048. Цесаревич Николай - принцессе Аликс

Письмо Цесаревича Николая Александровича принцессе Гессен-Дармштадтской Аликс.
На английском языке с переводом на русский.


7/19 Мая.      1894.       Гатчина.

№ 17.

My own sweet little darling Alixy-dear!

Thank you oh! so deeply for your angelic letter, that I just got, bringing me your kind sweet wishes & blessings for 6/18th! Yes! it was my first birthday that you sweet one wrote me for, did not I used to long for a word from you formerly on this day, and it never came. And now, my beloved own little Alix, we can, as often as we like, write to each other & not care whatever says the world!//

That is a blessing already I think, I only wish I were worthy of your trustful love to the old cow! I often read your sweet letters from the first one at Coburg, that you left I never knew how on my table in the little bed-room? My heart is so grateful for all your sweet tenderness & kindness to me, that again I have no means of expressing you all I feel & have felt since April 20th . Oh! that blessed day!!! I have completely surrounded myself with your dear photos: I made Xenia give me a frame for the four together & Sandro – for the large sad one with a hat &// the biggest of us together at Rosenau. Sometimes they all gaze at me so steadily straight into the eyes – that I get a bit shy. Isn’t that downright touching? Please give my best thanks to Gretchen for her message. Where on earth did you find out that phrase from: у моего Ники черныя брови? Really I burst out laughing tho’ alone in the room. But take care, sweety, best I were also to begin writing to you in russian. Our language is very rich in that respect, I mean in the way of using kind & tender names, so it may happen that suddenly a whole sheet might be invaded// with incomprehensible expressions till now for my darling. And then what? How are you poor thing to decipher them? Моя душка! мое ненаглядное сокровище! Copy it out & ask Frl. Schneider!

I feel my letter is too idiotic for even craving your pardon, but there are days you know sweety, when not a word or any poor idea passes through the head. Besides in the midst of this letter I suddenly remembered about Granny’s birthday & quickly wrote her one; I addressed it at Balmoral as probably she is going there for that date! My own sweet one! But that is// really too sad about your poor knee, how I do hope the baths at Narrowgate shall take it away. I think I told you I had something like that also, in the right knee, this winter – well a man did massage for a couple of months and now my knee works & bends even better than does the left one! If you tried that perhaps it would help also, but better do what Dr. Reid tells you!

It is getting very late, so I must stop writing, as my sweety bade me not to sit up too long. Good-night my own little girly-darling. God bless you [cross drawn] a kiss [oval drawn].

May 8/20. Good morning sweet beloved one! I slept well but feel melancholy – if you only were here to cheer me up a bit! Today we again go to town but for a few hours – it is the worth day since u[ncle] Kathy’s death which one generally prays for the dead on – then it is the same after three months, six months & the anniversary!

I shall send you some books our priest gave me for you with the messenger and Ulenhuth’s photos also. Please darling order me those Russel did then, one of each kind.

Baroness von// Starckenburg, what a name – but how shall I be called if I come there before Granny’s return from Scotland – or may I come at all at Narrowgate? I would like to know about this sweety became I would not like to get in your way you see!

Now I must end as the post has to leave. With every best thanks for you sweet letter, my own darling little girly-dear and God’s blessing upon you believe me your own loving & deeply devoted old boysy
Nicky

A tender kiss my own little one!


7/19 мая       1894.       Гатчина.

№ 17.

Моя любимая, ненаглядная, дорогая Аликси!

Благодарю тебя, о, и как глубоко, за твое ангельское послание, которое только что получил, с такими добрыми пожеланиями к 6/18. Да! Это был мой первый день рождения, когда ты мне написала, дорогая. Не раз бывало, что я ожидал от тебя прежде словца в этот день, но оно так и не приходило. А теперь, моя дорогая возлюбленная Аликс, мы можем писать друг другу, сколько захотим, не заботясь, что и кто об этом может сказать!//

Благословение Божие только подумать об этом, дай Бог, чтобы я только был достоин твоей доверчивой любви к Теленку! Я часто перечитываю твои письма, начиная с первого из Кобурга, которое ты неизвестно каким образом оставила на столике в моей маленькой спальне? Мое сердце так благодарно тебе за твою нежность и доброту, что у меня не хватает слов выразить, как я себя ощущаю с 20 апреля [20 апреля 1894 г. – день помолвки Цесаревича Николая Александровича и принцессы Аликс]. О! Тот благословенный день!!! Я полностью окружил себя твоими чудесными снимками, заставив Ксению дать мне одну общую рамку для четырех фотографий, и Сандро – для одной большой грустной фотографии (со шляпой)// и самого большого нашего с тобой изображения, сделанного в Розенау. Иногда все твои фотографии глядят мне прямо в глаза, так что я немного смущаюсь. Разве это не трогательно? Пожалуйста, передай мою искреннюю благодарность Гретхен за ее приветствие. Господи, и где же ты только отыскала эту фразу: «У моего Ники черныя брови»? Действительно, я расхохотался при виде ее, будучи один в комнате. Но осторожней, дорогая, пока я не начал писать тебе по-русски. В этом отношении наш язык чрезвычайно богат, я имею в виду использование уменьшительно-ласкательных имен, так что однажды может случиться так, что весь лист будет заполнен// непонятными выражениями для моей любимой. И что тогда? Как ты, бедняжка, будешь их расшифровывать? Моя душка! Мое ненаглядное сокровище! Перепиши эти слова и потом спроси фрейлейн Шнейдер!

Думаю, мое письмо слишком глупо даже для того, чтобы попросить у тебя прощения, но, конечно, ты знаешь, дорогая, что выпадают такие дни, когда ни одно умное слово или здравая мысль не приходят в голову. Кстати, когда я писал это письмо, то вспомнил про день рождения Бабушки и быстро написал письмецо также и ей, адресовав его в Балморал, так как, наверное, к тому времени она будет именно там! Любимая моя! Очень// грустно, что у тебя все болит колено. Очень надеюсь, что воды Хэррогейта окажут целебный эффект. Кажется, я рассказывал тебе, что этой зимой у меня тоже было что-то подобное в правом колене – хватило пары месяцев массажа, и теперь мое колено сгибается и работает даже лучше, чем левое! Если бы ты попробовала, то тебе, скорее всего, тоже помогло бы, однако, лучше делай то, что велит доктор Рейд!

Очень поздно, и мне пора заканчивать, так как моя любимая не хочет, чтобы я засиживался долго. Спокойной ночи, моя родная девочка. Благослови тебя Господь [нарисован крест]. Целую [нарисован овал].

8/20 мая. Доброе утро, моя ненаглядная! Я хорошо выспался, но ощущаю некую меланхолию. Если бы только ты была рядом, чтобы ободрить меня! Сегодня мы снова едем в город, но на несколько часов – сегодня девятый день со дня смерти тети Катти, когда принято молиться за усопшего, потом то же самое делается по истечении трех месяцев, шести и после годовщины!

Я пошлю тебе несколько книг, которые наш священник передал для тебя, а также фотографии, сделанные Уленхутом. Пожалуйста, дорогая, закажи мне те, что сделал Рассел, по одной каждого вида.

Баронесса фон// Штаркенбург, что за имя – но как же меня будут звать, если я приеду туда до возвращения бабушки из Шотландии – и могу ли я вообще приехать в Хэррогейт? Мне хотелось бы знать об этом, родная, поскольку совсем не хочется тебе мешать!

Сейчас мне пора заканчивать, ибо скоро отправляется почта. Самая горячая благодарность за твое нежное письмо, любимая, дорогая девочка, и благослови тебя Господь. Верь мне,
твой преданный любящий старина
Ники,

Нежный поцелуй моей малышке!