Аэродром

 Склоны холмов благоухали от цветущих маков. Невероятно алые, они превращали местность в сплошной ковёр, и не было места для других цветов, и зелени между ними также не было видно.
Это удивительное зрелище, возникающее в мае, завораживает любого, кому выпала удача побывать в предгорьях заснеженного Ала-Тоо.
Размеренный рокот мотора старенького служебного мотоцикла «Урал», словно мурлыкание любимой кошки, внушал спокойствие и надёжность. Несколько раз поплутав по просёлочным дорогам, я наконец-то обнаружил небольшой посёлок, расположенный в самом удобном месте для создания и обеспечения бесперебойного функционирования системы оросительных каналов, вода из которых использовалась для полива бахчевых культур. 
О, какие по осени вырастали арбузы в Чуйской долине! Воспоминания студенческой жизни неожиданно улыбнули меня: она как раз началась с этих арбузов…
Весь первый курс ветеринарного факультета был отправлен на сельхозработы по добыванию семян из спелых арбузов. Наелись вдоволь, пальцы слипались от сладости арбузного сока, а как эффектно разлеталась мякоть, когда удачным броском мы попадали друг в друга. Весёлое было время, счастливое, да и за работу платили. Для студентов это было хорошим подспорьем.
Теперь – самостоятельная работа. Вот, кажется, и тот дом, где нуждаются в ветеринарной помощи.  Два входа, подруливаю к ближайшему слева. Сигналю. Выходит статная женщина:
 – Здравствуйте! Это мы Вас ждём, проходите, пожалуйста.
Радушно распахнув двери, она указала место, где можно переодеться и запричитала:
– Как же мы с ним справимся? Ведь ему больше года.
– Что ж, пойдёмте смотреть вашего зверя.
Надевая сапоги и застёгивая на ходу халат, я вслед за хозяйкой спустился к приусадебному участку, где был расположен дощатый сарай, в котором призывно хрюкал и метался громадный голодный хряк. В нём было не менее двухсот килограммов живой массы.
– Я его не кормила с утра, – виновато сказала женщина.
– Это Вы сделали правильно. Теперь надо подготовить ему место для послеоперационного периода. Оно должно быть сухим и чистым.
– Да вот оно, рядом: там раньше жила свиноматка с поросятами, чистое… Он у меня последний остался, больше свиней держать не буду. Ситуация изменилась, и муж заболел, да и самой уже не под силу заниматься многочисленным хозяйством. Вот кастрируем его и всё. А через какое время мясо не будет хряком пахнуть, сколько времени надо держать его после кастрации?
– Специфический хрячиный запах обычно исчезает через полтора-два месяца, но если есть возможность подержать его ещё чуток, то и мясо, и шкурка становятся нежнее. Сколько у Вас есть помощников, чтобы его держать?
– Ну, пару мужиков найду, да и сама я жилистая!
– Этого будет недостаточно. Надо ещё одного мужчину.
– Так где же его взять… – задумчиво сказала она. – А, вон к соседке гость приехал Вано, родственник из Грузии, пойду попрошу его, может, поможет.
Вано, конечно, отказался. Он сказал: «Ай, не хочу я об этот свинья свои руки с утра марать».
– Что делать, ну, что делать, мужиков-то нет. У нас тут всего три дома осталось...
– Ладно, – сказал я, – попытаемся сами справиться. Будем готовиться, несите табуретку для инструмента, воду, мыло и пару тряпок. Да и ещё прочную верёвку, типа бельевой, и хорошую лопату!
Подошли два мужика, среднего роста, значительно уступающие хряку в мышечной массе, и стали охать и цокать языком, мол, он нас съест, да мы с ним не справимся и вообще – «нахрена надо было держать этого зверя до такого возраста!?»
 – Значит так, мужики, слушайте – вначале берёте вот эту лопату и копаете траншею длиною с рост хряка, глубиною в полтора штыка и на ширину спины пациента, затем я накидываю ему на верхнюю челюсть за клыки петлю, выталкиваем животину из сарая, вяжем ноги и валим в траншею спиной, затем тщательно связываем, слегка приваливаем на левый бок и держим со стороны спины так, чтобы он никого не смог ударить ногами. При этом петлю держать всегда натянутой и для удобства на конце её привязать кусок черенка от лопаты, чтобы руки не порезать. Ибо вся сила у хряка в мышцах шеи, поднимет голову – и всё тогда, не удержим. Поэтому самый крепкий будет держать голову, остальные – ноги, навалившись всем телом на хряка сверху. Понятно?
– Понятно!
¬– А  что же мне делать? – спросила хозяйка.
– А Вы будете мыть причинное место, готовить, так сказать, операционное поле. Воды много не лить, протереть сначала влажной тряпкой, а затем вытереть сухой. После этого присоединяетесь к мужчинам. Для операции мне необходимо 10-15 минут.
На табуретке я подготовил и разложил весь набор инструментов, шовный материал, настойку йода, присыпку и отставил всё в сторону, чтобы при необходимости быстро принести к месту операции.
Мужики вырыли траншею, подровняли её края, примерили корпус хряка и занялись конструированием петли для верхней челюсти.
 За всей этой суетой с парадного крыльца торжественно наблюдал Вано.
Он с наслаждением потягивал сигарету и, нежась под лучами весеннего солнышка, задорно улыбался. На его голове эффектно сидела великолепная грузинская фуражка белого цвета с чёрными крапинками. Она просто сияла и подчёркивала восхитительный мужской профиль. Во всей осанке чувствовалась значительная сила. На фоне Вано мужики-помощники выглядели бледновато, и он понимал, что справиться с животным им будет очень непросто, но по-прежнему занимал выжидательную позицию.
После выхода киноленты «Мимино» каждый уважающий себя грузин должен был иметь фуражку большого размера. Причем чем больше – тем лучше.  Эти плоские кепки шились из плотной кубинской шерстяной ткани и были огромных размеров, из-за которых их и прозвали «аэродромами». Именно такая громадная, красивая кепка была у Вано. И она вне всякого сомнения стократно усиливала наслаждение от выкуриваемой сигареты.
Наконец, петля была готова, я взял её и решительно вошёл в свинарник. Почесав за ушком зверя, дал ему обнюхать верёвку. Затем сказал ему пару ласковых фраз, типа не надо на нас обижаться и придётся чуток потерпеть, словно лакомое угощение, предложил петлю. Хряк решил попробовать её на вкус вальяжно раскрыл пасть и ловким движением руки петля оказалась на верхней челюсти, надёжно обхватив его клыки.
Раздался рёв, чем-то похожий на рёв пожарной машины, который оглушил окрестности.
– Теперь держите её крепко! – крикнул я и передал петлю дюжему мужику, – а вы вяжите ноги, он теперь будет стоять, как вкопанный.
Надо отдать должное, ноги были связаны быстро и умело. Подтолкнув гиганта к краю траншеи, с большим трудом всё-таки удалось завалить в неё животину спиной вниз! Хотя он выбраться из неё уже не мог, массы мужиков явно не хватало, чтобы прижать хряка к земле. Пока я держал его сзади, он лежал, стоило только отпустить – начинал швырять остальных. Катастрофически не хватало третьего! И хозяйка снова обратилась к Вано.
 – Ну помоги, Вано, ты же мужик, у меня есть шампунь и одеколон «Красная Москва», помоешь руки, подушишься… Да и покрепче я припасла на этот случай – голова-то, небось, болит после вчерашнего? Знаешь, я тебе даже рукавицы дам – вот они!
Душа у Вано дрогнула, и он, поднявшись с крыльца, поспешил на помощь. Усевшись на круп вместо меня, за моей спиной он крепко прижал  хряку ноги к животу, а хозяйка быстро вымыла и подготовила операционное место. Я подтянул табурет с инструментами, обработал семенники йодом и скальпелем быстро сделал первый разрез. Хряк рванулся, но напрасно, Вано его держал крепко. Уверенными движениями я отсёк связки, прошил сосуды и наложил лигатуру. Затем отсёк ножницами громадный семенник и попытался его отбросить в сторону. Он был такой тяжёлый и скользкий, что выскальзывал из руки, и невозможно было его ухватить. Но надо спешить, силы у всех на исходе! Наконец, мне удалось его отбросить назад.
Снова разрез второго семенника, снова рывок и… дичайший крик за моей спиной оглушил меня! А..а..а..ааа! Это кричал Вано! Я не на шутку испугался, но понять причины душераздирающего крика не мог! Лихорадочно анализируя ситуацию, мысленно прокручивал всевозможные причины: порезать его я не мог, травмировать животное его также не могло, в чём же дело?!
Крик продолжался, я ещё быстрее продолжил своё дело, отсёк второй семенник и откинул его назад, затем обработал края раны и порошковдувателем вдул присыпку. Тональность крика неожиданно изменилась до контральто, затем постепенно приобрела оттенок баритона и баса!
– А-а-а-а-а-а!
– В чём дело, что случилось, Вано? – обливаясь потом от напряжения и неожиданности, спросил я.
Не разжимая рук от барахтающегося кастрата, он кивком мне показал назад и сказал:
– Пасматри назад!
«Наверное, кобра! Змея!» – лихорадочно мелькнула мысль. Я с ужасом резко обернулся. Дело оказалось значительно хуже! Открывшаяся картина повергла меня в ужас! Окровавленные, громадные семенники хряка аккуратно лежали внутри упавшей с головы Вано фуражке-аэродроме! Открыв от изумления рот, я, наконец, пришёл в себя и спросил:
– Почему ты не снял фуражку, Вано?!
– Ай, сильно красивый был, я сам виноват! Поеду в Грузию, куплю себе новый! Савсэм нэ пойму, ну ладно одно, зачем ты мне второе яйцо туда положил?! Ведь я тебе кричал! Вах, вах генацвале!
– Ничего, – сказала хозяйка, это дело поправимо, я её почищу, будет как новая! И денег дам на новую фуражку! Я-то испугалась, что не у поросёнка, а будто у тебя чего-то отрезали, ведь ты моего хряка перекричал! Вон, посмотри, даже все соседи повыскакивали.
– Развязывайте животину, – виновато скомандовал я.
– А он нам не пообкусывает?
– Ой, размечтались! У вас есть что откусывать? – шутливо вмешалась хозяйка, – он у меня хороший! Давай, хрюша, вставай, пойдём домой.
– Не откусит, не бойтесь, – сказал я, – он сам не понял, за что его «покусали». В отличие от приматов домашние свиньи на кормильцев зла не держат.
    Бывший хряк, во мгновение ока превратившийся в кабана, выбрался из траншеи, окинул всех победоносным взглядом и прямиком направился к кормушке, где его ждала сытная еда.