Юрьна и читатели

(Репортаж)

В последнее время чае-мыслительница, сто лет не читавшая никого, после Кастанеды, а тот ей ясно намекнул (сто лет назад), что в словах силы нет, одна безнадежная слабость и разрушение мозга хищным словесным разумом, что-то слишком много читает.

Сама виновата. Нет, не жажда славы, банальная скука погнала квази-писательницу сначала написать, а потом издать и дарить свои самодельные книжки кому попало. Больше всего попало соседям по «Дому 4 и его обитателям», бывшим друзьям по работе тоже попало. Вся эта орава (тираж 300 экз еще не разошелся) возбудилась и начала в отместку пулять в Юрьну печатной продукцией, по ошибке причислив её к интеллигентной прослойке между олигархами и дворниками.

Первая пуля прилетела с шестого этажа собственного подъезда, там псевдо-писательницу почтительно кормили супом и пирогами. Было вкусно. И питательно. Подарила соседям книжку, прочитали, пригласили, накормили, вспомнили свой дом в период расцвета, запили коньяком.

В каком-то смысле Юрьне нравится быть писательницей, хотя и протестует против своего нового звания категорически. Особенно нравятся пироги и куличи домашнего производства. Куличи шли под красное вино. Но это не в своем подъезде, а во втором происходило, на Пасху, на двенадцатом этаже. «До чего же приятные люди живут в моем доме» -  еще раз убедилась вечно голодная бездельница в надежде на последующие «встречи с читателями».

Сотрудник по работе («ваш старый поклонник»), когда-то давно запомнивший Юрьну  молодой и красивой, получил через третьи руки экземпляр и явился в натуре два раза с красным вином (до и после прочтения книжки). Юрьна пообещала сварить ему сосиски.

У того трое супер-успешных детей, девять внуков, многодетно-многовнужчатая жена ударилась в живопись и физкультуру (записывает, сколько раз за день отжалась и подтянулась), обзывает неряхой и не кормит. Сам кормится, терпя издевательства по поводу грязной после него плиты.

А нечего его жалеть! Новогодние поздравления с какой-то французской горы прислал, стоя на горных лыжах в окружении оравы потомков. Сетовал, что кто-то из внуков его на горных лыжах перекатал, что теперь он не самый лучший. Это в восемьдесят-то лет!

Ну ладно. Те, которые с шестого этажа, и тот на лыжах оказались крайне опасно интеллигентными людьми -  завалили новыми именами и натуральными книжками по уши. Звонок в дверь, очередная стопка книг – прочтете, в подъезд выкиньте, возвращать не надо.

Так что Юрьна в последнее время  что-то слишком много читает. Ей вообще всё равно, что делать, лишь бы ничего не делать. Читает, ремонты своими руками в чужих квартирах без спросу  ремонтирует, что угодно, лишь бы не думать о насущном.

Насущное крадется за квази-писательницей по пятам уже года три.  В образе  милой дамы - заведующей библиотекой родного городка, поймавшей её как-то летом  на концерте в Тарусе, похвалившей  её «Репетитора»  и  напугавшей страшным предложением  «встретиться с читателями».

Ума не приложит, как в библиотеку попала её книжка. Добрый кто-то отнес. На беду. Уже на концерты ездить боится. Как поедет – опять с заведующей сталкивается. Приходится врать:  обещать,  юлить, жаловаться на здоровье, на дела.  А   врать  Юрьна не любит.  Очень. Два года врала.

На третий свершилось чудо! Попала на экскурсию по родному городку и окрестностям, которую вела та самая милая  заведующая, и  ни словом не обмолвилась про «встречу с читателями». За все 15 км экскурсии пешком  по жаре к руинам мельницы и водопаду – ни словечка! Чудо какое-то. Ну, Юрьна и успокоилась.

Только в Москву вернулась – звонок. «Тебя заведующая ищет». Снова-здорово! Опять бояться.

 Созвонились, договорились на конец октября. Точное число, время, всё, как полагается.

А Юрьна точно знала, что не поедет, у неё ученики, в учебном году  туда-сюда  триста верст не разъездишься.

И ведь, нет, чтобы уже сосредоточиться,  начать соображать, о чем с читателями говорить  -  за что угодно хваталась, лишь бы  о страшном не думать. Книжки кинулась читать, ведра с краской таскать,  стены сверлить. От страха.

Ага, в октябре созвонились и перенесли «встречу» на зимние каникулы. Число новое уточнили, время, опять всё, как полагается. 

Новый год на носу, а в голове  как было пусто, так и осталось. Днём.

Ночью  нападала бессонница, до шести утра  лезли всякие мысли про читателей,  и о чем с ними говорить.

Борхеса помните? «Сад расходящихся тропок»?  Вот так и у Юрьны в голове мысли разбегались. Каждую ночь.  Берёшь одну мысль, а она разбегается во все стороны. А главное, приходит понимание, что одну мысль рассказать – уже два часа надо. Значит надо с другой мысли начинать. Эта не годится.

Другая мысль, на следующую бредовую ночь, поступала с мыслительницей аналогично. Разбегалась в геометрической прогрессии.

Позвонила заведующей, пожаловалась на подлые разбегающиеся мысли:

- Не волнуйтесь, Ирина Юрьевна, всё будет хорошо!  У нас всегда всё хорошо получается. В любом случае у нас будет встреча с интересным человеком.

Юрьна не то, чтобы успокоилась, разрыв шаблона произошел. «Интересным человеком» её еще никто не называл. Вот смеху! Как вспомнит – только хихикать и может. Вместо того, чтобы план мероприятию сочинять. Но краешком мозгов понимает, что никто за неё этого не сделает, а если сделает, то народ помрет от скуки.

Ну, вот.  Уже Новогодняя ночь, день отсыпаться, и пора ехать. Добралась засветло, а к дому подъехать не может – сугроб сплошной. Любопытный сосед Иванов, Чингачгук-Большой змей, выскочил на шум мотора узнать, кто приехал.  Повезло. Лопату ему в руки, очистил от снега место для стоянки, пока хозяйка в дом сбегала.

Обнаружила течь – в туалете лужа, в подвал  из неё по стоякам вода струит, половину подвала уже залило. Пригласила Чингачгука в дом посмотреть, откуда течет. Чингачгук определил место, но от чая с яблочным пирогом отказался – потом зайду. С нежной психикой человек.  Он вообще побаивается  Юрьну, когда та орет, как орала, увидев лужу.

Однажды уже чинил ей компьютер, и в какой-то момент хозяйка испугалась, что произойдет непоправимое.  Чтобы  оно не произошло, заорала так, что Чингачгук отпрыгнул от неё на пять метров одним прыжком в прихожую, где остолбенел и затрясся. Заманить обратно потом  трудно было. 

До того момента он её  всегда доброй считал, безобидной. Ошибался. Пусть боится. Юрьне нравится, когда её мужчины всех возрастов  боятся, ей так спокойней кажется.

Ближе к ночи на дачу подъехал сын Петя. Посмотрел на течь, сказал, что завтра будет разбираться,  и ушел махать лопатой, часа на три – дорогу чистить.

В семь утра Юрьна уже звонила местным слесарям, потому что в семь пятнадцать им звонить бесполезно, трубку не берут.  Но и в семь не взяли, из чего поняла, что в новогодние праздники те не работают.

Ладно. В аварийку позвонила, обещали приехать, чуть позже, от девяти до десяти. В час перезвонила узнать, где шляются аварийщики, на что ей ответили, что заказа от неё не поступало и вообще они её не обслуживают,  и у них авария на трубопроводе. Юрьна  что-то такое заканючила, видимо правильное, что сжалились и пообещали (может быть,  когда-нибудь) приехать.

Петя тем временем уже съездил в магазин и накупил необходимых  деталей для ремонта.  Оказалось, что в туалете не одна течь. Две.  Одновременно. Перекрывающий кран подачи воды протек, и муфта бачка унитаза треснула по всем швам. Надо же, какое милое совпадение!  Под кран поставили на ночь  ведро, оно заполнилось до краев, а лужа всё равно натекла. Такая же, как была.

Петя долго возился с муфтой, кипятком поливал, вымачивал, справился. Решили пообедать, а потом кран менять. Только за стол сели – три Деда Мороза ломятся в дверь,  аварийщики прибыли. Ладно уж, дали им заработать на замене крана, чтобы с Новым годом поздравить. Ушли довольные.

 А время уже семь вечера. Дообедали кое-как. И тут Юрьна  на радостях что ремонт удался, вспомнила, что обещала Чингачгука  пирогом накормить.

- Петя, позовем Лёху Иванова? Я ему пирог обещала, нехорошо получается.
- Пусть приходит, часа через полтора, мне поработать надо.
- В девять?
- В девять.

Юрьна посмотрела на блюдо с остатками  недоеденного пирога. Четыре маленьких засохших кусочка пирога посмотрели обратно на Юрьну. Унылое зрелище.  Неудобно как-то. Слишком мало. На троих. С Петей и Лёхой. Значит надо еще кого-нибудь позвать, тогда как раз будет.

- Может, Леночку Сидорову тоже пригласим?
- Ага, давай!
- Леночка, с Новым годом! Тут такое дело, нас трое, а  пирога четыре куска. Нам четвертый нужен. Придешь? Дети что делают?
- Дети со своими гостями занимаются.
- А сама?
- Книжку читаю.
- Придешь?
- Приду.

Компания собралась ровно в девять вечера, когда хозяйка допекала последний блин. Ей показалось, что одним пирогом кормить некалорийно как-то. Там еще два яблока было, одна груша и три хурмы. Бутылка коньяка и бутылка шампанского.

Посидели хорошо. Разошлись за полночь. Это всё  к тому, что у квази-писательницы ни секунды не было подумать о завтрашней встрече с читателями.  Ни до нового года, ни после. Так и заснула счастливая, что и аварию ликвидировали,  и отметили хорошо.

Ночью приснился план мероприятия, утром записала тезисы и рухнула опять спать.  До трёх часов дня еще есть время отдохнуть. Встанет в  полвторого,  всё успеет. Как же она ошибалась!

Это уже не в первый раз с ней происходит. Героических усилий хватает добежать до финишной ленточки и рухнуть,  чемпионка хренова. Ну, там, накрыть стол для гостей, дверь открыть,  поздороваться и тут же свалиться на диван, потому что стоя стоять и сидя сидеть уже не в состоянии, может только лёжа лежать.

Так вот, в полвторого смогла встать с кровати лишь  с четвертой попытки, и поняла, что стоять сложно, голову повернуть тоже  нельзя, кружится. Села обратно и измерила давление – боже-ж-ты-мой! Горсть таблеток. Не снижается! Это конец. С какими читателями, какая встреча? Даже стоять не может. А  если сидеть?

- Петя! Быстро спускайся и корми меня обедом.  Я сама не могу.

Петя пришел на помощь, накормил, усадил в автомобиль, довез и остался парковать машину. Юрьна поплелась в библиотеку.

Странно, но ноги шли! Что ли таблетки подействовали? Очень хорошо, обрадовалась  сама себе «интересный человек» и начала тыкаться в  двери  разных помещений библиотеки. Опять странно. Стелажи книжные есть, тетеньки- библиотекари  за стойками есть, а зала нет. «Это вам туда – вперед и налево».

Вперед и налево действительно оказался зал. В нем стояла тишина и сидели люди. Ровно и смирно. И  внимательно смотрели на влетевшую Юрьну. Заведующая отсутствовала.

- Здравствуйте, дорогие товарищи!- заверещала торопыга, снимая на ходу шубку, мгновенно сообразив, что может одновременно раздеваться и начинать встречу, раз уж опоздала на  целых две минуты. Зачем время терять?

Вот так болтая, уселась за стол, там  уже красиво стояли на подставках  три  её книжки.  Проверещала  минут десять, как вошла заведующая:

- Что вы здесь делаете, Ирина Юрьевна? Мы вас полчаса ищем.
- С читателями встречаюсь…
- Так нельзя! Я вступительное слово готовила!

Ну, ладно, пришлось прерваться на самом интересном месте и уступить слово заведующей.

Та рассказала публике, кто такая Юрьна, откуда есть пошла, кто у неё был папа, будто бы в родном городке её не знают как облупленную, особенно папу. Там улица его имени есть. Небольшая. На ней один Дом ученых стоит, хоть тот давно закрыли,  только ресторан иногда отпирают, не для ученых, конечно, им туда ходить не на что.  И народ, само собой, пришел посмотреть на дочку папы,  а не на писательницу какую-то неизвестную.

- Заканчивайте уже! – прервал выступление выступающей какой-то вредный дядька с последнего ряда, когда та по третьему кругу пошла объяснять, кто такая Юрьна и её папа.

«Читатели» сами могли бы ей рассказать про папу. Работали вместе с ним, науку двигали, открытия  на ускорителе открывали. Антивещество и прочее.  Пришли вспомнить, поностальгировать по тем временам, когда  науку и ученых  в стране ценили.

Старательная милая  дама, конечно,   тогда еще не родилась.  Но всё равно неприятно вышло. Старался человек, речь готовил, объявления развешивал, а его вот так грубо прервали.  Ну, ладно.

Юрьна продолжила свою речь с того места, где остановилась, сама себе удивляясь, что как-то уж слишком резво общается с публикой,  а вроде боялась до обморока.

Пришлось рассказывать про папу, раз уж начали.  С точки зрения дочери. А ведь заранее знала, что нельзя, там  три часа  про папу мало будет. Им  же всё интересно! И про детство его, про юность, про спорт, музыку, про то, что читал по книжке в день, несмотря на занятость и выматывающую работу.

Говорила, а сама потихоньку выруливала к теме встречи. Откуда в нашей жизни берутся писатели в неограниченном количестве и всё такое. Оттуда. Из детства берутся. Когда папы книжки на ночь читают и незаметно прививают любовь к  хорошему слову.

А когда папы уходят на небеса, хочется о них написать. Но  вдруг приходит понимание, что своих пап мы знаем процентов на десять, не больше. Потому что настоящая их жизнь прошла не дома, совсем даже на работе, а личная вообще до твоего рождения. Вот такой казус.

Что делать?  Приходится писать про всякое другое, раз уж настроилась в третьем классе обязательно книгу написать.

Сочинения в школе писать  заставляют? Заставляют. Зачем? В третьем классе? Может, в пятом придется стихи сочинять, в восьмом поэмы, а в десятом романы? Никто ж не знает, а спросить  у старших  в третьем классе стыдно.

Вот и тюкнуло в голову, что каждый человек должен написать свою книгу, для того и учится в школе. Одну. Но обязательно написать. Должен. Долг такой у каждого есть. Если бы сразу сказали, что заставляют писать сочинения, чтобы во взрослой жизни  просто-напросто грамотно писали кляузы в инстанции, очень бы удивилась.

В третьем классе, считай,  весь год проболела, прочла кучу интересных толстых книжек. И задумалась, про кого писать свою. Начала присматриваться к окружающим. Сравнения с папой никто не выдержал. Решила, что  когда вырастет напишет книжку про папу, больше не про кого. Решила и забыла. До взрослой жизни еще далеко.

Просто писала папе открытки. В Америку. А он присылал свои. Красивые. С небоскребами и  веселыми словами. Очень ждала открыток. Радовалась. Уехал в командировку на два месяца, а вернулся через год. Год для ребенка – вечность. Вот и двухмесячная сестренка уже ходить научилась, а его всё нет.

Ага, поняли уже, что про папу и начинать нельзя - бесконечная тема.

Ну вот, дошла в своей речи до момента, когда папа ушел в небеса,  и стало не стыдно на рынке стоять и квартиры у педерастов драить. Свернула на свою несчастную  жизнь, а там и на  репетиторство, и  на книжку про него. Про репетиторство.

Зал оживился.  Среди пришедших ученых оказалось немало репетиторов,  через одного, всем есть хочется, не только Юрьне. Не платят ученым. Не на паперти же стоять с протянутой рукой, вместе с головой, набитой полезными для  детей знаниями. Жизнь есть жизнь.

И тут Юрьна, едва упомянув свою вторую книжку про «Дом 4 и его обитателей», резко закруглила встречу и перешла ко второй части – дарению книг.

У неё таймер в голове сработал. Дело в том, что в последнее время к ней ходят преимущественно двоечники, а те больше часа заниматься не в состоянии. Час встречи прошел, и  таймер сам собой сработал.

Хорошо, что одноклассник Алик заранее  предупредил, что на таких мероприятиях положено книжки дарить, а не продавать.  Заведующая потом ругала Юрьну, что же вы так, надо было хотя бы по сто рублей, и всё такое.

Правильно Алика послушалась.  Люди пришли с улыбками и ушли с улыбками. Так и надо.

«Читатели»  на удивление тепло вспоминали папу, пока «писательница» подписывала им свои книжки. Неожиданно.  Жалко было, что папа не мог слышать искренних слов любви. Говорили, что от начальников помельче одни ругательства слышали, а от него только слова благодарности.

Зловредный дядька,  тот что заведующую грубо оборвал, старикан невежливый,  когда народ уже расходился, прицепился  с вопросом, требовательно так, как на экзамене:

-  Скажите, а какой девиз был у вашего папы?

Юрьна чуть не чокнулась, но вовремя поняла, что девизом Остапа Бендера ("Всегда!") в культурном месте отшучиваться неуместно, нашлась как-то, открыла книжку с воспоминаниями  и дословно процитировала записку карандашом, что всегда лежала и продолжает лежать  в верхнем ящике  письменного стола:

«Если ты начальник, отдающий распоряжение многим людям, стремись ко всякому добру, чтобы в распоряжениях твоих не было зла.
                Птахотеп, III тыс. до н.э. »

Вредный-то вредный, а хорошее дело сделал, даже если умолчать, что руководитель института в те времена предпочитал Птахотепу  Макиавелли, и том «Государя» не покидал его письменного стола. Всё равно показательный штрих с запиской и девизом вышел. Спасибо ему, дядьке вредному.

- Ира, ты не права! Нельзя судить о людях  по внешнему виду, -  одноклассница Натали, школьный завуч,  любит воспитывать подругу, - никакой он тебе не вредный дядька. Нормальный умный человек.  Доктор наук. Таких, знаешь, сколько по Протвино  ходит?  Престарелых докторов и кандидатов наук не у дел. И не поймешь по виду, кто идет.

Финальный кадр встречи растрогал до слез. К столу подошла  семейная пара милых опрятных  старичков. Она в кокетливой шляпке, он в свитерочке.  Он – широко  сияя улыбкой, она – с глазами в кучку.  Он:

- Мы с вашим папой работали!

Юрьна  повнимательнее присмотрелась к даме... неужели это та самая женщина, что  помогала сестрам, когда папа серьезно заболел, и еще  много лет  обязательно звонила в день  его памяти, и уже лет пять не звонит, что-то со здоровьем, слышала, что голову оперировали:

- Вы Нелиповичи? Очень рада!  Галина Ивановна, здравствуйте! -  Юрьна вскочила и обняла хрупкую немолодую женщину, - спасибо вам большое, вы так много для нас сделали.

Та посмотрела на неё странным взглядом:

- Вы меня помните?
- Конечно, помню!
- А папа...  Папа меня помнит?

Упс. Папы двадцать лет на свете нет.

- Папа? … Папа вас помнит... Конечно!  Конечно помнит, Галина Ивановна, спасибо вам большое.

Пара отошла от стола и долго еще не уходила. Галина Ивановна  поделилась с  одноклассниками Юрьны, Аликом и Наташей,  с её  группой  поддержки,  своей большой радостью:

- Я так рада, что сюда пришла. Я почувствовала себя снова молодой. Тут так хорошо! Тут улыбаются люди …

Не зря Наташа посоветовала заведующей расклеить объявления в проходной института. Но как они узнали о встрече? Вряд ли еще ходят на работу. Чудо какое-то. И как смогли дойти, не заблудиться? Как живут одни без детей?  Как справляются? Дети в Москве.

- Нет, Ира, ты всё неправильно знаешь, Галина Ивановна плоха физически, - сообщила соседка на следующее утро, - а альцгеймер как раз у её мужа.

Еще хуже - оба нездоровы. А как добрались? С какой ответственностью пришли, чтобы её послушать, слова добрые сказать. Это дорогого стоит.

А вы говорите – читатели. Читатели тоже люди.

Для Юрьны что главное? Главное – люди.  А книжки эти глупые – только повод с ними пообщаться.




5.01.2019г, г Протвино

На фото Юрьна и заведующая городской библиотекой г. Протвино