Как мне довелось побывать дома у Рихтера

В Санкт-Петербурге (тогда Ленинграде) я учился в аспирантуре у замечательного музыканта - Владимира Владимировича Нильсена. Это мнение о нём разделяли многие и в СССР, и за рубежом.   На каждом  уроке в его  огромном классе  с двумя прекрасными роялями сидело до нескольких  десятков  гостей-наблюдателей с магнитофонами и видеокамерами из самых различных стран и городов, которые специально приезжали, чтобы таким образом у Нильсена поучиться .

Мне много раз приходилось быть на сцене в роли "подопытного кролика" и во время его "проповедей" в других консерваториях страны.   Просто потому, что местных желающих на эту незавидную роль было очень трудно найти,  а залы были переполнены людьми, желающими увидеть: чему и как Нильсен учит?

Дело было в том,  что его музыка ИНОГДА обладала волшебной способностью гипнотизировать, буквально парализовать слушателей.  И вот этот эффект, это состояние производили  несравнимое и незабываемое впечатление на людей.  Нильсен знал об этом эффекте и шутил,  что он-дескать  иногда впрыскивает специальное токсическое вещество под названием "нильсин" в уши своих слушателей.

Я испытал в первый раз этот токсин на себе, когда посмеялся над  идеей  Нильсена исполнять знаменитый "Вальс-фантазию" Глинки на рояле вместо привычного всем оркестра.

"Глинка написал этот вальс специально для фортепиано, для своей любимой ученицы.  И уже только после того,  как все принялись делать переложения этого ставшего знаменитым вальса для оркестра, он создал свою собственную оркестровку. Послушай, как это вальс замечательно звучит именно на фортепиано!" - сказал он мне, и полились звуки этого чуда музыки.

Я не отношусь к сентиментальным людям. Но после нескольких тактов у меня просто перехватило дыхание, а руки, ноги, всё тело  окаменели и так было до последней ноты этой пьесы.

Впоследствии я сам играл этот вальс и показывал моё исполнение Нильсену. Он в целом одобрял его, что-то мне показывал и поправлял, но этого чуда уже больше ни разу не случалось.

Нильсена называли музыкальной совестью города, выдающиеся музыканты брали у него уроки и консультации, но концертов у него почти не было.  Не давали ему ни залов, ни гастролей. В Москве Нильсену вообще не разрешали играть.


Я знал, что у Нильсена был "серьёзный музыкальный конфликт" со Святославом Рихтером, который на своей записи "Картинок с выставки" Мусоргского трактовал пьесу "Быдло" таким образом, что Нильсен счёл это неуважением к любимому им произведению и его композитору. На что он заявил Рихтеру  словами Ленского из "Онегина" - "Вы больше мне не друг".

Однако я знал со слов знакомых, что Рихтер Нильсена по-прежнему уважает и хочет восстановить дружбу. Поэтому где-то в сентябре 1972-го  я позвонил Рихтеру и попросил разрешения придти к нему для разговора о моём учителе.

Рихтер тотчас же пригласил меня к себе домой и очень удивился, когда я рассказал ему о том, что Нильсену не разрешают играть в Москве.
"Я был уверен, что он просто сам не хочет" - сказал мне Рихтер. "Хорошо, я позвоню, кому нужно, и у Володи обязательно будут концерты в Москве!"
Чуть ли не на следующий день Нильсен получил предложение сыграть сольный концерт в Зале имени Чайковского.


Несмотря на многолетнее отсутствие в Москве, зал был полон публики и концерт прошёл с  большим успехом.  В тот же месяц вышли номера журналов "Музыкальная жизнь" и "Советская музыка" с восторженными рецензиями на этот концерт.  В большой статье доцента Московской консерватории Живова ("Музыкальная жизнь"), посвящённой этому концерту Нильсена, он сравнивал его с современными пианистами Москвы.

И приводила эта статья читателя к выводу, что пианистам Москвы нужно поучиться у этого замечательного музыканта.

Больше Нильсену в Москве уже никогда концерты не давали.