Мужской праздник или продолжение рыбацких записок

Однажды мы с любимым решили отметить мужской праздник 23 февраля.  Отмечать решили не просто так, а по-мужски. На льду и с удочками!

Феминистки, правда, сейчас начнут тапками кидаться и возражать против намеков на гендерный шовинизм. И утверждать, что рыбалка — занятие исключительно равноправное в смысле половой принадлежности основных участников. Они будут отсылать меня к русской культуре и к некоей Соне, мастерски зачаливающей баркасы к берегам Одессы.
 Кроме того, они будут утверждать, что и праздник-то вовсе не мужской, ибо защитники Отечества у нас не только мужчины, но и все остальные что ни на есть женщины, а также представители пока еще мало распространенного в природе третьего пола.

Но я вам, граждане, так скажу: там, на льду, мадамов и мадмуазелев, желающих морозить свои замечательные сексуальные булки, все-таки еще не так много. Про третий пол вообще комментировать не буду, потому как, если он там и есть, то маскируется очень тщательно, ввиду преобладающего на льду большинства абсолютно нетолерантных личностей, плохо выбритых, со слабым запахом алкоголя и некоторым налетом брутальности.

Что касается половой принадлежности праздника, то я по-старинке привыкла, пусть уж меня извинят феминистически настроенные девицы. Я так понимаю, что ежели защитник, то он мужского роду, а ежели защитница, то роду женского. Но дня защитницы Отечества у нас пока ещё нет. На том и остановимся, а я продолжу.

Идею съездить порыбачить лелеяли месяца полтора. Выбирали место, обговаривали детали, просчитывали маршрут и готовили мешки под рыбу. Наловить планировали не меньше центнера и очень переживали за УАЗик — вдруг не справится.

Накануне заветного дня Юрьич затарился мотылем и опарышем.
Вообще-то, наживку я люблю покупать сама. На продавцов—мужчин это производит  впечатление. Заходишь такая вся в норковой шубе и маникюре в магазин «Охота и рыбалка» и задаешь вопрос этаким снисходительным и одновременно капризным тоном, потягивая гласные. Что-нибудь типа: «Ну хоть у вас-то опарыш есть?» Типа ты в своей шубе и маникюре уже весь город в поисках опарышей изъездила, и вот тут у тебя последняя надежда. Мужчина, который продавец опарышей, сначала уважительно смотрит, а потом начинает радостно суетиться и кивать, и хлопать холодильником, и предлагать выбрать пожирнее и поживее.

С женщинами—продавцами такой номер не проходит. Они нас, рыбачек, насквозь видят. Смотрят сурово и высокомерно, мол знаем-знаем, чего вы там, на льду, делаете, какую рыбу вылавливаете...

Но, как я уже сказала, в этот раз за наживкой любимый заехал лично. Дома он тщательно изучил приобретенный товар и, решив, что опарышу в закрытом наглухо пакетике неуютно и тоскливо, потыкал в него булавкой для создания вентиляционных отверстий. Ну чтобы опарышу легче дышалось в ожидании завтрашней рыбалки. Потыкал и спать лег.

Утром обнаружилось, что опарыш ушел. То ли вентиляция оказалась чересчур широкой, то ли отдельным индивидам удалось прогрызть в пакете подкоп, но Юрьич смог поймать только несколько самых неторопливых, а может просто неудачно занявших очередь на выход.

Хорошо хоть мотыль был расфасован в специальную баночку, белую и красивую, которую любимый счел комфортной для одной ночевки и не стал улучшать червям их бытовые условия.

Итак, несмотря на старания мужа, наживка сбежала не вся. Это давало нам некоторые шансы на удачный исход экспедиции. Поэтому утречком, 23-го февраля, мы снарядили машину всем необходимым для зимней рыбалки и выехали навстречу очередным приключениям. Наша экипировка состояла из удочек, складных стульчиков, наживки, ледобура, фляжки с самогоном, термоса с чаем, кирпича бородинского хлеба и благоухающего чесноком смачного куска соленого сала с нежными розовыми прожилками. В багажнике маялся от нетерпения лучший друг Кузя, пребывающий в ликовании и упоении оттого, что его не оставили сторожить эту чертову будку.

Ехать решили на Большой Колей, ближайший к дому залив, где предположительно водится рыба. «Предположительно», потому что сколько мы туда раньше не ездили, рыба там, как правило, клевала «вчера». Именно так нам обычно поясняли завсегдатаи местной тусовки. «Да чё тут... тихо нынче... — грустно вздыхал очередной рыбак, и добавлял — А вот вчера, говорят, клевало... уууу, как клевало!...»

Только один раз, года два назад, там, на Большом Колее, мы застали клев. Любимый тогда позвал своего начальника, пообещав ему улов на рыболовецкий траулер. Рыба и вправду клевала, как заведенная. Она клевала, как бешенная, клевала, как в последний раз. И клевала она только у меня.

Мужики всю рыбалку завистливо пялились в мою лунку, пытались менять мормышки, прикорм, наживку. Не помогало ничего. Рыба шла только на мою удочку.

И неважно, что каждая из этих рыб была размером с дождевого червя и четко определялась звучным словом «сикильдявка». Лучший друг Кузя был тогда вполне доволен моим уловом.

Кузя, нужно заметить, вообще очень любит рыбу. Я иногда подозреваю, что он не совсем пес. А может быть даже совсем не пес. По крайней мере об ноги он трется как настоящий кошак. Если, конечно, бывают кошаки ростом полметра в холке и весом больше 30 килограммов. Ну и урчит он октавы на три ниже любого котяры. А так, вполне себе милая кошка. Пока не гавкает.

Но я, как всегда, отвлеклись. Итак, мы добрались до Большого Колея. Мужской праздник шел уже полным ходом. Вдоль всего пространства залива на заснеженном льду сидели люди. Они сидели на стульчиках, ящичках, корточках и коленках. Некоторые из них не сидели, а стояли, иногда лежали, изредка приплясывали, время от времени подходили друг к другу и снова возвращались в свою исходную позицию. Даже издалека у любого угадывалась легкая идиотинка во взгляде и особый угол наклона головы, позволяющий ни на секунду не выпускать из поля зрения удочку, аккуратно пристроенную на кромке лунки.

Мы срочно распаковывались, расчехлились, забурились и попытались влиться в сплоченные ряды рыболовов всех мастей. Были настроены удочки, выпущен на свободу Кузя, бородинский хлеб и сало нарезаны правильными суровыми ломтями, а самогон разлит по правильным походным рюмкам. Рыбалка, наконец, началась.

Первым «обрыбился» Кузя. К этому моменту мы с Юрьичем уже почти слились с пейзажем. В глазах наших, как и у всех присутствующих, появилась легкая идиотинка, а голова приняла необходимый угол наклона, чтобы следить за удочкой, не отвлекаясь на посторонние раздражители. Поэтому мы не сразу заметили проявление некоторой активности среди местного населения.

 Метрах в трехстах от нашей стоянки народ явно сгруппировался,  передислоцировался и теперь резво двигался в нашу сторону небольшой группой, размахивая руками и выкрикивая фразы «Стой!», «Лови его!» и «Заходи слева!». В авангарде толпы, прижав уши к спине, на всех парах летел наш Кузя, зажав в зубах добычу — вполне приличных размеров рыбину, явно стыреную у кого-то из рыбаков.

Кузю пришлось призывать к порядку, добычу изымать и возвращать хозяину. К счастью, рыбина оказалась уже хорошо замерзшей, поэтому товарный вид у нее пострадал не так чтобы очень. Владелец с целью успокоения души, а также в счет морального и материального ущерба, замахнул на грудь нашего самогону, после еще слегка покобенился и таки согласился принять свою рыбину обратно. Таким образом, конфликт был улажен. Группа поддержки потерпевшего попыталась было намекнуть, что она тоже хочет нашего самогона, но раздавать столько самогону мы не могли, и пришлось им возвращаться к своим удочкам не самогонохлебавши. И в это время...

У Юрьича клюнуло! А потом у меня! А потом снова у него! И еще раз у него! И снова у меня! Процесс пошёл...

Вечером я еле оторвала любимого от лунки. К счастью отдалбливать не пришлось. Но ехать домой он согласился только при условии получить к ужину рыбные котлеты. Пришлось обещать, чистить, крутить, лепить и жарить.

Мужской праздник состоялся!
Теперь вот думаю, может на Женский праздник послать его зайцев ловить?