Дед - маньяк какой-то...

110-ый Юбилейный Конкурс МФ ВСМ. Итоги: http://www.proza.ru/2019/05/02/263


Моя знакомая Юля приехала из отпуска сама не своя, и на вопрос: «Как ты провела время?» –  она задумчиво ответила: «Не знаю, рассказывать маме или нет…»
Летний отпуск пролетел незаметно. Юля с дочкой Лерой съездили наконец в Самару, а точнее,  бывшее село «Осинки» Самарской области – родину их мамы и бабушки – Варвары Владимировны. Впечатлений – море! Ещё бы, столько раз слышали рассказы о этих местах. А тут побывать самим, походить по той же земле, где ходила их восемнадцатилетняя бабушка и мама, точно такая же, как сейчас Лера.
Нарвали цветов, и Лерочка аккуратно положила их в книжку между листами. Сухие цветочки тоже обрадуют бабушку, ведь она так просила привезти «частичку её молодости». А что ещё привезёшь? В селе не осталось ни одного старого дома, и село уже не село, а посёлок городского типа. О ней никто ничего не помнит и не знает. Сколько времени уже прошло, почти семьдесят лет!
В этом году июль выдался особенно жарким. На перроне было многолюдно и даже здесь казалось душно, несмотря на теплый ветерок. И вот наконец долгожданный поезд «Новосибирск – Белгород». В спертом воздухе вагона повис  запах варёных яиц, колбасы, «Ролтона» и …пота. Лера, сморщив лицо и прикрыв носик пальцем, двигалась следом за мамой.
 – Слава богу, что купе далеко от туалета! – пробурчала она. Сев на нижнюю полку, вставила в уши наушники и повернулась к окну. На соседней полке лежал дед, наполовину укрытый простынёй. Приподнявшись с постели, он  произнёс:
–  Теперь вы мои соседи? А какая станция?
–  Добрый день, дедушка! Самара, – разбирая сумку и раскладывая вещи, ответила Юля.
– Самара… , – протяжно, с грустью в голосе, сказал дед и, прильнув лбом к оконному стеклу, устремил взгляд в никуда, погрузившись в долгое раздумье.
За окном замелькали дома, деревья – поезд набирал ход. У деда закружилась голова, и он отсел от окошка, обращаясь к Юле:
–  Далёко едете?
– В Белгород. Домой, к маме.
 – К маме – это хорошо, –  тихо сказал дед и наклонил голову, перебирая в руках носовой платок.
Юля, прислонившись к стенке, задремала. Совсем расклеилась от жары и усталости.
–  Мама, мам! Этот дед меня бесит! Маньяк какой-то! Всю насквозь просверлил  своими мутными глазёнками, места живого не оставил! – в ухо матери взволнованно и рассержено прошептала Лера. Та открыла глаза и увидела пронизывающий взгляд деда, впившийся в ее дочь,
 Сначала Юлю окатило волной негодования и возмущения, Тысячи мыслей промелькнули в голове: « В прошлом, наверное, тот ещё был!..» Но через минуту, всмотревшись в его глаза, она прочла и удивление, и интерес, и даже боль, но никак не похоть. А ведь бывают случаи…

 – Дедушка, а вы откуда и куда едете? – спросила Юля, чтобы перевести его внимание. Дед будто и не слышал её, продолжая жадно рассматривать насупившуюся Лерочку.
 – Дедушка! – повторила Юля.
Дед неожиданно перевёл на неё глаза и спросил:
–  А почему дочь на вас совсем не похожа?
–  Она похожа на свою бабушку, мою маму, а она у нас очень красивая! Лера  – её копия, – улыбнулась Юля.
–  А вы откуда и куда едете, дедуль?  К своим детям и внукам? Ждут вашего приезда, наверное?
–  Ждут…  – протяжным грустным голосом  ответил дед и продолжил:
–  Из Новосибирска еду в Пензу. Одному сыну помешал, может второй даст умереть спокойно.
–  Ну что вы такое говорите? А жена?
–  С женой давно расстались.  Кружилась с мужиками больно  много, сыновей сам вырастил, а вот теперь не нужен стал,  – голос у деда дрогнул, а глаза повлажнели.
Было невыносимо жалко дедушку, и Юля решила перевести тему:
–  А в Самаре у вас кто живёт? Вы так переменились тогда, на станции.
–  Уже никто не живёт. Я там жил  когда-то с матерью, молодость там моя прошла – самое лучшее время в моей жизни!
Дед вновь перевёл взгляд на Леру, погрузившись в воспоминания. Он больше никого и ничего не слышал.
Лера заёрзала, соскочила с места и запрыгнула на верхнюю полку.
–  Может чайку, дедушка? А вы расскажете о молодости, так и время быстрее пройдёт.
Поезд мчался, вагон швыряло из стороны в сторону, и горячий чай, казалось, вот-вот из стаканов выплеснется на стол.
–  Самое лучшее время было и прошло! –  повторил дед и продолжил:
–  Тогда ещё прошло, в восемнадцать, как во флот служить забрали из родных «Осинок». А до того была у меня девушка – первая любовь и последняя. Красивая, скромная, чистая такая!
И тут деда будто подменили: глаза загорелись, заблестели, и  улыбка такая  милая появилась на лице.
–  С братом мы её дружили. Я к нему домой бегал, чтобы на неё поглядеть. Подросла и стали мы с ней дружить, как теперь говорят  –  «встречаться». Чистая дружба у нас была, не как сейчас…
Везде – вдвоём! Смелая она была, гордая, активная. А голос какой был! Даже со сцены пела! Любил я её крепко, берёг. Да она и сама неприступная была, как крепость. Сколько ребят ухлёстывало за ней! Ушёл служить Родине, переписывались, всё бы хорошо, если б не письмо от сестры её, Галины. Написала она, чтоб отстал от Вари, что неровня ей. Мол, дружит с другим, комсоргом, а мне признаться не хочет, боится что ли… Добра, мол, сестрёнке желает, оттого и написала.
Я как прочёл письмо, так в душе всё и оборвалось, сам не свой ходил. Ребята заметили и масла в огонь подлили, мол все они такие…
Но я всё равно не верил, пока от неё самой письма не получил, в котором она во всём и призналась. Вот тут-то и оборвалась последняя надежда. Возненавидел её в тот момент и написал ответное, что, мол, знать не хочу и прощай.
Очень уж больно мне тогда было, как будто сердце вынули!
Только через годы узнал, что обвели меня тогда вокруг пальца, но поздно было уже. Уехала она с семьёй в неизвестном направлении. Больше её не видел и не слышал ничего о ней.
Дед снова сник, а у Юли мурашки пробежали по коже. Точно такие же горящие глаза она видела у своей мамы, когда та вспоминала молодость. И со сцены пела! А улыбку своего Тимки лучезарную, открытую с белыми ровными зубами до сих пор забыть не может, потому что первая любовь – навсегда! А самое удивительное то, что рассталась она с ним глупо, из-за письма…
– Сестра…, сестра Галина…  – тихо проговаривала Юля, напрягая память.
– Точно! Её двоюродную сестру звали Галиной! Вспоминая молодость, мама часто упоминала имя Галка. Боже! Неужели?!
И в памяти Юли ясно всплыл рассказ мамы о дурацком письме, надиктованном ей сестрой.
(Отец Галки погиб на фронте, а мать умерла при родах. Родная тётка, мама Вари, пожалела её – сиротку и приняла в свою семью, как родную. Несмотря на то, что она была старше родной дочери на три года, ей и кусочек получше, и новая вещица, а это в послевоенное-то время! Но Галка злой была и ненавистной, особенно к Варе. Казалось, мстит она им за судьбу свою,
Первого мая 1950 года было празднично и тепло. Варя получила поздравительную телеграмму от Тимки и светилась от счастья.
 –  Ой, что это у тебя? Телеграмма от Тимофея? Надо же, какой подлец!  – хлопнув себя по ноге, гневно вскрикнула Галка, обращаясь к своей подруге, пришедшей в гости.
–  Он ведь и Зойке такую же телеграмму прислал и письма кипами пишет. Правда же, Зой?
Зоя, недоумевая, посмотрела на Галку, но потом вполне убедительно ответила:
–  Да, пишет и в любви в каждом письме объясняется.
На Варю будто ушат холодной воды вылили.
– Не верю! Покажи мне телеграмму или хотя бы одно письмо.
– Да рву я их. Не нужен мне ни Тимофей, ни письма его! Это он, дурачок, по уши в меня влюбился, а тебе признаться не хочет.
И Галка, сделав грустную мину, обняла сестричку, как бы жалея, и произнесла:
–  Да не переживай, все парни – сволочи! Я давно знала, что он за твоей спиной шуры-муры крутит, но расстраивать не хотела, моя хорошая, думала, что сама догадаешься. Вспомни, как он танцевал с ней в клубе. 
Тут Варя вспомнила, как после небольшой ссоры он весь вечер танцевал с Зойкой, а потом оправдался, что назло мне. Значит, обманул все-таки!
Варя зашла в свою комнату и, уткнувшись в подушку, горько заплакала. Ей было больно это осознавать, но как сестре не поверить?
–  Хватит реветь! Где твоя гордость? – в комнату зашла Галка.
–  Бери лист и ручку! Сейчас мы ему напишем, подлецу такому!...
Она стала нести такую ахинею, которая бы Варе и в голову не пришла.
Поддавшись эмоциям, Варя писала под диктовку письмо своему любимому Тимке:
«Не пиши мне больше! Я тебя не люблю и никогда не любила. Я люблю Димку. Он лучше тебя!»
Вдруг она опомнилась.
 – Бред какой-то!
И только хотела порвать это дурацкое письмо, как Галка, словно тигрица, накинулась на неё и вырвала письмо из рук.
–  Я его сама порву, если тебе так хочется! – и выбежала из комнаты. А через неделю Варя получила последнее письмо от Тимки, немногословный текст которого запомнила на всю жизнь.
(Встреча Вари с Зойкой произошла случайно, спустя несколько лет.  Подруга Галки, раскаявшись, призналась в той гнусной лжи. Она призналась и в том, что Галка все-таки отправила письмо Тимофею)
Теперь Юля, вглядываясь в лицо деда, пыталась отыскать запомнившиеся черты с фотографии симпатичного молоденького морячка, которую мама до сих пор бережно хранит.
–  Неужели это тот Тимофей?! Мамин Тимка?! – мысли роем кружились в голове.
–  Он ведь любит её до сих пор! А сколько пришлось ей пережить в этой жизни! Первый неудачный брак со сволочью, который тиранил её семь лет! Второй брак с папой удачный, но недолгий, т.к. отца рано не стало. Через всю жизнь пронесла мама эту чистую и светлую любовь к своему первому мальчишке! Почему же судьба так обошлась с ними? Ведь и у мамы жизнь не сложилась! Это же тот самый Тимка! – думала Юля, а сердце колотилось так, что казалось вот-вот выпрыгнет наружу. А я ведь имени у него даже не спросила…
–  Тимофей Афанасьевич, готовьтесь, скоро Пенза, подъезжаем, –  проводница отдала деду билет и поспешила в следующее купе.
Юлю бросило в жар.
–  А моя мама тоже из «Осинок»! Уехала в девятнадцать. И со сцены пела…
В это время Лера спрыгнула с верхней полки и села рядом с мамой.
Дед, упёршись руками в сиденье, взволнованно приподнялся и плюхнулся назад, положив руки на колени. Он смотрел на Леру и глаза наполнялись слезами, а руки дрожали. Переведя взгляд на Юлю, срывающимся голосом спросил:
–  Варюша!..  Как она?  Здорова?
Юля тоже не могла сдержать слёз. Даже Лерочка, отвернувшись и не подавая вида, смахивала слёзы, струящиеся по щекам.
Юля подсела к деду, обняла его и произнесла:
–  Ну почему вы поверили в обман? На конверте же был совсем другой почерк! Почему не выяснили отношения? Почему вы с мамой такие гордые? Почему?..
Дед молча смотрел в пустоту, редкие слёзы капали на подёргивающиеся руки. Спустя несколько минут он ответил:
– Наверное, потому, чтобы встретиться сейчас с вами…

      февраль 2019г.