Демонстрация

                1.
   Наконец,  начала отступать суровая многоснежная зима, со своими жуткими морозами и ледяным ветром. Каждый день Сашок замечал перемены вокруг, словно играл с зимой в отгадки: вот, сегодня небо прояснилось, только пятнышки облачков в глубокой выси, присматриваешься к ним и аж глазам больно, щуришься, руки без варежек ещё мёрзнут, но снег скрипит приглушенно, слабо, назавтра солнышко сильнее пригрело, снег в школьном дворе начал слегка подтаивать, а ночью покрылся ледяной коркой. Вот - дохнуло, наконец, теплом так, что голые липы в поле стали гнуться от порывов ветра, редкие машины шли в город по снежной каше, забрызгивая прохожих. Наконец, холода совсем ослабели, и снег во дворах превратился в шуршащую стеклянную крупу, школьники сменили надоевшие валенки на ботинки, тяжёлые пальто - на курточки, и, как только зазвенели ручьи за домами, пошла игра кругом: то казаки-разбойники, то футбол по жухлой траве сырого ещё луга.
     Саша любил весну, как любили её и другие ребята, но особенно ценил этот переход к теплу, новой жизни вновь распускавшейся природы, свежести и солнечности воздуха, приближающимся летним каникулам, свободной от забот жизни, именно апрель вызывал у него необычайный приток сил и энтузиазма. В школьных мастерских  Михал Семёныч, полненький учитель в чёрном халате, показывал, как правильно сделать скворечник, и Саша потел, старался, руки дрожали, выступал пот на лбу, он ревниво поглядывал на соседей, и было забавно увидеть в конце урока ряд неумело сколоченных птичьих домиков, на верстаке, среди которых есть и твой - тоже. Потом уже старшеклассники развесили их в школьном саду, у стадиона, на берёзах и рябинах.
       В субботу вся школа собирала металлолом, по окрестным пустырям, помойкам и дворам, и Сашок тоже с жаром бегал и выискивал, то брошенный обод колеса,то кусок ржавой кровли, а когда на школьном дворе выросла целая куча этого добра, улыбался, шутил и толкал приятеля Игорька, а потом вместе орали и гонялись друг за другом и учительница сделала им замечание. Пока все собирались, Саша увидел откатившийся в сторону подсвечник. Он был именно такой, как в учебнике на картинке с пишущим Пушкиным: потемневший от времени, изящный медный канделябр,- слабый свет ушедшей эпохи. К удивлению мальчика, он был совсем лёгким, как потом оказалось, не вылитым из металла, а набранным, как пирамидка, из отдельных сосновых колечек и профилей, обтянутых тонким медным листом. Сашка решил взять его домой.
    - Какой он красивый, изящный, поди ещё прошлого века, как проработана каждая часть, я его покрашу сам и подарю родителям, то-то они обрадуются!
Сашок открыл хлипкую калитку из штакетника, подвешенную на кусках резины, прошёл мимо отсыревшей облупившейся веранды своего старого дома, по протоптанной дорожке, которую мать постоянно отсыпала печной золой. У дома, на растущей широкой сливе зашевелились воробышки и синички. Двор ещё только вышел из под снега, сухая трава сонно стелилась и никла к земле. Грядочки, у сколоченного из горбыля забора, были аккуратно вскопаны и стояли, ещё пустые и чёрные. Древние детские качельки едва шевелились, от лёгкого движения воздуха. Вот и ветхий сарай, место, где отец всё свободное время делал что-то интересное: то табуретку сколотит, то рамки для картины, здесь же, на полу, была свалена куча мелкого угля, на зиму, а рядом - куча берёзовых чурок. Саша долго искал краску, подходившую для подсвечника, но кроме белой масляной ничего не оказалось. Краска долго сохла и пришлось оставить её на ночь в сарае.
               
                2.
        В конце апреля классный руководитель Лидия Михайловна, на классном собрании рассказывала о истории нашей родины СССР, о революции и о первых рабочих субботниках, а потом сказала:
- Ребята, в следующую субботу мы будем отмечать праздник  трудящихся всего мира,- Первое мая! В этот день вся передовая общественность мира выходит на демонстрацию солидарности.
Наша школа тоже присоединится к шествию и я попрошу вас прийти к 8 часам утра к зданию школы. Оденьте парадную одежду, накрахмальте воротнички, не забудьте погладить пионерские галстуки и почистить обувь. Нашему классу выпала честь нести транспаранты и красные флажки, которые вы подготовили в школьной мастерской.
  Учительница была торжественно серьёзна, её полная фигура в кофточке и заколотым шиньоном пышных волос на голове говорили о важности предстоящего действия. Сашок сидел за широкой крашеной партой, как и другие, сложив прилежно руки, с прямой спиной и думал, про себя: «Вот здорово, теперь я уже почти большой, я – пионер, и тоже пойду, со всеми, продемонстрировать  мою солидарность с рабочими, колхозниками и трудовой интеллигенцией.
А, родители мои кто? Да, они инженеры! Значит – трудовая интеллигенция, а я – их сын, и буду их поддерживать!» Сашок посмотрел вокруг: рядом сидела глазастая отличница Ирка, покусывая, как обычно, свои красные губы, внимательно слушала. В классе стояла тишина, все внимали учительнице, только Вовка Петров крутил своей нестриженной головой, как нахохлившийся воробей в мороз, и нетерпеливо посапывал носом, ожидая окончания урока.
       На перемене ребята весело бегали по широкому коридору, орали и играли в «три-пятнадцать», девочки, поставив портфельчики на подоконники, улыбаясь, переговаривались, кто-то ел яблоко. В общей свалке Саша случайно услышал ответ Вовки на чей-то вопрос: «А, нафиг надо, я им чо, нанялся плакаты таскать. .. Не, ничо, я заболею..» Его несколько покоробил вовкин тон, но он не придал значения словам. В громадные окна школы било оранжевое  солнце и на душе пели птицы: скворцы, воробьи, синички и, кто ещё там..
       Вечером, перед праздником, мать накрахмалила Саше белую рубашку, галстук он гладил сам, присматривался к его оранжево-красному цвету, омётанному ниткой краю. Галстучек был не такой, как  у других, просто красный и новый. Его мать принесла от соседей, где его носило ещё прошлое поколение пионеров! Вообще, Сашку нравились старые, выдержавшие испытание временем вещи: в его древнем письменном столе, с выдвижными ящиками, лежало круглое стекло-линза и в коробке несколько медных и алюминиевых монет прошлого века, которые он любил доставать и рассматривать , в одиночестве. Там был огромный пятак с вензелем Екатерины второй, неимоверно тяжёлый и как-то неуклюже несколько несимметрично отштампованный. Но это и привлекало к нему, ощущалось время , когда все вещи делались людьми вручную, людьми той эпохи,  в кафтанах и с бородами, которые разговаривали с Сашей: «милости просим, барин, ужо как сумели изготовили деньгу. От матушки-царицы имели на то завсегда благодарность.. Жалованы были записной вольностию..» Сашок потирал монеты и с улыбкой складывал их.
Зашёл с улицы отец, с подсвечником в руках, и посмеиваясь спросил:
- Зачем же ты его покрасил?  Чудак, ведь вся прелесть в медном блеске. Смотри, как тебе? И выставил начищеный канделябр.
- Пап, он был какой-то чёрный весь, а я хотел сделать вам с мамой подарок, вот и покрасил его.
Ну, какой он здоровский, - подпрыгнул Сашок. – Мы будем его зажигать?
- Конечно, вот сейчас только свет погашу.
Мать аккуратно взяла двумя руками подсвечник и, улыбаясь, оглядела.
- Вот спасибо, Саша, не ожидала, что ты такой эстет.
Со двора через двойное окошко было видно, как семья села ужинать и на столе ровным лунным светом горит огонёк.
                3.
      Субботнее утро первого мая выдалось довольно прохладным, небо клубилось большими серыми тучами, прошёл  свежий дождик, затемнив асфальт. Мать набросила Саше лёгкую курточку поверх пиджачка и велела надеть тёплые носки. На школьном дворе  уже было людно,  классы готовились к поездке в центр города на автобусе. Учителя, завуч и директор суетились, раздавая  транспаранты, ленточки, флажки школьникам и объявляя, кто что понесёт.
Саша влился в свой класс, весь парадный,  бело-красный, с шарами и флажками. Ноздри его расширялись, сердце учащённо билось, в ожидании чуда. Он поприветствовал знакомых ребят, увидел дружка Игоря, такого же как сам, невысокого весёлого мальчика, с чёрными жёстким ёжиком волос на голове.
 - О, привет, Игорёк, ты уже здесь?
- Привет, Сашка! Слушай, как холодно сегодня! 10 градусов, представь! Мне родители рассказывали в 74-м году в июне снег выпал. Потом,  через полдня, стаял, вот это  было лето!
- Да-а, прям, как на Севере!- улыбнулся Сашок. – А мы отсюда, что ли пойдём?
- Нет, нас автобусом довезут в центр, а там пойдём колонной.
Лидия Михайловна, в длинном плаще, широкополой шляпе, косынке закрывающей грудь  и перчатках, подошла к ним.
- Вы, ребята, вдвоём, берите этот плакат. Пойдёте  вслед за мной, когда построимся в колонну, да не уроните его.
Они взяли свёрток красной материи на двух древках, Сашок  стал его разворачивать, чтобы прочитать, но классная дама замахала рукой: «Сейчас – не разворачивайте! Строимся все и идём в автобус»
Пока грузились в автобус, Саша заметил, что не весь класс пришёл на праздник.
-  Игорь, а чего это не все пришли? Вовки нет, и Серёга Рыков не пришёл, Лаушкиной тоже нет.
- Не знаю, наверное заболели, усмехнулся озорно, отводя глаза Игорёк.
Поехали по городу, на каждом столбе – разноцветные флажки трепещут под ветром, растяжки на красных холстах: «Мир,труд, май!», «Да здравствует социализм!», «Партия – наш рулевой!»..
Подъезжая к скверу у Медицинского института, Саша увидел огромную разноцветную толпу, шедшую к улице Ленина прямо по трамвайным путям. Старые липы, со всех сторон выпустили свои мягкие ветви с нежными салатовыми листочками, как бы приветствуя весну, праздник, демонстрантов.  Улица Ленина была широкая ровная и шла вдоль всей центральной части города целый километр и заканчивалась огромной площадью перед кинотеатром «Октябрь». Ребята стали в колонну, конца которой было не видно и стали растягивать транспарант. Саша широко раскрыл глаза, руки его чуть дрожали от волнения, прочёл: «Да здравствует Первомай!»  Весело подняли лозунг и двинулись в грандиозном многотысячном строю. У других школьников были плакатики с фотографиями партийных руководителей: Брежнева, Суслова, ну, и других, которых друзья помнили только некоторые фамилии. На каждом столбе висел огромный рупор с оранжевыми флажками  и на весь квартал разносилось эхом многих динамиков:
«Красная гвоздика –
 Спутница тревог.
 Красная гвоздика –
 Наш цветок.»
   Колонна демонстрантов, сначала  растянувшись, переговариваясь, шурша одежной и плакатами, двинулась. Улица была довольно широкая, с тротуарами по сторонам, справа его ширина была не меньше самой дороги, и там тоже шли люди, празднично одетые, кто вместе со строем, кто навстречу. Люди улыбались,  шутили, один мальчишка на велосипеде даже заехал в колонну демонстрантов,  но классная быстро его вывела.
    Саша чувствовал себя на подъёме, крутил головой вокруг,  оглядывал знакомые дома и сооружения: вот – музей истории края, с картиной-панорамой над входом, сюда их водили осенью на экскурсию, вот – высоченная решётка ограды с множеством флажков стадиона «Трудовые резервы»,- здесь иногда бывали их тренировки лёгкой атлетики,  вот во всю стену дома плакат с летящим танком Т-34 и надписью «35 лет Курской битвы».. Сашку переполняла гордость за свою мощную страну, великих предков, за то, что он может вот так открыто выйти на улицу города и вместе со всем классом продемонстрировать жителям  свою причастность к чему-то большому, значимому, чем жила и живёт его Родина!
    Колонна снова остановилась у Дворца пионеров и школьников, на тротуаре вдоль бордюров росли огромные липы,  с толстыми чёрными стволами , обрамлённые тяжёлыми коваными решётками снизу, их свежие зелёные кроны закрывали окна второго этажа. Саша улыбался прохожим, взрослые иногда улыбались в ответ, продолжая своё движение, школьники шли, переговариваясь о своём, как бы невзначай держа в руках шарики и флажки, то останавливаясь, упираясь впереди идущих, то растягиваясь в длину проспекта. Лидия Михайлона курсировала взад-вперёд и подгоняла отстающих. Динамики на столбах кричали лозунги всё громче и громче: «Да здравствует ленинский комсомол!», «Вместе с партией – к новым достижениям советской власти! Ура, товарищи!» . Слышалось эхом: ур-ра-а-а  и оглушительный туш оркестра. Подходя к  универмагу, в конце улицы, Сашок уже несколько подустал нести растяжку и они поменялись с Игорьком местами, взяв древка в другую руку, как тут демонстрация снова встала, как вкопанная, и Лидия Михайловна вдруг засуетилась, забегала, поправляя флаги и транспаранты у класса:                - Так, подтянитесь, выровняйте ряд, сейчас двинемся,  держитесь друг за другом.
Было понятно: выходим к площади, последний отрезок пути и – демонстрация солидарности закончится. Вот, из-за высоких боковых зданий с колоннами, показалась огромная площадь,  уходящая вниз,  к громадному золотому куполу бывшего собора, из которого сделали кинотеатр. Сашок засмотрелся на его комплекс с монастырём, оградой,  в обрамлении молодой парковой зелени. И тут, внезапно, как шандарахнуло со всех сторон из громкоговорителей : «Да здравствует наша молодёжь – настоящие продолжатели великого дела Ленина и коммунистической партии! Правильной дорогой идёте, товарищи!»  Колонна вразнобой ответила: «Ура-а!»
- Кто это так  кричит? -  в растерянности произнёс Сашок, выглядывая из-за транспаранта в сторону трибуны, которую он только сейчас заметил,  слева у площади, там,  вдоль огромного  белого здания с колоннами, похожего на дворец.
- Так это ж секретарь горкома Гудков, ты что, не знал? – усмехнулся Игорёк.- Видишь, вон там,  в середине,  такой лысеватый? – махнул рукой в сторону трибуны.
     Сашок по инерции шёл прямо, рот его приоткрылся, глаза расширились, а голова всё разворачивалась и разворачивалась, пытаясь рассмотреть округлое  пятно лица начальника всего парада, пока течение колонны не утянуло его за собой.
- Вот это да, вот это  - да-а.. а я то думал,  мы сами идём демонстрацией…– всё повторял поражённый Саша.
Демонстрация закончилась, строй сбился в кучу, флаги, знамёна, транспаранты и фотографии сразу поникли, их стали скидывать в подъехавший автобус, толкаясь и переругиваясь школьники так же весело заскакивали на сиденья. Саша стоял на брусчатке площади и всё смотрел на блестящий купол собора,  перед собой,  в полном смятении чувств, недоумевая почему-то подумал: «странно, церковь, вроде как, а креста на ней нет..»
               
                4.
      В понедельник,  на классном часе,  Лидия Михайловна что-то бойко рассказывала о производстве синтетических смол и масел на городском  Химкомбинате,  тыкала деревянной указкой на образцы в стеклянных пробирочках. Одноклассники, как обычно,  тихо сидели,  сложив руки и внимательно слушали рассказ. Игорёк что-то записывал в тетрадь,  а Саша,  отворачивал голову к стене,  прикрывая воспалённые веки, ему бесконечно хотелось спать..