Когда человек один

КОГДА ЧЕЛОВЕК ОДИН

   Когда человек один …   Нет, скорее когда человек оказывается  одинок, он, как правило, впадает в депрессию, зачем  следуют или алкоголь и слезы, или нервные срывы на грани суицида, или другие нехорошести подобного рода. Но иногда бедолага, пытаясь сам себя оправдать и утешить, вгоняет свой разум в философские размышления о смысле жизни, которые зиждутся  на основе его же жизненной практики где, чаще всего, главенствующую  роль в итоговых выводах играют воспоминания о праведно и неправедно содеянном им в течении жизнедеятельности, его сознательного существования во времени. 
    Для многих базой для самобичевания становятся, в большей степени, обиды, засевшие в сером веществе, угрызение совести за нелепые поступки в прошлом  и, к сожалению, практически никак не оцениваются  мозгом всевозможные  большие и малые победы, случившиеся у них за прошедший период,  в борьбе за место под солнцем. Значительную долю сумятицы и сумбура в головы страдальцев вносят набор ненужных знаний и поток бестолковой информации, бесконечно льющейся с экранов телевизора, отчего те становятся чуть ли не полусумасшедшими или мало управляемыми индивидуумами, не всегда способными адаптироваться в обществе, обрекая себя на одиночество.
   В результате, после долгих мучений, из-под пера некоторых из этих философов появляются, никому ненужные, неграмотные и не интересные, не читаемые стишки, рассказы и даже романы. Однако более ленивые, в писарском деле, несчастные одиночки, при первом же удобном случае в раз готовы вывалить все то, что у них накипело на душе, откликнувшись на любое, сочувствующее им, существо, умеющее слушать любой бред  отчаявшегося человека. Конечно же, лучше всего, чтобы слушателем оказался кто-то из, когда-то знакомых и забывших его, людей. Именно людей, а не зверюшек, как некоторые могли подумать. Люди-то бывают не только людьми, но и живыми существами, способными лишь, как собачки или кошечки, ласково, но непонимающе глядеть в глаза собеседнику и кивать в нужный момент, не ощущая, о чем идет речь.
   Вот так и со мной случилось.
   Однажды, совершенно случайно, наткнулся я на старинного друга юности.
   Тогда, в молодости, мы его в своей компании звали Графом. Почему Граф? Да потому, что у него была важная горделивая осанка и, ни на кого похожая, стать. Ходил он не спеша, размеренно, с достоинством выставляя вперед ногу за ногой. И манеры у него были, ну просто из средних веков.
   Иногда, ради шутки, мы налетали на него гурьбой и взъерошивали его длинные волосы, отчего тот становился похож на графа Дракулу. Видели бы вы, как он театрально и грациозно, после нашего нашествия, приводил в порядок свою прическу, после чего встряхивал головой, немного запрокинув ее назад, и невозмутимо, слегка приглаживая виски руками, продолжал свое шествие к, неведанной нам, цели.
   Еще тогда Паша, так зовут моего приятеля, любил философствовать на различные темы, зачастую не связанные друг с другом. И получалось у него это очень классно. Больше всего запомнились его размышления о том, что бы он сделал, если бы был Генеральным секретарем ЦК КПСС. Дело-то было в те времена, когда у руля стоял наш, всеми любимый, Леонид Ильич Брежнев. Паша уже тогда видел многие изъяны в его деятельности и очень логично рисовал будущность нашей страны, критикуя методы правления государством и самого Генсека, сожалея об упускаемых возможностях в развитии советского общества.
   Не закончив свою речь по одной теме, отвлекшись на секунду на незначительный внешний фактор, Паша, неожиданно даже для себя, как мне казалось, начинал изливать совершенно другую теорию, ну например о мироздании.
   Супер. С ним было интересно.
   Не буду вдаваться в подробности воспоминаний, а возьму сразу быка за рога.
   Во-первых, при встрече, мы несказанно обрадовались друг другу. Я проезжал на машине, а он, в затрапезном пальтишке, стоял у обочины. Во-вторых, у меня тут же появилось дикое желание возобновить дружеские взаимоотношения со столь неординарным моим сотоварищем. Захотелось узнать из первых уст, чем он сейчас живет, как у него дела.
   Уже у меня дома, за рюмкой коньяка, Паша поведал мне, что развелся с женой, оставив ей все, и живет сейчас в одиночестве на своей старенькой даче, практически не общаясь ни с кем. Может быть мне не следовало ворошить столь щепетильную тему, но я, сам себя ругаю за нетактичность, задал ему вопрос – а что послужило причиной его отстранения от семьи? Он в этом виноват или жена?  И, к тому же, по старой памяти  беспроблемного общения,  как в юные года, не церемонясь, выкатил свою версию случившегося:
-Ты, наверное, Паш, наколбасил по жизни и чувствуешь за собой вину, но не хочешь идти на попятную?  Помню, помню, как мы с тобой отвязано вели себя в младые годы, не обращая внимания ни на какие условности, морали и нормы бытия общества. Но тогда-то мы были холостыми и свободными от всех условностей, как нам казалось. А обретя семейные узы, полагаю, нужно сразу измениться, стать более сдержанным и осмотрительным в своем поведении. Семья, дети, да и положение женатого обязывает быть солидным и умным человеком.
   Об этом и о многом подобном, под влиянием спиртного, трындел я даже не краснея, словно сам был праведником, имеющим право читать нотации другим, может быть даже лучшим чем я, людям.
   Паша на минуту призадумался и, как раньше бывало, сел на своего излюбленного конька:
   -Что тут говорить. Вел себя, наверное, действительно неподобающим образом, не умно и не солидно, не говоря уж о семейных взаимоотношениях.
    Размышлять о том, как я жил, что натворил за пришедшие годы, как проявлял себя в разных ситуациях, что наговорил хорошего и нехорошего жене, людям, с кем пришлось по жизни сталкиваться – ненужно и нелепо. Пусть даже, зачастую, зачем-то, корил себя за неправедное поведение и неосознанные проступки, за что в итоге и поплатился, благодаря своему самоедству.      Непонятно, для чего постоянно  в моем разуме выплывали и выплывают подобные никчёмные, сбивающие с толку,  воспоминания?  Да еще ты тут …  На самом деле, если разобраться и копнуть поглубже, станет ясно как божий день, что все это  мелко и неразумно.
   -Почему ты так порешил, что все это мелко и неразумно, и не стоит анализировать некоторые свои просчеты?  Хотя бы супружеские промахи,  чтобы не попасть в следующий раз впросак?  – вставил я «умное» словцо в монолог дружка.
   -Объясняю на отвлеченном примере, если поймешь.
    Взять хотя бы муравьев. Они, так же как и мы, живут по своим законам, ведь верно?
   -Точнее не скажешь.
   -И у них свои взаимоотношения и правила поведения, о которых мы практически ничего не знаем. Уверен, что и в их цивилизации некоторые, так же как я или как все люди, совершают правильные и неправильные действия. Мы же, иногда наблюдая за этими, так называемыми, насекомыми, не видим в их поведении ничего предосудительного, что бы они ни натворили. Мы уверены, что у них так и должно происходить, и не пытаемся осуждать или хвалить  их любые взаимоотношения, даже анти муравьиные.
   -По сути дела да.
   -Ты же знаешь, реально, что когда мы идем по лесу или по дороге, мы их просто не замечаем, не видим и не думаем о них ни в коей мере. Поэтому возникает главный вопрос – почему я должен задумываться о своих любых действиях? Больше скажу, непонятно  почему именно я нахожусь в этом теле, а не в другом и именно в этом мире и в этой общности, где на мне, на нас всех висят, нами же надуманные, обязанности? Ведь вселенная бесконечна. В ней мы ничтожнее муравьев, а я здесь со своими заморочками по поводу быта и взаимоотношений с другими, суетящимися вокруг меня, людьми. Кто мы такие, люди?
   -Ну ты загнул.
   -Извини. Вот ты летаешь часто на самолетах. Скажи, глядя из иллюминатора с высоты семи или десяти километров, много ты видишь людей на Земле?
   -Конечно никого невидно.
   -В том-то и дело, а они все так же там, где-то внизу, так же продолжают суетиться, любить, убивать, зарабатывать деньги, продвигаться по служебным ступеням, а сверху их совсем не видно. Вот и напрашивается вывод – людей нет, как нет для нас муравьев с их поступками и мыслями, если у них таковые есть.  И людей нет, потому что  в масштабах вселенной нас вообще не различить. А ты мне о каких-то семейных делах  втираешь.
   Мало того, что наша Земля крохотулечка, можно  сказать невидимая пылинка в бесконечном пространстве, так тут еще, на этой Земле, даже смешно и нелепо поднимать идиотскую тему, пузырится, изображая из себя невесть что, неразличимое нечто – разные там жены, мать их,  бизнесмены, политики и прочая шушера, дорвавшаяся до власти и денег, возомнившая  себя центром вселенной. В космических масштабах все проходит мимо, не замечая нас. Надеюсь ты понял, что нас, землян, нельзя сравнить даже с амебами, до того мы малы, не говоря уж о муравьях. И ты считаешь, что во всем этом имеет смысл участвовать, а потом анализировать свое поведение?
   Не хватало еще и мне, неосязаемой  фитюльке, ковыряться в самом себе, которого, по сути дела, нет, да еще думать о своей значимости в чем-то. Земля – микроскопическая капелюшка во вселенной, которых мириады и на каждой что-то происходит и чтобы придавать всему какое-то значение,  разве это серьезно? Взгляни на наше положение в бесконечности реально.
  - Паш, подожди, остановись, опустись на землю, - решил я остудить друга, предполагая, что его, путаная философия покатится дальше, в космическую бесконечность.
   -Явно у тебя что-то не ладится с этим миром. Может быть все гораздо проще и дело в другом? Лучше признайся мне, а заодно себе облегчишь душу – наверное, всё-таки, стал квасить чрезмерно и оттого все разладилось у тебя?
   Паша впилился в меня непонимающим взглядом. Было ясно, что в этот момент он находился в другом измерении и не сразу понял, о чем это я.
   Он мотнул головой.
   -Квасить? Боже упаси. Выпиваю в меру и ито редко. И вообще, зачем вести разговор о столь незначительном? Хотя, раз ты затронул эту тему, так я могу поведать, что значит квасить. Эксклюзив.
   -Давай, выплескивай все наружу, свой эксклюзив, только про космос не надо, а то чересчур мудрено. Лучше о нашем, о земном позаливай.
   -Почему бы и о земном не поговорить, раз тебе это интересно.
   Опрокинув очередную рюмку и  закусив лимончиком, Паша начал:
   -Был у меня знакомый, тот да. Тот мог такое, что нам с тобой и не снилось, в плане оторваться по полной. Представляешь и, несмотря ни на что, он был крупным бизнесменом.
   -А что, его уже нет? Ты говоришь о нем в прошедшем времени. Или в твоем понимании он ничто?
   -Да нет, жив, здоров и хорошо упитан, в наших масштабах, просто мы перестали общаться и поэтому для меня все в прошлом.
   -Поссорились что ли?
   -Я ни с кем не ссорюсь. Зачем? Не поддерживаем отношения, не более. Как раз виной всему его загулы. Нахрен мне это надо.
   У него семья, на зависть всем. Жена – красавица, дети. Но как наступает май, то держись.  Главное именно в мае, раз в год, у него начинается зуд или, как его, обострение что ли. Он тут же отправляет жену с детьми на дачу или в теплые страны, в общем, подальше от себя, обзванивает своих друзей и знакомых, предупреждая, что в период с такого-то по такое мая что бы они, ни в коем случае, не принимали его звонки и просьбы всерьез. И, особенно, не давали денег взаймы на любые его уверения и обещания о выплате баснословных процентов на займ. И молниеносно  уходил в отрыв.
   -Клево!
   -Клево – не то слово. Ты слушай дальше.
   В его компании, об этой дурацкой причуде босса, тоже давно всем было известно, поэтому сотрудники незамедлительно, на месяц, усиливали охрану его офиса на случай, не дай Бог, внезапного проникновения владельца фирмы в здание. Блокировали все электронные доступы на предприятия. Блокировали, как от осады неприятеля на случай войны, на все сто.
   -Ничего себе, это же с его стороны просто самоунижение и самоуничтожение какое-то, даже сточки зрения нашего, микроскопического мира. Так можно и авторитет, и уважение полностью утратить, – с напыщенным недоумением высказался я, в желании прервать развитие сюжетной линии. Уж больно не хотелось развивать и эту тему, про пьяниц. И так, в свое время, наколбасил по данному вопросу нескромно. Навевались нехорошие воспоминания из прошлого, хоть Паша и против них.
   -А ему по барабану, - продолжал Паша, не обращая внимания на мои эмоции, - он хозяин, что хочу, то и ворочу. Вот его философия и никто ему не указ на тот момент. Одно сидит в мозгу – нужно снять стресс и усталость, накопившуюся за год. И все тут! А чем можно себя расслабить? Конечно же только спиртным и ничем другим. Не антидепрессантами же или другой хренью.
   -Сразу рвал с места в карьер? – делать ничего не оставалось, пришлось поддержать речь Паши.
   - Нет. Начинал как обычно, потихонечку, культурно, в ресторанах и кафе, а потом – понеслась душа в рай. Наведет домой кого не попадя, в пьяном угаре перед неизвестными людьми начинает изображать из себя родственника Жириновского. Сам  был свидетелем. Жирик ему очень нравится своим неадекватным поведением, чем-то смахивающем на его заскоки. Хотя они друг к другу никакого отношения не имеют.
   -Жирик да, интересная личность.
   -Зачастую, как и следовало ожидать, все заканчивалось дракой, разгромленной мебелью, ну и, конечно, выносом из квартиры боле-менее стоящих вещей, типа электроники, кухонной утвари и прочего хлама. Хотя Люцианович, как его кличут, предусмотрительно ничего особенно ценного перед пьянкой там не держал. Не дурак, это точно.
   Лимит карманных денег и денег на карточке заканчивался, естественно, очень быстро, а желание в продолжении банкета не угасало, а наоборот прогрессировало.
   Когда в период очередной попойки, чуть ли не с бомжами, не хватало спиртного, то Люцианович, со знанием дела, выходил на лестничную площадку своего элитного, многоквартирного дома и давай тыркаться по квартирам, пытаясь занять деньжат у соседей, барабаня в двери. Ему, само собой разумеется,  никто не открывал и, зная его натуру, посылали Люцика идти куда подальше. Возмущенный до негодования Люцианович, в свою очередь, свирепел, угрожал соседям расправой и рисовал на каждой двери, якобы оскорбивших его людей, мелом жирный крест, крича при этом, что завтра с ними покончит. А на утро, с бодуна, пока еще не опохмеленный, скромненький такой, ходил по тем же соседям с влажной тряпочкой и, извиняясь, стирал свои художества. Благо на него многие не злились. Привыкли к его постоянным чудачествам.
   -Смешно.
   -Жуть! А ты говоришь пью. Вот кто пьет, так пьет.
   По пьяни он и мне названивал. Я ему – остановись, а он ни в какую.  Такими меня обкладывал, мама не горюй. Хорошо, что хоть пьянка у него не очень, относительно, затяжная случается.
   -Интересно, Паш, но не пойму тебя. Это же, чем ты возмущаешься, не вяжется с твоей философией о нас, микробах. Я вижу, что ты осуждаешь его, своего друга, а себя, получается, выгораживаешь?
   -Нисколько я его не осуждаю. Так, просто вынужден соприкасаться с условностями нашего мирка. Никуда пока не деться от этого. Тем более что и вел-то он себя согласно моим размышлениям о мировоззрении, чем и был близок мне по духу и отношению к содеянному.
   Пытался я, как-то раз, его лечить дистанционно, ничего не получилось. Уходит от меня в астрал и все тут. Непробиваем. Кремень мужичек!
   -Ты могёшь лечить на расстоянии? Не предполагал. Это как? Такими способностями что ли обладаешь? – не сдержал своего удивления я.
   -Да. А ты, значит, не знал? Я же эзотерик.  Я могу …
   -Ну все, пипец, - подумал я. Ну сейчас пойдет дальше его бред уже по другой линии и не остановить, для чего быстренько перебил Пашу вопросом по предыдущей истории, будто она заинтересовала меня:
   -Так чем же пьянки твоего дружка заканчивались?
   -Чем? По окончанию загула каждый раз в больничку его отправляли. Прокачивали от пьянки, зашивали и залечивали раны, полученные за время боев по расслаблению, и отпускали. А с работы, специальная, ранее образованная  им, служба, вывозила из покоцанной квартиры всю побитую мебель на помойку, делала ремонт в доме и по новой обставляла квартиру по последнему  писку мебельной моды.
   -Жена-то, наверное, в шоке от такого супруга?
   -Нет. Я с ней разговаривал. Она вполне довольна. Каждый год, говорит, новый ремонт и новая мебель. Чем плохо?
   Устав от непонятного общения и немного разочаровавшись в Паше, я предложил ему выпить по последней и разойтись. Завтра на работу и тому подобное.
   Плохо, когда человек одинок. Не с кем даже посплетничать. Бедный Пашуля, со своим бредом  и эксклюзивными рассказами один на один. Я ему посоветовал завести подругу жизни и морочить ей мозги. Так мы, без обид, и расстались.
   Достаточно долго он не подавал о себе знать. Слегка встревоженный этим обстоятельством, я решил проверить, все ли нормально у моего друга, и позвонил ему.
   На встречу, уже в кафе, а не домой, Паша пришел  хмурый.
   -Что случилось? Опять что-то не так, Паш?
   -Все нормально, как всегда.
   -Семьей-то не обзавелся? – наполняя рюмочки поинтересовался я.
   -Была. Рептилия земноводная, - с горечью ухмыльнулся Пашуля.
   -Это ты о своей пассии что ли?
   -О ней, родимой. Угораздило.
   -Как ее зовут?
   -Звали.
   -Опять в прошедшем времени.
   -Не волнуйся, не убил. Хотя надо было бы. Расстались. Татьяна ее звали.
   - Чем же она тебе так насолила?
   -Примитивная, как доисторическое ископаемое. Ничего в башке нет, кроме …
   Паша задумался. Очнувшись, он опять взялся за свое – высказаться, так высказаться.
   -Они, эти женщины, как допотопные динозавры. Хоть мозг с горошину, а ведь приспособились. Живут долго, да еще и размножаются, примитивные. Кстати, ее поведение, я имею ввиду Татьяну, натолкнуло меня на размышления о доисторических обитателях Земли, о которых, последнее время, часто стал задумываться. А еще не дают покоя и наши ученые. Как ты думаешь, они на самом ли деле такие недалёкие, или это у них стратегия такая?
   -Ты о чем?
   -Да с экранов такое льют, кроме как  бредятиной необоснованной не назовешь.
   -Решил копнуть поглубже, чем  ученые? - усмехнулся я. – Какую сторону женских особей сегодня рассматривать  будем? Я так понимаю, об этом пойдет речь?
   Как бы там ни было, но мне вновь стало интересно, что же выдаст Паша в своей интерпретации на сей раз, уже по доисторическому периоду.
   -Да я не о бабах. Бог с ними, недалекими. Ученые меня поражают.
   Я смотрел на новоиспеченного философа, как он погружается в свой внутренний мир и понимал, что мой товарищ уже не исправим. Дай ему хоть десять жен, вырваться из одиночества ему уже не удастся.
   -Вот эти ученые каждый раз рассказывают нам разные версии о том, почему динозавры были такими огромными и как удерживали свои длинные шеи благодаря противовесу – большущему хвосту. И ни слова об исполинских деревьях в ту пору. Я имею ввиду о причинах, побудивших тех вырасти высоченными.
   -И что? Ты разгадал эту загадку?
   -Все элементарно, Ватсон! Атмосфера земная была совсем другой!
   -Что значит совсем другой? Не из того газа, как сейчас?
   -Понимаешь, она было практически жидкостью! Что такое наша планета? Я уже тебе об этом говорил, еще тогда. Это капелюшка, капля.  Это взвесь в космическом пространстве. Вот ты выдыхаешь из себя воздух, а в нем мириады водяных пылинок, которые ты даже и не видишь. Так и наша планета являлась одной из этих водяных микро пылинок в космосе.
   -Может быть. И что из этого следует?
   -А следует то, что Земля изначально была капелькой в безвоздушном пространстве. Волей – неволей в нее, эту капельку, попадала космическая пыль и концентрировалась в центре. Постепенно, внутри капельки начала собираться твердая материя, окруженная жидкой средой. Вода, так назовем жидкость нашей капельки, потихонечку, по действием, сформировавшейся в осаждённой пыли, гравитации, ближе к центру планеты, уплотнялась за счет, привнесенной извне материи, образуя неравномерное, не везде идеальное ядро. То есть где-то больше налипло пыли и материи, где-то меньше и в результате получились выпуклости и впадины внутри нашей капельки. Со временем, под воздействием уже более серьезной гравитации, неокончательно сформировавшейся планеты, ближе к Земле, если можно так назвать начальную фазу преображения капельки, жидкость внизу стала уплотняться, как бы оседать, открывая спрессованные выпуклости, образуя острова и материки, окруженные морями и океанами, заполнившими  углубления и впадины на неровном шарике. Внизу жидкость была концентрированная, а дальше, к верху, слабее, менее плотная, но совсем легковесным воздухом долго еще не становилась.
   -Значит наша Земля типа капельки, всосавшей в себя космическую пыль?
   -Да.
   -Тогда откуда внутри Земли раскаленное ядро? Ученые, из того же телевизора, вещают, что Земля – это остывшая звезда, когда-то светившая как солнце.
   -Я и говорю, ни до чего эти ученые допереть не могут. Сам посуди, на не совсем остывшую звезду вдруг начала оседать космическая вода. Бред. Мелкие космические тела, да, а с жидкостью, как не крути, проблемы, согласно физике. А у меня все четко – под воздействием все усиливающейся гравитации, связанной с постоянным увеличением массы планеты, в ядре сформировалось супер сильное напряжение, породившее плазму. Вот и все!
   -Так. И какой вывод из всего этого следует?
   -Сбил меня. О чем я? Ах да. Ну вот, когда жизнь на Земле уже бушевала вовсю, когда уже и динозавры бегали по поверхности, воздух тогда был полужидкой средой. Из чего и понятно, что в водной среде и растения, пытаясь вырваться из воды, тянулись высоко вверх, к солнцу, как сейчас, например камыш или другие болотистые растения. И пресмыкающимся так же не надо было напрягаться держать свое огромное тело в равновесии. Да и растительной жрачки в этой пышущей природе было предостаточно. Расти себе и не о чем не думай. Вот почему и птеродактили, не хилые по размеру, спокойненько себе летали, не обладая особыми аэродинамическими или весовыми, там, данными. Потому что они не летали, а плавали в плотной, полужидкой атмосфере. А наши, так называемые, ученые все умничают, яко бы можно найти где-то там, в дебрях Амазонки или еще где-то, якобы сохранившихся  птеродактилей. Да не могут! Среда не та. Нет условий для существования этих тварей, ищи не ищи. Разве только, может быть, не знаю, океан способен что – либо сохранить, да и то в измененном виде. Так там, подобные этим птеродактилям, рыбы – блины плавают. Как их? Скаты что ли.
   -Угу. Здорово. Тебе бы диссертации или философские трактаты писать. Откуда это все в тебе?
   -От верблюда. Мир понимать надо, а не верить кому не попадя. Я уж не поднимаю тему о никчёмной теории, где нам втирают, будто на Земле все живые существа вылезли на сушу из воды. Вот им хрен в одно место! Изначальная жидкость, постепенно теряющая плотность и превращающаяся в воздушную среду, все живое, сформировавшееся в жидкой субстанции, оставляла развиваться на суше. И никто никуда не вылезал, черт побери!
   -Тише, не шуми. С тобой как пересечешься, так о многом  и задумаешься. Не хило.
   -Чего тут думать. Думай, не думай, а ничего, своими действиями и мыслями  во вселенском масштабе не изменишь. И нечего нам тут сочинять, разные там, сказочки. Мы мелочь пузатая и в пространстве от нас ничего не зависит. Нас нет, дуйся не дуйся. Взгляните на все реально, не более.
   Мне показалось, что Паша, активненько так, рассердился всерьез.  И, вероятно, сам на себя. Значит, точно у него опять чего-то не срослось, даже сегодня.
   -А не хлопнуть ли нам по рюмашке? Как говорится в известном кинопроизведении, - попытался я немного успокоить разволновавшегося приятеля.
   -Замете, не я это предложил, - откликнулся Паша так же цитатой из фильма, пододвигая свою рюмку поближе к графину с водкой.
   И, всё-таки дружбан у меня что надо. Как замутит историю, хрен разберешься, но интересно. Единственное непонятно – причем здесь динозавры в его житейских неурядицах. Думаю, при следующей встрече может что-то  и разъяснится.
   Все остальное время, которое мы провели в кафе, я пытался направить Пашу на ностальгические, во всяком случае для меня, воспоминания о прекрасной юности, но Паша не поддавался, продолжая рваться в свои философские дебри.
   Уже на улице я взглянул вслед, направившемуся к метро, Паше, в походке которого с трудом угадывался тот грациозный Граф с горделивой осанкой и неподражаемой статью. Неважнецкое положение дел, в плане отношений с миром и людьми,  ломает многих. Когда в тебе никто не нуждается, это – одиночество.
     Хотелось бы видеть своих друзей  не унылыми занудами, а оптимистично настроенными, фантазерами. Это я про Пашу.
   -До скорого! – крикнул я Паше вдогонку, но он даже не обернулся. Наверное не услышал.