Автографы - рассказ 1963 года

     - Покупайте двухтомник Александра Иваныча Куприна! Роман «Поединок», с убийством и любовью!.. «Гранатовый браслет»! «На покое»! Старые актеры заперты в приюте!.. «Белый пудель»! Белая собака-пудель!.. Рассказ о страшном шпионе Рыбникове!.. Осталось несколько экземпляров!.. Покупайте…
     Здесь уже собралась небольшая толпа, в горячем свете полуденного летнего солнца.
 Время рабочее, но на этой площади в любое время полно народу. Прохожие, что остановились возле старика-книготорговца, улыбаются: старик странен, странен своим необузданным, восторженно-злым криком, своим обличьем, тяжеловесным и вызывающим. От солнца он сдвинул на брови безмерно затертую серую кепку, на плечах его широко висит темный пиджак; а лицо, наполовину прикрытое козырьком, так что виден только шевелящийся рот и из-под козырька глядят сумрачные, хитрые, скорбные глаза, - лицо его злодейское,  самое разбойничье: есть еще крупный винный нос, зловещий в своей пористой окаменелости. Голос же старика хрипл и могуч.
     - Покупайте, - кричит он грозно, - покупайте сочинения Александра Иваныча Куприна! Новое издание! «Гамбринус» - про музыканта Сашку!.. «Изумруд» - краткая жизнь лошади, безвременно отравленной!.. «Брегет»! «Тапер»! Десятки шедевров  прозы!..
     И молодой человек, который уже минут пять, в числе прочей публики, стоит около те-лежки с книгами, вполне разделяет общее веселое любопытство. Его, правда, слегка коробит некоторый цинизм этой хриплой беспардонной рекламы. Он очень любит рассказы Куприна, часть их перечитывает по многу раз; старик же попросту нахальный служитель коммерции… Покидая наконец толпу, окружившую тележку, молодой человек протяжно думает: «Одна-ако, старый разбойник неплохо знает купринскую прозу…»
     Потом, вплоть до ослабления дневного зноя, этот молодой человек работает где-то по-близости, в каком-то институте, чертит на листе ватмана – и время от времени улыбается, потряхивая головой… Затем идет домой, снова мимо тележки, мимо старика. И опять останавливается.
     - Гражданин, - таинственно подмигивая, шепчет ему старик. – Гражданин, у меня для вас что-то есть. Вот… Последний экземпляр. Редкие  вещицы. Вот этот рассказ… вот… вот этот – изложение жизни погибшей души, полное описание глубины человеческого падения… Называется «С улицы»…
     - Мимо, - говорит молодой человек, с удовольствием разглядывая его. – У меня есть собрание сочинений Куприна.
     - У вас имеются сочинения Куприна Александра Иваныча? – с сомнением переспрашивает старик. – А автограф его у вас тоже имеется?
     - Автографа нет. А у вас есть?
     Старик важно, сдержанно кивает:
     - Есть, гражданин.
     - Вот это интересно!
     И молодой человек перестает улыбаться. Автограф? Неужели у этого чудака хранится купринский автограф?
     - Это интересно, - торопливо повторяет он, боясь, что разговор оборвется: старик складывает книги в стопки, заходит сбоку и толкает тележку. – Что же это - письмо? Рукопись? Надпись на книге?
     - Надпись, - кратко и серьезно отвечает старик.
     - Куприн… подарил вам свою книгу?
     - Подарил? – и тот снисходительно усмехается. – Ну да. Александр Иваныч любил дарить книги… Вы меня не знаете, гражданин. Когда вы узнаете, кто я, вы побледнеете.
     - Кто же вы?
     - Подождите меня здесь, гражданин, - чуть слышно хрипит старик, останавливая те-лежку возле книжного магазина. – Подождите. Я сдам книги и деньги.
     И спустя минут двадцать они идут в тесной гудящей толпе – идут, кое с кем сталкиваясь плечами, кого-то толкая в спину, - особенно старик, который шагает быстро, независимо, хулигански засунув руки в карманы широких повытертых брюк. Под мышкой он держит томик рассказов молодого, но уже известного автора. Идут они смотреть автограф Куприна. Но, оказывается, у старика  дома множество автографов, самых различных: Горького, Паустовского, Фадеева, Бабеля, Маяковского, Луговского… чьих только нет! Старик, действительно, птица! С изумлением слушает молодой человек бессвязный, торопливый рассказ о некогда существовавших многочисленных литературных знакомствах этого торговца словесным товаром. У старика была обильная жизнь. Он находился в свое время в самой близкой связи «с тем котлом, в котором варились произведения, достойные эпохи и человечества…»
     - Эпохи и человечества! – внушительно повторяет старик, пережидая на углу лавину мягко журчащих автомобилей. – Я и сам писал тогда, гражданин. У меня всегда были идеи, но я не умел дать им форму, не умел их одеть. А кому они нужны голые? И я бросал их в этот котел. Моими идеями пользовались все. Да, гражданин!
     Говорит он быстро, значительно, с сухим хрипом в мощном голосе, иногда коротко вскрикивая – в тех местах, которые должны быть отмечены особым вниманием слушателя.
     А дома – та же история. Едва войдя с гостем в  тесную комнату на первом этаже дома в каком-то переулке возле Арбата, - гость в подъезде успел прочитать на двери, на белой дощечке: «С.П.Кумов», – старик суется к широкому стеллажу с книгами, тут же, продолжая приговаривать, листает какой-то томик… Молодой человек с любопытством оглядывается. Комната мала, обстановки почти никакой, кроме стола, облезлого комода, трех-четырех стульев, но книг, книг! Стеллаж занимает всю стену, это целое богатство, много здесь старых книг, судя по корешкам… А старик уже протягивает ему что-то:
     - Вот. Собственная рука Александра Иваныча Куприна.
     Гость, беря книгу, взглядывает на хозяина, который смотрит на него гордо, почти надменно, но с долей настороженности в мелких глазах, окруженных тяжелыми веками, - и опять, как на площади при первом взгляде, поражается уличным, бродяжьим колоритом его крепкой фигуры и лица: старик все еще в своем огромном пиджаке, в кепке, по-прежнему сдвинутой на глаза… На книге же, на внутренней стороне обложки молодой человек читает следующее: «Несравненному С.Кумову от благодарного автора, А.И.Куприна, в год нежной дружбы. Р. S. Тлен не крест, но большая тягость»…
     И дальше, ошеломленный уже этим первым темным изречением, гость читает и другие, написанные крупным почерком, с неизменными лихими завитками, на обложках давно изданных, плотно слежавшихся книг, которые одну за другой, суетливо листая, подает ему хозяин:
     «Дорогому С.Кумову дарит сию книгу автор, В.Катаев. Р.S. И парус отбрасывает тень».
     «Любезному Сергею Кумову – от М.Горького. Р. S. Сложная штука жизнь – и пестрая».
     «Милому Сереже на память от С.Есенина. Р. S. Возьмешь, Сережа, эту книгу в руки – и вспомнишь про меня в разлуке».
     И так далее, все в том же роде… Старик перебирает книги, стоя спиной к гостю, и даже эта спина выражает чувство большого достоинства, важности. И уж не знает молодой человек, что ему теперь делать: рассмеяться, рассердиться или же склонить голову перед этой важностью. Восклицая в уме: «Ах, старый мошенник», подавляя улыбку, он прощается. Старик сердито приглашает заходить  снова, на пороге что-то бормочет, щекочет гостю шею козырьком своей кепки, тяжело жмет руку…
     В комнате он минуту глядит в окно на двух толстых голубей, клюющих камень, косо морщит лицо, размышляя, затем садится к столу. Там он раскрывает принесенную с собой книгу и, все еще морщась, пишет на оборотной стороне обложки: «Многоуважаемому Сергею Павловичу Кумову почтительно преподносит автор…»