1943

Воспоминания самого раннего детства (до трех,- четырех лет) очень малочисленны, но, несмотря на бедность и схематичность их зрительных образов, обладают немалым шармом, так как переносят тебя в то далекое прошлое, и ты на мгновенье превращаешься в ребенка.
В качестве примера приведу следующий образ: незнакомая тетя подводит меня к новогодней елке, стоящей на полу большого, заполненного детьми помещения; комель елки огражден восьмигранной конструкцией из деревянных стержней, обтянутой светлой тканью. Тетенька предлагает мне присесть на краешек этого постамента, я сажусь попой не на край, а на натянутую ткань, и она рвется в местах ее прилегания к деревянным стержням, соединяющим восьмигранное ограждение со стволом елки. Так как тетя поддерживала меня за руку, я не провалился в образовавшуюся амбразуру; я повернул голову, и мы с тетей с печалью посмотрели на упавший в нее лоскут материи треугольной формы. Тетя ведет меня вокруг елки и предлагает присесть на постамент в другом месте, но там все повторяется – еще один его сектор оказывается порванным, и она меня куда-то отводит за руку. С этой четкой картиной соседствуют неопределенные, расплывчатые образы нависших надо мною Деда-Мороза и Снегурочки, и их раздающиеся сверху громкие натужно-радостные голоса. И над всем этим событием витает знание, что оно происходит на папиной работе.
Попытаюсь теперь из своего настоящего восстановить ход событий, проведя деконструкцию по Дерриде описанного выше образа, хранящегося в памяти с раннего детства.
В Доме культуры предприятия Наркомата Вооружений, где работал отец, устроили новогоднюю елку для детей его сотрудников. Так как отец уже второй год находится в командировке в Свердловске, где строит корпуса для заводов, эвакуированных из Европейской части Союза на Урал, меня, 3,5-летнего, на елку привела мама. Раздевшись в гардеробе, мы входим в зал, заполненный галдящими детьми самого разного возраста, но я – самый маленький. И здесь выясняется, что родители на детское мероприятие не допускаются.
- Я его еще никогда не оставляла одного надолго – сказала мама распорядительнице, молодой белокурой женщине с перманентом.
- Не беспокойтесь, я за ним присмотрю – пообещала распорядительница, - приходите через час.
Дав мне уверенным голосом несколько напутствий, и немного поколебавшись, мама уходит, а я погружаюсь в уныние и беспокойство. Окруженный мальчиками и девочками высокого роста, я чувствую себя не своей тарелке. Не зная, куда себя деть, я пробираюсь к входной двери, чтобы оказаться поближе к вышедшей через нее маме.
Когда началось представление, женщина с перманентом, взяв меня за руку, отвела меня в центр зала, и поставила в первом ряду. Прямо передо мною алело отороченное ватой пальто Деда Мороза; задрав голову, я мог увидеть его лицо с окладистою ватной бородою. Рядом стояла Снегурочка в белом пальто, отороченном блестками; хотя она была ростом ниже Деда Мороза, но, чтобы посмотреть на нее, мне все равно приходилось задирать голову.
Дед Мороз не замолкал ни на минуту; то он о чем-то громко спрашивал Снегурочку, и она отвечала хоть и тоненьким, но тоже громким голосом, потом он что-то выкрикивал ребятам, и они в ответ орали оглушительно и вразнобой. Смысл всего происходившего до меня не доходил, и вскоре я устал от грома голосов и долгого стояния на ногах, и присел на корточки. Заметив это, перманентовая женщина, взяв меня за руку, отвела к елке, и велела присесть на край ее декоративного постамента (в зале не было ни одного стула). Так как я еще не умел сидеть на краешке сиденья, то сел, как умел, и ткань,  обтягивавшая каркас постамента, порвалась. Поскольку распорядительница держала меня за руку, я не провалился в образовавшуюся дыру треугольной формы, - мы лишь посмотрели с печалью вослед упавшему в нее лоскуту. Распорядительница обвела меня вокруг елки, и велела сесть на постамент в неповрежденном месте. Однако же, все повторилось один к одному: в декоративном постаменте появилась вторая треугольная дыра, и по лицу распорядительницы пробежала тень: она подумала о том, как она будет оправдываться перед начальством, и куда меня деть, но вдруг вздохнула с облегчением; заметив, что моя мама вернулась за мной раньше условленного времени, она передала меня ей.
Начинался 1943 год.
                Февраль 2019 г.