Мишкины университеты. Глава 12. Лотерейный билет

                Глава 12.  Лотерейный билет   

      Как обычно новый учебный год начался с общего собрания группы. То, что в техникуме их не погладят по головке в связи с произошедшими событиями в стройотряде, Мишка с Юркой не сомневались, и от ожидания предстоящих разборок, настроение у них было скверным. Зайдя в аудиторию, Мишка, усевшись за последний стол, чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, с интересом стал рассматривать своих одногруппников. Они за лето здорово изменились – парни возмужали и даже под одеждой было видно, что их тела забугрились мускулами, а девчонки похорошели и были совсем непохожи на тех пигалиц, что два года назад впервые переступили порог техникума.   В аудитории было шумно и весело, ребята переговаривались, делились впечатлениями о том, как провели лето, шутили и смеялись.
      Когда в помещение вошёл классный руководитель, то шум и гам царивший в аудитории умолкли не сразу. Виктор Васильевич, дождавшись, когда затихли смех и разговоры, поздоровался и поздравил ребят с началом учебного года. Затем, отыскав глазами Мишку, он выдержал многозначительную паузу, и сделав скорбное лицо, сказал: «К великому сожалению, мы начинаем новый учебный год с потерями. Прошедшим летом, во время нахождения в студенческом строительном отряде, несколько учащихся техникума в пьяном виде совершили уголовное преступление, за что были наказаны. Среди них оказались два человека из нашей группы – Анатолий Калашник и Михаил Быков. Калашник был осуждён народным судом на три года лишения свободы и отчислен из техникума. Второй же участник, проступок которого, мы сегодня должны обсудить, по моему мнению, понёс недостаточное наказание. Он уже не впервые замечен в антисоциальных поступках. Мы ещё не забыли, как два года назад, за нарушения правил проживания, Быков был выселен из общежития. Если бы он был комсомольцем, то вопрос о его поведение можно было вынести на комсомольское собрание. Но так, как он не состоит в ВЛКСМ, что очень прискорбно, мне кажется, наш коллектив должен сегодня не только высказать ему своё презрение и порицание, но и ходатайствовать перед администрацией учебного заведения об отчисление учащегося Михаила Быкова из техникума».
     Пока классный руководитель произносил свою речь, ребята, пытаясь отыскать Мишку, вертели головами во все стороны, а тот сидя за последним столом, думал: «Как хорошо, что я догадался сесть здесь, а то сейчас бы все пялились на меня, как на обезьяну в зоопарке». После классного руководителя говорили командир стройотряда Николай Петренко и староста Грицун. И тот, и другой сказали в адрес парня очень много нелестных слов, заклеймили позором и призвали учащихся голосовать за отчисления его из техникума. Слушаю их речи, Мишка думал: «Ну с этими то всё понятно, им по должности положено так говорить. Да и злые они на меня, а тут случай такой представился… А вот как остальные себя поведут, это вопрос…»
     Но к его удивлению, больше желающих осуждать и клеймить в группе не нашлось, как и не нашлось никого кто бы выступил в его защиту, и Виктор Васильевич, не ожидавший такого развития событий, понимая, что рушится весь написанный им сценарий, решил предоставить слово «виновнику торжества». 
      Не зная, что говорить, (покаяться и попросить прощение, или свалить всю вину на Толика и Федю), тот поднялся из-за стола, и оглядевшись вокруг, сказал первое, что пришло на ум: «За один проступок дважды не наказывают. Я уже своё отбыл. Да и вообще, как можно за случившееся на каникулах, отчислять из техникума?» Классный руководитель, услышав такую дерзость, в побагровел, и сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик, вымолвил: «Ты подвёл всю группу! Ты своим поступком очернил репутацию техникума! И не тебе решать, как с тобой поступить, а твоим товарищам по учёбе!» Выслушав гневную тираду Виктора Васильевича, Мишка, которого вдруг охватила полное безразличие к своей судьбе, решив подлить масла в огонь, ответил: «Да, я наказание отбыл. И за мою хорошую работу в тюрьме, начальник областной милиции генерал Рябоконь обещал написать в адрес техникума благодарственное письмо. Разве вы его ещё не получили?» После его слов по аудитории сначала прокатился лёгкий смешок, а потом в ожидание ответа повисла звенящая тишина. «Какое письмо? О чём ты говоришь? Ты, наверное, шутишь?» – смешался классный руководитель, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. «Какие могут быть шутки с генералом милиции, Виктор Васильевич?» – совсем осмелев, сказал парень. По аудитории опять прокатился чуть слышный смешок.  Видимо, до конца поняв, что над ним надсмехаются, классный руководитель, сдерживая себя из последних сил, процедил сквозь зубы: «Хватит, нам байки рассказывать про генералов! Ставлю на голосование: «Кто за то, чтобы учащегося третьего курса Быкова Михаила, за поведение недостойное советского человека, отчислить из техникума, прошу поднять руки». У Мишки, которой считал, что ему уже всё равно, отчислят его или оставят в техникуме, вдруг чаще забилось сердце.  Но волновался он понапрасну – из тридцати сидевших в аудитории ребят, за отчисление проголосовали только четыре человека. Прозвенел звонок, парни, и девушки, поднявшись из-за столов устремились к выходу. Мишка, вышедший вместе со всеми в коридор, сразу же увидел идущего ему навстречу грустного Юрку. «Ну что, всё нормально?» «Из комсомола выгнали», – ответил друг. «Да нужен он нам ихний комсомол! Пойдём покурим!» – и пацаны обнявшись пошли курить на улицу.
      Руководство техникума, видимо остерегаясь гнева генерала милиции Рябоконя (чем чёрт не шутит), к вопросу о наказание пацанов за содеянное больше не возвращалось. Ребята изо дня в день прилежно ходили на занятия, искали любую возможность подработать, а по вечерам, частенько нажарив картошки и взяв пару бутылок вина, устраивали застолье. И во время этих застолий все чувствовали, как не хватает в компании Толика Калашника со его неразлучной гитарой. Но неумолимо летело время, день сменял ночь, сутки складывались в недели, а недели в месяцы, и события, произошедшие летом в стройотряде, вскоре забылись.  Жизнь перемолола их своими жерновами в муку, и оставила только горький осадок в душах непосредственных участников. 
     После ноябрьских праздников, по техникуму поползли слухи: «Третьекурсник Генка Мурашов, по лотерейному билету, выиграл автомобиль «Волга». Новость распространялась быстро и мало кого оставила равнодушным. Про выигрыш говорили все: студенты и преподаватели, вахтёры и уборщицы.  Люди отнеслись к этому по-разному – одни искренне радовались, что парню так повезло, другие, так же искренне завидовали, а некоторые вдруг полюбили Генку, и стали считать его лучшим другом. Ему советовали, как лучше распорядиться выигрышем – продать лотерейный билет или забрать автомобиль. На эти слухи и советы, Генка никак не реагировал, и правду о том выиграл он или нет, что выиграл, и как собирается поступить с выигрышем, знали только его близкие друзья. А так, как он учился в одной группе с Юркой и Серёгой, и мало того, жил с ними в одной комнате, то в узкий круг осведомлённых людей входил, и Мишка.
    Генка Мурашов был человек очень интересный, грамотный и начитанный, чем выделялся среди остальных «производственников».  Круглый сирота, выросший в детдоме, он окончив ПТУ и несколько лет отработав в строительно-монтажном поезде монтёром связи, решил продолжить обучение и поступил в техникум. Сдав вступительные экзамены на «хорошо» и «отлично», он и дальше продолжал учиться только на «четыре» и пять», чем завоевал авторитет, как среди ребят, так и среди преподавателей. Невысокого роста, спокойный и уравновешенный, умный и эрудированный парень привлёк к себе внимание комсомольской организации, и его избрали комсоргом группы. Обязанности комсорга Генку не тяготили, да и обязанностей честно говоря, было не так много – вовремя собрать взносы и раз за семестр провести комсомольское собрание. Ну ещё бывали случаи, когда комсорга в добровольно-принудительном порядке привлекали распространять среди учащихся марки общества Красный Крест или Добровольного общества содействия армии, авиации и флота (ДОСААФ). Ребята в основной своей массе жившие на стипендию, буквально экономили каждую копейку и всегда с неохотой покупали эти марки.
     В начале учебного года, в комитете комсомола, Генке, вместо копеечных марок вручили тридцать лотерейных билетов (по количеству человек в группе), и дали задание распространить их среди учащихся.  Билеты стоили по пятьдесят копеек, и девушка из комитета комсомола строго предупредила, что назад она их принимать не будет, и тот из комсоргов, кто не сумеет распространить, должен будет выкупить оставшиеся за свои деньги. Понимая, что такие дорогие билеты студенты будут покупать с неохотой, Генка загрустил. Дождавшись, когда ребята получат стипендию, он правдами и неправдами распродал большую часть лотерейных билетов, а остаток десять штук, положил во внутренний карман пиджака, и с горечью подумал, что за них придётся заплатить из своего кармана. Сдав деньги в комитет ВЛКСМ, Мурашов, через некоторое время сменив пиджак на свитер, за делами и заботами совсем забыв, что в кармане пиджака лежат билеты, повесил его в шкаф
     Приблизительно через месяц, в киосках «Союзпечати» появилась газета с таблицей розыгрыша лотереи ДОСААФ, и Серёга, проверив свой лотерейный билет, обнаружил, что серия совпадает, а номер на единицу расходится с главным выигрышем – ГАЗ -21«Волга». Не веря своим глазам, он ещё раз цифру за цифрой, сверил номер и серию – расхождение с выигрышем было всего на единицу, а это означало, что счастье выпало кому-то из его одногруппников, так как билеты шли по порядку один за другим.  Мало того, Генка распространял их согласно составленного по алфавиту списка учащихся группы, и не составляло никакого труда узнать кому из студентов достался выигрыш.   Придя к таким умозаключениям, Серёга отыскал Мурашова и показал ему свой билет и газету. Вместе они просмотрели ведомость учащихся и тут выяснилось, что выигрышный лотерейный билет, должен был достаться Володе Каинскому, которого все за маленький рост и округлые формы тела звали Колобком. Но Генка хорошо помнил, что отличающийся жадностью Колобок, категорически отказался покупать лотерею, а это значило – билет был у него.
     Генка с Серёгой в поисках билетов перевернули вверх ногами всю комнату. Они пересмотрели все тумбочки, перелистали книги и тетради, искали под кроватями, в шкафу и за шкафом, но не догадались заглянуть в карманы пиджака. Не найдя их, ребята в расстроенных чувствах улеглись спать.
     Когда пацаны на следующий день хмурые и печальные пришли на занятия, все в группе уже знала, что Мурашов выиграл «Волгу». Ему показывали газету, поздравляли с выигрышем, и никто не мог понять почему парень вместо того, чтобы радоваться – грустил.  На перемене, когда Генка с друзьями вышли покурить на улицу, к ним подошёл не менее грустный Колобок. Вытащив из кармана пятьдесят копеек, он протянул их комсоргу и сказал: «Я не отказывался покупать лотерейный билет, у меня просто тогда не было денег, а сейчас есть. Отдай мой билет… Посмотрев на него, как на дурачка, Мурашов, ответил: «Мало даёшь, Вова». «А сколько надо?» – встрепенувшись, полез в карман Каинский. «Пять тысяч шестьсот два рубля», – усмехнулся, Генка. Не ожидавший такого ответа, Колобок ища поддержку, растерянно посмотрел на пацанов, и не дождавшись её, выдавил из себя: «Эх ты, а ещё комсорг… Билет то мой… Я всё равно добьюсь справедливости». «Вали отсюда, правдоискатель, не зли нас, без тебя тошно», – сплюнув сквозь зубы, сказал Серёга. Больше Колобок к Мурашову не подходил, хотя при случае всем говорил, что тот его обокрал.
    Два дня ребята ходили, как опущенные в воду, а на третий день, Генка одев пиджак, обнаружил в его кармане свою пропажу. На радостях вечером пацаны, взяв вина и нажарив картошки устроили праздник.
       
Время шло, и вопрос, что делать с выигрышем, вставал перед Мурашовым в полный рост. Брать машину? Но зачем она ему студенту третьего курса, круглому сироте? Да у него даже и «прав водительских» нет, не то что гаража и денег на бензин. Значит нужно взять деньги, а ещё лучше выгодно продать билет. Но кому продать, где найти покупателя? Да и дело это противозаконное, милиция за такие штуки по головке не погладит. В общем, изломав все мозги, комсорг так и не смог решить, что же ему делать. Но, как это бывает в жизни, решение пришло оттуда, откуда его не ждали. Однажды вечером в комнату, где проживал Генка, робко постучался черноволосый первокурсник. Поинтересовавшись здесь ли живёт Мурашов, он захотел поговорить с ним наедине. Ребята выйдя из комнаты терялись в догадках, зачем понадобился их товарищ этому мальчику. Никто даже не предполагал, что этот визит может быть связан с выигрышем по лотереи. Через пять минут, когда из комнаты вышел черноволосый, Генка, взяв с пацанов слово, что дальше этой комнаты разговор не уйдёт, рассказал, что папа этого первокурсника, грузин по национальности, готов купить лотерейный билет за десять тысяч рублей и если он согласен, то через два дня отец приедет в Харьков и привезёт деньги. «Ну и что ты решил?» – спросил Серёга. «Да, что тут думать? Согласился я. Только, мысли лезут в голову – а вдруг обманет грузин?  Одному с ним встречаться страшновато», – ответил Мурашов. «Пацаны, ну что пойдём с Генкой на встречу с грузинами?» – повернувшись к Юрке и Мишке, спросил Серёга, «Пойдём», – вразнобой ответили те.
      Грузинский папа приехал через два дня не один, а с похожим на «абрека» старшим сыном. На голове молодого человека была фуражка «аэродром», а его лицо почти до самых глаз скрывалось под чёрной густой растительностью. У всех, кто хотя бы раз видел его не оставалось ни капли сомнения, что под пиджаком, на брючном ремне, у «абрека» висит острый кинжал. После недолгих переговоров, обменять билет на деньги, ребята согласились на следующий день в комнате где жил младший сын грузинского папы. Гости, опасаясь подвоха, настояли, чтобы встреча произошла в девять утра, а так как это была суббота, и на занятия идти было не надо, ребята тоже согласились. Посовещавшись вечером, они решили, что с Генкой пойдут двое, а третий останется для страховки в коридоре, и если, что-то пойдёт не так – поднимет шум. На спичках потянули жребий – обломанная досталась Юрке. Он остался страховать.  На встречу собирались основательно, как на войну – Мишка взял с собой «финку», Серёга сапожное шило, в руках у комсорга был потёртый портфель, в котором лежала газета с таблицей выигрыша, и пустая бутылка из-под вина, Лотерейный билет, Генка, подрезав подкладку на рукаве злополучного пиджаку, спрятал под неё.
     Следующим утром, ровно в девять ноль, пацаны затаив дыхание стояли у двери комнаты, где жил младший сын грузина. Мурашов, простучал условный сигнал, за дверью послышались чьи-то крадущиеся шаги, щёлкнул замок, и она распахнулась. На пороге стоял «абрек». Из-под козырька широкой фуражки, он орлиным взором оглядел ребят с ног до головы, и пропуская их в комнату, отошёл в сторону от дверного проёма. Из-за стола, стоящего у окна, радушно улыбаясь, и показывая рукой на заправленную кровать, поднялся грузинский папа, и сказал: «Мы вас ждём, джигиты! Проходыты, садытесь».  Когда пацаны один за другим сели по одну сторону стола, «абрек» защёлкнув дверной замок, уселся напротив – рядом с папой. «Генацвали, ми хотым посмотреть билет», – обращаясь к Генке сказал он. «Сперва покажите деньги», – ответил тот. Недовольный ответом Мурашова, «абрек» собираясь сказать что-то резкое, сердито засверкал глазами, но отец успокаивая его взял за руку и сказал: «Харашо, уважаемый, ми покажем. Гоги, открой!». Младший сын, боком положил на стол небольшой чемоданчик с никелированными уголками, и щелкнув замками, открыл его. Внутри чемодана лежали, упакованные в пачки, зелёные пятидесятирублёвые купюры. Каждая пачка была перепоясана лентой с надписью «Госбанк СССР». «Здэсь, десять тысяч» – выкладывая на стол одну за другой двадцать пачек, сказал грузин. «Показывай свой билет», – добавил он. Пацаны, никогда не державшие в своих руках более ста рублей, завороженно смотрели на кучу денег. Наконец, опомнившись, Генка торопливо вытащил выигрышный билет из-под подкладки, и протянул отцу. Тот что-то сказал по-грузински «абреку», «абрек» вытащил из внутреннего кармана пиджака газету и лупу. Взяв лупу грузин долго изучал через неё билет и видимо не найдя на нём никаких изъянов, стал сверять с таблицей розыгрыша. Не обнаружив нигде подвоха, он широко улыбнувшись, сказал: «Забирай, дарагой. Десять тысяч твои». Генка раскрыв портфель, дрожащими руками побросал деньги в него. «Абрек» открыл дверь, и пацаны потные от волнения, на негнущихся ногах, вышли из комнаты. Только когда за спиной щёлкнул замок, Мишка, разжал онемевшую руку, сжимающую в кармане финский нож, и вытер пот со лба.
    И началась весёлая житуха. Генка, прошедший суровую школу детдома и ремеслухи, оказался совсем не жадный. Не столько для себя, а скорее для общего пользования, он на второй день купил переносной катушечный магнитофон «Романтик» и лучший в Советском Союзе фотоаппарат «Зенит». Теперь каждый день после занятий пацаны ехали в «Центральный» гастроном, на улице Пушкинской, и там купив лучшего коньяка и дорогих папирос, а также всяких деликатесов, с шиком возвращались в общагу на такси. Если на вахте общежития дежурил Абвер, то завидев ещё издали подъезжающий к входу автомобиль, украшенный шашечками, он вскакивал и спешил открыть перед ребятами дверь, за что всегда получал от них пачку папирос.
    В комнате где жил Генка, теперь всегда играла музыка, и собирались шумные компании. Мурашов привечал всех, кто заходил к нему в гости, и со временем, у него перебывали все третьекурсники, жившие в общаге. Единственный кто ни разу не зашёл, был Колобок. Он никак не мог смириться с тем, что по своей жадности лишился баснословного выигрыша, и продолжал говорить всем, что его обокрал комсорг.   
    Через неделю, ежедневные пьянки-гулянки, коньяки и деликатесы, до смерти надоели пацанам. Организм требовал привычных вещей: жареной картошечки и тишины. И они придумали новое занятие. После ужина Генка раздавал всем по сто пятьдесят рублей мелкими купюрами, и ребята начинали играть на деньги в карты. Чаще всего играли в «очко». И хотя деньги были чужие, во время игры все забывали об этом, огромные суммы на кону завораживали, пацаны входили в азарт, деньги переходили из рук в руки.  От табачного дыма невозможно было продохнуть в комнате, но несмотря на это, чаще всего игру заканчивали только под утро. По окончанию игры, все деньги возвращали Мурашову. Поспав полтора-два часа ребята ехали на занятия. Так продолжалось до Нового года, а после него была зимняя сессия и распределение на производственную практику. Получив направление на практику в строительно-монтажный поезд головная контора, которого находилась в городе Тихорецке Краснодарского края, Мишка получив за два месяца стипендию уехал домой на каникулы. Жизнь продолжалась!