Голубая кровь

ГОЛУБАЯ КРОВЬ





Оглянулся, прощаясь с магазином.
- Хватит издеваться! – выругался он.
И ладонью запечатал поганый рот, могли подслушать, хотя в машине никого не было.
Автоматическое сцепление, одна рука свободна. И можно шершавыми пальцами разодрать губы, или кулаком садануть по приборной доске, или наугад ткнуть в кнопку приемника.
Губы лопнули, машина возмущенно дернулась, доска прогнулась, приемник откликнулся барабанной дробью.
Под эту дробь повели на расстрел, почудилось ему, сглотнул густую, тягучую слюну.
Или ударили со спины, пригнулся, чтобы выжить.
Уходя от погони, заправским гонщиком со скрежетом покрышек вошел в крутой поворот.
В подворотню, и в опасной близости промчался мимо припаркованных машин.
Одна из них вскрикнула.
К окну на втором этаже приплюснулась  испуганное лицо; выпростал средний палец, обругав преследователей.
Система проходных дворов, заранее изучил пути отхода, ворота закрывали только на ночь, можно выскочить на другую улицу.
Проехал мимо неприметной подвальной двери.
Когда вовремя и без приключений возвращался из магазина, Ираида Яковлевна не встречала его. Приходилось ужинать на кухне. Выгребал из кастрюли холодные макароны. А мясо  не проткнуть было вилкой. И ночевать приходилось в чулане на жесткой лежанке.
Могла бы сослаться на плохое самочувствие или на дождливую погоду. Женщины всегда найдут убедительную причину.
Она не снисходила до объяснений.
Приходилось предполагать и догадываться. Проклинать шепотом и с оглядкой.
Могла услышать.
Но однажды задержался в магазине.
Ответственная работа: требуется грамотно разложить экспонаты. Самые ценные припрятать в крохотном кабинете, куда вхожи только самые надежные посетители. Незнакомцев пускал по рекомендации. И все равно перед ними неохотно раскрывал двери. И показывал далеко не всю  коллекцию.
Когда  явились с претензией, шепотом, прикрыв микрофон ладонью, пожаловался Ираиде.
- Один звонок, и они угомонятся, - откликнулась она.
- Нет, я сам! – отказался от ее участия.
- Как знаешь, - испытала его женщина.
Не сразу удалось доказать свою непорочность.
А когда он попытался откупиться, повязали преступника.
Посчитали его провокатором, давно прошли те времена, когда коробками подносили валюту.
Есть безопасные способы.
Сообразил в арестантской машине.
Вручили компьютер, дрожащие пальцы не попадали на нужные клавиши. Конвоиры морщились и ругались.
Уже поздно, хочется побыстрее вернуться домой. И расслабиться после очередной  операции.
Когда он вывалился их машины, проводили его недобрыми словами.
Оголил банковский счет, Ираида не наказала за это.
- Чуть не убили, еле выжил, - пожаловался он.
Поэтому торжественно встретила подопечного. В гостиной накрыла стол.
Стены этого зала была задрапированы темной тканью.
И хозяйка предпочитала темные одежды.
Он так и не привык к чернильному оттенку ее лица.
- Было больно и страшно? – спросила женщина. – Могли убить? – переспросила она.
Он не посмел отказаться.
И кажется, вытянул выигрышный билет.
Теперь все чаще задерживался в магазине. Многочисленные комиссии шли косяком, фантазировал он, и каждый проверяющий грозил если не расстрелом, то многолетним заключением.
В самой страшной колонии, где старожилы обязательно надругаются над новичком.
Вычитал в книге.
После того как натешатся, загонят под нары около параши. И более не посчитают мужиком.
Жалкий и ничтожный, мысленно соглашалась с ним Ираида, обязана спасти и возродить.
Поэтому после ужина даже позволяла ему губами прикоснуться к запястью.
Он послушно поцеловал руку.
- Пока они преследуют тебя…Я помогаю слабым и беззащитным, - успокоила его.
После знатного ужина расположился он в спальне на широкой кровати, хотелось выть и кричать в одиночной камере.
Все чаще оставлял за прилавком помощника и запирался в кабинете. В детском магазине приобрел игрушку и долго не мог насытиться.
Раскручивал рулетку и пытался угадать, в какой ячейке остановится шарик. Иногда это удавалось.
Если как следует подготовиться, то можно переиграть самого жуликоватого дилера.
Или, устав гадать, садился в машину.
Директору магазина не пристало ходить пешком, женщина подсуетилась.
Если разобьется, то призовет  лучших лекарей.
А он, обследуя путь возможного отступления, изучая проходные дворы, притормаживал  у неприметной подвальной двери.
Когда подобрал помощницу, то вспомнил о давнем происшествии.
До этого отказался от многих претенденток.
Наконец нашел подходящую.
Чтобы покупателей было больше, приманка для дурачков, оправдался Николай.
Хозяйка молча проследовала в спальню, дубовый паркет, показалось, прогибался под тяжелыми шагами.
Нарочито медленно прикрыла дверь.
С грохотом разорвавшегося снаряда, почудилось ему.
Стены покачнулись.
Как некогда в том притоне, когда, раздирая лицо и тело, больно и безжалостно ударил щербатый бетонный пол.
Напрасно вывернул он пустые карманы.
Хозяин кивнул привратнику.
Тот не только дежурил при входе, но мог утихомирить любого клиента.
И хотя в подпольный игровой зал пускали только проверенных людей, временами и они буянили.
Одни придирались к качеству напитка, что подносили в качестве утешительного приза. Другие подозревали дилера в мошенничестве. Некоторые задыхались в душном воздухе подземелья.
Были и дочиста продувшиеся.
С таких брали долговые расписки.
Не бедные люди, и не обязательно ездить на престижной машине и проживать в дорогой квартире.
А он обманом проник в притон.
Произнес заветное слово, подслушал у неосторожных игроков,  когда те выбрались из подземелья.
Не пароль, а проклятие, не сдержались они.
И когда дверь приоткрылась, вальяжно кивнул мнимому водителю.
Подгонишь попозже, отпустил его.
Привратника не насторожило, что посетитель облачен в джинсы и простенькую  кожаную куртку, так маскируются многие.
Незачем зря раздражать обнищавших людей; да здравствует всеобщее равенство, некогда провозгласили правители, еще не скоро удастся совладать с ошибочной этой установкой.
Когда не смог рассчитаться и признался в своей несостоятельности – не только машины, даже жилья не было, и гражданская жена выгнала приблудного мужа, - сразу не решили, как его проучить, и заперли в соседнем подвале. Он же не звери и не убийцы, пусть на досуге  придумает себе достойное наказание.
Швырнули в подсобку бывшей угольной котельной, почти до потолка забитой  шлаком.
Сгноят без воды и питья, не сомневался он; чтобы выжить в выбраться,   вгрызся в  породу.
Раздирая пальцы, задыхаясь в ядовитой пыли.
Не сразу удалось отыскать металлический штырь.
Выдолбил нору, заполз в нее и окончательно обессилел.
Подтянул колени к груди и обхватил их руками, поза эмбриона, если бы снова  родиться…
Затянувшаяся агония, напоследок вдохнул полной грудью. Выхаркал забившую легкие пыль и не задохнулся.
Где-то есть отдушина, пришла спасительная мысль.
Еще несколько отчаянных ударов.
Тусклый луч света пробился в щель между досками.
Подполз к свету.
Крошечное подвальное окошко  заколочено полусгнившими досками.
Треск  древесины был похож на победный грохот канонады.
Выполз из подземелья, после нескольких неудачных попыток удалось подняться.
Побрел, распугивая редких прохожих.
Подземный житель, сатанинскими заклятиями на нашу погибель выбравшийся на поверхность, почудилось им.
Сквозь обрывки одежды была видна  изодранная кожа,  на асфальте оставались кровавые следы.
И только очень отчаянного и безрассудного человека может приманить оживший мертвец.
Зомби, называют подобных продвинутые зрители.
Но еще не перевелись отчаянные и безрассудные люди.
Выбрался из подворотни, спиной привалился к  воротам и по жалобно заскрипевшему железу сполз на асфальт.
Голова свесилась на грудь; мухи, почуяв поживу, устремились к опухшему  лицу.
С громким жужжанием, будто самолет пошел на вынужденную посадку.
Пассажиры в ужасе и отчаянии закрыли лицо руками.
Только одна  не растерялась, схватилась за вытяжное кольцо парашюта – впечатала подошву в тормозную педаль.
Машина, что шла следом, едва не врезалась в задней бампер, неосторожный водитель выступил по полной программе.
- Женщина за рулем, как обезьяна с гранатой, - высунувшись в окно, охарактеризовал женщину.
А она даже не соизволила ответить, на такой бедной и раздолбанной  тачке разъезжал обвинитель, да и недосуг связываться.
На ходу отмахнулась: ребром  ладони ударила по локтевому сгибу,  жест, понятный всем.
А потом в машину затащила занемогшего странника.
Измазала  одежду и обивку сиденья.
Но  не обвинила его,  можно  замыть кровавые пятна и  выбросить одежду.
Он не запомнил, как привезли  в именье, а когда потащили в дом, показалось, что медленно и трудно убегает от преследователей.
Потом с крутого берега рухнул в воду.
Тугая струя безжалостно ударила.
Обмыли как покойника и уложили.
После этого Ираида принялась врачевать своего подопечного.
Напоила  целебным раствором. Снадобье из неведомой страны, где жители общаются с высшими силами
Она приобщилась.
И поблагодарила неведомое божество за предоставленную возможность.
Если существует загробная жизнь, если там придется отчитываться за  земные деяния,  она победно отчитается.
Спасла человека. Разогнала расстрельную команду: и накажет водителя того катафалка. Что вознамерился размазать по стене занемогшего человека – как он беззащитен и покорен, еще раз отметила она.
Обязательно покарает преступника.
Если простить его, то осмелеют  другие. Слишком распоясались некоторые мужики. Вообразили себя венцом творения. С этого венца давно осыпалась позолота.
Врачуя подопечного,  одновременно позвонила по телефону.
Не сразу удалось надиктовать номер машины, так срывался голос.
Если там толком не разобрали – не велика беда, пусть останавливают всех подряд, - то это их заморочки.
Они  останавливали и придирчиво проверяли.
У одного неправильно заполнен страховой полис, машину отогнали на штрафную стоянку, у другого нет аптечки. Ограничились внушительным штрафом и не выписали квитанцию
Наконец добрались и  до главного обидчика. И конечно, признали его. Их разыскивает полиция, каждое отделение украшают многочисленные портреты. Настолько смазанные изображения, что любого можно посчитать бандитом.
На этот раз не ошиблись, отловили серийного убийцу и насильника.
Потом, когда следователи разберутся и почтительно склонятся перед  извергом, к нему не позволят  прикоснуться. И  в клетке не выставят  перед возмущенными обывателями,  и те не забьют его камнями.
У нас правовое государство.
Перед этим привычно и справедливо наказали.
Разбили костяшки пальцев и обувь. И долго не могли отдышаться.
Чтоб знал, падло, на кого не следует разевать варежку.
Когда вразумляли его, Ираида все больше возбуждалась
Недавно вышвырнула и забыла наложника, что ошибочно посчитал себя свободным человеком.
Более не интересовалась его судьбой.
Кажется, тот нашел неприметную мышку.
В лесной чаще, чтобы не дотянулись ее длинные руки, свили себе гнездо.
Пусть их, не собиралась мстить и наказывать.
На арене под крики возбужденной толпы, их растерзают дикие  звери, или заколют на потеху зрителей, ее не интересуют подробности.
Наконец  нашла того, кто больше других нуждается в ее участии.
Безошибочно вычислила, он не только будет благодарен за спасение – такие мелочи быстро забываются, - но сможет потешить  самолюбие.
Снабдит  некоторой суммой для удовлетворения тщеславия. И может быть, откроет для него магазин.
- Деньги и власть, -  соблазнила она.
Самое надежное и безотказное лекарство.
Зажмурилась, чтобы не видеть.
Но различила сквозь размытые черточки ресниц.
Поэтому  прикрыла тело одеялом.
Судорожным, захлебывающимся дыханием вздымалась его грудь.
Так бьется рыба, вытащенная на берег.
Одернула на груди блузку.
Показалось, волна прошла под одеялом.
Или камнепад с вершины горы.
Обвалом смело деревья, дома и дороги.
Погибли люди.
Волна с его груди скатилась на живот, а оттуда на бедра.
Деньги, услышал он  ее заклинание и попытался выжить в этом безумии.
Будто вбивали гвоздь, били  судорожно и беспорядочно.
Или проклинали, проклятия слились в бесконечный стон.
Снова погиб, такой выдался сумбурный день.
Но очнулся и недоуменно огляделся.
Незнакомая комната, чужая кровать.
Дверь распахнулась, вошла повелительница.
Крошечный поднос с  бокалом.
Так познакомились, вспомнил Николай, уходя от погони.
Приманила,  он не смог отказаться.
От магазина, куда свозили старинные безделушки.
Некоторые находили в заброшенных деревнях, древние старики и старухи за небольшое вознаграждение охотно избавлялись от ненужного хлама.
Разрыли курганы, до которых еще не добрались археологи и черные копатели.
Кое-что слепили современные мастера. И так искусно состарили бронзу, что подделку не могли распознать и опытные специалисты.
Поссорились, когда приглядел  помощницу.
Привлекательная витрина, попытался  объяснить он.
Изобразил для наглядности: карикатурно выпятил грудь и ладонями обхватил невидимые внушительные полушария.
Многим нравится, поддразнил подругу.
Пробный шар, может быть,  удастся приструнить ее, и постепенно он избавиться  от докучливой опеки.
Она заперлась в спальне, не выломать бронированную дверь.
Вызвала на подмогу дворецкого.
Он же и слуга,  и охранник – бывший чемпион.
Однажды Николай увидел, как тот оттачивал  навыки. На участок въехал фургон, задняя дверь распахнулась.
Доверенные люди отловили диких псов.
Те с рычанием устремились.
Одного чемпион сшиб ударом кулака. А когда пес распластался, запрыгнул на спину. Тяжелые башмаки проломили хребет.
Другому  ребром ладони перебил шейные позвонки.
Третий отступил к забору и жалобно заскулил.
Участок чуть ли ни в пол гектара, господский дом с хозяйскими пристройками, Ираида обосновалась в ближайшем пригороде. Высокий кирпичный забор, чтобы не подглядывали.
После расправы  попытался договориться с чемпионом.
Хозяйка уехала; сейчас или некогда, решил Николай.
Соблазнил его красочной этикеткой.
В тренажерном зале, где тот привычно избивал боксерскую грушу. И ловко уворачивался от ответных ударов.
Николай расположился на скамеечке для зрителей.
- Нет, - отказался спортсмен.
Майка с затертым имперским гербом потемнела на спине и подмышками. Капли пота падали на пол, оставались темные пятна.
Как капли крови, почудилось ему.
Чтобы избавиться от наваждения, плеснул в стакан.
Чемпион услышал и еще яростнее набросился на врага.
Когда Николай глотнул и нарочито громко выдохнул, тот вскарабкался на велотренажер. Отчаянно налег на педали, заскрипели шестерпи.
Под порывами ветра прогибались оконные стекла.  Раскачивались деревья и прогибались потолочные балки.
И есть только одно средство выстоять и выжить.
Василий Иванович – так звали незадачливого спортсмена – изготовился к прыжку.
Николай заслонился бутылкой.
Так грамотно и осторожно, что не расплескал снадобье.
Поэтому чемпион не сокрушил его.
Ловко отобрал приманку.
Впрочем, Николай особо не сопротивлялся.
- Василий, - назвался бывший  после первого глотка.
- Вася, - представился он, опорожнив крошечную бутылку.
А потом поделился своими бедами.
Не тех наказывают, кто принимает допинг, но тех, кто попался на этом. Или поддерживал не того претендента на командную должность. Или родился не в той стране, более всего настаивал на этой версии.
- Мы раньше были этими … большими, то есть великими, - не сразу подобрал он нужное слово.
- Ты великий, - подыграл ему Николай.
- Мертвый лев…, -   попытался сформулировать Василий.
- Где? – не разобрался Николай.
Кто его знает, может быть, уничтожив всех собак в округе, примется он за более крупную живность.
- Мертвого льва все пинают, - сообщил бывший.
Николаю с трудом удалось дотащить его до каморки.
Спартанская обстановка, узенькая кровать под тонким армейским одеялом.
На голой стене ни  снимков, ни  медалей, чтобы ничто не напоминало о былом.
Другая жизнь, на мониторе просматривается  двор и подъездные пути к участку.
Наверное, там заложены мины и фугасы, врагу не прорваться.
Тем более не уйти без разрешения хозяйки.
Пустил пробный шар, рассказав о привлекательной помощнице, Ираида наказала изменника.
После той попойки, не удалось поговорить с собутыльником, так успешно тот скрывался.
На этот раз ему не удалось отсидеться.
- Вот…Надо, - сказал с присущей ему краткостью.
Словно выжал штангу, лицо покраснело, от напряжения обвисли щеки.
Или поймали на допинге, вспомнил Николай, на этот раз нарушителю не отвертеться.
А также всей его команде.
- Я важный в команде, - попытался объясниться ему.
- Она…Великая…не наша… Ты еще оценишь, - кажется, сказал оппонент.
Почти невозможно говорить, когда выжата штанга.
Николай едва разобрался в мешанине.
Но каждое слово было подобно удару.
Возвращайся в коммунальную квартиру, где тебя не ждут, показалось, что прокляла повелительница.
Клыки выступили и нависли над губой,  почудилось ему, ядовитые змеиные  зубы готовы выплеснуть отраву.
Отдельная квартира, мысленно попытался он оправдаться.
Где проживает мать и  две старшие сестры со своими семьями. Старуха, четверо взрослых и пятеро детей, и только безумец сунется туда.
Случайная мерзкая твоя подруга чересчур возомнила, но справедливо выперла бездельника, прокляла повелительница.
Я сам ушел, мысленно возмутился он.
Конечно сам после того, как в очередной раз спустил последние деньги. Неправильный игровой автомат упорно не желал выдавать требуемую комбинацию.
Ушел сам, когда вернулся к сожительнице, а та предъявила нового покровителя. Рубашка у громилы была распахнута до пупка, грудь заросла густым черным волосом.
Почти не отличается от обезьяны, бесполезно и опасно связываться с ним.
Нашла  достойную замену, пусть  разбираются без него.
И в игровом притоне тебе нечего делать, добила его хозяйка.
Угадывал каждое проклятие. Огненными сполохами взрывались они в голове.
Телепатия, считают наивные ученые.
Но прозреешь, если тебя обложили как красного зверя.
Пойду в другие притоны, в отчаянии откликнулся он.
Содрогнулся и ладонями зажал уши. Но слышал каждой клеточкой.
Так не смеются, так сокрушают. Утлому суденышку не выплыть.
Даже его провожатый насторожился: согнулся, выставил огромные кулаки, согнутыми руками закрыл грудь и лицо.
Бой с тенью,  не сломить невидимого противника.
Все золото мира у нее, все сильные мира с ней.
Все притоны заодно, нигде тебя не примут, отсмеявшись, сказала женщина.
- Ошибся, - понуро признался Николай.
Его тоже согнули.
-  Случайная ошибка, - повинился он.
Пустые отговорки.
Приволокли и швырнули на плаху. Бревно, на котором рубили, было в многочисленных зазубринах и в бурых пятнах.
- Ты для меня… Спасла…Больше не повторится, - бестолково и бессвязно попытался вымолить прощение.
- Она приказала, стукни! – придумал наказание.
Не смог сам, может быть, этот поможет.
Человек, это звучит гордо, ухватился за полузабытую школьную премудрость.
Бой с тенью, а он  вмешался в это побоище. 
Боец сокрушил одним  ударом
Николай упал на колени.
Пополз, пытаясь выжить.
К хозяйке, только она могла спасти.
Та услышала и распахнула дверь.
Он вернулся, не мог не вернуться, слабым и беззащитным созданиям не  выжить в безжалостном мире.
Кости их занесены песком.
Простила отступника, исправленным верить, не очерствела ее душа.
Пришлось расстаться с так называемой помощницей.
- Немедленно убирайся! – приказал  Николай.
Так, кажется, выгоняла его предыдущая подруга.
Когда девушка попыталась возразить, зашелся в крике.
- На панель, там твое место! – сбился на отсебятину.
- Сексуальный маньяк! – догадалась изгнанница.
- Пусть достанется тебе самая злая и гадкая колдунья! – пожелала на прощание.
- Уже досталась! – ошибочно  посчитала она, не придумав другого проклятия.
Николай подхватил ржавый наконечник старинного копья и переломил  о колено.
Не велика ценность, мастер еще сделает.
Вместо проштрафившейся девицы Ираида подобрала надежного помощника.
Напрасно Николай  отгородился  справочниками и пособиями.
Иван Иванович – только так просил тот обращаться к себе – легко преодолел эти преграды.
Обнаруженные на нашей территории артефакты, заслонился Николай очередным параграфом. Камнями, в которых энтузиасты признали древние скребки, наши предки обрабатывали ими шкуры убитых животных. Эти же камни привязывали к палкам, обзаводились надежным оружием.
Конечно, от древесины не осталось и следа, но фантазеры упорно настаивали.
Иван Иванович пренебрежительно отмахнулся от пустых доказательств.
- Нынче упадок и деградация! – Попытался завербовать еще одного соратника.
- Загоняли мамонта в яму и забивали его камнями, - отбился  Николай книжной премудростью.
Показалось, что сам попал в яму.
- Ранее, сотни веков назад существовала великая цивилизация! – разошелся его оппонент.
Яма была надежно замаскирована.
Проломил настил, но не разбился.
Падение растянулось на дни и недели.
В высоких сферах не существуют зовы плоти, уговорил себя. Если  существуют, то обставлены многочисленными ограничениями.
Будьте любезны, если вам не трудно, ваша одежда благоухает фиолетовым ароматом, так, наверное, общаются небожители. Порханье крыльев всего лишь обдувает  легким ветерком, а случайные  прикосновения не будоражат кровь.
Когда терпеть невмоготу, хочется порушить эту благодать.
Ираида порушила, вообразил он.
Подобрала его, посчитала падшим ангелом.
До этого как кошка с собакой враждовал он с сожительницей.
Днем они ненавидели.
Когда она нацеливалась острыми коготками, отмахивался от нее. Иногда удавалось уберечься, но на руках оставались  порезы.
Будто хотела вскрыть ему вены, резала наугад, но когда-нибудь не промахнется.
Ненависть, взаимная неприязнь ослабевали ближе к ночи.
Прежде чем сойтись в смертельной схватке, внимательно приглядывались к противнику.
Опытными бойцами кружили по борцовскому ковру.
Наконец дожидались сигнала.
Были настроены на одну волну, одновременно различали петушиный крик.
Тогда сплетались тела.
Неистовая битва до полного изнеможения.
Долго не могли очухаться.
Если существует загробная жизнь, если есть душа, то и она временами нуждается в заслуженном отдыхе.
Во время любовной битвы души их отлетали. А с рассветом осторожно возвращались в обездоленные тела. И кое-как  врачевали смертельные раны.
Любовники постепенно оживали.
Не любовники, извечные недруги.
Торопливо одевались, стараясь не замечать случайного соседа.
Если и обменивались приветствиями, то обещали наконец-то расстаться.
Расставались до очередной ночи.
Если бы   жили на крайнем севере, где  не заходит солнце, то успели бы уйти на далекие версты. Но еще не додумались убежать на край света.
Все же убежали.
Придумала женщина.
Современный мир устроен таким образом, что обычно они являются первопроходцами. Открывают новые земли, исследуют океанские впадины, на воздушном шаре устремляются в стратосферу.
А потом наглые  мужики присваивают себе их достижения.
Нашла замену негодному любовнику.
Поздним вечером, возвращаясь в логово, еще на лестнице принялся он сдирать ненавистную одежду. Чтобы явиться в полной  готовности.
Ее логово, которое он ошибочно посчитал и своим убежищем.
Царапнулся у дверей, сладострастно огладил грудь и живот. Вообразил, что это ее пальцы.
Дверь стремительно распахнулась.
Пальцы нацелились, он успел отшатнуться.
Толстые, обезьяньи,  поросшие черным волосом пальцы. Железные штыри, что безжалостно вонзятся.
Ее голос ударил сильнее железа.
- Этот достал до самой печенки, - томно и расслаблено произнесла она.
Различил за спиной обезьяны.
Если волки и медведи устраивают логово  и берлогу под корнями деревьев или в укромной пещере, то она залегла в  дворницкой.
Захламленная комната за входной дверью.
На полу скомканные тряпки в темных разводах. Такой же изгаженный голый матрас, на котором в сладострастной истоме раскинулась женщина.
Забыв о пришельце, призвала  любовника.
Тот не сокрушил, но презрительно отвернулся от ничтожного соперника.
И это пренебрежение окончательно повергло.
Ягодицы зверя тоже заросли черным проволочным волосом.
Проволока жестоко и беспощадно вонзилась.
Скатился по трем крутым ступеням.
А потом – пропади все пропадом, - все потеряв, ни на что не надеясь, очутился в подпольном притоне.
Давно уже приглядывался и подслушивал.
Узнал пароль, но не решался им воспользоваться.
Время пришло.
Понадеялся на удачу.
Судьба, как ему показалось, стремится к некому равновесию. И когда отчаяние почти до земли опустит чашку невидимых весов, удача и везение обязаны уравновесить груз.
Ошибся в своих предположениях.
Или так многие нуждались хотя бы в глотке надежды, что ему не досталось этой малости.
С нищего нечего взять, проходимца вышвырнули на улицу.
Там и подобрала его новая подруга.
Изгнанник попал в ловчую яму, женщина насладилась его падением.
А он, обернувшись едва не загрызшим его зверем, представив, как тот изгаляется над своей жертвой, попытался огрызнуться.
Но еще глубже провалился.
Если  в доме были прислужницы, то хозяйка предусмотрительно избавилась от них.
Соскользнул еще на один вершок.
Рядом с усадьбой проживали женщины – от пятнадцати до пятидесяти, определила опасный возраст, -  выкупила у них дома.
Снесла до основания, им не укрыться в развалинах.
Снова соскользнул.
Когда с позором изгнала из магазина его помощницу, упал на дно и напрасно барахтался, пытаясь выбраться.
Пальцы соскальзывали с  липких влажных стен.
Измазался с головы до ног, напрасно отплевывался и пытался очиститься.
А когда удалось приподняться, прислала в магазин очередного надсмотрщика.
- До нас была другая, гораздо более продвинутая цивилизация! – поделился тот своими предположениями.
Прихрамывал и плохо видел, поэтому не мог участвовать в розысках.
Но прочитал отчеты участников.
На крайнем севере отыскали  они остатки  циклопического сооружения. Платформу из огромных тщательно обработанных камней.
Современная техника не способна на подобное.
Почти все предшественники покинули негостеприимную планету. Там же на севере, а кроме этого в Сибири обнаружили оплавленные площадки, откуда взлетали космические корабли.
Но остались наблюдатели, их почти невозможно отличить от нас. Разве что презирают туземцев.
- У них голубая кровь, -  шепотом сообщил Николаю.
Но покупатель, что приценивался к ржавой пряжке скифского воина – будто мало у нас подобных пряжек, - услышал и испуганно отшатнулся.
Безумные люди, и сертификат соответствия у них наверняка липовый.
Или специально изображают дурачка, старый прием, отработанный еще советской преступной властью, таких не опасаются и могут проговориться. Ненароком выдать государственную тайну.
- Я не владею никакими тайнами! – Поспешил  убраться.
- Я владею! – не угомонился Иван Иванович.
Реденькие его волосики растрепались. Просвечивал череп в синих прожилках.
- Долго вынюхивал и нашел, - сказал он.
- Что? – не разобрался Николай.
- Попытался подобраться к ней!
- К кому? – спросил Николай.
Мог бы и не спрашивать, уже догадался.
Попал в лечебницу, где на окнах надежные стальные решетки. А если больных  выводят на прогулку, то под бдительным надзором.
- Не хочу! – попытался избавиться.
- Даже не соизволила показаться, когда принимала на работу, наверное, почуяла.
Болезнь эта заразна, поэтому Николай запирался в кабинете и до изнеможения крутил колесико рулетки.
Или на машине кружил по кварталу.
- Но ты-то уже подобрался… - Услышал в отдалении.
- Уколоть ее, взять кровь на анализ. -  Разобрал за гулом мотора.
Сторонился пассажиров, но однажды не сдержался.
В проходных дворах приметил преследователя.
Нет, не того, что швырнул его в подвал. А благопристойного господина, тогда тот обнаружил пылинку на рукаве и смахнул ее.
- Кислотный туман, я тоже хочу перебраться за город, - доверительно сообщил он.
Николай ощупал лицо. Кислота еще не разъела кожу.
- Нет, - отказался он.
- Ты в яме, - различил преследователь.
- Уходите, - взмолился Николай.
- Тебе без моей помощи не выбраться.
- Выберусь! – не согласился Николай. Так жалко и ничтожно, что сам не поверил.
- Ее не убудет, если поделится - сказал совратитель.
- Хоть бы убыло! – выругался Николай.
Можно погибнуть в непонятной этой игре, ужаснулся он. Стать картой, сброшенной в прикуп. Или пешкой, которой пожертвовали ради спасения короля.
- Есть специально обученные люди, они возьмут, про тебя никто не подумает.
- Не хочу быть битой картой или съеденной пешкой, - признался  Николай.
- Рулетка, карты, игровые автоматы, - напомнил совратитель.
Будто приоткрыл подвальную дверь.
Николай зажмурился и ладонями зажал уши.
Кажется, уберегся.
Почудилось, рядом никого не было.
Он никогда не согласится.
Но на бумажке, чтобы не забыть – человеческая память несовершенна, - записал, как отключить сигнализацию. 
И  заказал запасные ключи.
- Я всегда и все теряю, - признался мастеру.
Чтобы он не усомнился.
- Все теряют, - откликнулся тот. Охотно выслушивал заказчиков. И чем больше те стремились доказать свою непричастность, тем дороже ценил свои услуги.
Тест на благонадежность, некоторые отказывались платить. Впрочем, таких было мало. Большинство соглашалось.
- Воровское у нас государство, - утешил он очередного заказчика.
- Каждый норовит урвать, - добавил он.
- Как вы смеете!
- Имею, - не расслышал мастер и отмел  пустые отговорки.
Не ключ, а топор, показалось Николаю.
Вычитал где-то.
И когда с этим топором подкрался к магазину, хотелось раскроить череп  помощнику.
Тот уже разработал план операции. Раздобыл баллон с отравляющим веществом и два намордника. Его сообщник, то есть Николай, ночью откроет вентиль.  И все заснут, если  не навсегда, то надолго. Женщина с голубой кровью, ее присные и охрана. Собаки, что  стерегут  усадьбу. Птицы, из-за их грая могут всполошиться окрестные жители. Листья на деревьях, цветы и травинки. Жуки и букашки, обитающие в них.
Когда рассказывал, и на губах вскипала пена, и с трудом удавалось уворачиваться от брызг, Николай представлял, как баллон превращается в бочку, потом в цистерну.
И его топор ничтожен по сравнению с этим безумием.
Выхода нет, погибнет, если откажется.
Но все же не остановился около заветной двери, но спрятал машину в соседнем дворе.
В лесу можно замаскировать ее ветвями. Так поступают опытные лазутчики. Но враги узнали о наших уловках, заранее вырубили  деревья. Только голый  асфальт в маслянистых разводах.
Окунул тряпку в пыль и замазал номера.
Теперь они не догадаются.
Крался, прижимаясь к стенам домов.
А чтобы голову не размозжил сорвавшийся с крыши кирпич, ладонями прикрыл затылок.
Хозяин притона уже поджидал его.
- Никто не пострадает, они грабители, а не убийцы, - повторил он.
Устал от пустых речей, уголки губ презрительно опустились. Но тут же справился с гримасой, попытался улыбнуться.
Будто надкусил лимон и сморщился от горечи.
Николай сглотнул горькую слюну.
- У тебя несколько стоящих безделушек, я уже договорился с коллекционерами, а также наличка в сейфе, - ознакомил его с планом ограбления.
- Деньги переведут на твой счет, будешь играть и выигрывать, - соблазнил он.
Давно не приходилось так много говорить. Обычно стоило нахмуриться или кивнуть, как охранник спешил исполнить.
Брат или близкий родственник того чемпиона.
Будто вывели их в одном инкубаторе. А потом обвинили.
Не в той стране мы родились.
Словно  нам дано выбирать родину и родителей.
- Выиграешь, - устало повторил соблазнитель.
Еще сильнее сморщился от горечи.
Так же уговаривал  Иван Иванович.
- Если все сложится, мы узнаем наверняка! – добивал Николая убедительными аргументами.- Подробно исследуем!
Тому лишь требовалось пустить газ и распахнуть двери. И не забыть намордник.
Кажется, заранее надел, резина приросла к лицу.
Напрасно Николай пытался содрать маску.
Кожа лопалась, но держала.
Капли крови скатились на одежду. Та намокла и прилипла.
Голоса едва пробивались.
Неужели его предшественник, что с топором поднимался по лестнице, испытывал такие же муки?
Не было этого, но придумал больной автор.
Голоса, как избавиться от них?
Не спрятаться за глухой стеной, и бесполезно зажимать уши.
Один требовал ограбить магазин, хозяйка переживет, другой мечтал спасти человечество.
Наблюдатели уже готовы призвать своих соплеменников.
Некогда их предки покинули обреченную планету. Обосновались в других мирах, но и там  не прижились.
Планета, оказывается, не погибла.
Пора возвращаться. Но всем не хватит места, необходимо расчистить жизненное пространство.
И есть только один способ уберечься от вторжения: заранее выявить наблюдателей.
Женщина, которую выделил Иван Иванович, презрела условности.
И там, где требовались долгие согласования, чтобы попасть в присутственное место, обходилась без этой волокиты.
Привратники поспешно распахивали двери.
А местное начальство старалось услужить.
Даже в банке обслуживали  не кассиры и операционисты, но только управляющие.
И могла позвонить любому правителю,  те  поспешно соглашались с любыми требованиями.
После ее посещения одни глотали таблетки, другие доставали из сейфа дежурную бутылку.
Лекарство не помогало.
Или, подобравшись к окну, осторожно отгибали уголок плотной шторы.
Чистое небо, но они знали.
  Невидимые космические корабли, так называемые летающие тарелки.
Чтобы лучше изучить, выявить слабые стороны,  они похищали людей. Досконально исследовали. Вживляли датчики.
И конечно, в основном интересовались власть имущими.
В их руках судьба мира.
Готовы ли они погибнуть ради спасения человечества.
Те пытались спастись, укрывались в потаенных комнатах, а если требовалось покинуть убежище, охрана подгоняла бронированный автомобиль.
Пустые хлопоты.
Тем более боялись потревожить женщину,   догадывались о высоком ее статусе.
Самые безрассудные призвали экзорцистов, но те не  изгнали дьявола.
Все больше  летающих тарелок.
И может быть, нашему миру недолго осталось существовать, если не вмешаться.
Иван Иванович решился.
Вечером вернулся в магазин, там хранил  оборудование.
Баллон с отравляющим веществом,  хирургические инструменты. Чтобы это приобрести, продал комнату.
Больше не понадобится, он не вернется, так во время той войны уходили  герои.
- Считать меня…, повторил  вслед за ними.
Кем считать? теперь другие ориентиры; какие? не различил он.
Разобрал лишь крадущиеся шаги, опавшие, ломкие, осенние листья хрустели под ногами.
Разоблачили и хотят уничтожить, он не сдастся без боя.
Ключ со скрежетом вошел в замочную скважину.
Натянул маску и прижал к груди баллон.
Говорят, перед смертью перед мысленным взором в стремительном калейдоскопе памятных событий проходит вся жизнь – не было ничего, осталась только медленно и неохотно приоткрывшаяся дверь.
И пятно лицо, почему-то не  различил подробно.
Это не важно,  не промахнется.
Расставил ноги и напружинил мышцы, только так можно удержаться на стремительной планете.
Пришпорили ее напоследок.
Удержался и дотянулся до вентиля.
Ударила тугая струя отравляющего газа.
Кого он вознамерился победить? Если пришельцы покорили космос, если  подвластны морские глубины и земная твердь, что им эта жалкая попытка.
Замечательный газ, когда продавец заправлял баллон, то продемонстрировал его действие. Показал дохлую мышь в картонной коробке. Убедительное  и надежное доказательство.
Мыши расплодились в подвале, и когда кот приносил одну из них, хозяин хвалил добытчика.
Кот не оплошал и на этот раз.
Струя ударила в лицо пришельца.
Его напарник укрылся за его спиной, потом упал и откатился. Очередная горячая точка, ничего, что нет оружия, одолеет голыми руками.
А тот, кого отравили, полной грудью вдыхал воздух с повышенным содержанием кислорода.
Наркотик более совершенный, чем традиционные.
Целебный душ, игольчатые капли покалывают кожу.
Ни с чем не сравнимое наслаждение.
Но его напарник  не отравился.
Подкатился к врагу, ухватил за щиколотки и дернул. И навалился на упавшего человека.
Вдавил локоть в горло.
Тот вскоре затих.
Очередная уловка, прикинулся мертвым. Но очнется и предательски ударит в спину, стоит отвернуться.
Положен контрольный выстрел.
Даже если нет автомата.
Дотянулся до баллона и закрыл вентиль.
Потом ударил,
Так хрустели листья под ногами. И чавкала жижа, когда уходил он болотом.
А рядом надрывался в смехе   товарищ.
Страшно, когда друзья стонут после ранения, еще страшнее, если молчат. Хуже всего, когда смеются.
Зажал ему рот, смех, больше похожий на всхлипывания, просачивался между  пальцев. Шершавый язык обдирал ладонь.
Зажал двумя руками, ногти вонзились в щеки.
И только тогда угомонился пострадавший.
Стряхнул назойливые руки и потянулся к баллону.
Но не вытряхнул  ни капли веселящего газа.
Заправщик отпустил по норме.
- Ты ведь не желаешь потравить всех в городе?- спросил у невменяемого покупателя.
- То есть всех крыс, - добавил он, чтобы не заподозрили неладное.
- Нет, только летучих крыс и их приспешников, - невнятно отчитался тот.
Крошечная норма, едва хватило на одного человека.
- Что случилось? – очнулся пострадавший.
- Напал, пришлось обороняться, - прохрипел его товарищ.
- Но мы победили, - добавил он.
Второй победитель отбросил пустой баллон, рука попала в кровавое месиво.
- Ты  его…, - обвинил напарника.
- Спас тебя, - прохрипел тот.
- Уходим, - приказал  убийце.
И тут же забыл о нем.  Самое дорогое у человека – жизнь, не сомневался в затасканной истине.
Вывалился из магазина и побежал, высоко вздергивая колени, похожий на игрушечного заводного человечка.
Но  губы  окровавлены у этой игрушки.
Редкие прохожие отшатывались.
Его напарник вспомнил поминальную молитву.
- Вы не зря пали, - помянул погибших товарищей.- Я отомстил, -утешил их.
Только после этого покинул погост. Задохнулся, но справился с удушьем.
Николай на машине кружил по кварталу.  Иногда втискивал ее между другими автомобилями и отдыхал, обхватив руль и уронив голову.
Едва не заснул, такая усталость навалилась, случайно нажал на гудок, встрепенулся и протер воспаленные глаза.
Увидел издалека. Чтобы не засекли, сполз на сиденье и осторожно выглянул из укрытия.
Как договорились, один грабитель вскидывал длинные ноги, каждый по-своему отмечает свершение, другой – видимо, новичок – сгорбился и понурился.
Обязаны сообщить в притон, теперь там примут его с распростертыми объятиями.
Если не позвонили, хозяин  все равно узнает, наверняка прикрепил жучок к одному из них.
Или   засекут летающие тарелки, наслушался сказок Ивана Ивановича и почти поверил.
Когда кружил проходными дворами, то сначала не притормаживал около неприметной подвальной двери.
Но договорился с хозяином, и около нее сбрасывал скорость.
Наконец остановился.
На этот раз не замаскировал машину, не забросал капот пожухлыми листьями.
Несколько листиков прилипло к стеклу.
Отодрал один и растер в пыль. А потом сдул ее. Встречный порыв ветра запорошил пылью глаза.
Отмахнулся от этой малости.
Приник к замочной скважине и произнес заветные слова.
Потом повторил, сложив ладони колечком и прижав их к губам.
Плечом навалился на дверь, та поддалась.
Ввалился в подвал и нащупал выключатель.
Замигала тусклая лампочка.
Едва различил в коротких вспышках призрачного света.
Автомат с выпотрошенными внутренностями.
Крадучись подобрался к нему. Словно  по минному полю,  когда наступал на микросхемы, и те хрустели под  ногой, не сразу решался шагнуть.
Поднял несколько осколков и вложил  в зияющую рану.
Автомат не ожил.
Нащупал пусковую рукоятку.
И содрогнулся от скрежета железа.
Кулаком ударил по искореженной лицевой панели.
Потом бил ногами, осколки вонзались и калечили.
Обессилел и задохнулся.
Но все же  добрался до расколотого колеса рулетки.
Отыскал шарик и мысленно раскрутил колесо.
Загадал число, решающая попытка, если шарик остановится в нужной  ячейке…
Двойное зеро, опять  проиграл.
Испуганно огляделся.
На полу   лежала игральная карта.
Зажмурился, не решаясь посмотреть.
Лампа ярко вспыхнула, прежде чем окончательно погаснуть.
Черная дама,  кровь выступила из пор, придала коже фиолетовый оттенок.
Дама поманила его.
Лампа взорвалась, задохнулся в пороховой гари.
Стены покачнулись.
Но покается в очередной раз, чем гаже проступок, тех охотнее и полнее простит она преступника.
Вынудили обстоятельства, любой на его месте поступит подобным образом.
Если выберется из ловушки.
Вспомнил о заброшенной штольне и пополз к свету, раздирая одежду. 
Человек такая скотина – все вынесет, ухватился за спасительную мысль.
Бесчестие не оставляет зримых следов.  Разве что глубже западут глаза, искривится рот, морщины беспорядочно избороздят лицо. Отметины  взросления. Или старости и увядания.
Выжил и на этот раз, почти не пострадал,  и уже не надо высматривать чуткую душу, что распознает в тебе падшего ангела.
Такая  нашлась.
Напрасно Иван Иванович наговаривал на хозяйку.
Просто такая у нее пигментация, или далекие  предки из Африки переселились в Европу.
И не существует других миров, наш мир – вся Вселенная, напрасно посчитала она себя небожителем, обязана покориться и признать поражение.
Басовито взревел мотор.
Когда проезжал мимо стационарного поста, то  сбрасывал скорость, на этот раз вдавил в полик педаль газа.
Дежурный офицер на всякий случай приложил ладонь к фуражке.
Потом опомнился, сдернул фуражку, плюнул на ладонь и пригладил растрепанные волосы.
Николай обычно не обращал внимания на местных жителей, но выдался необычный  день.
Несколько кумушек  около магазина.
Одна из них надула щеки и резко выдохнула, будто ударила из пушки.
Товарки привычно откликнулись.
Ребром ладони по локтевому сгибу, так барыня общается с челядью.
Вздернуть средний палец – жест для рядовых граждан.
Или ногой отворить дверь в начальственный кабинет.
Уличный театр,  охотно выступили самозваные артистки.
А одна  выставила необъятный зад, обтянутый заштопанными блеклыми колготками – отвратительное и привлекательное зрелище.
Подготовили к любым неожиданностям.
Наверное, у правителей поменялись приоритеты. Или  власть сосредоточилась в других руках.  Нам не сообщают о дворцовых переворотах.
Медленно и неохотно провернулись изношенные шестерни государственного механизма.
Но быстро крутанулись мелкие колесики.
На местах поспешили отчитаться.
Одну команду отправили в антикварный магазин, музеи за последние годы не досчитались многих экспонатов. Начальство недоуменно пожало плечами. Нечистая сила попутала, сослались на непредвиденные обстоятельства.
Но и незримая эта сила под контролем у соответствующих органов.
Прошлись по антикварным лавкам. Такое  обнаружили…
А также ополчились на  притоны.
Некогда запретили азартные игры, игроки попрятались по подвалам. Напрасно надеялись  отсидеться.
Если не удавалось взломать двери, выкуривали их оттуда.
Город окутали клубы ядовитого тумана.
Горожане притерпелись к гари.
Самое сложное – избавиться от бывших повелителей.
Они вскарабкались, и закружилась голова от долгого и трудного восхождения. И посчитали себя неподсудными для обитателей равнины.
Власть не препятствовала их возвышению.
Позволила обогатиться.
Когда опустеют закрома, и нечем  будет наполнить…
Закрома опустели.
Обязаны поделиться.
Станете нищими и голыми, может быть, простим вас и помилуем.
Самых обездоленных гвардейцев отправили захватывать  дома и угодья.
Николай издалека различил зарево.
Выбрался из машины и укрылся за обгоревшим стволом дерева. Потом перебежал к развалинам подстанции.
Обломки трансформатора давно  растащили, прохожие забегали сюда облегчиться. Презрел запах и забрался на кирпичное крошево.
Гвардейцы окружили поместье, и забрасывали его световыми гранатами.
Различил в ярких вспышках.
Бывший чемпион выполз из окопа.
Бутылками с зажигательной смесью наши деды останавливали танковые армады, изготовился швырнуть  снаряд.
Когда шальной пулей разбило бутылку – гвардейцы не стреляли, ударил снайпер, затаившийся на крыше поселковой управы, - вспыхнул живым факелом.
Николай скатился с наблюдательного поста, показалось, что вспыхнула одежда, содрал изодранные и обгорелые лохмотья.
Завернулся в плащ, на всякий случай возил его в машине, а по лицу размазал грязь и кровь. Может быть,  не признают.
А если догадаются, сумеет отговориться.
Посчитали относительно вменяемым и выпустили из скорбного дома. Но отвык, пока лечился. С трудом воспринимал  происходящее.
Соглашаться и не перечить, научили его, и он усвоил этот урок.
Пусть среди нас присутствуют неопознанные потомки древней цивилизации – одни верили в эту галиматью, другие сомневались.
Или наблюдатели из других миров присматривают за нашей неразберихой – также с некоторым недоверием относились к сомнительному предположению.
Или существует множество Вселенных, сдвинутых относительно нашей на доли секунды, и там не бывает войн и ритуальных убийств – еще меньше романтиков поддерживали эту идею.
Всегда будут войны и убийства.
Или еще тому подобная ерунда.
Пусть так, пусть верят и надеются, но он не имеет к этому никакого отношения.
Заплутал и случайно попал в нереальную  действительность.
Но выпутался из ловчей сети.
И машиной и магазином управлял по доверенности, мать и сестры ничего не знают.
Поэтому скатился с горушки и побрел по дороге.
Самая надежная маскировка. Если залечь в развалинах, или заблудиться в лесу, или спрятаться в подвале, найдут и повяжут.
И тогда не докажешь свою непричастность.
И уберечься можно только одним способом: призреть опасность.
Сгорбился и втянул голову в плечи, прихрамывал и волочил больную ногу.
А когда рядом прогрохотали сапоги, еще больше согнулся.
И ни в коем случае нельзя оглядываться – заподозрят и тогда не поздоровится.
Асфальт потрескался под их ногами.
Подобрались вплотную к брошенной машине и изготовились стрелять, разобрал напряженным слухом.
Застыл в напряженной позе: одну руку прижал к груди, чтобы не выскочило и не разбилось сердце, другую ко рту.
Скрипнули шейные позвонки – медленно и неохотно обернулся.
Обыскали  машину, дверцы и капот промялись под их ударами.
Более не мог смотреть, придорожной пылью запорошило глаза, этой же пылью забило горло.
Не сразу удалось прозреть и откашляться.
Соломинку надежнее всего спрятать среди других соломинок, лист среди листьев, человеку, может быть, удастся затеряться в толпе.
Недавно открыли магазин, где по вечерам залежалые товары продавали со значительной скидкой.
Местные жители с нетерпением дожидались урочного часа. Даже самозваные артистки угомонились  и не передразнивали бывшую его хозяйку.
Какую хозяйку? начисто  забыл былое, в очередной раз начнет с чистого листа.
Часы на башне ударили.
Ворвались бурным потоком, все сметая на своем пути.
Остались оторванные пуговицы, обрывки одежды.
Небольшая собачка неизвестной породы, которую затоптали в давке.
Лежала на боку, все реже дергались лапы.
Не добежала, короткая грязная шерсть встопорщилась, потом опала. Тело изогнулось, из оскаленной пасти вывалился язык. 
Очередная машина въехала на стоянку, дверца стремительно распахнулась.
Фонари уже зажгли, в неверном призрачном свете толком не удалось разглядеть лицо.
Присела и склонилась над мертвой собакой.
Вспомнил, как вместе с Иваном Ивановичем  отбивался от пришельцев.
Тот разоблачил их происки: вознамерились захватить планету
Он выстоял в том побоище, и вместе с гвардейцами устремился на штурм цитадели.
Василий, его давно  завербовали, попытался задержать их.
Пулей разворотило бензобак. Поскользнулся и упал в бензиновую лужу. А потом вспыхнул смертельным факелом.
Другой отряд в это время громил игорный притон.
Николай опоздал, остались пустые стены да крошево микросхем на полу.
Будто раздвоился, одновременно нападал и оборонялся.
Это его убили в магазине, а потом швырнули в подвал, и он задохнулся в угольной пыли.
Он отстреливался в усадьбе, его изрешетило автоматной очередью.
Из последних сил дохромал до магазина, люди помогут, а они не заметили и затоптали собаку.
Лишь  жалостливая женщина попыталась воскресить ее.
Длинные и гибкие пальцы, различил он.
Ласковые и живительные пальцы, показалось ему.
Вдохновенное лицо – она, наконец, вздернула голову
А когда распахнула глаза и кулачком погрозила небесам – не уберегли еще одну жизнь, - поверил  искреннему отчаянию.
- Меня не уберегли, - беззвучно призвал ее.
В другой, забытой жизни была ограда, к которой привалился он в боли и отчаянии.
Теперь обхватил фонарный столб.
Кто-то разбил бутылку, женщина порезала руку.
Только у небожителей голубая кровь, но мы одни во Вселенной, напрасно ищут и надеются фантазеры и мечтатели.
Уличное освещение искажает  цвета.
Фиолетовый оттенок кожи, и капля, что скатилась по ладони, похожа на голубой изумруд.
Значит, он выживет и на этот раз.
Научился выявлять женщин, что спасают отчаявшихся людей.
По столбу медленно сполз на землю.
- Разве я справлюсь? – спросила женщина.
Не спасла собаку, тем более не поможет человеку.
На короткий шажок приблизилась к нему.
- Не справлюсь, - отказалась она.
Всего несколько шагов между ними, одолела долгие версты.
Простерла целительные руки.
Увидел в бредовом сне.
Еще один изумруд скатился с ладони.
Упал ему не щеку.
Кровь смешалась.
Голубая или красная – не разобраться в мешанине.
И теперь она не предаст и не бросит, как предали и бросили другие.
Дорогая машина, дорогая одежда, дорогая женщина.
- Дорогая и жалостливая, - определил он, перед тем как забыться.
И она услышала  молитву.

Г.В. Февраль 2019.