Сквозь годы 44

     ...Мне кажется, что широта и неогдядность живого лирического чувства объединили через столетие Пушкина и Есенина, а космическое восприятие мира Лермонтовым через столетие очнулось в Маяковском.

Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим, -
говорит Пушкин.

И, песне внемля в тишине,
Любимая с другим любимым,
Быть может, вспомнит обо мне,
Как о цветке неповторимом -
вторит ему Есенин.

     Лермонтов любит ненавистно, горько, даже мстительно. Способен опуститься до упрёка:

Как знать, быть может, те мгновенья,
Что протекли у ног твоих,
Я отнимал у вдохновенья!
А чем ты заменила их?

     Можно ли предъявлять счёт в любви? Под пером любого другого художника подобное восклицание звучало бы пошловато, приземленно. Что же делает лермонтовское стихотворение прекрасным?

     Могучий темперамент. И пусть не самое высокое чувство перед вами, но тот, кто испытал бессильное страдание оскорблённого самолюбия, кто знает ножевую боль от обиды, тому эти строки свои. Впрочем, далеко ходить искать не надо. Маяковский:

Радуйся,
радуйся,
ты доконала!
Теперь такая тоска,
что только б добежать до канала
и голову сунуть воде в оскал.

     Через век - любовное возмущение как торжество любви. Так, значит, поэтические фигуры повторяются в новых временах: формы разные, суть одна?

     Ещё лермонтовские строки, словно сегодня писаные: "Довольно людей кормили сластями: у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, дикие истины".
     И дальше слова как будто в назидание каждому современному писателю, да только слышим ли мы: "Но не думайте, однако, после этого, чтоб автор этой книги имел когда-нибудь горькую мечту сделаться исправителем людских пороков. Боже его избави от такого невежества!.. Будет и того, что болезнь указана, а как её излечить - это уж Бог знает!"...
     Куда скромному Лермонтову до наших литературных, переходящих в государственные притязаний на истину в последней инстанции. А ведь когда ещё указал на болезнь - по сей день не излечена.

     Его "Дума":что ни строка - про нас, про нас.
     Это мы богаты "ошибками отцов". Это нас томит "ровный путь без цели". Мы, мы " перед опасностью позорно малодушны".
     Суровые 20-30-е годы, хрущёвская ли оттепель, брежневское ли время, постсоветские ли времена - ко всему подходят строки "Думы"...
     Конец "Думы" звучит приговором:

И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.

     Слова, казалось бы, далёкие от космических ощущений. А столетие пронзили. Значит, поэт из космоса видит отчётливо и своё, и чужое время? Или проще - всё повторяется, а человек, зашоренный своим днём, не учится ничему?.. Так что, нам не на что надеется?

     Лермонтов, однако, о потомках говорит с надеждой. Мы не оправдали её. Может, НАШИ потомки оправдают?
     Вот эти слова: "У России нет прошедшего; она вся в настоящем и будущем". Этими устами да мёд бы пить... А ведь уже почти 200 лет, как они сказаны...

          Продолжение следует...