лето в новороссийске часть первая

 


Л Е Т О    В    Н О В О Р О С С И Й С К Е
               
                (ч а с т ь   п е р в а я)


Нет, не зря говорила о себе Е.Н., что она решительная
женщина.

В последнюю встречу перед моим отъездом мы долго
бродили с ней по лесной части Сокольников.

Клялись в вечной любви и верности и тут же, не успев
разорвать объятий, начинали терзать друг друга сценами ревности
по поводу воображаемых или возможных измен.

Незаметно мы оказались на очень узенькой тропинке, по
которой пришлось идти гуськом, я впереди разводил руками низкие
ветви.

Неожиданно она остановилась, взяла меня за свободную
руку и испытующе заглядывая в глаза, сказала:

-Я решила, милый, я приеду к тебе в  Новороссийск.

Вот это да! Бог ты мой, да  такое мне даже в голову  не
могло прити.

Как все оказалось просто! И как снова чудесен стал мир.
Это значит, что  нам совсем не нужно будет расставаться.

Я прижал ее к себе вместе с веткой, сквозь зелень которой
пытался достать ее губы.

Ах, как они были желанны, как они были сладки и как я
любил ее в это мгновение.

Я покажу ей свой город, мы будем повсюду вместе, и на
море, и в Ленинском саду, и на косе, а главное, нам не надо будет
бояться ненужных  встреч.

-У вас ведь в городе должны быть гостиницы.
-Не знаю.
-Постой, я серьезно.
-Я правда не знаю, наверное, есть.
-Милый, я все обдумала, сразу по приезде ты присмотришь
гостиницу поближе к морю, подальше от своего дома, и забронируешь
на мое имя одноместный номер, только не на первом этаже.

Это и будет наше, ты понимаешь, только наше гнездышко.
А я завтра же еду на Казанский вокзал за билетом.

Но я смогу приехать только после того, как Вадим оправится
в свои лагеря, чтобы перед ним не оправдываться.

Гостиница, забронировать одноместный номер, все эти слова
и понятия были не из моей жизни.

Но в ту минуту я  думал только о том, что нам чудесным
образом перестала грозить разлука.      


Ися для каких-то дел оставалась в Москве, а я с легким
сердцем сел в плацкартный вагон пассажирского 40-го поезда и,
прогрезив сорок два часа, очнулся утром на станции Новороссийск.

К небольшому уютному скверу в центре привокзальной
площади, на которой в 1898 году было построено великолепное
одноэтажное здание вокзала, вела широкая трехмаршевая каменная
лестница.

С помпезными, тоже каменными, перилами на фигурных
балясинах, как на даче в "Веселых ребятах", где роль служанки
играла Любовь Орлова.

Во время войны вокзал был полностью разрушен, затем
восстановлен со скрупулезной точностью и сейчас является
памятником архитектуры.

Позавтракав дома я отправился "в город", что обозначает
на южно-русском  приморском диалекте, в центр города, разыскивать
гостиницу.

После длительных расспросов выяснилось, что гостиница
располагается рядом с рынком и что вовсе она не гостиница, а дом
для приезжих крестьян, торгующих на этом рынке.

Дом одноэтажный, со входом с деревянного некрашенного
крыльца, часть узких половиц которого была давно провалена.

Номерами в ней назывались комнаты, набитые  железными
довоенными кроватями числом от четырех до двенадцати в каждой.

Так называемые удобства располагались в серой от возраста
перекошенной деревянной будке со щелями шириной в два пальца
в дальнем углу незагороженного двора, заросшего старой
труднопроходимой крапивой.

Кроме того, в жилой части был устроен абсолютно никчемный
солдатского типа рукомойник на три или четыре пипки, всегда сухие,
так как в городе вообще было очень плохо с водой.

Дежурная, сонно передернув плечами, успокоила тем, что
приезжие, дескать, свои сангигиенические проблемы решают в
соответствующем заведении колхозного рынка, который в те годы
еще назывался базаром.

Я решил поискать чего-нибудь другого, более подходящего
для коренной столичной жительницы и дочери генерала.

Но не прямо сейчас, а как только спадет жара.

А сейчас можно спастись только на пляже, куда я и
отправился.
 
На следующий день я выяснил, что других гостиниц в
городе Новороссийске, кроме ведомственной для офицеров
моряков, нет.

За телеграммой до востребования от Е.Н. я  ходил на
почту дважды в день, утром по дороге на пляж и вечером перед
прогулкой в город.

Прогулки с друзьями были долгими, начинались с
выпивки в Ленинском саду, до революции он назывался Городским
садом.

Заканчивались в "Микояне", парке имени Микояна, на
месте которого в 60-ые годы построили кинотеатр "Украина".

Он считался вотчиной матросов, отпущенных на один вечер
на берег, и был знаменит сложившимся в нем упрощенным ритуалом
знакомства этих матросов с заневестившимися и потерявшими всякую
надежду девушками.

Которых было немало в послевоенные годы.

Здесь царила атмосфера военных лет. Сегодня мы с вами,
а завтра отбудем туда, куда пошлет нас родина.

Поэтому давайте не будем терять драгоценных минут на
ненужное расшаркивание, а все свои чувства и переживания изложим
друг другу в последущей переписке.

Все свое время я проводил в кампании студентов-медиков,
где признанным авторитетом был мой новороссийский друг Толя
Томников,  тогда  студент третьего курса саратовского мединститута.

А в будущем Главный нейрохирург Краснодарского края,
профессор, заведующий кафедрой нейрохирургии Краснодарского
мединститута.

В том, 54-ом году, это был большеротый худющий верзила,
сутулый из-за своего роста, с очень низким, как у М.Горького лбом и
жестким коротким темно-каштановым ежиком.

Вдумчивый, добряк, но принципиальный и настойчивый
в отстаивании своей точки зрения, особенно  в спорах
профессиональных.

Конечно, выпивоха, ведь с непьющими людьми и
кампаниями, если вы уже заметили, я сходился  реже.

В то время он проходил практику в хирургическом отделении
Новороссийской городской больницы.

Практика, как говорил он сам, сводилась к производству
абортов, разрешенных незадолго до того.

К середине 70-х он уже стал известен в стране, как один из
любимых учеников и будущим преемником академика Ромоданова,
директора института нейрохорургии в Киеве.

А уж в наших краях его иначе как светилой не называли.

Он сам рассказывал о том, что ему несколько раз
приходилось "сшивать по кусочкам"  руководителей краевого
масштаба после автомобильных катастроф, в которые они попадали
и чудом оставались живы.


Как-то, отдыхая с ним на берегу под Новороссийском в
живописом месте под названием Широкая Балка, я был случайным
свидетелем и участником одного события.

Мы лежали на галечном пляже, отмокая после вчерашней
пьянки, перед которой клялись, что как истовые джентльмены не
притронемся к спиртному до захода солнца.

Утром единственное спасение от вчерашнего и от солнца
это море и подводная охота на морского ерша - скорпену, этакое
доисторическое чудище с ядовитыми спинными плавниками.

Об опасности встречи с ним в море рассказывал Джеймс
Олдридж в своей книжке "Подводная охота", благодаря которой
этот чудесный вид развлечения, спорта, охоты - как  хотите его
называйте и все будет справедливо - стал необычайно модным у
нас в стране.

Маски, трубки, ласты еще кое-как можно было достать,
но подводных ружей  в продаже у нас не было вовсе, делать еще
не научились.

У меня было ружье самодельное, моей конструкции,
изготовленное у нас на фирме в Реутове.

Так вот, отходим мы с дружком моим Томниковым - ноги
в воде, головы еще во вчерашнем тумане, как вдруг рядом, на
пыльном шоссе, проходившем в двух десятках метров от нас,
останавливается  несколько легковых машин и грузовик с крытым
верхом.

Из "Волги" вышел плотный с двойным загривком мужик
лет сорока пяти, дверь машины за собой не захлопнул.

Сразу видно, номенклатурный товарищ, за которым двери
нежно закрывают его шавки.

Оглядел полупустой берег и, неловко спрыгнув с дороги на
гальку пляжа, заметно прихрамывая направился прямиком к нам.

Томников матюкнулся, в сердцах пихнул от себя маску с
трубкой и сказал:

-Ну, всё, откупались вы, доктор, отохотились. Теперь
держитесь.

А мужик приторно заискивающим голосом издалека кричал:

-Вот где я Вас нашел, Анатолий Макарович! Здравствуйте
дорогой вы наш!

Как потом мне рассказал Анатолий, это был то ли второй
человек в Краснодарском крае, то ли первый в Адыгейской
автономной области.

Он попал три-четыре года тому назад  в тяжелейшую
автомобильную катастрофу, в результате которой   остался
единственным участником, в ком еще теплилась жизнь.

Консилиум заключил, что если пострадавший, получивший
травмы несовместимые с жизнью, случайно и останется жив, то он
останется абсолютно безнадежным инвалидом до конца своей жизни.

Собирал его по кусочкам Томников, операция длилась
больше шести часов, после чего он сказал:

- Месяца через четыре будет сидеть в своем служебном
кабинете под прежней вывеской.

Прийдя в себя мужик, конечно, прилично заплатил Толе и
объявил, что день операции, проведенной Томниковым, отныне будет
считать своим вторым днем рождения.

И где бы ни находился в этот день его спаситель он
обязательно его найдет, чобы вместе отпраздновать чудо своего
возвращения к жизни.

Вот и сегодня в грузовике были припасены один
разделанный и замаринованный на шашлыки баран, второй лежал
просто освежеванный.

Осетровые балыки, овощи свежие и ящиками шампанское
"Абрау Дюрсо", коньяк и водка.

Праздничный стол решили устроить невысоко в горах,
куда смог проехать их грузовик, рядом с небольшим ледяным ключом.

Шашлыки жарить, с подачи Томникова, доверили мне и я
начал с заготовки дров.

К тому времени я уже знал из собственного опыта, что
скумпия, растущая у нас  в городе и  на горах из породы
эфиромасличных и древесина ее и листья великолепно пахнут,
а в костре тем более источают тончайший аромат.

Кстати, в Абхазии красят пасхальные яйца в нежнейший
бархатно-желтый цвет отваривая их вместе со стружкой древесины
скумпии.

Шашлык получился на славу. Второго барана мы так и не
одолели.

Когда после двух суток неумеренной пьянки дважды
рожденный со своей свитой отправились восвояси я спросил у
друга, почему голову своего бывшего подопечного он смог
капитально отремонтировать, а с  хромотой оказался бессилен.

Толя на бараней ляжке, ножом из столовой нашего
пансионата, провел исключительно для меня показательную
операцию вскрытия коленного сустава.

Рассказал про особенности коленной чашечки, про связки
и другие интересные вещи из этой области медицины.

Я был потрясен:

-Толян, откуда ты все знаешь про эти сложные вещи с
коленками, ты же, ведь, не коленопатолог, а нерво, нет, неврохирург.

-Сам ты "неврохирург", неужели ты не понял, что у него
хромота врожденная? Ладно, наливаем по последней и за ершом.

-Что, и его собрался препарировать?
Толик выпил и, не закусывая,  замахнулся на меня пустым стаканом.


        продолжение:http://www.proza.ru/2019/02/26/681