Генерал. К 23 Февраля

Как-то вечером 1960 года летом мы с отцом сидели на лавочке во дворе нашего сельского дома. Солнце потихоньку садилось. Было тихо и спокойно. Теплый ветерок слегка обдувал нам лица. Моя мать варила абрикосовое варенье, и запах от него шел к нам.

Мы с отцом натаскали с колодца у соседей напротив полный бассейн воды. Отец залил небольшой бассейн размерами два метра на три. Летом за день вода нагревалась и вечером перед сном вся наша семья купалась в нем.

Делать было нечего. Мамино задание мы выполнили, и моего отца потянуло на воспоминания. Отец стал рассказывать мне о совсем пустяковом случае из своей жизни, который поразил его и остался в его памяти навсегда.

Мне было девять лет, но до сих пор я помню во всех подробностях то, что рассказал мне тогда отец. Наверное, не так часто мы оставались с ним наедине. Вот его рассказ.

Осенью 1940 года мы с отцом (моим дедом) и группой заключенных ехали в товарном вагоне из Ростова-на-Дону в Хабаровск.

Путь был неблизкий, поэтому вагон был специально оборудован. В углу стояла печка-буржуйка для обогрева вагона, так как ночи были уже очень холодными.

В товарном вагоне были  оборудованы двухъярусные полати. Вместо матрасов и одеял была постелена солома.

Дров давали мало, поэтому топить разрешали только ночью. Мы расписали ночи, кто будет дежурить, и топить печку.

Нас в вагоне было 20 человек. Почти все были новенькими. На их лицах еще оставались следы побоев в виде синюшных подтеков. Они были хмурыми и молчаливыми. Они еще не свыклись с мыслью, что их искренняя вера в дело строительство светлого будущего для всего человечества обернулась для них пытками и надуманными нелепыми обвинениями. Им не поверили. Для окружающих они стали «врагами народа».

Только мы с отцом были старожилами. Уже два года мы отбывали срок, поэтому приобрели опыт и какую-то необычайную силу к выживанию в любых условиях.

Поезд при подходе к станции подолгу ожидал разрешения на прогон через нее от начальника станции.

Конвоир открывал раздвижную дверь вагона и выводил нас по нужде. Если рядом были посадки или кустарник, то мы с отцом с разрешения конвоира собирали сушняк для печки.

Однажды мы остановились возле убранного картофельного поля. Мы с отцом попросили конвоира разрешить нам попытать счастья и поискать оставшийся в земле картофель.

Конвоир нам разрешил и дал саперную лопату. Было утро. Земля за ночь замерзла. Нам было нелегко копать землю, поэтому мы нашли семь или восемь картофелин.

Так как сушняка мы натаскали много заранее, то мы растопили печь, очистили соломой картофель от земли и попросили у конвоира котелок воды.

Когда картошка варилась, то по вагону стал распространяться запах от нее. В дороге  нам давали на день 500 грамм ржаного хлеба и котелок воды.

Поэтому вкусный запах вареного картофеля вызывал у заключенных чувство голода и был для них пыткой.

Вареной картошки было так мало, что поделиться со всеми мы просто физически не могли. Поэтому мы с отцом ее съели.

Когда мы решили выбросить очистки, то нас остановил один заключенный. Он был высокий, с военной выправкой человек, лет 50.
- Не выбрасывайте. Дайте мне, - тихо попросил он. Я отдал ему котелок с очистками от картофеля.

Левой рукой он держал котелок, а правой доставал из него очистки и ел.

Мне стало жалко его. До какой степени нужно довести человека, чтобы он ел то, что мы собрались выбрасывать.

Впоследствии я узнал, что это был генерал, герой гражданской войны. Его ложно обвинили в шпионаже в пользу нескольким капиталистическим  государствам. Его сломили под жестокими пытками, и он подписал ложные обвинения.

Теперь он следовал в район г. Хабаровска валить лес вместе с нами.

Зимой 1941 года, когда враг рвался к Москве, то нашего генерала Родина призвала в лихую годину. Нужно было спасать положение и о нем вспомнили.

Я уверен, что только благодаря таким генералам наша страна вопреки преступному руководству страны и армии смогла победить.