К дорогому читателю я не обращаюсь

Мне интересно представлять как знаменитые композиторы играли, изучали друг друга и с восторгом наблюдаю как шедевры появлялись на свет белый – это как эстафета, но эстафета мирная, не спортивная. Здесь нет зависти и ажиотажа, но только открытия. Открытия, которым суждено формировать вкусы и характеры бесчисленных поколений людей.
Сегодня в моём распоряжении фортепиано, с полным диапазоном, и решил вернуться к Бетховену, к его сонатам. Сколько музыки! Но редкий ученик её услышит. Ему не до музыки: надобно сдать экзамен, сыграть всё правильно но пальцы плохо слушаются. Здесь не до красот – строгая комиссия следит за каждым твоим движением и не простит даже маленькой ошибки.
А я играю, не спеша, и помню это восклицание Людвига: нет, не ручей ему имя, но океан!
Какие мысли владели музыкантом, чего он хотел добиться, в чём его радость? Мне не хочется разбирать его биографию, увязывать его творчество с политикой или его недомоганиями. Я просто понимаю что его альбомы не менее ценны, чем клавиры Баха, и открытия его не менее грандиозны, чем свершения скромного органиста.
Вот и первая часть сонаты № 14. Редкий школяр её не сыграет. Она так красива, что даже топорное исполнение восхищает родственников. Друзья наблюдают движения рук и чувствуют себя сопричастными вечности. Все знают что слушают Лунную Сонату и это прикольно.
Средняя часть требует серьёзной подготовки и её можно услышать только в записи, а третья часть, это как извержение вулкана, погоня и так уже только мастеру под силу сыграть. Но я отважно листаю дальше и ничего, не умер – техника дело наживное.
Затем № 15 и так слышу, как будто магма уже остывает потихоньку.  Я прогуливаюсь по новенькому острову и он уже покрылся пальмами. Первая часть  Аllegro (3/4), но у меня нет такой техники как у господина Черни и быстро, радостно и бодро сыграть не получается. Играю не спеша, осторожно – как будто спускаюсь в волшебный лабиринт.
Начинается вторая часть Аllegro, но что это...   Знакомая интонация шопеновская! Маленький кусочек и такие же последовательности как в басовых пассажах революционного этюда, знаменитого.
Но у Шопена эти последовательности подробно разработаны в этюд (4/4), для левой руки, а в правой руке мы слышим знакомые интонации первой части Лунной Сонаты.
Но в Лунной сонате эти рефрены-интонации как прощание, а у Шопена звучит не в нижнем, но в верхнем регистре, этот рефрен, и он как набат. А может не набат, но крик о помощи – он уже не из одной, повторяющейся, ноты а из трёх.
Думал ли Шопен о баррикадах, когда наигрывал своё сочинение? На этот вопрос я не могу ответить, но то что Шопен был погружён в музыку Людвига – в этом сомнения нет и остаётся только поздравить вас, дорогая читатель, с тем как вам крупно повезло. Ведь вы можете открыть альбомы этих музыкантов знаменитых и играть, играть, играть...  разве это не подарок?
К дорогому читателю я не обращаюсь, потому что он по уши в политике.