ДЕД

       ОТ АВТОРА.

В сборник вошли рассказы о войне рассказанные автору его дедом.
Так же познакомилась о жизни некоторых колхозов бывших в середине 90х годов прошлого столетия. Черный. - это рассказ о любви мальчика, который всю жизнь пролюбил свою девочку, о его переживаниях, мучениях любви от безжалостным срел Купидона.


 

Дед до войны жил и работал в поселке Гилинка Новокузнецкого района, высокий, молодой, красивый, строил рубленные дома, дальше Сибири нигде не был, мечтал на мир посмотреть но не получалось, " да Гитлер помог".

ВОЙНА.

....Собрали нас, погрузили в эшелон, все плачут, а я нет, а о ком мне плакать? Детдомовский я, ни рода ни племени. Ну думаю, одно утешение, хоть на мир посмотрю.
- Ох и посмотрел, говорил дед сквозь слёзы, ох и посмотрел. Он всегда плакал когда рассказывал о войне.

ЗАВИСТЬ.

..... Поначалу было страшно, потом привыкли к крику, грохоту. В бой как на работу идёшь. Бежишь в атаку и завидываешь тем кому руку или ногу оторвало, если выживут то навсегда уйдут из этого ада.

ПЛЕН.

...... В плен попал бессознания с осколочным ранением в ногу, область ступни выше пятки. Нога у него болела и сочилась всю жизнь до самой смерти. Содержали пленных на пересылочном пункте в городе Миллерово Ростовской области, место то называлось яма смерти. Пленных были тысячи, среди них и местное население, непонравившиеся женщины, страрики, и дети.

РАЗВЛЕЧЕНИЕ.

..... Очень болела нога. Было много раненых, многие просто гнили и никакой помощи. Очень хотелось есть и пить. Было с,едено все, трава, кора растущих в балке кустарников и деревье. Спали как скот в повал на сырой земле, у каждого свой туалет был прямо под ногами. Чтобы мы не скучали какой-то весёлый немецкий офицер придумал для нас развлекательную программу, носить ведрами воду из реки и заливать в цистерну, и как только её наполняли, немец открывал кран и спускал всю воду. И все начиналось сначала, и так без конца. Кто не выдерживал и падал тут же расстреливали. Один из пленных попил воды, и ему тут же вспороли живот ножом. Потому что вода не его.

ХЛЕБ.

Послали нас копать окопы, смотрю сидит на против нас боров и сало с хлебом ест. Его куда-то позвали и он пошёл. А я выскочил из окопа, схватил хлеб , сунул запазуху и обратно в окоп. И тут же вернулся этот немец. Увидел, что нету хлеба и поднял свой "хай". А я вырыть ямку успел и прикопал хлеб. Сбежались немцы, построили нас и начался обыск. Я попался. Выдали оставшиеся крошки в гимнастерке.
Били, били нещадно и приговорили к смертной казни, сказали повесят.

КАЗНЬ.

....Вешали нас по одному, чтобы страшнее было. Дошла очередь и для меня. Накинули петлю на шею, стали зачитывать приговор. Мне в бою не так страшно было как тогда, я со светом белым простился, но тут вдруг приехал какой-то генерал и отменил казнь, сказал пленных не убивать а отправлять на работы. Это меня и спасло.

ПОБЕГ.

.....Решились мы на побег в четвером и убежали. Нам стреляли в догонку, я был ранен дважды в плечо и в другую ногу, благо пули на вылет прошли. Днём прятались в лесу, а по ночам шли. Попалась нам на пути воронка от снаряда полна дождевой воды, припали мы к ней и стали пить. Голодные, один пил пил и умер, что-то у него внутри лопнуло. Вышли мы на какоето поле, а там наши танки шли и нас забрали. Спаслись, Бог дал к своим попали. Потом госпиталь, и снова в бой. Служил дед у маршала Конева. Победу встретил в Берлине.

P\S.

Я часто приносил деду махорку, она тогда стоила 16 копеек, он делал самокрутки из газет и с удовольствием курил. Я до сих пор помню запах того дыма. Дед очень любил три песни, тёмная ночь, чёрный ворон и Сибирь Сибирь, люблю твои снега, скучал по Сибири. Он никогда ни смотрел фильмы про войну, говорил там неправду показывают. Хорошо играл на гармошке. Старшие классы изучали дома немецкий язык, дед непереносил его, выходил из дома, сидел во дворе и курил самокрутку и очемто все время думал. Похоронен дед в сл Кашары, на кладбище в районе кафе ка.
Жители ул Андреевской и Кулугур ещё помнят мою раз,ехавшуюся родную и Дмитрия Дмитриевича. Вечная память тебе дед. К сожалению с многочисленными переездами у нас не сохранилось ни единого его фото. Пусть этот рассказ будет ему вахтой памяти в Бессмертном Полку в моём рассказе

ГОЛОС ПРОШЛОГО.

Сергей Целищев.

В 1990 году я поступил на работу  в колхозный стройцех. Наша бригада строила дома, сараи, погреба, распускали бревна на доски на пилораме, но серьёзного фронта работы не было, поэтому платили мало, рублей 40 иногда чуть по больше. Со временем появились новые деньги, фантики как мы их называли. Мужики стройцеха пили. Были и шабашки, но они проходили за спиртное. Процветало воровство, тащили все, от гвоздей до досок. Послали нас как то на ферму коровам ясла досками обшивать, и там я спросил у скотников:
- Сколько вы получаете тут?
- До двухсот рублей, ответили они.

Загорелся я желанием устроиться кним на ферму. Через несколько дней меня приняли и пристроили к животноводу Александру Герасименко. С тех пор я и работал там. Мне нравилось, коровий дух, терпкий запах сенажа и силоса, работаешь не каждый день, а через день. Мне дали исправного коня чёрной масти, Зайчика. Я купил к нему бидарку, потом сбрую, но он был очень пугливый и дурной. Верхом я на нем проехал всего два раза. В первый раз он ни стого ни с сего занёс меня в терны и деревья, я зарекся не садиться больше на него, но не утерпел. Сел все таки на него я и он снова меня понес, увидев идущий КАМАЗ. Думал убьюсь. Потом его на моей смене убил отвязавшийся бык, пробил рогом бок и уложил в лошадиные ясла. Через время у меня появилась кобыла Белка, я её за бутылку водки взял у конюхов. Пришёл я в соседнее село на конекорпус, а там кони худые что стиральная доска, старшее поколение знает что такое стиральная доска. Говорю конюхам:
- Мнеб кобылу, чтобы была спокойная, чтоб под седлом и в телеге ходила. Отдал им водку. Они повели меня, показали какая, я зануздал её и повёл свою "девочку". Веду и вижу по над корпусами лежат мёртвые лошата, и два коня, и рядом ходят обтянутые кожей кости ещё живых лошадей. 4 месяца я откармливал на ферме свою лошадь. У входных дверей мы с Сашкой соорудили стойло в углу,где стояли его Огонёк и моя Белка. Кормили фуражем, силосом и сеном.

Поначалу все шло хорошо. Но ближе к 1993 году все хуже и хуже. Коров кормили соломой внатяжку, но они быстро привыкли к рациону. Раз в сутки перепадал им фураж, силос или сенаж. Сенаж это тоже силос, только травянной, и очень вонючий. Коров доили мехдойкой. День и ночь мы сгребали тяпкой коровьи фикальи в лоток по которому ходила цепь транспортера, транспортер сносил дерьмо в выдувную яму, где с помощью воздуха его как из пушки "выстреливали" в специально приготовленные для этого места, катлованы. Транспортёр нередко "летел", и замерзал зимой на углах, и тогда от сотен коров за 2 - 3 дня, а если сгорит и мотор то и более, собирались "горы" навоза,  которые мы потом растягивали вилами и бросали в лоток.  Ломались кормораздатчики и мы вдвоём вручную выгружали из телег тракторов тонны силоса или соломы в ясли коров и на проходы.  Выгружали на страшном сквозьняке, ведь со всех четырёх сторон открывались для проезда трактора по корпусу огромные железные двери.

Спали в комнатушке где были бетонные полы, стены и потолок, все из бетона. Деревянные тапчаны без матрасов, дощатые со щелями двери. Спали в фуфайках, шапках, в ватных брюках, и с постоянно сырыми ногами. Стояла печь буржуйка, но её нечем было топить, все сожгли что можно, все резиновые покрышки и не только. Один раз взяли немного соляра из трактора вяленные дрова разжечь, приписали нам весь бак и мы платили. Иногда драли голубей и жарили их в сковороде поставленную на азбестовый козёл обкрученный спиралью, на вделанные узенькие уголки из стали, не на саму спираль, когда была открыта дверь того кто следит за мехдойкой. Часто отрывались огромные быки, оторвался один и идёт бить другого. Дрались так, что пятиметровые двери собою сносили или сильно мяли. Один другого мог запросто перебросить рогами через выгульной баз. Если бьёт бык другого быка который напривязи стоит в ряду с коровами, то от его толчка волной падает полтора десятка буренок. В те моменты быки раз,яренные, а их надо ставить на место и привязывать на цепь, иначе будет не поправимая беда всем.

Во время отела с Февраля по апрель, мы почти не спали, нас заставляли спать в корпусах с коровами. Один скотник соорудил себе навес над тапчаном из соломы, спал одетый под тремя одеялами и в шапке ушанке, а на соломе был снег, иний. Звали его Жора Меркулов, ныне покойный, весёлый был человек. За ночь лотки набирались мочей и водой с дерьмом, и вот если не уследишь, новородок отелившейся коровы моментально или тонул, или захлебовался в ледяной навозной жиже. За корпусами валялись трупы телят. Некоторых приходили и забрали люди кормить собак или свиней. Все стоявшие коровы у дверей были ночью в инии, и хотели пить, так как перемерзала вода в поилках и трубах и доярки по или их из ведер. Мы грелись тяпками сгребая навоз и прогулками оглядывая коров чтоб не задушились на цепи, не упали в ясла, не попала куда нибудь нога.

Доставалось и дояркам, им надо вставать не свет ни заря и идти на ферму по морозу или пурге доить коров, кого - то привозил автобус, нередко приходилось доить руками, поить в станках телят, лечить от диареи, мерзли на сквозняках, мерзли  руки и мокрые ноги. Мы хоть в свою каморку могли уйти, а они бедные под коровами "сидели". Постоянный хронический не досып, ночами болели руки от тяпок, вил и ручной дойки, работали на износ. Не было времени даже отдохнуть. Дома стирка, готовка, уроки с детьми, подсобное хозяйство, огороды, сено, тяжелые мешки с фуражем ежедневно ложились на их плечи. То корова лягнет, то рогом ударит, то на ногу наступит, то ведро с молоком опрокинет, а это их заработок. Сколько раз видел, сидит на скамеечке, ведро между ножек держит, уткнется головой в брюхо коровы и доит руками, а сама плачет, корова ударила. Бедные, бедные вы наши женщины. Но не унывали, едут в автобусе с работы ли, на работу и песни поют, а у самих души плачут, это по глазам было видно.
 
Не редко коровы гибли от потери крови, ( выпадение матки после отела ). Тогда не было сотовых, и до ветврача или заведующего ночью было крайне сложно дозвониться. Были случаи когда бродячая собака выедала живому недельному отроду теленка в станке ладыжку. Если видели, что начала телиться корова, пробивали пузырь, брали теленочка за ножки и вытаскивали его из утробы. Бывало в других корпусах у коровы шёл крупный плод, и она подолгу не могла растелиться, тогда собирались все скотники, привязывали к торчавшим ножкам  теленка веревку и тащили гурьбой, когда не помогало привязывали веревку к транспортёру и включали его, транспортёр тащил плод и вместе с ним кричащую от боли корову. Но ничего не помогало. Вытащить не удавалось.

Моя лошадь приводила жеребят, я спрашивал у заведующего, куда девать жеребенка?
- Убей его, - он отвечал. Но я не одного не убил. Лошади наши были с нами дома всегда если не на работе, и я всех своих новорожденных жеребят отдавал людям и они выпаивали их коровьим молоком из соски надетую на бутылочку. Не один не пропал, все живы.

Худых, больных и от бракованных коров мы загоняли в баз с эстакадой у которой стоял трактор с большим железным фургоном. Коров загоняли на эстакаду несколько человек жестоко избевая их палками, по другому нельзя, не идут они, во где злость и сквернословие. Тех коров что упали и не могли встать грузили куном, кун это такие большие железные челюсти которыми грузили солому, вязали веревку за рога и до рамы куна, поднимали как краном и грузили. Потом всех привязывали за рога к борту фургона.

Зав фермой мне сказал:
- Поедешь на скотобойню и поможешь там отвязать.

Я поехал. По приезду залез в фургон, отвязал и слышу команду:
- Слазь!
Я спросил, - а на эстакаду выгонять кто будет?
- Слазь!!!.........

Я слез, и тракторист начал поднимать фургон вместе с коровами, и высыпал их как камни. На днище фургона были дыры куда при выгрузки попала нога коровы, и при падении она сломала себе ногу и из неё торчала кость.
- Что ты делаешь? - крикнул я.
- Да нормально все, их все равно сейчас резать будут...
- Садись, поехали, мне некогда.

Ну вот так в кратце я поведал вам то, что мне довелось видеть, свою личную жизнь колхозника, с 1993 по 1996 год, может так не везде было, я не знаю. Через несколько лет коров не стало совсем. Потом исчезли и корпуса и все постройки, кирпич и камень разобрали люди. Бетон был раздолблен до фундамента, чтобы взять арматуру на чермет. Перекопаны все части фермы и взяты из земли на лом все всевозможные трубы и железяки.  Все заросло травой, и дикими кустарниками. Свалка мусора.

Теперь коровки только на подворьи у людей. Колхоз вспоминают все по-разному. Кто положительно, кто отрицательно. Не все ведь жили и работали на ферме, были и свинофермы где тепло и уютно, шофера и трактористы, камбайнеры. А я был простой молодой и совсем не опытный скотник. Пришедший работать из леса дальнего востока можно сказать. А это так и есть.

КОРОВУШКИ.

Сергей Целищев.

Истории пастушей жизни
Сергей Целищев
                АЭРОДРОМ.

С 1992 по 1996 год, я работал скотником в третьей бригаде колхоза имени Ленина. Председателем тогда был золотой души человек ( ныне покойный ) Петр Петрович Яценко. Я пас дойный гурт, в стаде было много коров примерно около двух сот, точно не помню, но в зимнем корпусе они стояли по восемь рядов, в каждом ряду где-то до пятидесяти голов. Пасли за Лес/хозом ,по Широкой балке, бывший аэродром. Там был стан на два гурта, стояли два база, и две мехдоичные площадки, где и доили утром и вечером доярки коров.

                ВЕСЕЛОЕ БЫЛО ВРЕМЯ.

Несмотря ни на что, девчата пели песни, не редко ругали пастухов за малый удой, за то что воровали из бункеров и без того скудный запас фуража ( дерть ) которым кормились при доении коровы. Зайдет корова в станок, постучит носом по педали, дерть сыпется а она потихоньку ест, а доярка подключает её к доильному аппарату и сдаивает. Потом с помощью рычага открывает калитку и животина выходит, и так всю свою группу.

Вот скотники и на трусят себе на мешок с каждого бункера по немножечку, что б не заметно было. Свезут в село, продадут и отдыхают себе ночью припиваючи. Если мало то подвыпив вытряхивали все, а потом перед доярками "дурака включали". Человек ко всему привыкает. Привыкли пастухи и к нецензурной брани на них доярок. Но фураж все равно брали, хоть глаза и страшили, но руки делали. А по утру как увидят жёлтые "глаза" автобуса, места себе не находили, знали что сейчас аврал будет, доярки злые едут. ( мы их за глаза кобрами называли.)

                САШКА И МУХТАР.

Работал со мной напарник Сашка Герасименко ( ныне житель Заброда ), тихий, спокойный такой, мухи не обидет, юмор понимал, но молчаливый какой-то. В "козла" окоянного в карты любил играть, и зимнюю рыбалку, тут уж его и хлебом некорми, дай только на льду померзнуть. Была у него собака, кобель полукровка немецкой овчарки  Мухтар, умный был. Мне нравилось работать с Сашкой, он не ленивый был, особенно нравилось пасти. Не пастьба а отдых, дома так не отдохнешь как с ним на работе. Сидим с ним значит в тенечке под деревом, он молчит, меня слушает а я то и дело из пустого в порожнее переливаю, а рядом дремлет кобель. Если стадо разбредется, один его посвист и команда гони! И кобель сам не свой от счастья собирал в кучу все стадо. Иногда трудно было его остановить, и Сашка кричал до хрипоты:
- Брось!
- Хватит!
- Иди суда гад!
И Мухтар с грустными глазами покорно возвращался к нам.

                САМОВОЛЬЩИКИ.

Работали мы через сутки на сутки, трудно конечно, летняя пора, дома дел невпроворот. По решили мы тайно  с ним по одному пасти, то есть сутки работаешь, а трое дома. Я обрадовался, хорошо то как, три дня дома. Поругает нас заведующий за самовольство, а мы раз два сделаем вид что вдвоем пасем и как доярки уедут по одному работаем.

                НАЧАЛО КАТАСТРОЫ.

Первый день я с гордостью выгнал стадо, и спокойно пас. На мой посвист и окрик ку - да? - коровы реагировали моментально, хоть и крутили головами, где же собака? -  но возвращались, Сашка и Мухтар их выдрессировали капитально. На следующей смене дело было похуже, а потом и совсем началась катастрофа. Я бы сказал даже крах. Кончился мой покой, на работу как на катаргу, за то три дня дома. Выгоняю я коров и идут они как бараны в белый свет.
- Мухтар заверни!
- Мухтар давай, делай, гони!
А этим баранам все равно, идут и идут вперёд, пока на перед не заскачу.
- Кудааа говорю, а они по смотрят на меня вздохнут и вдругую сторону чешут.

            ЗАГОВОР КОРОВ.

В конечном итоге коровы как сговорились, одни туда, другие суда, кто в лес, кто по дрова, кто в лесополосу, кто в балки прятаться от меня, кто в поле колхозное через посадку, и хоть разорвись, все бесполезно. Весь день я не слезаю с коня, то и дело заворачиваю, кобыла в "мыле",и если вдруг вырвется из рук когда по малуй нужде пойдешь,( ее в те моменты как на зло мухи кусают,) вырвеется и идёт башкой кивает радуется что ушла, голова здоровая, умная, продуманная,знает что гоняться за коровами на ней буду и не дается в руки. Хоть плач. Пеши бегаешь горланишь, спрашиваешь у коров, куда да куда. Я бы сейчас ни за что бы коров не пас.

         КОБРЫ, МУХИ Я И ГОРЛО.

Сколько раз было, скачешь и орешь на них, злость душит неимоверная, как ни как двести голов тупых, ну паситесь же заразы, и тут прямо в глубь глотки муха или большой комар влетит, во где кайф не описуемый. В те моменты я не один раз думал что в хутор Такмацкий* попаду от зла.
Тут и так за день устаешь морально, а пригонишь гурт на дойку и доярки кричат:
- Сергеееей, коровы голодные, мне всегда доставалось от них так как молока очень мало было, а это их деньги. А я что, виноват что ли, пасу, стараюсь, а они нет чтобы пастись и траву щипать, как на зло разбредутся и ходят будто высматривают где что лежит, все вынюхивают чего то, накричишь на них, а они вылупят зенки словно обкуренные или белены обожрались и дальше чешут.

         РОДНАЯ ЗИМА.

Я всегда ждал зимы чтобы в корпус стать и не пасти, и мечталось мне тогда что я на привязи наконец-то выплесну весь свой гнев на непокорных коров, так то их не догонишь. Потыкать им в лоб пальцем и оскарбить как следует.

Сашка зимой всегда мечтал и говорил:
- Эх, скорее бы на травку, на солнышке по лежать. А я глядел на него и думал, да ты что, скозился что ли? - да ни за что. Хоть бы все время зима была, пусть грязь, силос и навоза невпроворот, но лиж бы не пасти.
Мне до сих пор снятся эти "кашмары", грязь, тонны силоса и вонючего сенажа, заведующий, холодные загаженные корпуса, коровы стоящие с инием на спине, мой дорогой Сашка, напарник мой родненький. И очень кочется увидеть Мухтара.

Я даже помню несколько строк из своего стихотворения того времени.

Я скотник, я пасу скотину,
Порой кляну свою судьбину....

Коровы часто не пасутся,
Гоню я их и нервы рвутся.....

На цыферблате ровно пять,
Пора коров на дойку гнать,
Я как свеча со зла сгораю,
Гоню и пособачьи лаю...

И этим, все сказано.


ЧЕРНЫЙ.


Сергей Целищев.

В 73 году у Олега-С,заболел дед Дмитрий. Болезнь прогресировала и его пришлось поместить
в Кашарскую больницу, туда где сейчас находится инфекционное отделение. Недуг оказался не излечим. Клавдия мать Олега отбила телеграмму в слободу БОЛЬШАЯ-МАРТЫНОВКА и вызвала своих сестер Таню и Лиду. Через два дня деда не стало.

После похорон к Олегу подошла Лида, и говорит.
Олег давай я поговорю с нянькой что б отпустила тебя со мной на все лето в Мартыновку.
-Поедешь погостишь, и посмотришь как мы живем, ведь ты у нас не был. У Олега в роду не было термина тетя, дядя, всю родню называли по именам.
С раннего детства называла Лида свою Старшую сестру Клаву нянькой т. к. та с пеленок нянчила свою сестру когда отец с матерью были на работе.

Олегу в то время было всего 8 лет, и он действительно дальше своих Кашар и г Миллерово нигде не был. Мать дала согласие но только на один месяц. Радости ребенка не было границ. Настал день отъезда.Олегу собрали вещи, уложили в маленькую балетку, это такой маленький толстенький чемоданьчик. По тем временам он был в моде. Ранним утром пришли на авто вокзал купили билеты на пять пятьдесят Кашары - РОСТОВ, к стати этот рейс до сих пор не сменил своего расписания.

Олег сел у окна,он всегда садился у окна и с удовольствием наблюдал как вертится земля, и убегают столбы и деревья. Покрайней мере ему так казалось. Закрылись двери и автобус тронулся в путь. Татьяна же, осталась потдерживать сестру.

Всю дорогу Олег любовался безкрайними просторами донского края, полями, лесами, не знакомыми ему до селе поселками и городами. Прибыв в Ростов, и купив билеты до станции Б-Мартыновка, Лида решила показать Олегу малые достопримечательности Ростова, т. к. время до отправления автобуса сделать это позволяло. Они перешли через проезжую часть, и направились в парк Н. Астровского как раз на против автовокзала. Там было множество каруселей, комната смеха. Олег по бывал везде, Это был хороший отдых после езды.
Больше всего ему понравились игровые автоматы, бросишь 20 копеек и играешь в морской бой, бьешь идущие корабли, или ловишь за 15 копеек щипцами жевательную резинку большей дефицит по тем временам.Так не заметно для них подошло время садиться в автобус, и снова отправляться в путь.

Автобус был жесткий, переполненый стоящими на проходе людьми,шел медленно и заходил во все поселки и города.Олег очень устал, и все время донимал свою тетю вопросами.

-Далеко ли еще, когда мы приедем?

Но тетя не сердилась на него. И вот он долгожданный вокзал слобода Б-МАРТЫНОВКА.

Они шли узкой асфальтированой дорогой мимо маленьких ярко окрашенных домов. Выйдя на центральную улицу, Олег впервые увидел большей кирпичный собор на крыше которого к его удивлению росли тополя. Олег тогда не знал, что спустя десятилетия он будет молиться и ставить свечи в этом заново отстроенном храме с золотыми куполами.

Пройдя центральную улицу они перешли по железному мосту речку САЛ, и вышли на широкую тропинку которая вела в хутор (Чибачий) где жила тетка Олега. В саду было множество абрикос, груш, слив. черешен. Яблоки из этого сада аккуратно собирали в ящики и они шли на экспорт. Теперь там нету ничего. Все деревья вырубили, и выкорчевали пни, все все заросло травой и сад превратился в пастбище домашних животных.

За садом был еще один деревянный мост раскинутый через красивую реку САЛ. На мосту сидело множество рыбаков с удочками. Течение было столь велико что леска и поплавки были натянуты до предела. Сал кишил рыбой и раками. Чибачий был разделен на три улицы.

Там не было асфальта, земля чернозем, после дождя мог пройти лишь один трактор оставляя после себя ужасные колеи. Справа и слева стояли ухоженые дома. В каждом дворе был(качек) т.е. своя скважина- колонка, сад,огороды. Справа за огородами бежал полноводный Сал, а с лева за огородами были лиманы, где разводили рыбу. На реке стоял мотор и он перекачивал в лиман воду. Это было тогда. Сейчас нет тех лиманов, нет того полноводного Сала, он обмелел, и его можно переходить местами в брод.

Путники зашли во двор где их встретил неистовым лаем дворовый пес Федька.

Ну вот мы и дома, сказала тетя.

-А где живет Таня?- спросил Олег.

-А вон через два дома напротив.

С Лидой в доме еще жила ее мать, мачеха мамы Олега, и его бабушка, звали ее Марией. Так вышло, что она разошлась со своим бывшим супругом Димитрием и уехала к дочерям, где вскоре сошлась с одним дедом и сожительствовала с ним.Олег быстро освоился, обрел друзей,лазил по деревьям, ловил рыбу. Благо тот дед был заядлый рыбак и у него было много удочек которые он запросто давал Олегу.у них на реке была своя деревянная кладка для полива и рыбной ловли. Лида работала на конфетной фабрике выпускала карамель лакомка и петушки. Чего греха таить, был брак у них на фабрике, , и она приносила домой в кульках неудавшемся карамели.

У Лиды было много маленьких подруг, которые приходили к ней за лакомством, по купаться в реке и понырять с кладочки.
Однажды Олег вышел из летней кухни, и увидел во дворе нескольких маленьких девочек,
Одна из них запомнилась ему на всю жизнь. Она была в трусиках с белой панамкой на голове, на талии красовался пестрый надувной круг, который она придерживала маленькими руками. Это была любовь с первого взгляда.

- Познакомься, сказала Лида, это Света, это Лена, это Ирина, они мои подружки, и пришли на (кладку) купаться.

- Пойдешь с ними?

- Угу, говорит Олег. Потом были ежедневные купания, походы в сад за черешней, вечерние посиделки до поздна.

Света была в семье одна, росла без отца и была соседкой тети Тани.
В то время на улице часто крутили кино, как раз с домом Тани, и весь Чибачий собирался у натянутого на доски экрана. Каждый раз ложась в тёмной комнате спать Олег видел свою не наглядную Свету. Он видел её везде, когда её не было рядом.Он был немножко стеснительным мальчиком, но унего была бурная фонтазия. Олег часто мечтал, что спасает её от врагов, и безпомощьную, дрожащую от страха, он нежно целует её в губы,
обнимая свою подушку представляя, что это она, и его маленькое полное радости , таски и блаженства сердце трепещет, и сладко облекается кровью от чувства любви.

Так быстро и незаметно пролетел месяц.

Шагая по улице к друзьям Олег увидел идущих на встречу к нему две улыбающиеся фигуры. Это были отец и мать, и он понял, все, это конец, его увезут от любимой девочки. Он мгновенно загрустил и заплакал.

- Ты чего? - Спросила у него мать.

- Да я от радости, что вы приехали, слукавил Олег.

Проститься с любимой не удалось. Утром следующего дня Олег отбыл домой.

Он прислонился лицом к окну автобуса и все время грустил и разрывал себе сердце любимой девочкой. Он ненавидел отца и мать,
,и ненавидел школу. Измотанный до умопомрачения сердечной тоской уже дома Олег уснул в своей (чужей кровати), в ненавистной доме, в мёртвой и без различной ему комнате. Все дни до школы были невыносимы.
- Но все же время лечит..

Прошёл год и к Олегу приехала бабушка , и погостов она снова от просила внука к себе.
Его радости не было границ. Ему ненужны были тети, дяди,он хотел видеть ее , свою любимую Свету.

И вновь начались вечерние посиделки, катания на велосипеде, кино и масса других удовольствий. В огороде у тетки росла большая старая тютина, Олег часто залазил на неё со своим двоюродным братиком, ел ягоды и пристально смотрел на Светын двор, и ждал когда она выйдет чтобы увидеть свою любовь.
Он пел всякие песни, шутил, смеялся, ему было хорошо.

Он пел не просто так, а для нее, и ему казалось, что она слышит. Как то на киносеансе Олег сел на свое (заячье) место под деревом рядом с экраном, там его в темноте никто не видел и не брал за просмотр денег. У него и так их небыло. За то были полные карманы семечек, которые он всегда брал в кино. Вдруг к нему подошла Света, попросила семечек и залезла рукою в карман. Счастью Олега не было границ. Ведь сама Света подошла к нему и тронула рукой.

Олег очень не любил ночи. Ведь ночь это сон, а сон расставание с милым человеком.
Один раз сидя на лавочке Света спросила Олега:

- А у тебя есть девочка? - Они тогда были в четвёртом классе .

- Да, есть у меня девочка, , краше которой нет на всем белом свете, зовут её Света, а фамилия Титовская. Взглянул на неё Олег, встал с лавочки и ушёл домой. Он долго лежал в темноте и не мог уснуть вспоминая своё первое презнание в любви. Лежал и думал обнимая подушку, - Господи, Света, какой же это великий кайф тебя любить, и какое это мучение.

Но время летит незаметно. Настал конец Августа , и за влюбленным Олегом вновь приехала мать. Снова разлука, снова печаль.

Автобус отправился в путь в 5 часов утра. Олег сел на заднее сиденье подальше от матери, он хотел побыть один, чтобы никто не мешал его грусти. Кто любил тот поймёт его чувства. Мать даже недогадывалась какие страдания причинила своему сыну забрав его от любимой. Олег метался из стороны в сторону, в зад и вперед, прислоняясь головой впереди стовшей
спинке сидения. Откидывался назад и тяжело дышал и твердил только одно, Света, Светочка, Света. Ему не хватало воздуха и расперало грудь.

Приехав домой и идя по родной улице где жил Олег его радостно приветствовали друзья. Но он не обращал на них никакого внимания.

Дома когда оставался один включал радиолу, крутил пластинки с лирическими песнями, и сильно грустил.

На следующий год в Июле Олег снова прибыл в полюбившиеся ему места, и сразу начал выглядывать свою Свету. Но в тот день он её не увидел. Не увидел и на другой.

А где же Света? - Спросил он у Тани.
- А её нет,- она в Ростове гостит у тетки.
Оа часто спрашивала у меня, а когда "чёрный" приедет?
"Чёрный" это был Олег, так прозвала его местная ребетня, потому что он был черезмерно смуглым мальчиком, с чёрными как смоль волосом.

Узнав что нет рядом Светы, Олег сильно расстроился. Его нерадовали ни кино, ни рыбалка. А Лида все поджучивала Олега:

- Нет твоей Светки, да?
- Ух, она сейчас такая деваха стала....
Света вернулась домой за несколько дней до его от,езда.

Из разговоров её подруг, Олег узнал, что Свете в Ростове понравился какой-то мальчик, и его сердце безжалостно стала терзать ревность. Как он страдал, и ненавидел этого незнакомца. Ведь он ждал свою Свету которую любил всем своим существом, каждой клеточной, каждой капелькой крови.

Дома Олег часто вспоминал эти редкие встречи прошлого лета.

Он написал Светлане тёплое письмо, и с нетерпением ждал ответа.
А когда получил целовал странички Светыного письма, ведь на них лежала её рука.
В самом низу было написанно, - Олег, ты не плохой человек, но выбрось меня из головы и забудь. Но Олег не смог этого сделать тогда, и не может сделать этого до сих пор.

Больше Олег туда не ездил. Его родня переехала жить в Южный, - т. е. в Малую Мартыновку, и через годы вернулась назад в Чибачий.

ПРОШЛО ВРЕМЯ.

Олег отслужил в армии, появилась своя семья.
Однажды принесли телеграмму, - проводы Кости, приезжай. Костя это двоюродный брат Олега.
И Олег поехал. Приехав на ст Большая Мартыновка он шел неспеша по знакомым дорожкам бывшего сада вглядываясь в видневшийся на берегу реки хутор Чибачий.
С настальгией вспоминал прошедшее детство.
С упоением вдыхал в себя местный воздух, ведь совсем рядом здесь живет незабываемые его любовь. Здесь витает ее дыхание, ее дух, её запах. И он с жадностью и детской наивностью вдыхал его в себя.

На проводах под накрытым пологом шатром, собралось много народа. Сидя за столом Олег увидел давнюю свою любовь Свету. Она шла мимо обильно накрытых столов к своему месту.

Это была уже не девочка, а красиво и статно сложенная женщина.
Увидев Олега она приветливо улыбнулась, и кивнула ему головой. Она была замужем и имела пятилетнюю дочь. Подвыпив, Олег несводил с неё глаз. Потом впервые в жизни пригласил ее на медленный танец нипроронив ни слова. За то он держал Свету за талию. После были с,емки на полороид, и Олег попросил фотографа тайно заснять Свету, что было и сделано. Он ведь давно мечтал иметь её фото. После военкомата все пошли по домам.
И лишь близкие пошли "гладить" дорожку солдату.

В тот вечер от сердечной тоски Олег сильно напился.

Утром следующего дня Олег вышел во двор и увидел Свету. Она грациозно выводила своих выхоленных белых двойных коз. Они снова встретились, по беседовали о том о сем. Света спешила на работу.

А потом ближе к вечеру они как и в далёком детстве сидели у ее дома на лавочке и бревне, соседи, муж Светы, дочь, и Надежда, мама Светланы.

Олег не мог обуздать свои чувства и своими глазами нагло " сверлил" Свету не смотря на то, что рядом сидит её муж и посторонние люди. Вдруг Света встала и пошла во двор, и через время позвала мужа на ужин, и взглянув на Олега позвала и его. Он не мог отказать, ведь это готовила сама Света.

Распив с мужем бутылку вина, они оживлённо о чем то беседовали. На улице стемнело и Света зажгла на улице свет. Но и тут Олег поедал её глазами. Как ему хотелось хоть раз поцеловать её в губы, вдохнуть в себя любящее существо. Он мечтал об этом всю жизнь и говорил, вот раз бы поцеловать и все, можно умирать, жизнь будет прожита не напрасно,- так размышлял Олег.

Утром идя на автобус Олег взял горсть земли у Светыной калитки. Пусть будет со мной, ведь по ней ходила каждый день Света.

Теперь иногда Олег пишет в Мартыновку своей тётке письма и с нетерпением ждёт от неё ответ. В каждом письме передаёт привет Светлане, и спрашивает как у неё дела.

Тетя всегда отвечает на его письма, у неё все хорошо, передаёт тебе привет.
И именно эти строчки он перечитывает по нескольку раз.

Иногда во сне ему является Света. Проснувшись Олег не находит себе места. Его днями мучает тоска пока незатрется в повседневных делах.

Кто - то спросит,- а почему же если он так любит Свету, не добивается своей любви, своего счастья?

Я вам отвечу, - Олег настолько любит ее, что никогда непричинит ей боль. Никогда не разрушит её семейного счастья. Лучше быть изгоем но не разрушать и не ломать её семейную жизнь.Одним словом не судьба. Олег всегда говорит, чужое возмешь, своё потеряешь.

А поцелуй Светы так и останется его несбыточной мечтой.


ЗА КРАБАМИ.

Сергей Целищев.

5 Марта. 1988 год.
Пос. Гастелло. Сахалинская область.

Вечер, в печи потрескивают дрова, тепло. На полу у печки лежат колонные дрова лиственницы, от вытекающих золотистых капель смолы по комнате плывет резкий аромат хвои. В корридоре послышалась непонятная возня, открывается дверь и на пороге появляется отец. Разделся, присел на стул и улыбаясь спросил:
- Ну, что Сергуня, за крабами со мной поедишь?
- Поеду, - отвечаю я.
- Завтра в гороже будем у "зав гара" машину просить, надо знать сколько человек будет.

7 Марта.

Утро, мороз, сидим в гараже ждем когда собирутся рыбаки, нас набралось желающих человек семь, ( без водителя ). "Рычит" вахтовая машина "газ - 66", водитель прогревает двигатель.Идет оживленная беседа, и вдруг, открывается дверь и водитель Командным голосом говорит:
- Поехали!
Дорога была длинной, играли в карты, шутили, смеялись, так и встретили полный рассвет.

8ч 40 минут.

Прибыли на берег моря, тихо, ясно, светит солнце. Взяв самое необходимое и рыболовеые снасти мы стали отдоляться от берега в глубь моря.

В 9 часов утра разошлись кто куда по разным сторонам, но не далеко друг от друга, по другому нельзя. Началось бурение лунок. Трудно, бур почти целиком уходил под лед.

Я наблюдаю за отцом как он бурит свою лунку и передает бур мне. Я бурю свою.
Есть первая лунка, и передаю бур снова отцу и начинаю отчищать лунку от "шуги" ( мелкого льда оставленного после бура ) самодельной ложечкой с просверлинными в ней дырочками. За тем готовлю "удочку", которая состоит из простого длинного гвоздя ( костыля ) с превязанным до него обыкновенным шпагатом. На гвоздь насаживаю мороженную навагу ( морская рыба ) и опускаю в лунку до самого дна, затем поднимаю на несколько сантиметров и укрепляю шпагат кусочком льда или уже подмерзшей шугой.
И иду бурить следующую лунку, и так, пока не расставлю все свои удочки.

Ловят не только на гвоздь и шпагат, есть умельцы которые делают из толстой проволоки булавку и использывают в место шпагата прочный шнур на подобии дратвы.

После того когда были расставленные все удочки, я пошел проверять первую. Беру в руки шпагат и тихонько преподнимаю его,  он идет свободно значит удочка пустая, то есть краб неподошел еще к моей наживке.

Вторая и третия тоже пустые. А вот четвертая удачная, не поддается. Я зову отца, так как сам по неопытности не знаю что делать. Отец зовет еще двух рыбаков. И вот начинается самое интересное.

ИЗВЛЕЧЕНИЕ КРАБА ИЗ РОДНОЙ СТИХИИ.

Отец держит шпагат, один из пришедших бурит рядом две лунки, одну в верху, другую внизу справа, ( если провести линии получится треугольник ) второй выпиливает кусок льда специальной Японской пилой, и вытаскивает большую прозрачную треугольную ледяную глыбу, и вычищает  полынью от шуги. И только после  этого отец начинает изо всех сил вытаскивать краба. Краб сдается, и не отпуская из клешни рыбу вместе с ней поднимается на поверхность, где его подсекают острыми железными крючками на подобьии якоря и вытаскивают наружу. Дело в том, что Камчатский краб очень сильное существо, у него очень мощные и большие передние клешни как кулак доброго мужика и толстые длииные "ноги" в которых много вкусного и питательного мяса, они настолько крепки что без ножа открыть их панцерь практически невозможно. Пойманого краба бросают на лед где он складывает лапки как паук и замерзает. После рыбалки всех крабов мы поделили поровну между собой.

Восьмого Марта отец затопил печь, поставил "выварку" - ( большая четырех ведерная кастрюля ), налил воды. Когда вода закипела он стал по одному варить крабов.

Праздник удался.

ПРИМЕЧАНИЕ: - краб очень сильное существо, он одной клешней держится за дно, камень рапример, а второй за рыбу, поэтому нужно усилие, чтобы оторвать его отодна.