Кариатида

Ох, бабоньки! Какое на днях приключение со мной сделалось! Кому рассказать - не поверят!
 Витька, зять мой, устроил мне на юбилей сюрприз! Не сказать, чтобы мы с ним воевали, а  дружбы особой промеж нас  никогда  не было. Вышло так, что дочке моей Вареньке шубу новую отказался купить, мол, на  машину откладываем. Ну, повздорили с ним самую малость. Как же мне за родное дитё не вступиться?! Вот и пеняла ему,  доказать хотела неправоту его мужицкую. Я ведь с ними живу, помогаю доченьке по хозяйству - готовлю, постирушки там, что по дому  - все на мне. Как придет зять с работы, я ему правду-матку так и высказываю, так и высказываю изо дня в день. Неделю пилила! А кто ж, окромя матери, справедливости для родной дочери взыщет? Не купил, подлец, Варваре шубу и ходить ей в старой! А что машина? Он и на старой своей может  ездить, с него не убудет! Вот Витька, видать, родименькие, обиду-то и затаил. Стала я ему давеча обычным манером наставление делать, тут его терпение разом и кончилось.
- Устрою я Вам, говорит, любимая теща, сюрприз на юбилей! Такой, чтоб на всю жизнь запомнился!
Сказал - как пригрозил! Так а чего не скажешь в сердцах-то? Думаю, повздорили да и ладно, и забыли, ан нет!
Ну, праздничек мой настал, погуляли как следует - солидно! В кафе ящик шампанского, пять видов салатов, две перемены горячего да певицу живую заказали!  Хорошо пела. Не хуже, чем Пугачева! Во как!
Я уж, признаться, и забыла про Витькино обещание, успокоилась. На другой день он мне и говорит:
- Что ж, Зинаида Львовна, пожалуйте на обещанный сюрприз.
Как сказал он это самое, так вот, бабоньки, сердце у меня и захолонуло. Чую,  зятек супротив меня худое затевает.
- Какой, говорю, сюрприз, Витенька?
Сует он мне  в руки какую-то бумажку, глянцевая такая, пестрая, а что на ней значится - сослепу и не разобрала.
Спрашиваю, мол, что такое, зятек?
Он, нахаленок, этак прищурился хитро.
- Нет, говорит, Зинаида Львовна! Рассказывать никак нельзя, а то  приятной неожиданности не получится, в таком случае.
Я вообще женщина из любопытных,  а  тут еще  как бес попутал. Решила испробовать зятев подарочек да разузнать во что бы то ни стало это чудо-невидаль.
Подводит он меня к машине, дверцу передо мной открыл, как перед королевой. Вежливый! Привез меня на какое-то поле, а там кругом плакаты и самолеты на них нарисованы.
 - Да что ж это Витька затеял? - думаю.
Всю дорогу, чертенок, молчал, как в рот воды набрамши, так и здесь - ни гу-гу! Только улыбается.
Подходят, значит, ко мне  граждане:
- Доброго здоровьица! Не волнуйтесь, все сделаем в лучшем виде!
И все  веселые такие, бодрые!
Тут один взял меня под локоток да и говорит, мол, сударыня, я - ваш персональный... эх, слово запамятовала! Я, говорит, ваш персональный конструктор. Пожалуйте в самолет.
Я чуть не в крик.
- Какой еще самолет?
А он мне этак спокойно:
- Не беспокойтесь, всего лишь вид транспортировки. Мадам, не пожалеете!
Срам сказать, но мне ж смерть как любопытно! Сажусь, значит, в этот самолет ихний.
- Как зовут-то тебя, уважаемая?
- Зинаидой, говорю.
- А по батюшке?
 - Львовна!
Усмехается:
-  Что ж, Львовна, будем знакомы. Я - Петрович.
Ну, сели в самолет, летим. Тут этот конструктор оживился.
- Наденьте, пожалуйста, шлем и очки, позвольте пристегнуть вас ремнями для вашей же безопасности. Сейчас перед вами откроется удивительный пейзаж!
И двери  взял - рррррраз! -  да и настежь.
Я, дуреха, подошла к краю, чтоб поглядеть-то на этот самый пейзаж. Гляжу, бабоньки, а там - прямо бездна! И тут этот Петрович подходит ко мне и только щелк собачкой - пристегивает меня к себе ремнями, обнял этак и одно толкает меня туда, в бездну эту самую. Я в пол-оборота оглядываюсь на него, ты че, мол, сдурел?! Вот это аттракцион, думаю, ошалели совсем! Руками вцепилась в проем, думаю, черта с два ты меня сдвинешь! А я ж женщина крупная! Стати во мне - на добрый центнер!  Петрович все одно - выталкивает меня, да как маньяк, прости Господи, передом своим меня в тыл шибает. И смех и грех! Срамота!
 Петрович чуть не матерится уже.
- Вот же ж  вцепилась!
Взял мои руки своими ручищами от проема отодрал да как гаркнет:
- Поехали!
И шагает вместе со мной, (пристегнутой к нему!) прямехонько в самый что ни на есть вниз!
Мамочки мои! Как я заверещу! Руками-ногами бултыхаю в воздухе!
Жутко! А Петрович мне:
- Что ж ты так орешь, уважаемая?
Да какой там! Визжу что есть моченьки, ажно голова трещит! Глаза зажмурила!  Петрович успокаивает  меня,  знай себе орет мне в ухо.
- Вы, мадам, не беспокойтесь,  приземлимся отлично! Главное - что? Главное ведь  впечатления!
Тут он, родименькие, парашют-то и раскрыл. Как нас тряхнуло! Ну, значит, летим, снижаемся. У меня сердце в пятки ушло, а вся моя психика в бесчуйствие впала.
Ухватилась я мертвой хваткой за веревки какие-то, что на парашюте этом, и ору благим матом. АААааааа, значит.
Как приземлялися - уж и не помню! Помню только, что навроде как толчок был. Петрович ножищами своими в землю стукнулся и опустились мы на Землю-Матушку.
Подбежали тут к нам, давай меня поздравлять, мол, храбрая вы женщина! Будто я вот подвиг прямо какой совершила. Петровича отстегнули, упряжь с меня сымают, а я стою ни тятя-ни мама, вся трясусь. Вот страху-то натерпелась! Одно слово - стресс. Зять  подошел и с улыбочкой мне:
- Поздравляю вас, Зинаида Львовна, с прыжком. И с юбилеем.
А у самого глаза такие довольные-довольные!
Этот конструктор  глянул на меня и говорит:
- Львовна, ты руки-то... опусти.
Я киваю ему утвердительно, мол, ага, а сама так прямо и пошла - руки вверх! Вот как за постромки (или как там они называются?!) парашюта держалась, так и осталося. Заклинило - намертво! В машину когда садилась, так еле протиснулась, ехала - всю дорогу крышу ладошками подпирала. Зять блаженствует,  улыбка с морды лица не сходит. Вы, мол, Зинаида Львовна, в такой позиции на кариатиду похожи.
- Какая еще,  спрашиваю, кариатида? А он:
- Да статуи, говорит,  в Питере такие. Балконы держат.
И сидит, подлец, со смеху давится.
Еду и думаю: "Ну, Витюшка! Ну, зятек! Наварю я тебе борща в эту неделю! Ох и наварю!"
 Так-то, бабоньки!