Начальственная железа

                «Нет в мире больших сволочей,
                Чем генералы от врачей»
                Н.И.Пирогов

Мерзкое распоряжение

       Сколько существует жизнь на земле, столько существует и начальство. А сколько существует начальство, столько существует и правило их главное: я – начальник, ты  – дурак. А если начальник дурак, то его служки обязательно должны быть совсем олухи. Других они не потерпят. Это правило их такое. Основа, фундамент, если хотите, всего их начальнического сосуществования! И если, вдруг, вопреки всему, появится хороший, умный начальник, то и все, кто ниже его, станут, как оборотни после лунной ночи, превращаться в хороших. Но продлится такое очень недолго! Не потерпит этого начальство, которое над таким «неправильным» начальником.
       А если царь – дурак, бояре его – дураки, то и холопов умных они не потерпят! Бояре-то ведь тоже, как и царь, всех хороших, порядочных, правильных, а главное умных – изничтожают. А раз и начальнички, и подчинённые – такие, как продукт их жизнедеятельности, то и производимое их руками и мозгушками оставшимися – такое же. Как в песенке: «…что они ни делают, не идут дела...» Но если гайка к болту не подходит – болт напильничком подточим; сапоги развалились – подошьём. А вот здоровье? Ведь не каждый сам себя лечить может! Но, к несчастью, в медицине это правило «я начальник – ты дурак» – уж такое главное, как нигде!
       В мэрском кабинете городской администрации утверждался окончательный план торжеств, посвященных Дню Победы. И там, в чьей-то безмозглой начальственной головке и родилось мерзкое распоряжение. Потому, как у каждого, в момент вступления в начальственность, мозг в голове исчезает. А так как свято место пусто не бывает, то в образовавшейся пустоте мгновенно вырастает начальственная железа. И она тут же начинает начальственный гормон продуцировать, преображая это существо в ещё большее существо.
       Распоряжение это, переданное медицинскими начальничками по команде вниз, было озвучено работникам отделения скорой помощи старшим врачом. Да с таким воодушевлением, с каким даже Левитан не сообщал по радио о капитуляции Германии!
       Начало было вполне разумным: «Ветераны ВОВ, которым трудно передвигаться, будут доставлены на площадь к трибунам автобусом. Фельдшер скорой помощи должен находиться в автобусе вместе с ними, следить за их самочувствием».  А вот дальше началось мерзкое: «Второй фельдшер встречает автобус около трибун и, после того, как примет ветеранов у первого, рассаживает их по местам. Ветераны, способные идти самостоятельно, проследуют колонной (длина маршрута – полтора километра!) к площади. Третий фельдшер идёт с ними. Помогает тем, кому тяжело будет идти. И, так как руки его будут заняты поддержкой немощных, сумку с собой он не берёт.
       Все открыли от удивления и негодования рты. Посыпались вопросы:
       – Фельдшер на трибуне с ветеранами – ладно. Но их что, рассаживать больше некому!? А «…проследуют колонной к площади»! Полтора километра! И поведёт их фельдшер скорой помощи без средств оказания этой самой помощи! Почему машина-то с сумкой и аппаратами должна уехать!? Ну оставьте ему хоть сумку, черт возьми! Ведь в таком марш-броске  почти всем ветеранам медпомощь нужна будет!
       – Нет! – отрезала старший врач. – Такое распоряжение. Фельдшер идёт с ними без сумки. Машина уезжает.
       Но, возможно потому, что никто не согласился участвовать в этой авантюре, – идти с ветеранами полтора километра без сумки скорой помощи –  их, ветеранов, пожалели: они прошли колонной всего метров сто пятьдесят...
       А где-то рядом, во дворах, примыкающих к площади, сидела в машине скорой помощи старший врач... Только всё равно, соответственно приказу: без сумки скорой помощи. Гормон начальственной железы – в действии!


Не умничай

       Бывают в отделении скорой помощи и такие ночные смены, бывают. Вот мало вызовов и всё. С часу ночи до утра – всего парочка. А ты в очереди на вызов, к примеру, пятый! Пока она, очередь, дойдёт до тебя – будет уже конец смены. И ты выспался! Очень-очень редко, но такое случается.
       Вот в такую счастливую смену и поехал Зинин на «боли в животе». Состояние пациента не вызывало больших опасений: незначительные опоясывающие боли вверху живота, лёгкая тошнота. Сделал ЭКГ, поставил спазмолитик, посоветовал стандартное в таких случаях: холод, голод, и покой. Но предупредил больного: если состояние ухудшится,  нужно снова звонить в скорую и собираться на госпитализацию.
       Вернувшись, Зинин зашёл к диспетчеру. Та принимала вызов.
       – Что там?
       – Да боли в пояснице. Похоже, почечная колика, – ответила она, зевнув.
       – Ну, давай съезжу вне очереди. Пусть ребята отдыхают. А я что-то нынче бодрый...
       Вернувшегося с вызова Зинина диспетчер встретила с улыбкой:
       – Твой, с панкреатитом, только что звонил. Говорит: хуже стало, собрался, как ты велел, ждёт госпитализации. Ну что, сам опять поедешь или пошлю того, чья очередь?
       – Да конечно сам. Тем более такой лёгкий вызов: отвезу его в хирургию по-быстренькому.
       – И не спросишь: чья очередь? Очередь Подправской. Ты сейчас вместо неё на лёгкий вызовок слетаешь и спать. А ей – вдруг автодорожка… Вот ору-то будет!
       – Да, точно, ты права. Не поеду.
       Подправская была правой рукой завотделением Ванькиной. А та, как и большинство руководителей, не утруждала себя премудростями разумного руководства. Правила в соответствии с азбучным принципом: разделяй и властвуй. Действовала интуитивно, в соответствии с выбросами в её организм гормона начальственной железы. Железы, которая появляется с годами вместо мозга почти у всех начальничков. И если б ей кто-то сказал, что этот принцип  из римского права, долго бы вспоминала всех известных ей Римм, гадая, какая же из них придумала право такое классное. И вот для этого «властвуй» и нужны такие подправские. Чтобы, как поганым веником, тыкать ими в нос тем, кто не угоден.
       Пример тыканья не заставил себя ждать...
       Утром, в конце смены, Подправская набросилась на своего коллегу с криком: зачем сказал больному с болями в животе вызывать снова скорую, если состояние ухудшится!?
       – Я не выспалась сегодня из-за тебя! Пока доехали, пока к нему в квартиру поднялась, пока наорала на него, пока до хирургии, пока ждали, когда хирург проснётся, спустится – целый час потеряла!
       Зинин чуть не задохнулся от негодования:
       – Ты вообще соображаешь, если у тебя есть чем соображать, что ты буровишь? Боли в животе – это всё, что угодно! От инфаркта до прободной язвы! Тебе выспаться не дали!? Ты зарплату получаешь за то, что на работе спишь? Да ещё стимулирующую выплату в полном объёме каждый месяц!
       Их спор прервала завотделением, случайно оказавшаяся рядом...
       Наивно было полагать, что Подправская за такое отношение к работе получит по полной, – попало Зинину. Ванькина бросилась на защиту своего «поганого веника» сотрясая воздух высокими фразами о недопустимости подобного обращения с женщиной!
       А в конце месяца «веник», незадолго до этого увеличившая своё «кладбище» ещё на одного человека – по её милости скончалась очередная жертва – получила стимулирующую выплату. Как всегда: в полном объёме! Ну а Зинин – как всегда нет. А почему? Да потому, что, как говаривала иногда в его адрес Ванькина: «Не умничай!» Прямо как императрица Екатерина в гневе Панину: «Болно умыный стал, граф Ныкыта Ивановвычч»… Только Зинин – далеко не граф Панин… А уж Ванькина ещё дальше – не матушка Екатерина.