Мальчик у Гудвила

У батумского “Гудвила” голубоглазый, чумазый попрошайка,  лет четырех. Развлекается, если удается хлопнуть кого-то по пятой точке. Прохожие чистенькие, значит, боятся грязи. А он немыт и свободен. Получай, на тебе! Не уйдешь! Маленькая ладошка бьет изо всей силы. Рожица – довольная-предовольная. Когда игра наскучивает, убегает в другой конец тротуара.

 Нищий в инвалидной коляске, с котом на коленях, мужчина с лохматыми волосами смотрит вдаль, в сторону цыганенка. Спустя пару минут к нищему подходит загорелый цыган, видимо, родственник мальчика.

 - Он сегодня не работал, - сообщает нищий. - Весь день вот так играет, - кивает в сторону мальчика. – Себя облил, бегал.  Деньги не собирает. Чтобы ты знал.
 - Я его маму!.. (матом). Спасибо, что предупредил, брат.
- Давай, брат.

Двое взрослых мужчин о ребенке. Перевернутый мир, свои понятия, законы. Но даже в таком неправильном детстве есть что-то обычное, как у всех. Откуда ни возьмись, появляется цыганская бабушка с косынкой на голове. Усталая, но терпеливая. Она сажает мальчика на колени, и что-то ему говорит. Может, обещает, что если он будет хорошо просить деньги, ему купят большой – пребольшой шоколад. Поведут на море, и он сможет купаться, сколько захочет. Нырять, кидать камни в воду, гоняться за рыбками.

 Мальчик притихает на коленях у бабушки. Кажется, это единственный человек, кого он мог бы слушаться.

И душный батумский вечер обретает нотку надежды.