ДЯДЯ

Неля стояла посреди огорода гордая, переполненная чувством собственного достоинства. Голова приподнята, грудь – вперёд. Отец позвал:
– Иди сюда, ближе.
Он тоже был горд  дочерью:  защитила кандидатскую диссертацию,  пишет книгу, впереди, может быть,  докторская!  Где-то внутри всё пело: в меня,  это моё!  И сверкали глаза радостью, и зардел на щеках румянец.   Но вот почему она не заходит к Косте? 
Костя, младший брат отца, жил рядом с женой Наташей и дочерью Галей. Неля в прошлый приезд так и не зашла к ним. И вот теперь заехала на три дня, опять не заходит,  завтра в Москву. На вопрос: "Пойдёшь к Наташе?" уклончиво отвечает: "Да, потом". Он не понимал, в чём тут дело. Почему она явно не хочет зайти к таким близким родственникам? 
Сейчас в окно увидел   младшего брата на грядке. У них между участками была граница условная – без забора.  Позвал в огород дочку. Она подошла, протянула руку, натянуто улыбнулась. Костя пожал протянутую руку и что-то сказал.  Он был тяжело болен:  рак желудка. Неизвестно, доживёт ли до следующего ее приезда. Она смотрела на него с каким-то странным, непонятным смешанным чувством и сострадания и злорадства.  Он очень изменился. Страшно похудел, был весь жёлто-зелёный. И она улыбалась, чувствуя себя молодой и сильной. Была рада, что надела этот чёрный костюм с белым бадлоном, который очень шёл ей, делал её солидной и красивой. Какой-то голос внутри говорил: "Так нельзя. Прости его, забудь. Ведь он тогда был мальчишкой двадцати лет". А другой, злой и жёсткий отвечал: "Нет! Не прощу. Ну, и что ж,  что ему было двадцать. А мне было семь…  Нет ему прощения…"
Так и стояла с деланной улыбкой на лице и двумя противоборствующими голосами  внутри. 
– Прости его ради отца. Ведь они родные братья!
– Нет! Не прощу!  Никогда не забуду!
И мгновенно понеслись, замелькали картины далёкого прошлого.  Во время войны в 1944 году мама привезла её сюда, к бабушке. В Ленинград тогда детей не пускали. А сама уехала в родной город. Папа и его брат были на фронте. Бабушка и дед очень ждали своего любимого младшего сына. Это нетерпеливое ожидание передалось и ей, семилетней  девчушке. Она бегала с подругами в лес и мечтала: "А вдруг я сейчас приду, а Костя приехал! Может быть, он привезёт мне велосипед!"  Подружки спрашивали: "Какой велосипед?"  И девочка фантазировала: "Красненький, а руль голубой!" Она даже упускала в своих мечтах папу.  Бабушка только о Костеньке говорила, и девочка тоже мечтала о нём.  И вот однажды прибегает домой и – шум в доме, бабушка и плачет и смеётся,  и стоит посреди кухни солдат. Неля обмерла:  Костя!  А он как-то не обратил не неё внимания.   А потом….
На следующий день собрались все родственники, что жили в округе. Пришли и дети – двоюродные две сестры Аля и Римма, и двоюродный брат Лёша.  Весело сидела вся  родня за большим столом. Центром внимания был Костя. Он –  солдат, герой, взрослый, умный. И вдруг бабушка спрашивает:
–А кто тебе Римма?
Тот долго думал,  почесал затылок и уверенно сказал:
– Двоюродная сестра!
– А Аля?
После долгих раздумий:
– Тоже двоюродная сестра.
– А Лёша?
Умный Костя надолго задумался:
– Двоюродный брат.
– А Неля?



И без раздумий, быстро:
– А Неля – двоюродное насрать!
Раздался дружный хохот. Смеялись все, и дед, и бабушка.  А ребенок не знал, куда себя деть…   И это всё забыть?
Потом  этот дядя не упускал случая, чтоб не прошипеть ей в ухо "Сара.  Жидовка!" От него, долгожданного, впервые услышала песенку: "Еврейка не спеша  дорожку перешла…" Он издевался,  весело смеясь. А дед, слушая его, тоже смеялся.  Бабушка качала головой и… молчала. Разве могли они перечить своему кумиру, своему любимцу? Тогда впервые услышала, что мама её еврейка, а она сама жидовочка, что очень плохо.  Она убегала в сарай, пряталась в сене, но дядя упорно находил её и, смеясь, кричал: "Сара, как поживает Абрам?"
Потом приехала мама, и они уехали в Петербург.  На мамин вопрос хорошо ли ей здесь было, коротко ответила: "Да". А бабушка прибавила:
– Да плохо ли? Ведь у нас она и молока вдоволь пила, и яйца свои, и огурцы, морковку с грядки ела. И на речку бегала, с соседскими подружками купались. Теперь летом приезжайте!
Она так ничего и не рассказывала ни маме, ни папе – было слишком больно.  В школе, когда  говорили, что следующий урок русский, при слове русский  вздрагивала и опускала глаза. Это продолжалось несколько лет. Потом прошло, вздрагивать перестала, но к бабушке, где жил теперь с семьёй Костя, не ездила.  Потом родители разошлись. Отец уехал к своей матери. Неля очень любила отца и ездила к нему каждое лето.  Встречаясь с родственниками, улыбалась холодно и скупо.  А папа говорил: "Потеплее бы к нему надо. Ведь он –  твой дядя".
    … На похороны не поехала. А через полгода отец написал ей,  что Галя, Костина дочка, слепнет. Здесь, в Рязанской области, её не вылечат. Надо бы взять её в Ленинград, пока будет лечиться.  Неля долго крутила письмо в руках, собиралась ответить: пусть приедет. Да так и не собралась написать.  Пришло второе письмо, где отец пишет, что врач рекомендует сделать операцию, но нет оборудования. Хорошо бы поехать в Ленинград, в клинику Филатова.
Села за письменный стол. Что написать? Ведь Галя не виновата, что её отец, будучи  мальчишкой, издевался над Нелей- ребёнком. Да и вообще дети за родителей не отвечают! Да, не отвечают,  и не виновата Галя ни в чём,  но это – его дочь, его кровь!..
Нелин отец сегодня сияет. И блестят, искрятся глаза его, как у молодого. Не пошёл, побежал с письмом к Костиному дому. Радостно, весело поздоровался с невесткой, развернул дочкино письмо:
– Вот, читайте.  Собирайтесь с Галей в Петербург. И с оплатой Неля поможет. Так что в добрый путь!