Воспоминания о встречах. Лиля Юрьевна Брик

     Моя подруга Оля Ландман  собирала материалы о Михаиле Кульчицком. Она работала в доме пионеров и хотела открыть там комнату, посвященную памяти поэта, погибшего на фронте в 1943 г. Этой теме Оля посвятила и свою дипломную работу, "Строка, оборванная пулей." Она связывалась со многими людьми, знавшими Михаила.
 
     В один из дней мы с ней отправились к Лиле Юрьевне Брик.
 Кульчицкий много общался с Лилей Юрьевной, к ней он пришел перед отправкой на фронт. Прошаясь, оставил стихи "Мечтатель, фантазер, лентяй, завистник".

     Кульчицкого любили и ценили в том доме. Рядом на стене висели там когда-то портреты Маяковского и Кульчицкого.
На Маяковского Кульчицкий действительно походил и размахом своей широкой натуры, и  отношением к поэзии, и даже внешне.

     Оле Лилия Юрьевна обещала подарить антологию советской поэзии на французском языке со стихами Кульчицкого. Книга незадолго до того (январь 1968г.) вышла в Париже под редакцией Луи Арагона и Эльзы Триоле (сестры Л.Ю.Брик).

    К тому времени Оля побывала у Бориса Слуцкого,Григория Левина, познакомилась с сестрой и племянником Кульчицкого. После войны тогда прошло чуть более двадцати лет. Для многих все пережитое еще было свежо в памяти. Оле давали читать фронтовые письма, показывали фотографии, делились сокровенным. Она ощущала себя человеком их поколения.

     Накануне выпал снег. Церковки, особенно, купола, ступени, крыши,деревья - все было запорошено. Пахло неповторимым ароматом московской зимы. Вроде бы и у нас, в Харькове, снег не редкость, но там он другой.
Названия переулков завораживали.
- Оля,здесь Саврасов писал. Вглядись только. Видишь как похоже. А в зтой церкви Пушкин венчался. А тут...
- Тут союзмультфильм, - сказала Олька - давай  войдем во двор. Он такой милый. Можно посмотреть музей кукол.
     Зашли. Увидели всех героев любимых мультфильмов. Пошли дальше. Наша  цель -встреча с Лилей Юрьевной Брик. Оля в прошлый свой приезд заходила к ней.

     И вот мы уже на Кутузовском проспекте перед дверью новой квартиры Лилии Юрьевны. Она приглашает войти, раздеться и первое, что я с удовольствием почувствовала, это печать старины и уюта, которая уже успела, нет, которая переехала вместе с людьми и вещами из прежнего дома.

     Брик показала нам свою знаменитую коллекцию масленок. Потом пригласила сесть. Пыталась понять, сколько ей лет. Кожа на лице абсолютно гладкая и белая после пластической операции в Париже. Руки красивые и тонкие. Осанка горделивая и спокойная, все казалось вневозрастным. Единственное, что говорило о старости – это голос.
     Позвонил телефон. Лиля Юрьевна поговорила на итальянском. Через некоторое время звонок раздался снова. Теперь ей, должно быть, сообщили что-то веселое. Она смеялась и отвечала по-французки. Как обидно, что никогда не одолеть моему поколению и мне языки в той мере, в какой знали их образованные люди прежде.
     Брик держалась просто и искренне. Умела создать атмосферу тепла. Рассказала нам, что в Москве идет фильм ее мужа Катаняна "Анна Каренина". Полный аншлаг. Билетов не достать. Фильм, по ее мнению, средний, но за границей пойдет. Там понравиться несколько сцен, особенно та, где на весь экран мужики косят сено. Если хотите, достану вам контрамарки.

     Лиля Юрьевна протянула книгу.
- Вот антология. В ней прекрасные французские переводы и отобрано все лучшее, без лишней шелухи.
Это событие и русской и французской литературы.
Она показала стихи Кульчицкого. Ему бы понравилось.
Оля заговорила о каких-то кривотолках со стороны сестры поэта.
- Ох уж эти сестры, - вздохнула Брик. Она вспомнила Михаила, как он чуждался всяких сплетен и сколько теперь легенд вокруг его имени.

     Каждый раз она забывала, что мы не аспиранты, как ей почему-то казалось, а только студенты филологического факультета.
- А чем вы, Зиночка, занимаетесь?
- Хочу писать о Марине Цветаевой.

     - Цветаеву я, в сущности, не знала. Как-то раз привели ее к нам, семнадцатилетнюю. Показалась одержимой, своевольной, с крутым нравом. Больше мы не виделись. Жили на разных полюсах. Потом она эммигрировала. Когда же вернулась, я не хотела с ней встречаться. Прозу ее я не знала, стихи же Цветаевой не нравились.
Вы можете написать Эльзе Триоле и жене Ромен Роллана (дала адреса и телефоны). Они знают больше и вот еще что... Она подошла к телефону и набрала номер:

     - Евгений Борисович, у меня очень хорошие девочки из Харькова. Одна из них пишет о Цветаевой. Я хочу, чтобы вы встретились.
- Ну ненадолго. Когда им подойти?
И мне:
- Я говорила с Тагером. Литературовед. Профессор. Читает в МГУ. Пишет, но не о Цветаевой. Он всю жизнь пишет о Горьком. В Марину был влюблен. Завтра в три будет вас ждать. Приходите точно в три. У него не более получаса свободного времени.

     Мы еще немного посидели у Лилии Юрьевны. Она предлагала конфеты и апельсины, но я,проглатывая голодную слюну, отвечала, мол, спасибо. Не хочется. Боялась показаться неловкой. Она сама взяла апельсин, почистила (неужели догадалась?).
Брик рассказала нам о своей ссоре с Н.Асеевым  и я поняла, что она одинокий человек. На хамский выпад Н.Хрущева против поэтов Асеев сказал:
- Наконец-то свежим ветром повеяло.
- Я перестала с ним здороваться. И он всем об этом докладывал.
Заговорили о Маяковском.
- Сейчас много выходит книг о нем, но больше все какая-то ерунда.

Недавно в Алма-Ате вышел целый роман о Маяковском.  Чего не коснись в том романе все переврано, все куцее, не по Володиному масштабу. А что сделаешь?
Я очень редко прихожу в ЦДЛ, но когда приходится, иду как сквозь строй. Со всех сторон наперебой здороваются. Я раскланиваюсь с каждым, а сама думаю, может быть какая-то сволочь.
В старости, пройдя через труднейшие испытания, она сохранила трезвый ум, достоинство, интерес к людям.
Ей было уже за 80, когда она упала и сломала шейку бедра. Не желая стать лежачей, и обузой она сама прервала собственную жизнь.