Пятнадцать

Одной моей дальней родственнице, пятиюродной сестре, по наследству достались настенные часы с боем. А по соседству с ней жил коллекционер – нестарый еще обаятельный мужчина. И он очень хотел эти часы у моей родственницы приобрести. И даже не раз ей об этом намекал, но сестра часы продавать отказалась наотрез.

И вот сидит она как-то дома, вся в слезах и шоколадных обертках. Переживает разрыв с возлюбленным, который с ней жил, мед-пиво пил, а потом ее бесчеловечно бросил. Не исключено, что ему надоело каждый час внимать скрежетанию и глухому бою старых часов. Так или иначе, осталась сестра одна-одинешенька. Сидит, плачет. И вдруг – телефонный звонок.

Звонит сосед-коллекционер.

— Так и так, Мария Николаевна, хочу, — говорит, — вам сделать предложение.

А сестра сразу почему-то решила, что он по поводу часов. Наверняка хочет их купить. И всхлипнув, говорит:

— Да, я вас слушаю.

А сосед звонил, чтобы на свидание ее пригласить, поскольку очень она ему нравилась. Долго собирался с духом и, наконец, решился.

А эта с места в карьер — слушаю, мол. Давайте все обсудим.

Сосед от такого приема растерялся и заблеял: «Я не знаю, по телефону как-то неловко…».

Сестра:

— Хорошо, давайте в метро. Мне удобно вечером, после работы. Метро «Ладожская», в центре зала.

Тот растерялся окончательно и забормотал:
— Зачем же в метро, Мария Николаевна, давайте в ресторан сходим.

Договорились встретиться в ресторане.

Сестра, собираясь, долго обдумывала стратегию поведения. Продам – не продам, колебалась она. Долго прикидывала, сколько он ей предложит за часы. Ведь в ресторан зовет, стало быть, цену хочет дать хорошую. И решила: за пятнадцать тысяч она часы не отдаст, и за двадцать не отдаст, а вот за тридцать – так и быть, продаст. Деньги нужны.

Приходит в ресторан, коллекционер ее ждет, столик сервирован и халдей навытяжку.

Тогда Мария Николаевна, едва сбросив шубку и размотав шарф, горячо заявляет:
— Меньше чем за пятнадцать я даже разговаривать с вами не буду. За пятнадцать не может быть и речи. Если предлагаете пятнадцать, лучше сразу распрощаемся и все!

И решительной рукой рубит воздух.

Коллекционер недоумевает, что имеется в виду? Пятнадцать тысяч, пятнадцать квадратных метров, а может, простите, сантиметров? И не найдя ответа, отвечает нейтрально: «Зачем же так, Мария Николаевна, волноваться. Давайте спокойно все обсудим».

Пятиюродная родственница садится за столик и уточняет, глядя на богатое угощение: «Если вы надеетесь, что я за себя заплачу, то зря. Я и деньги с собой не взяла. А вы, если серьезное что-то сказать хотите, не тяните, говорите скорей, да я и пойду».

В этот момент коллекционер и признался ей в любви. Смекнув, что за штучка Мария Николаевна, он сразу прояснил свое финансовое, квартирное и прочее положение. Причем в доступных ее пониманию единицах измерениях. А главное — все его показатели укладывались в изначальное условие Марии Николаевны – не менее пятнадцати.