Лариса Шор. Геенна Огненная. Ночной чтец

    
Глава 9.

     В израильской командировке у меня не было времени придумывать сценарий. Да и задачи такой не стояло. Надо было фабульно зафиксировать фактуру того, что называется «что там было». На общем плане вижу древний город. Раскадровываю картину на средние и крупные планы. Умозрительно возникает фабула одной из Иерусалимских историй. На месте мечети Омара когда-то был иудейский храм, в который привезли отец Иоаким и мать Анна свою дочь - будущую Богородицу.
     Родители и Небесные покровители определили трехлетнего ребенка для воспитания именно сюда.  Мария взошла по ступенькам в храм иудеев и поразила Первосвященника своей ученостью и обаянием. Он взял за руку девочку и повёл в «святая святых» - так называлось жертвенное помещение для избранных. Первосвященник нарушил иудейское правило! Сюда мог входить только Первосвященник и всего лишь один раз в году, на Пасху! Мария была божественным ребенком. Она единственная получила благословение  молиться здесь ежедневно…


     Григорий Львович распределил всех нас по творческим союзам. Кто-то должен был посещать Дом композиторов, кто-то Союз художников. Меня Мастер благословил в Дом литераторов. Мы должны были все свое свободное от занятий время бывать в этих домах на различных мероприятиях, завязывать знакомства, общаться со знаменитостями. Другими словами, нам предстояло адаптироваться к социуму творческой элиты.
     Спустя много лет я понял, что для нас это было не простое пребывание в среде, а некое таинство приобщения к соборной художественной святости. Не приобщившись к нужному миру, не приобретешь нужного мировоззрения!


     За время, проведенное рядом со знаменитым Учителем, появилась уверенность в оценках окружающего мира. Впоследствии мне было  легко общаться в Сибири со студентами культурного института, в котором мне довелось работать. В двадцать пять лет у меня уже было «что»  рассказать им и «чему» научить их. 
     В это время в Кемеровском институте культуры мне довелось не только преподавать кинорежиссуру, но и исполнять обязанности декана факультета. Меня нельзя было назвать педагогом-профессионалом, но уверенность уже была. Видимо, поэтому меня назначили на эту должность. Со мной рядом всегда был мой Учитель. Я был лишь проводником его идей и мыслей. Добавлять «своё»  научился гораздо позже.


    …Рядом с мечетью Омара действуют храмы всех мировых религий и разнообразных конфессий. Сюда, как на свою родину, приезжают люди со всего мира. Храмы - дома Божьи, Дома отеческие! С миром и любовью принимают они  всех, кто нуждается в отеческой заботе. 
     С вершины горы можно видеть весь город. Вон там, примерно, находилась та самая Сионская горница, в которой была создана Церковь Христова. На тайную вечерю Учитель призвал учеников, один из которых совершил грех. Но и этот был любим.
     Сходить туда мне не удалось. Но  по чужим рассказам я знал, как примерно в ней происходила тайная вечеря. На самом деле, ходи – не ходи, никто не знает, как  она происходила. Вечеря была тайная. Хотя, всё тайное становится почему-то явным. По-другому не бывает.


    - «Много случаев бывает у нас,  когда еврейские дети выучены читать наизусть десятки и сотни страниц священных текстов, – Лариса увлеченно продолжала свой рассказ. Она выглядела кинематографично. Актриса! А мы как кинозрители разглядывали из окна неспешного автобуса людей и улочки Иерусалима. В салоне из колонок звучала национальная мелодия. Закадровый голос экскурсоводки классически дополнял изображение. Михаил Маршак на уроках сценарного мастерства учил нас именно так соединять в кадре картинку и дикторский текст для кинорепортажа.
    - Обратите внимание: все еврейские женщины ходят с непокрытой головой. Видите? Мужчины, наоборот, обязаны носить головной убор. Обязательно поинтересуйтесь:  с чем это с вязано?
     В Иерусалиме несколько направлений иудаизма. Все иудеи разные. Они отличаются одеждой. Одни ходят в черных костюмах с белыми рубашками и с черными шляпами. Другие, в черных меховых шапках и в черных костюмах. Чем больше шапка, тем важнее голова и положение в обществе. У некоторых - светлые одежды», - рассказывала Лариса. Её дикторский текст иллюстрировался изображением за окном автобуса.

     Вдоль храмовой стены, действительно, идут в разных шапках мужчины и за ними поспешают мальчики разного возраста - детишки этих серьёзных мужчин. Черные ботинки на толстой платформе с каблуками с разной частотой постукивают по древней каменной мостовой. Одинаково одетые, они все похожи друг на друга, только размером разные. Короткие брючки и белые чулочки. У мужчин из под шляп свисают пейсы. Длинные, как косички, локоны волос. Идет еврейский мужчина, а за ним трое-четверо еврейских  парнишек. Без сестренок и без мамы. Вот так и ходят по улицам благородные иудеи. Дети почитают родителей. Родители благоговейно относятся к детям. Отцы в руках перед собой носят священную книгу.  Читают на ходу.

     Моя документальная видеокамера фиксирует глаголы и существительные. В древнем городе не останавливается жизнь ни на минуту. Снимай себе панорамы, снимай общие и крупные планы. Есть действие, есть выразительная фактура.
     - За весь день мы ни разу не встретили девушек в мини юбках, или в шортах. Не так ли? А кто-нибудь заметил хоть одну женщину на улице в платье с глубоким  декольте? – вопрошала Лариса и делала долгую паузу, видимо для того, чтобы мы успели сделать философское обобщение.


    … Григорий Львович читал нам отрывки из Пушкина. У классика русской литературы есть поэмы, которые написаны монтажно - готовый сценарий.
«Раздался звучный глас Петра:
             «За дело, с богом!» Из шатра,
             Толпой любимцев окруженный,
             Выходит Петр. Его глаза
             Сияют. Лик его ужасен.
             Движенья быстры. Он прекрасен,
             Он весь, как божия гроза».

      Григорий Львович театрально читал нам эти строки с динамичными глаголами, с выразительными существительными и мы уже видели в своем воображении кинофильм, достойный высокой оценки!...


    …Девушки-полицейские без головных уборов, одеты в серые рубашки и серые брюки. На поясе – рация, газовый баллончик и резиновая дубинка. Такие девушки  присутствуют везде, где могут находиться люди. Они молоды и улыбаются. Заподозрив непорядок, они  вызывают наряд. Тут же являются два-три парня в «камуфляже» с автоматами. Если непорядок серьёзный и парни чувствуют, что самостоятельно не смогут выправить ситуацию, тут же приезжают на джипах солдаты. Могут приехать грузовики с ротой солдат и бронированная техника. А далее, может прибыть танк, и не один, прилететь вертолет, самолет и так далее. Все это произойдет в считанные минуты.
      Если вы оставили сумку или пакет на улице Иерусалима без присмотра и отошли, может подъехать спецмашина и бронированным колпаком накрыть пакет, чтобы потом взорвать его. Чей пакет – не спросят. Не знаю, правда ли это. Но Лариса Шор именно так нам и рассказывала. Её рассказы легко было бы экранизировать.  Глаголы и существительные в её повествовании превращались в кадры и последовательно монтировались в кино.


    Однажды Рошаль рассказывал о своем фильме «Зори Парижа». 
    - Патриотизм не надо изображать. Ни образом, ни символом! Никак не изображайте, - помолчав недолго, Григорий Львович неожиданно спросил о том, как мы понимаем  революционный  патриотизм. Не помню, кто из нас отвечал на вопрос и как мы дискутировали,  но мне запомнились слова Мастера. Он сказал, что у людей на революционных баррикадах чувство патриотизма отсутствует. Там чувствами руководит возбужденная страсть.   


    - Израильская молодёжь с патриотическим удовольствием идет служить в армию, - Лариса начала рассказывать об этом.
    Интересно! Как можно изобразить патриотическое удовольствие?  Стал вспоминать, как тоже рвался на армейскую службу. От брони отказался. Мне хотелось геройски послужить Родине. В Армии дали стрельнуть всего один раз! Как-то не серьезно получилось.  У меня дома в колхозе до службы было два собственных охотничьих ружья, плюс винтовка-мелкашка, пневматическая винтовка и штук пять самодельных пистолетов! Я влёт попадал в железный рубль. Со мной боялись конфликтовать даже взрослые мужики. А в армии только и научился печатать на штабной машинке, да заработал сто пять суток ареста за самоволки. Демобилизовался с гауптвахты.
     Боже мой! Зачем я вспомнил об этом? Знал бы всё про меня Рошаль, не принял бы в институт!
    
     Прошу прощения! Про армию я вспомнил в связи с заданием Рошаля. Он поручил нам найти интересного человека и снять на пленку интервью. Лариса рассказывала про израильскую армию, а я вспомнил про свою.  Там я подружился с Лешей Егоровым. Царствия ему Небесного! Он призван был из Москвы.
     Наша дружба продолжилась после армии. Леша оказался внуком интересного дедушки. Этим дедушкой в свое время гордился русский император Николай Второй.
     Дедушка был греко-римским борцом, цирковым тяжелоатлетом, оперным певцом, и докладчиком на Втором съезде Советов от солдатских депутатов. А когда случилась революция, его поставили комендантом Московского Кремля. Он обещал отдать мне какие-то секретные документы о кремлевских тайнах, но я перевел тот наш разговор в шутку и не стал связываться с этим серьезным делом. Может быть, зря.

     Я рассказал историю про этого человека Григорию Львовичу. Он живо заинтересовался. Велел непременно снять интервью с ним. Позже Рошаль проверил по своим каналам эти факты.  Все подтвердилось, и Мастер затеял, было, как сейчас говорят, кинопроект.
     Мне пришлось как следует поработать: прочесть книжки по  истории Московского Кремля, о дореволюционном цирке, об опере и о Втором съезде Советов. Мы придумывали с Рошалем варианты интервью. Искали необходимую форму подачи   такого сенсационного материала. Одним словом, предстояло пройти «университеты» кино-журналистики.   Но, к сожалению, (или к счастью) затея осталась лишь разговором. Однако,  для меня это был очень полезный эпизод. 


    …Около нашей гостиницы я увидел военную девушку с винтовкой. Прицелился в неё и сфотографировал. Она улыбнулась и поздоровалась со мной по-русски.
     С ней рядом были молодые гражданские ребята и девчата. Они ели вкусное еврейское мороженое. Видно, девушка возвращалась со службы. Один невоенный парнишка, который шел рядом с ней, был похож на молодого Эйнштейна. Пошептавшись на ходу, они обернулись в мою сторону и весело рассмеялись.  Мне не стало от этого обидно.


    …У Альберта Эйнштейна есть фраза: «Все с детства знают, что то-то и то-то невозможно, но всегда находится невежда, который этого не знает. Он и делает открытие».
    Андрей Тарковский был бы похож на Эйнштейна, если бы постарел, поседел и носил бы всклокоченную прическу как знаменитый учёный. Тарковский снял хороший фильм про Андрея Рублёва. Я вспомнил об этом в Гефсиманской пещере, когда увидел сидящего на ступеньках монаха-странника. Он был похож на Андрея Рублёва из фильма Тарковского.
    Гефсиманская пещера это гроб Богородицы. В него я кое-как протиснулся. Маленькая пещерка из белого мрамора! Ощущение вселенской тайны словами не смогу описать. Снять удалось, не смотря на тесноту пространства.  Эти кадры я использовал в своих ТВ-передачах.


    Григорий Львович каждый семестр принимал от нас курсовые работы. Во время обсуждения он часто произносил невероятные фразы: «Ну, дорогой, это же  было  у Эйзенштейна! Зачем же повторять? Ты должен снять по-своему!».   
    Или, например,  «Снимать как Тарковский уже способны другие.  Пройденный этап. Попробуй снять по-другому»!
    Всё, что описываю, вспомнилось  в те моменты, когда я бродил по святым местам самого, на мой взгляд, значительного места на земле. Не спроста вспоминается важное в самые важные моменты жизни.


    …В подмосковных Химках был дворец культуры «Родина». Там я впервые увидел Андрея Тарковского. Он привёз свой фильм в «Родину» и устроил для нас – студентов - творческую встречу.
     «Андрей Рублёв» осторожно появлялся на советские киноэкраны, хотя был снят несколько лет назад. Его вначале запретили. Потом фильм купили французы вместе со всеми авторскими правами. После ошеломляющего успеха в Европе, Госкино СССР выкупил гениальную отечественную картину у французов. Фильм отредактировали, сократили  без ведома автора и в усеченном виде выпустили на экраны у нас. Об этом нам рассказал Андрей.

    На встрече Тарковский пересказывал нам недостающие в картине места. Тогда он ещё не был очень знаменитой фигурой. Поэтому мы нападали на него, спорили, даже бранили за, якобы,  слабые эпизоды, за невнятную выразительность. Что с нас было взять – молодые, дерзкие ребята! Но я – не об этом.  Мы на такую смелую вольность имели право, как нам казалось, потому что были учениками Рошаля!

    …Андрей Тарковский никогда не бывал в Иерусалиме, хотя корнями он оттуда. Мы все оттуда. На Елеонской горе мне показалось, что я увидел Тарковского. Не увидел!  Я его почувствовал. Потом он, как бы тенью мелькнул у входа в храм Страстей Господних. Я о Тарковском думал и поэтому он присутствовал рядом вместе со своим Рублевым.

     Русский монах-иконописец Андрей Рублёв канонизирован. Он стал Православным святым Церкви Христовой. Троица была явлена Ветхозаветным пророкам в землях израилевых как таинственный образ многозначного и многомерного Божества.
     Благодаря Священному Преданию и божественной кисти художника, образ святой Троицы стал достоянием людей. К сожалению, - достоянием не для всех. Рублёв, как корабль в море, прочертил свою строчку в море  духовных связей со Святой Землей.
     Многие люди, благодаря Тарковскому, узнали о святом  русском иконописце.
   
    - А причём здесь Эйнштейн? – спросил бы Рошаль.
    - Просто так, ассоциация: образы, символы.  Иерусалим навеял, - ответил бы я.
Альберту Эйнштейну принадлежат слова: «Если бы я не верил в Бога, в науке я бы ничего не открыл». Об этом я узнал в Иерусалиме от Ларисы.  Но давайте, лучше, вернёмся к нашей экскурсии…


    … Нахальные арабчата на Елеонской горе были шумные. Они настойчиво выпрашивали у нас хоть что-нибудь. Один пацанёнок так меня достал, что я обругал его по-узбекски. Он засмеялся. Я тоже. Мы оба знали, что матерных слов в арабском  языке не бывает.
     Между прочим, русский мат придумали басурмане, чтобы осквернять Богородицу.

     Я вспомнил, как Григорий Львович  сказал на одном из занятий, что со всяким преступником не только можно, но и непременно надо поговорить о любви.

    …Арабская девочка лет десяти грустно ходила с маленьким аккордеоном и играла туристам на заказ. Нашей группе она сыграла «Подмосковные вечера». Ей дали копеечку. Дети существовали здесь как-то отдельно от взрослых. Но промышляли они так, как если бы их научили взрослые. Мне это не понравилось. На этом детском представлении присутствовал грех взрослых.

    А вот еврейские дети в Иерусалиме не ходили по улицам без взрослых. Не довелось заметить. Взрослые евреи на улицах выглядели спокойными и немногословными.
    На еврейском рынке тише, чем на арабском.
   
    Вспомнилось наставление Рошаля во время репетиции «Гробовщика», как играть важную сцену.  Гробовщик, которого играл Сергей Овчаров, и сапожник Шульц, которого играл я, ведут диалог. И мы с Сергеем как-то усердно быстро проговариваем текст Пушкина, пробалтываем.   «В обществе мудрых не принято болтать», - сказал Григорий Львович. До сих пор поучительно!

    В городе Воскресения Христова даже воздух, как будто, имеет важный смысл. Говорить по пустякам ни с кем вокруг не хотелось…

  - «А сейчас, внимание, - Лариса попросила нас посмотреть налево, - за окном вы видите город царя Давида. Он сохранен с доисторических времен…  А дальше, вон там внизу, видите? Начинается глубокий овраг… Это и есть прообраз той самой «геенны огненной»! Страшное для всех времен и народов место»…

    Пока наш автобус проезжал над этим зловещим местом, а там действительно, что-то горело и дымило,  я вспомнил историю геенны огненной и свои ассоциации с ней связанные.

   …В пьесе Островского «Гроза» есть персонаж, который говорит всего два слова. Юродивый произносит их зловеще как приговор Катерине, когда она вместе с мужем прячется от дождя в городской беседке. Сверкает молния, раздается страшный гром. Катерина испуганно крестится. А юродивый в этот момент предрекает ей: «геенна огненная!».
    Наш Мастер Григорий Львович ставил спектакль «Гроза» в театре-студии Киноактера. Мы, его ученики, присутствовали на первых обсуждениях этой пьесы, в так называемый застольный период. Режиссер обсуждал с актерами литературно-смысловую  основу будущего спектакля. Вдруг, неожиданно, Рошаль спросил у меня, согласился бы я на роль юродивого.  Не задумываясь, я ответил утвердительно. Дело в том, что накануне Григорий Львович рассказывал нам, что в настоящих пьесах и в настоящих фильмах все персонажи являются главными героями. Лишних и ненужных персон не бывает!
    Для нашего Учителя в жизни не было ничего не главного! Раньше я считал, что в жизни есть нечто важное и есть прочие не важные мелочи. Как же я был неправ! Я не знал тогда, что такое  геенна огненная. Всю жизнь считал, что это образная метафора для красного устрашающего словца. Это был адский символ.
    Катерина была «лучом света», потому что она была божьим человеком. Была до того момента, когда покончила с собой, не выдержав всех искушений. Она «сломалась» и бросилась в «геенну огненную». Темное царство одолело её. Осталась лишь память о ней как о солнечном луче.
    В церкви не молятся за грешную душу театрального персонажа. Но как похожи на неё многие из людей.

   - И что, овраг огромный?
   - Да нет, за три секунды проехали мимо. А потом дорога пошла в гору,  на вершину Сиона.

   -Не может считать себя культурным тот, кто не прочел «Жизнь Клима Самгина» Максима Горького, «Портрет Дориана Грэя» Оскара Уайльда, «Нос» Николая Гоголя и  Библию, - сказал нам однажды Григорий Львович.
    Не могу сказать, что я срочно побежал перечитывать названные произведения. Но цель себе такую наметил. Библию перечитываю до сих пор. В ней оказались все ответы на самые важные и самые не важные вопросы.

   …Победу над грехом, приводящему к телесной смерти. И победу над грехом, возводящую душу к безсмертию – вот что означает Воскресение Христа. И это – самое главное событие в истории людей. Вот о чем надо думать, вот о чем надо журналистам писать, художникам рисовать, артистам играть! Об этом дудук поет и колокол звонит.

   … «Православные Христиане встречают свой величайший праздник в храме Гроба Господнего Воскресения в Иерусалиме. В этой святыне находится Гроб, где был погребен, а затем воскрес Христос, где был осужден и казнен за наши грехи», - вещала нам славная экскурсоводка Лариса, еврейская девушка родом из Москвы. 
    А мне тем временем живо вспомнился Григорий Львович. «Артисты, как дети. Заберутся под стол и воображают себя в страшной пещере. Играют. Играют. Играют. Важно вовремя ребенка вытащить из под стола, чтобы не заигрался».
 
    Гробом раньше называли погребальную пещеру. Каждый раз все, кто находятся внутри и поблизости Гроба, на Пасху становятся свидетелями схождения Благодатного Огня. Завтра мы будем такими свидетелями. Но и сегодня мы тоже побываем там на экскурсии.

   …Нина Божко, моя однокурсница,  до института некоторое время работала стенографисткой у Народного Артиста СССР Рошаля Григория Львовича.
    Однажды, ещё на первом курсе Нина рассказала мне легенду  о том, что Сталин после войны велел принести ему списки всех режиссеров, ныне оставшихся в живых. Принесли список. Около четырех тысяч фамилий.  Вождь страны Советов распорядился оставить лишь тех, кто может хорошо ставить спектакли и снимать нужные фильмы.
    Список сократился до четырех сотен и был снова представлен на обозрение Сталину.  Иосиф Виссарионович стал неспешно вымарывать список и в результате оставил тринадцать фамилий. Среди первых из них была фамилия Рошаля. Списочные режиссеры приступили к работе. Началась послевоенная история советского киноискусства. Кстати, один из тех тринадцати режиссеров вскоре почему-то покончил с собой.

   - «Иуда не повесился на осине, он бросился в пропасть. Вы спросите, где именно? Есть несколько версий. Одна из них»…- Лариса вдохновенно плела ересь про Иуду, показывая вдаль рукой с высоты Елеонской горы.
    Я, как студент-первокурсник, усердно снимал фотоаппаратом и видеокамерой панорамы исторических мест и всё время отставал от группы. Мне хотелось запомнить здесь всё, и рассказать таким образом, чтобы это понравилось Рошалю и порадовало его на небесах.

    …У Яффских ворот Старого Иерусалима вечером, когда уже стемнело, я видел мужчину с пейсами и в черной шляпе, который нес перед собой раскрытую книгу, видимо Тору. Он на ходу, якобы, её читал. Было уже темно. Я уверен, что текста он видеть не мог. Он шел и читал. Он читал и шел. 
   
    Ночной чтец мне понравился.  «У нас в Сибири мужики ночью с книжкой по улицам не ходят», - почему-то весело подумалось мне.  Тут же  возник смешной сюжет для небольшого фильма. Можно и большое кино с таким названием снять…