Путь Аграфены 34

Глава 34. ТОРГОВЛЯ

«Дух торговли,
который рано или поздно
овладевает каждым народом,
- вот что не совместимо с войной».   
И. Кант «К вечному миру»

Вначале желтый берег подернулся голубой дымкой, потом превратился в тонкую серую полоску, а когда солнце поднялось в зенит и тени от мачт и парусов стали совсем короткими, за кормой, как и по курсу «Морской ведьмы», куда хватало глаз, остались только волны, мерно бредущие по воле ветра и глубинных течений.
Судно шло правым галсом, круто увалившись под ветер. Матросы верхней команды уже поставили крейсерские паруса и теперь тесно забили небольшое помещение кают-компании – загорелыми телами, парами рома и гомоном. Собрались почти все: семь матросов, Венс, Га, Садрутдин и дэв Марид.
Брукс остался на рулевой вахте, капитан уединился в своей каюте с бутылкой вина. Га была послана к капитану с жареным мясом и фруктами. Еду Моисей принял, отправил Га назад к Венсу, а дверь закрыл изнутри.
Кок расстарался и для матросов. Перед членами команды на одном блюде дымились жареные куски какой-то огромной пустынной ящерицы. На другом – в изобилии навалены разноцветные дольки экзотических фруктов. Этот провиант закупили на острове Сидрат в большом количестве. И разговор, конечно же, шел о Сидрате, о лотосе крайнего предела, об ушедших Джафаре и Камусе, о чудесных перевоплощениях и тайнах, что скрываются за последним рубежом Вселенной.
Дэв Марид безостановочно поглощал пышущие жаром куски мяса, заедал их фруктами и обильно заливал ромом. Садрутдин отстраненно улыбался и в ответ на все вопросы лишь пожимал плечами. Но разгоряченным матросам было достаточно и таких ответов: каждый по-своему толковал это неопределенное молчание.   
- Вы всегда были стражами лотоса? – вопрошал Дуги. – Надо же, всегда! – тут же восклицал, дождавшись пожатия плеча.
- С того момента, как лотос вырос в пустыне Сидрата? – сомневался Понтий. – Не может быть! – удивлялся, разглядев еле заметный кивок.
- Это сколько же вам с Маридом лет? – перебивал Делмар. – Вот же сказочник!  Лотос Сидрата вечен!
- А Марид и вправду дэв? – осторожно спрашивал Дениз, и матросы с восхищением наблюдали за тем, с какой лихой жадностью дэв Марид воевал с нехитрой снедью.
И лишь раскосоглазый Ханг, примостившись в углу кают-компании, тихо жевал фрукты, вытирал сок рукавом рубахи и, не роняя напрасных слов, переводил взгляд с одного бойкого оратора на другого.
- Пойдем на палубу, барабулька, - тихо сказал Венс. – А то рискуешь угореть в такой компании. Дай мужчинам потешить свое любопытство.
Кок и его помощница выбрались на верхнюю палубу и, спрятавшись в скудной полуденной тени парусов, присели на кнехты у фальшборта. Венс короткими редкими глотками потягивал ром из фляги, Га пыталась понять, где именно далекая морская синь сливается с высокой синью небесной.
- Грустно без Камуса и Джафара, - вздохнул Венс. – Но обмен равноценный. Садрутдин и Марид – хорошие моряки. Как здорово они наловчились лазать по вантам. Небось веками тренировались взбираться по стеблю лотоса.
- Веками? – переспросила девочка. – Неужто люди могут жить так долго? Хотя… У нас есть легенда, что в горах, высоко, у самой кромки ледников, живет злой колдун Босоркун. Он повелевает ветрами. Если ребенок не слушает родителей, то Босоркун может похитить его ночью, обернувшись огромным аистом, утащить в свою пещеру и превратить в белуха или пустотника. Будешь потом неприкаянно по лабиринтам бродить, людей заманивать, в меловые камни или в руду превращать. Еще у нас в долине, на границе с лесом, живет Ведьма. Никто не знает, сколько ей лет. Может, столько же, сколько Босоркуну. Но она добрая. Ведьма доставила меня к Серебряным воротам, и так я оказалась в Серебряном порту. А потом и на «Морской ведьме».
- Страшные байки! – рассмеялся Венс. – В каждом краю найдешь своего Босоркуна, пусть и звать его будут иначе. И Ведьма тоже у всякого народа есть своя.
- И в ваших краях знают про злого колдуна и добрую ведьму? – заинтересовалась девочка.
- Как же иначе? – ухнул Венс. – Только все у нас наоборот. Колдун добрый, мудрый, помогает людям. Его Мерлин зовут. А ведьма наша, наоборот, вредная пакостница. И зовут ее Моргана.
- Расскажи! – потребовала девочка, но Венс только потрепал ее по голове и принялся набивать трубку.
- Не сейчас, барабулька, - отказался кок. – Успеешь еще сказок наслушаться. Путь неблизкий предстоит.
- И куда теперь? – охотно сменила тему Га.
- Как всегда: мы плывем торговать, - улыбнулся кок. - На Сидрате, пока вы путешествовали к лотосу крайнего предела, мы выгодно избавились от металла, что закупили в Серебряном порту. Взамен погрузили на борт лучшие на всех островах Семи морей сидратские клинки, тюки верблюжьих одеял и верблюжьей шерсти, алмазы, что добывают в пустыне. И теперь держим путь туда, где сможем все это с пользой продать.
- И куда именно? – настаивала Га.
- Моисей приказал направить бушприт на остров Йом-Киппур. Там мы сможем обменять необработанные алмазы на ювелирные украшения, а верблюжью шерсть на тонкие ткани для женских нарядов. Одеяла и клинки мы повезем дальше – туда, где за них предложат самую высокую цену.
- И что это за остров такой Йом-Киппур? – Га попробовала новое слово «на вкус». – Тоже остров войны, как Сидрат?
- О, нет, напротив! – горячо возразил Венс. - Это остров торговли.
- И никакого лотоса на острове нет? – разочаровалась девочка.
- Лотоса нет, зато есть другие удивительные вещи и места, - пообещал Венс. – Если перевести название острова с туземного диалекта, то получится что-то вроде «день искупления», или «ссудный день», или «последний день».
- Опять «последний»! Лотос – крайний, день – последний. Чудно… - Га нажала на последний слог.
- Что ж в том чудного? – пожал плечами Венс. – Люди любопытны и боязливы. Хотят знать, что за крайней чертой, а умирать боятся. Поэтому придумывают вначале две главные сказки, а уж потом – все остальные.
- Что за главные сказки такие? – заинтересовалась Га.
- С чего все началось и чем все заканчивается, - пояснил Венс. – На Йом-Киппуре говорят, что все началось с одного камня, огромного – с гору величиной.
- Он называется Алатырь! – вспомнила девочка.
- Нет, не Алатырь. Что за слово такое? - удивился Венс. – Островитяне называют его камнем Основания. Или Краеугольным камнем. В центре острова действительно высится огромная гора. Ее называют Храмовой. Говорят, что на вершине боги выстроили сияющий храм, куда уходят все те, чей срок жизни уже истек.
- А местные жители, конечно, ни за что не соглашаются проводить странников к Храмовой горе и показать камень Основания? - Га скривила недовольную рожицу.
- Почему ты так решила? – спросил кок.
- Так было на Сидрате, - напомнила Га.
- Сидрат населяют суровые жители пустыни, - возразил кок. – Это остров войны, где царят строгие законы. Йом-Киппур когда-то тоже был другим. Он был вовсе закрыт для чужаков. Торговые корабли даже близко к берегу не подпускали. Теперь все изменилось. Это остров торговли, где выгода правит мыслями и поступками. В порту легко можно найти проводника, который укажет дорогу к Храмовой горе и даже возведет на ее вершину, к самому храму. За определенную плату, конечно. Многие в порту этим живут.
- И можно увидеть сияющий храм, который построили боги? – восхитилась Га. – И Краеугольный камень потрогать?
- Потрогать и увидеть можно, - кивнул Венс. – Только не жди ничего особенного. Обычная гора, обычный храм на вершине из серого тесаного кирпича. И построили его не боги, а люди вокруг огромной каменной глыбы. Киппурцы объясняют это тем, что храм сияет не всем – только свершающим последнее восхождение на гору.
- Все равно хочу его увидеть, - заупрямилась девочка.
- Увидишь, раз хочешь, - пообещал Венс. – Моисей давно собирался отправиться в паломничество к центру Йом-Киппура. Напросись ему в спутницы. И я за тебя замолвлю словечко. Брат мне не откажет. Тем более что я тоже намерен составить ему компанию. Чтобы брат не скучал в дороге.