащу варенье. Я знаю, где стоит банка с вареньем. Она стоит под сэтом4. Вчера я сам залез туда и попробовал варенье… (Мать дико смотрит на него) Только, мама, ты не бойся, я чуточку, чуточку... (Мама, как бомба, кидается под сэт, вытаскивает варенье, и, увидев, что съедено ровно полбанки, начинает плакать)
Тотеке.  Боже мой! Боже мой! Илдыры;м урсу;н сены;! Алла; тобенде;н тобаны;на дек янсы;н сены;! Что ты сделал, изверг! Что я подам, когда придут гости? О, я несчастная! Отчего я еще живу? Вон, злодей! Вон сию минуту, чтоб духу твоего здесь не было! Вон! Илдыры;м урсу;н сены;!...(Дает ему пинка и радостный Яшка вылетает за дверь на улицу).

                Картина 7.

(Улица)
Рассказчик. Яшка встречает на улице своего дядю Самуила..
Самуил. (ласково) Ну, как дела, молодой человек?
Яшка. Ничего себе.
Самуил. А ты Стамбул видал?
Яшка. Нет!
Самуил. А хочешь, покажу?
Яшка. Хочу.
(Дядя с жаром хватает сзади Яшку за уши и приподымает от земли на пол-аршина). 
Самуил. Ну, видишь Стамбул?
Яшка. Вижу, вижу, пустите!
Самуил. А ты не спеши… В Стамбуле должен быть знакомый мне турок Асан-Оглы. Посмотри, не видно ли его на базаре?
Яшка. Ой, дядя, ой, пустите! Мама! Ма-а-а-ма!
(Дядя отпускает Яшку, треплет по голове и дает из кармана конфету)
Самуил. На, держи! Будешь хорошо учиться, увидишь Стамбул!
(Расходятся)

                Картина 8.

 (Дом Ильягу. Раннее утро. Яшка просыпается. Заходит мать, он притворяется спящим, но она замечает, что он проснулся).
Тотеке. Яшка, вставай! 
(Яшка притворяется спящим).
Тотеке. Вставай, говорю, ты же в мидраш не успеешь, наказание мое!
(Какой-то шум в другой комнате, она уходит. Входит маленькая сестричка Ачкейка, чтобы показать свою куклу, и начинает стаскивать с него одеяло. Яшка смотрит на куклу)
Яшка. Фу, какая гадость!
Ачкейка. Дурак ты.
Яшка. За твою куклу я не дал бы и копейки.
Ачкейка. Почему?
Яшка. Потому что она дохлая.
Ачкейка. Как дохлая?
Яшка. А так, возьми вот собаку. Ты потянешь ее за хвост, она закричит; а кукла что? Молчит и только.
Ачкейка. А вот у моей куклы есть веревочка. Потянешь, она закричит.
Яшка. Дура ты! Нитка порвется и готово; кукла не пикнет.  А попробуй у собаки оторвать хвост?!...Вот то-то и оно! Ты лучше куклу выбрось и скажи маме, чтобы она купила собачку.
Ачкейка. Живую?
Яшка. Ну, да, живую.
(Сестренка повернулась, чтобы бежать к маме. Яшка сзади дает ей такого пинка, что она бежит с ревом)
Рассказчик. Яшка снова накрывается одеялом. Появляется с сияющими глазами Ачкейка. Одну руку она держит во рту, а другой тащит за юбку маму. В руках мамы узун оклу5 , которой она слегка похлопывает по другой руке).
Яшка. (быстро вставая)  Я хочу скорей одеваться.
Тотеке.  Вот и отлично. Дай я одену тебя. Вчера вечером дядя принес тебе в подарок совершенно новый костюмчик. (Начинает одевать Яшку).
Рассказчик.  Ах! Какой это был хороший костюмчик! Прежде всего, Яшку поразили ботинки, каких он никогда не носил. Он видел такие ботинки только на детях богачей. Обыкновенно же мама покупала у старьевщиков дряхлые, изношенные ботинки, которые превосходили Яшкины ноги не меньше, чем на четверть аршина. Но, сказать по правде, новым ботинкам он не очень-то обрадовался, ибо узнал, что они имеют большие недостатки. Во-первых, они, наверное, жмут ноги. Так и есть; жмут ужасно. Во-вторых, Яшка ботинок никогда прежде не чистил. Они принимали последовательно различный цвет: бурый, рыжий, неопределенный. Дойдя до последнего цвета, ботинки  заменялись на другие. А тут мама заявила ему, что он ежедневно должен чистить ботинки. Черта два стану я чистить ботинки! - подумал он.
(Яшка садится за стол)
На завтраке на столе Яшка увидел варенье и сдобные сухари. Варенье он доставал обыкновенно, прибегая к краже; а сдобных сухарей никогда почти не ел. Не подумайте, однако, что варенье, костюм и сухари привели его в восторг. Совсем наоборот: все эти хорошие вещи стали наводить Яшку на мысль, что с ним хотят сыграть нехорошую шутку, наверное мидраш не очень-то хорошая штука, подумал Яшка, если мама дает мне перед ним варенье. Он помнил, когда болел однажды, что мама давала ему варенье, а потом какое-то горькое, противное лекарство. Поэтому, как только ему ни за что, ни про что давали варенье, он приходил в большое уныние. Потому и на этот раз Яшка подумал-подумал и заревел. Маме стоило немалого труда успокоить его.
Тотеке. Яшенька, сыночек, не плачь, все будет хорошо. На вот тебе две копейки и вазочку с вареньем, кушай, сколько хочешь. Погоди, скоро придет папа и поведет тебя в мидраш.
Яшка.  Мамочка, у учителя есть палка?
Тотеке. Не знаю.
Яшка. А бьет он мальчиков?
Тотеке. Не знаю.
(Является торжественно одетый Ильягу. Шапка из черных смушек, суконный, черный кафтан, синий кушак, кожаные калоши, часы на длинной цепочке, перекинутой через шею и спускающейся по груди. Мама набивает Яшкины карманы сухарями)
Тотеке. Покушаешь в классе.
 (Занавес закрывается) 

                Картина 9.

(Улица)
Ильягу берет Яшку за руку и они идут в мидраш. Навстречу Еска и Морхай. Они начинают корчить рожи и дразнят Яшку. Он вырывается и хочет погнаться за ними. Но отец хватает его за руку).
Ильягу. Еще раз, и ты попробуешь моей трости!
(Занавес открывается. Класс мидраша. Они входят в класс и  ученики поднимаются, как по команде. Навстречу поднимается учитель. На голове его низенькая барашковая шапка. Он одет во все черное и напоминает жука. Черный костюм, черные усы, черные глаза, черная борода. Все лицо его иногда странно подергивается и неестественно поворачивается в одну сторону. Это очень смешно, но Яшка боится смеяться).
Ильягу. Шалом, рибби Бераха!
Бераха.  Алехем шалом, рибби Ильягу!
Ильягу.  Будьте здоровы, как вода, рибби Бераха! Как ваше здоровье?
 Бераха.  Слава Богу, рибби Ильягу. Бог милостив.
Ильягу.  А как здоровье вашей супруги?
Бераха. Слава Богу, благодарю вас.
Ильягу.  А как здоровье ваших деток?
Бераха. Спасибо, все здоровы, слава Богу.
Ильягу.  Слава Богу. Ну, каковы успехи?
Бераха. О! Успехи хороши, рибби Ильягу. Да и можно разве с этими разбойниками делать медленные успехи? Господь поразил бы меня своим гневом, если бы я стал жалеть этих бессовестных лентяев! О! Нет. Я их не жалею. Благо бы, хорошие дети! А то, вы же знаете, рибби Ильягу, какую драгоценность представляет каждый из этих нечестивцев. Я их не жалею. При помощи палки я вгоняю в их беспутные головы в один прием то, (показывает один палец) что хороший, прилежный ученик может усвоить только в три урока (показывает три пальца) Вы же знаете, со львом будь львом, с ягненком будь ягненком, но с ослом не будь ослом! (поднимает палец вверх)  Да, слава Богу, успехи хороши…
  (Наступило молчание. Потом Ильягу достает маленькую, серебряную табакерку, ударяет пальцем по ее крышке, открывает и подносит учителю).
Ильягу. Во славу Бога, рибби Бераха!   
Бераха. Да будет благословен Бог, питающий сына человеческого. Проси у неба, но держись за землю, рибби Ильягу.
 (С этими словами они втянули в свои носы по щепотке табаку, стали друг против друга, уставились, вытаращив глаза, и вдруг с шумом чихнули. Яшка расхохотался. Отец хотел было дернуть его за ухо, но не мог поймать уха, ибо ему хотелось чихнуть еще раз.  Ильягу и Бераха снова уставились друг на друга, вытаращили глаза, проделали на лицах уморительные гримасы и снова чихнули. Яшка смеется. Некоторые ученики тоже прыснули. Бераха смотрит на них и они вытягиваются с каменными лицами).
Ильягу. Что, рибби Бераха, говорят, какой-то профессор сделал живого зайца. Может это быть?
Бераха. Нет, не может, рибби Ильягу, Бог этого не допустит. 
Ильягу. Вы говорите золотые слова, рибби Бераха. Не может этого быть. Ну, а что, рибби Бераха, говорят, война будет между русскими и немцами. Как думаете, будет?
Бераха. Будет, рибби Ильягу, непременно будет.
Ильягу. Жаль, жаль, рибби Бераха…Вот, рибби Бераха, привел вам еще одного разбойника.
Бераха. (глядя сердито на Яшку) Ну?!
Ильягу. Так вы, рибби Бераха, постарайтесь уж, чтобы из него вышло что-нибудь путное. Могу вам рекомендовать его: плут отчаянный, сорвиголова и забияка. Подраться готов когда угодно. Словом, шалопай большой руки. Я и отдаю-то его в класс, чтобы в доме стало немного тише. Советую вам, рибби Бераха, стегать его, как можно чаще. И в Библии сказано: «Не удержи жезла твоего от сына твоего». Можете бить его, ставить на колени, в угол, когда вам угодно. Если он станет мне на вас жаловаться, то будьте уверены, что порция наказания будет удвоена. Ну, а ты (Яшке) поцелуй руку своего учителя и старайся обрести его любовь.   
Ильягу. (уходя) Иштааве;ти, рибби Бераха!
Яшка.  (стоя у стола учителя и увидев, что один из учеников состроил ему рожу) Погоди же, я дам тебе по роже! Я тебе покажу насмехаться!
(Учитель хватает его за ухо и тащит к задней скамейке. Яшка кричит и отбивается. Учитель подтаскивает его к скамейке и еще с силой бьет сзади коленом). 
Бераха. Молчи, иммо шемо везихро, или я велю немедленно бросить тебя в погреб.
(Яшка испуганно растирает ухо, смотря на солидную кизиловую палку на столе учителя, потом рассматривает надписи на парте, водит по ним пальцем и читает по слогам)
Яшка.  Аронка, если не подскажешь, - прибью!  А ты мне вчера бублик дал?
Кто умнее всего? - Бог.  Кто тяжелее всего? - дурак. Что вкуснее всего? - палка.
Кто страшнее всего? – учитель. Суета сует, - сказано, - все суета. Следовательно, уроков готовить не надо, ибо все суета. Посему - долой книжки!
1-й ученик. (сидящий сзади) Дай сухарь!
Яшка. (оборачиваясь). Не дам!
1-й ученик.  Дай, а то пожалуюсь эрбаке;6.. Не даешь? Хорошо…Эрбака, Катык дерется!
Бераха. Катык!..
Яшка  Что?..
Бераха.  Правда, что ты дерешься?
Яшка. Нет, неправда!..
Бераха. Ну, садись, но помни, если еще раз на тебя пожалуются, отдеру.
(Яшка видя, как сосед слева от него выводит палочки, резко дергает его за рукав)
2-й ученик. (крича) Катык, что ты тянешь за рукав?!
Рассказчик. Лицо учителя принимает выражение крайней доброты. Он подзывает жестом ладони Яшку к себе.
Бераха. Я-я-ша, иди сюда. Скажи, голубчик, тянул ты соседа за рукав?
Яшка. (ободренный добрым лицом учителя) Да.
 Бераха. Да, - ты говоришь, да? Ах, какой ты прекрасный мальчик!
 А ну-ка, протяни руку. 
(Яшка протягивает. Учитель бьет его по руке линейкой)
Яшка.  А-а-а-а!
Бераха. Протяни еще!
Яшка протягивает руку, но в ту секунду, когда линейка подымается, отдергивает ее. Удар попадает по колену учителя. Учитель трясется.. Он хватает Яшкину руку, кладет на стол и начинает лупить ее линейкой).
Яшка. А-а! Эрбака, не буду! Ой, не буду! Эрбака, простите! Мама, мама-а-а! Ой, не буду!
Бераха. (продолжая бить) Имма (удар), шемо (удар), везихро (удар) и т.д.
Яшка. (садясь на место, про себя)  Мама, мама, для чего ты отдала меня в этот мидраш?! Мамочка, если бы ты видела, как меня отлупили. Мамочка, возьми меня отсюда!
Бераха.  Идите по домам!
(Занавес)
               
                Картина 10.

(Улица. Яшка у своего дома сталкивается с дядей)
Самуил. Отчего ты плачешь, Яшка? (рассматривает его посиневшую руку. Потом вдруг начинает гладить его по голове. Яшка плачет).
 Бедный мальчик! Бедный народ!
(Яшка вдруг хватает руки дяди и начинает посыпать их поцелуями).
Рассказчик. В ту же минуту Яшка начинает чувствовать, что дядя замечательно хороший человек, чудный. Как он мог его бояться. Яшка думает: «Милый, милый дядя! Никто не пожалел меня, кроме него».  А дядя медленно гладит Яшкины грязные волосы, и он чувствует, что под влиянием этой ласки вся обида, которая накопилась в его маленькой душе, начинает испаряться; по лицу его по-прежнему текут слезы, но легкие, радостные; в них его маленькая душа изливала всё то тяжелое, что ее мучило и затуманивало. Наконец, Яшка успокаивается.  Дядя обтирает Яшкино лицо своим платком и ведет в дом.

                Картина 11.

(Занавес открывается. Дом Ильягу. Стол уже накрыт: Видно, ждали только Яшку, чтобы подать обед).
Ачкейка.  (показывает пальцем) А-я-я! А-я-я! У Яшки глаза красные!
Тотеке.  Что с тобой?
Самуил. Оставьте его. Его побили, жестоко, беспощадно побили. Посмотрите на его руку, она вся опухла. 
(Мать срывается с места, хватает Яшкину руку, и начинает причитать)
Тотеке. Дай сюда руку; дай, мой цыпленочек, мой беленький барашек. Дай я посмотрю, что с тобой сделали! Дай я поцелую тебе ручку, чтобы тебе не было больно; что, прошло, мое золото, мой кичи;к арсланчыгы;м, - маленький львенок.
Ильягу. Оставь, Тотеке, не скули! Не твоего ума это дело. В Библии, понимаешь ты, в Би-бли-и, дура, сказано: не жалей жезла для ребра сына своего. Что же, по-твоему, Библия нам зла желает, так, что ли? Учитель даром не побьет. А такого шалопая, если даже больше побьют - и то я не удивлюсь. Ну, красавец, садись за стол!
Самуил.  Ильягу! Ильягу! Да будет проклята та палка, которая создана для того, чтобы из души несчастного мальчика вытравлять все светлое и прекрасное; да будет проклята рука, которая веселый бег невинного существа навстречу яркому миру преграждает ударом палки. Ильягу! Да сгинет тот мидраш, где над головами десятков детей висит кулак учителя!
Ильягу. Всё! Довольно! 
(Все, кроме Тотеке расходятся).

                Картина 12.

(Раздается стук в дверь. Входят Алтынта, Арзутота и Султан).
Алтынта. Шалом алейхем!
Тотеке. Алейхем шалом! 
(Женщины проходят и садятся)
Рассказчик. Начинается знаменитый караимский оше;к, то есть перебирание по косточкам всех знакомых и незнакомых.
 Алтынта. Слыхали новость?
Тотеке. Откуда же мне слышать новости?  На мне ведь весь дом держится. Ну, я сама со всем и справляюсь. А легко ли это, а? Ты и обед свари, ты и белье выстирай, ты и комнаты убери, ты и детей чистенько одень, - ну, до новостей ли мне?
Спасибо вам, хоть вы иногда заглянете; а то живу, как отрезанная от мира. Ну, ну, рассказывайте, что новенького!
Алтынта. Вы помните, на прошлой неделе Энуке; Алдынаба;к обручился со Стеркой?
Все восклицают.  Нет, не помним. Какая Стерка, брэ?..
Алтынта  Ну, что вы мне говорите?! Ну, Стерка же, ну та, которую в прошлом году в саду с кавалером поймали. 
Все восклицают.  Кто, с кем?!
Алтынта. Так вы, значит, ничего не знаете? Аджаи;б ший! Слушайте. Идет себе раз Игеиз Есеф-ака; в магазин, знаете, Есеф-ака, у которого дочка недавно одна поехала в Петербург. А дело было чуть свет. Проходит мимо городского сквера. Смотрит, между деревьями что-то белеет. Подходит тихо-тихо ближе. Не алла; урды; мены;! Сидит эта Стерка с кавалером и друг дружку целуют. Есеф-ака закашлял; заметила его парочка. Ах! И бежать. Ну-с Есеф-ака и рассказал, конечно, всем, что видел; ну, и не его же вина, что Стерка - дура набитая!
Все восклицают.  Ага! Теперь припоминаем!
Рассказчик. А вы думаете, они не знали Стерку? Хе-хе-хе-хе! Не в том тут была сила. Каждая из них, говоря, что не знает Стерку, думала: а вдруг Алтынта расскажет насчет Стерки что-нибудь новенькое.
Алтынта.  Да, так нужно вам знать, что Стерка эта, - рыжеволосая, некрасивая, лицо все в веснушках; в матушку свою Бикене;ш вышла; и та ведь страшилкой была. Так у Стерки, это вы знаете, есть сестра Рахиль. Та – совсем другое дело; та – вылитый отец. Тонкий выточенный нос, большие черные глаза, румяные щеки, ну, отец, вылитый отец. А как нарядится в татарский костюм и поставит феску на свои пышные волосы, а-а! Душа радуется! Видеть красивое – свет для очей. А хозяйка какая ловкая – возле муки воду разливает! Так вот, доложу я вам, что Энуке-то, собственно, должен был обручиться с Рахилью, а Стерка отбила жениха у своей сестры.
Все восклицают.  Как, что?!
Алтынта. А так; вы знаете Энуке; известно, лицом в грязь не ударит, даром, что отец конюшни чистил, а мать на базар по семь копеек готовые рубахи шила. Как поставить Энуке рядом с Рахилью – солнце с луной, друг на дружку глядят, и друг дружку греют, и друг на дружку не налюбуются.
Ухаживал Энуке и за Стеркой; гулять, правда, с ней не гулял, а только в дом к Турнэ; ходил часто. Шоколаду Стерке принесет или духов; ну, как полагается между молодыми людьми. Только стала Рахиль замечать, что Стерка  все чаще и пристальнее на Энуке  поглядывает. Туда, сюда, завладела, ведьма, молодцем, да так завладела, что Энуке на Рахиль и смотреть не хочет. Ну, а две недели тому назад Энуке обручился со Стеркой. Добро в сундуке – обезьяна в постели. Вот что!
Арзутота. (вздыхает) Вспыхнуло сердце – потерял голову, успокоился, а головы нет. Вместо сундука приданого лучше иметь счастье на одну монетку. Ну, а что же Рахиль?
Алтынта. Рахиль? Что Рахиль? Погрустила, поплакала, да и выпила спирта нашатырного, только родители скрывают; а от смерти девушку еле спасли, говорят. То, что сама себе сделает и семь врагов не сделают. Глаз есть – света нет.
Все вздыхают. Боже мой! Ах, ах, ах! Алла; ира;к идсы;н!
Султан-тота.  Эх, что ни говорите, а в наше время лучше было. Отравилась…выпила нашатырного спирту…Слыхали вы это в старое время? Да после того никто на девушку и смотреть бы не стал. Что ты, Бог с тобой! Аин- маскаралы;к!...А теперь отравиться, да это самое модное дело. А отчего, а? Оттого, что страх родительский пропал теперь, вот что! Отравись, например, барышня, в старое время, так что вы думаете. Отец-то доктора бы, пожалуй, пригласил. Ну, а после, когда дочка поправилась, завел бы ее отец в камерэ;, да снял бы со стенки пояс ремнёвый, да такого нашатырного спирта всыпал, что у барышни всякая бы охота пропала спиртом забавляться. Ахи ушли – охи остались! А теперь? Какое! Ни тебе стыда, ни тебе уважения к старшим. Девочке только-только 15 лет стукнуло, а она, не угодно ли, с кавалером гуляет. Висит у него на руке, как намордник у собаки, да еще гордо так посматривает по сторонам: посмотрите, мол, какая я цаца! Да и какого он рода неизвестно, да и друг друга-то толком не знают, так, на мосту коснулись задом.  Алла якса;й эди; сены;!.. К ней и не приступись. Каждый для себя – ангел. У нас, мол, пятачок позолоченный. Ну, пятачок-пятачком, а все же ты – свинья!  Вы, мол, неученые, вы, мол, ничего не понимаете! Скажите! Да на что мне твое образование, когда ты пирожка, как следует, испечь не умеешь! Правду я говорю?
Все восклицают. Правда, правда!
Арзутота. А к нам на шаббат приезжал мой брат Авраам, и рассказал притчу. У одного богатого правителя был бедный друг детства. Однажды на охоте на правителя напал медведь, а друг его спас, в то время как все испугались. Правитель захотел его наградить, друг стал отказываться, но правитель настаивал. Тогда друг положил на чашу весов свой кошелек и сказал: “Хорошо, клади на другую чашу столько золота, чтобы оно перевесило. Сколько золота ни сыпали, кошелек был тяжелее и правитель удивился: ”Что за волшебный у тебя кошелек?”  Друг ответил: “Он сделан из человеческого глаза, сколько золота ни клади, все мало”. На этих словах он достал из кармана земли, насыпал на чашу, и она перевесила кошелек. “А человеку на самом деле достаточно горсти земли”. Правду он сказал!?
Все восклицают. Правда, правда!
 (Яшка в это время сладко засыпает. Тотеке это замечает).
Тотеке. Тише, тише, пусть Яшенька спит, у него сегодня в мидраше первый день очень трудный был, а завтра, ох, не знаю,  что еще будет. Но ничего, все сладится как-нибудь.
(Все подходят к Яшке. Мама гладит его по голове)
Алтынта. Ох, пока дитя вырастишь, пять пудов соли съешь, но ничего, знание лучше сокровища, а упавшая звезда неба ищет.
Арзутота. Пусть будет у него божьих дней, как пшена в мешке.
Султан.  Пусть Бог хранит от всех болезней,
Алтынта. Пусть жизнь становится чудесней,
Арзутота. Пусть вдаль душа летит, как птица,
Тотеке. (продолжая гладить Яшку) И сон счастливый только снится!

Примечания:
1. Катык - фамилия от караимского слова къатыкъ (кислое молоко)
2. Мидра;ш – караимская школа
3. Ле;ген – медный таз
4. Сэт – низкий караимский диван без спинки, покрытый восточными коврами
5. Узу;н оклу; - каталка для теста
6. Эрбака; – учитель

2015 г.