Не было бы счастья..

        «Значит так, Алиев, - обратился командир взвода старший лейтенант Киселёв к сержанту, своему заместителю, - бери секретчика, получите в секретке три плаката по новым правилам прицелов воздушной стрельбы и – срочно! – отнесите их в секретку первого батальона. Через два часа, по прибытию обратно, доложить. Всё ясно?» «Так точно!» «Выполняй!»

        Уже через десять минут сержант с секретчиком, рядовым Васиным, в руках которого находился опечатанный деревянный чемодан синего цвета с плакатами, свёрнутыми в трубочку, перейдя КПП, быстро шагали по тротуару вдоль центральной дороги, ведущей к расположению первого батальона. Скрип снега из-под кирзовых сапог разносился то влево, то вправо. Ещё бы! Уже несколько дней подряд стояли морозы свыше двадцати. Давно таких не было на Подолье, на самой границе с Молдавией, расположенной по ту сторону Днестра.

        Школа младших авиационных специалистов (ШМАС) находилась на окраине Могилёва-Подольского и состояла из двух батальонов, отдалённых друг от друга тремя километрами, которые быстрым шагом легко преодолевались за полчаса, так что времени было предостаточно. Сержант предложил рядовому Васину свернуть с прямого пути налево к саду, чтобы, пройдя его по слегка заснеженной дороге, выйти к Днестру и полюбоваться его красотой.

        «Я вот с Дагестана, - заговорил Алиев, - у нас, возле моря, таких лютых морозов не бывает, но в горах снег лежит даже летом и не тает. А ты откуда?» «С детдома», - ответил Васин. «Да что с детдома, я знаю. С каких краёв, спрашиваю». «С Урала, товарищ сержант. Нам такие морозы привычное дело».

        Вскоре они подошли к реке, почти полностью покрытой заснеженным льдом. Но в некоторых местах мороз так и не смог затянуть быстрины. Кое-где, ближе к берегу, сидели рыбаки. «Пойдём по льду вдоль берега», - предложил сержант Васину, но тот отказался и сержанта предостерёг, что это опасно, могут быть промоины с тонким льдом, припорошенным снегом. В их детдоме был такой случай – парень утонул. Но Алиев упёрся. Светило яркое солнце, мороз стал ослабевать. Настроение у сержанта было приподнятым, весной у него дембель, а дома ждёт невеста. И он уверенно, метрах в восьми-десяти от берега, пошёл по крепкому льду.

        Но вот впереди у небольшого островка показалось несколько промоин, и он начал сворачивать к берегу. «Круче забирайте, товарищ сержант, а то место тут какое-то гиблое», - предостерёг Васин. Но тот взял наискось и, не успев сделать и пяти шагов, вдруг услышал под собой треск льда и в ту же секунду провалился в ледяную купель. Намокшая одежда и тяжёлые кирзовые сапоги тянули ко дну, а быстрина норовила оторвать его руки от края полыньи и затянуть под лёд.

        Васин что есть мочи стал звать на помощь рыбаков. Потом начал на животе подползать к сержанту, надеясь при помощи солдатского ремня вытащить его из ледяного плена. Но треск тонкого льда вовремя остановил его. К ним  бежали рыбаки, но они были ещё очень далеко, а Алиев уже обессилел и из последних сил боролся с течением, держась за кромку льда. Нужна какая-то жердь или верёвка, но под рукой ничего не оказалось, да и рыбаки бежали кто в буром, кто с пешнёй. Всё решали секунды. Васин метнулся к саду, что был метрах в ста от реки. Отломив длинную ветку, примчался обратно. Не веря своим глазам, он увидел сержанта уже у другой полыньи, ближе к островку: тот не удержался, и течение метров пятнадцать пронесло его подо льдом к следующей полынье, где ему чудом удалось удержаться. Осталось ещё столько же пронырнуть подо льдом, чтобы достичь чистой воды, из-под которой выглядывал островок. Солдат понял, что подбежавшие рыбаки без длинной жерди или хотя бы верёвки ничем не смогут помочь утопающему. Двое из них побежали за помощью к ближайшим домам. Но обессиленный сержант её уже не дождётся. Его вот-вот оторвёт течение и наверняка пронесёт мимо островка. Надо было немедленно помочь, и Васин решился.

        Сбросив верхнюю одежду и сапоги, он в одном исподнем побежал к утопающему, но метрах в двух от полыньи лёд под ним проломился, и он через пару секунд очутился возле сержанта: «Давайте, товарищ сержант, осталось всего ничего, ныряем, впереди остров». Уверенные слова солдата подбодрили совсем уж упавшего духом, но продолжавшего бороться Алиева. И оба, набрав полные лёгкие воздуха, нырнули под лёд, и течение понесло их вперёд. Васин крепко схватил сержанта левой рукой за ворот шинели, а правой и ногами что есть мочи подгребал вправо к спасительному островку. Два рыбака, поражённые увиденным и смелостью солдата, не удержались и также кинулись прямо в одежде в ледяную воду. Прихватив по пешне, они по пояс, вброд, преодолели быстрину между берегом и островком, и теперь, по ту сторону островка, ждали, когда вынырнут напарники, чтобы помочь им выбраться из купели. А вот и они показались, но их несёт мимо острова. Рыбаки подхватили плывущих и вытащили на берег.

        Всего трое суток пролежали в медсанчасти солдат с сержантом, оба отделались лёгкой простудой. Рядовому Васину была объявлена благодарность от командира части, его наградили ценным подарком. И чтобы он окончательно снял стресс от пережитого, дали кратковременный, на десять суток, отпуск с выездом на родину. А вот с сержантом разговор был иной. Ему сильно влетело за самоуправство как по военной, так и по комсомольской линии. Но он не роптал, знал, что получил по заслугам. Его оставили на должности замкомвзвода, но теперь он относился к своим обязанностям абсолютно серьёзно, в каждом солдате видел человека особенного. После произошедшего часто задавал себе один и тот же вопрос: «А смог бы я поступить вот так, как рядовой Васин, на первый взгляд, может, и не совсем джигит, но проявивший себя как настоящий герой, на подвиг которого способен далеко не каждый? Да, сейчас я смог бы. А тогда?»

   С тех пор для сержанта Алиева рядовой Васин стал как брат, а родители Алиева в письмах называли солдата не иначе как вторым сыном и всё звали приехать к ним в гости, а ещё лучше жить навсегда. В отпуск тот так и не съездил. Как ни уговаривал его сержант, сколько ни писали его родители, скромный солдат пообещал приехать в гости только после армии. А на родину ехать было некуда да и не к кому.

        Сержант уволился весной, взяв у Васина твёрдое слово, что тот приедет непременно: «Знай, что двери моего дома для тебя всегда открыты».

        Прошло полтора года. Уволенный в запас рядовой Васин едет скорым поездом «Москва-Баку» в Дагестан, в один из городов, что расположен на самом берегу Каспийского моря. Все эти полтора года он получал письма от Алиевых. Вот погостит у них, а дальше видно будет что да как. Ведь места далёкие, незнакомые.

        Добротный двухэтажный дом Алиевых стоял на окраине города примерно в километре от Каспия. Осень и здесь, на юге, вступила в свои права, и под вечер с моря потянуло зябкой сыростью. Минуты три Андрей стучал в железную калитку. Открыла чем-то опечаленная молодая жена Азима. Андрей сразу узнал её, ведь у него есть свадебная фотография Алиевых, которую Азим высылал ему ещё весной, и очень сожалел, что Андрей не присутствовал на его свадьбе в качестве одного из самых уважаемых и дорогих гостей. Но слова, которые произнесла жена Азима, прозвучали, как гром среди ясного неба: «Больше сюда не приходи». Ошеломлённый и обескураженный, солдат пошёл обратно, но, пройдя метров десять, обернулся и ещё раз посмотрел на дом, в котором живёт, как он был уверен, его настоящий и надёжный друг. Его глаза пробежали по окнам второго этажа, из-за шторы он мельком поймал взгляд Азима. Но штора тут же задёрнулась, и Андрей понял, что здесь его не ждут.

        С поникшей головой он возвращался на станцию, в его голове роем кружились разные мысли и догадки. Так плохо ему ещё никогда не было. Почему с ним так поступили? Что послужило поводом такой непредвиденной развязки? Ведь можно было ему заранее отказать. Он бы и не обиделся. Ну зачем же так? Почему судьба всё время отворачивается от него? Но как бы тяжело и горько не было сейчас, он не падёт духом. Он поедет в любой город, устроится на любой завод или фабрику, будет работать, жить в общежитии, а там видно будет. Он с горя не запьёт. И на его улице ещё будет праздник. Ведь в родной эскадрилье его как человека и первоклассного специалиста уважали не только сослуживцы, но и офицеры.

        Так, с разными думами в голове, Андрей прошёл весь пригород и добрался до района высотных домов. Идя по аллее, он услышал за спиной топот бегущих ног. Прямо к нему мчались двое парней. Поравнявшись с ним, вконец запыхавшиеся, приостановились и со словами «помоги, брат, выручи, за нами погоня, знай, что здесь нет никакого криминала, мы тебя сами найдём» буквально всучили ему чёрный дипломат. Андрей попытался что-то сказать, выяснить, но куда там, всё произошло так быстро, что уже через несколько секунд от тех двоих и след простыл. А он остался стоять со своим чемоданом и дипломатом в руках.

        Первой была мысль «а что в дипломате, может, бомба, пистолет или деньги? И почему нет никакой погони? Ни милиции, которой он сразу бы отдал вот это, ни какого другого преследователя. Нет, здесь что-то не так. Да и дипломат почти пустой, бомбы и оружия уж точно нет». Андрей решил добраться до станции, открыть дипломат, а там уж решать, что делать дальше: или в милицию сдать, или придержать, пока не объявятся хозяева. Ведь эти парни его очень просили, ведь всякое бывает. Вот и с ним только что произошло такое, чего он никак не ожидал.

        Андрей сидел в здании вокзала. В дипломате оказалось пять тысяч червонцев, то есть пять тысяч рублей. «Ещё немного добавить, и на новый «жигуль» хватит», - подумал с усмешкой. Но он знал и был уверен, что чужие деньги счастья не приносят. И как ему поступить? Не сидеть же и ждать, пока неизвестно когда придут за дипломатом. Да и в милицию не отнести. Что объяснить милиции? Нет, положу я этот дипломат в ячейку ручной клади, а там, до завтра, до поезда на Москву, видно будет. Жаль, что денег мало осталось, до Урала доехать не хватит. Всё истратил на подарки Алиевым, и теперь они, ненужные, лежат в чемодане. Но оставаться здесь, чтобы подзаработать, уж точно нет желания. Андрей сидел и думал, как поступить дальше. Ничего путного в голову не приходило. Почему-то вспомнился детдом, то, что к другим детям хоть изредка приходили их непутёвые родители или родственники, а к нему никто и никогда. Потом армию. Как там без него управляются? Да, конечно, ШМАСы выпускают отлично подготовленных специалистов. А что если вернуться обратно в армию? Ведь предлагали же остаться на сверхсрочную. Завтра же обратно! Вот только денег бы на обратный путь.

        Мимо проходил пожилой железнодорожник в форменной одежде и, обратив внимание на опечаленного солдата в шинели, вдруг подошёл к нему: «О чём печалишься, служивый, что случилось, может, помочь чем?» «Да всё будет нормально, никто и ничем мне не поможет, кроме меня самого», - отвечал тот.

        С полчаса в привокзальном буфете за чаем с бутербродами сидели железнодорожник Иван Петрович с Андреем, который поведал всё о себе, кроме дипломата с деньгами. Иван Петрович, один из станционных начальников, посоветовал Андрею не спешить уезжать отсюда, так как ему и ехать-то некуда и не к кому, а остаться пока здесь, в этом красивом городе. «А пока я устрою тебя путейным обходчиком. Жить будешь в общежитии. Поработай, поживи, присмотрись, может, как и мне, понравится. А народ у нас добрый, многонациональный. А твой случай ещё разобрать надо. Время всё уладит».

        Взвесив все «за» и «против», Андрей остался. Он впервые почувствовал как бы отцовский мудрый совет. Да и нехватка денег, и этот дипломат, и не выясненная причина неожиданного поворота с Алиевыми подталкивали его, чтобы остаться. И он остался.

        Первое время Андрей жил в общежитии, но вскоре Иван Петрович предложил ему жить в частном доме у его очень хорошо знакомой женщины, которая годится ему в матери. Эта одинокая женщина-лезгинка вскоре стала для Андрея почти настоящей матерью, а он для неё как родной сын. И на работе у него ладилось как нельзя лучше. Рабочие его коллектива оказались замечательными людьми, быстро ввели его в курс дела, а Иван Петрович пообещал сразу же повысить в должности, как только он поступит заочно в железнодорожный институт. И, наконец, те двое забрали дипломат с деньгами. Поблагодарив за хранение, они так и не рассказали, как вышли на него, пообещав, что со временем он сам обо всём узнает.

        Уже три месяца Андрей встречается с Розой. В эту черноглазую красавицу он влюбился с первого взгляда. Всё в ней было прекрасно: и лицо, и стать, и речь, подобная журчащему ручью. И Роза испытывала к нему ответные трепетные чувства. Она была студенткой института и жила в этом городе у родной тёти, а её родители в Махачкале.

        Прошла зима. Весна вступила в свои права, такая ранняя, не то что на Урале. Любовь ещё сильнее соединила два сердца, русского и лезгинки. Роза первая начала поговаривать о скорой свадьбе, но Андрей только мрачнел. Он мало надеялся на счастье. Ведь кто он? Безродный и бездомный. А здесь нравы особенные, и, быстрее всего, родители Розы откажут в руке их дочери. С каждым днём он всё отчётливее понимал, что делает девушку несчастной. О себе он думал меньше всего. Он привык принимать на себя жизненные удары. Но как перенести этот удар? И как объяснить Розе ВСЁ ЭТО?

        Девушка, конечно, почувствовала засевшую в её любимом непонятную тревогу и попросила рассказать о ней. Андрей не умел юлить, и поведал о своих сомнениях. «И неужели ты сможешь отступить от нашей любви и бросить меня? – почти шёпотом, со слезами, вопросительно глядя на Андрея, произнесла она. – Неужели ты не предложишь мне сейчас же, немедленно уехать с тобой отсюда хоть на край света? Значит, у тебя не любовь ко мне, а только кажется?» Сердца влюблённых стучали так, что, казалось, их стук был слышен друг другу. «Скажи мне только одно слово «да» или «нет», и мне всё станет ясно», - решительно потребовала Роза дрожащим голосом. «Да! Да! И ещё тысяча раз да!» - ответил он, и они кинулись в объятия друг друга.

        «Хватит, пора заканчивать всё это, придуманное моим братом. Я не хочу потерять любимого человека, тебя, Андрей.  Я разрублю этот «гордиев узел» раньше времени», - и, взяв его за руку и попросив не задавать никаких вопросов, повела к дому, где он жил.

        Сония Амерхановна встретила взволнованных влюблённых с улыбкой и распростёртыми руками: «Всё-таки не выдержала до конца и раскрылась раньше срока?»  «Хватит, мама, сколько можно над нами издеваться. Разве вы не видите, как мы любим друг друга? Хватит Азимовых сюрпризов!» - и слёзы ручьём побежали из её очаровательных глаз, и она прижалась к матери.

        Ошарашенный Андрей стоял, вопросительно глядя на этих ставших ему родными женщин. «Да, Андрей, - произнесла, вытирая слёзы радости, Сония Амерхановна, - Роза и Азим – это мои дети. А историю с деньгами придумал Азим, по глупости поспоривший в застолье на одной из свадеб, при всех, на пять тысяч рублей с сыном одного богатого и уважаемого в нашем городе человека, что ты как честный человек не позаришься на чужие деньги, и потому он на тебя, своего спасителя, может всегда всецело положиться. Сын богача так был уверен в том, что ты убежишь с этими деньгами, которые Азим уложил в дипломат, что сам предложил пари на невыгодных, как оказалось, для себя условиях: если ты пропадёшь с деньгами, в чём он нисколько не сомневался, он и все присутствующие на свадьбе будут долго смеяться над наивным Азимом, а если вернёшь деньги, он будет должен Азиму пять тысяч. Потом сын очень жалел о затеянном глупом споре, но отступать было поздно. А те два парня, я и наш давний друг семьи Иван Петрович, и даже Роза, - подставные лица. И давно бы уже закончилась эта история. Но случилось так, что дочь влюбилась в тебя. Видя, что дело близится к свадьбе, Азим решил немного продлить эту историю, чтобы всё раскрылось именно на свадьбе. Мы люди не бедные, но настоящую любовь ни за какие деньги не купишь. Да и жизнь нашего сына, которого ты, Андрей, рискуя своей жизнью, спас, стоит столько, что никаких денег не хватит. Так что, сынок, благословляю тебя и Розу. Живите, дети, долго, мирно и дружно. А сейчас снимаемся с этой квартиры, идём домой, а то отец заждался, всё ругает Азима за его выдумки».

        Свадьба в ресторане удалась пышной и весёлой. Было много гостей. Приехал на «Волге» и сын богатого уважаемого в городе человека, подарил молодым пакет с пятью тысячами рублей и, обратясь к Азиму и всем сидящим за столами гостям, сказал: «Завидую тебе, Азим, что у тебя есть такой друг и шурин».