054. Цесаревич Николай - принцессе Аликс

Письмо Цесаревича Николая Александровича принцессе Гессен-Дармштадтской Аликс.
На английском языке с переводом на русский.


Мая 10/22     1894.       Гатчина.

№ 20.

Милая моя чудная душка Аликс,

Здравствуй! Мне очень скучно без тебя! Я тебя бесконечно люблю и ужасно хотел бы тебя поцеловать!

There! That is a little punishment for my sweety, as I have waited the whole day, but alas! All is not enough for me ridding over your old letters, I know them by heart nearly to the last word// – no, I want a new letter every day from my girly-dear!

Now sweety I must scold a little: would you believe – I have not got the slightest idea of where you are or what you are about doing? Naughty – very naughty! All my combinations have failed of giving me the clear answers to the questions above! It is Tuesday today: you were to leave Windsor & go with Granny to Manchester – so she told me in her last letter – and then?!!!! Either – you would push on to Balmoral (that I knew you had no plans for), or – go to Walton to Victoria – or// else – go at once to that bathing-place. How do you want me to know or guess the way you took after separating with Granny? There is a very quick a short way of communicating with people wh. is called – telegraph. Why did n’t my naughty little owl use it & write a few words to the distressed cow. I also wanted to telegraph to you this morning, but then I saw it was too late – asking you what were your plans & not even knowing where you were? It I addressed my 19th letter to Walton & the books with the royal messenger also –// hopping that Victoria alone might get them out of a muddle & send them wherever you might be at that time! Schauen sie sich altes aber doch geliebtes Viechen!

Mamma’s old lady who kept her jewels begs me to copy out this – what she asks for: «Pri;re d’envoyer la mesure de d;vant de jupe (oh! shocking) pour costumes russes et enchantillons de v;lours pour deux costumes russes.
Sont d;j; command;s:
Traine en drap d’argent.
--“-- en velours saphir.
--“-- en moire blanc
--“-- en tulle laure et roses».//

2) I learnt lately that she & Orchie have had a lively correspondence on that subject & it appears that the latter did not hide her discontent at never seeing you anymore. I find that a capital joke, those two writing to each other about us & behind our back!

Granny wrote me a charming letter speaking  chiefly about you my little girl, but in the end she gave me a hint that it was a sacrifice she was making, in  allowing you to go so far away (3 days by rail). Well! does’n’t she consider it also a great sacrifice on our// side to be separated only that you might spend the summer with her, the dear old soul! Else the owl & the cow would have been quite free to choose & stay where they liked – either at Marlb. House – or Walton – or Wolfsgarten? Don’t you think it is sacrifice – darling?

But then the reward shall be a sweet one – when we meet again! I get quite hot in the face when I think of the moment when I shall be able to clasp my bellowed sweet little bride to my heart! Since tomorrow the time shall pass quicker for me as I am going to the camp & I am trying to hurry it// on as I can. Every evening, when I am in bed I read two of your little verses you wrote in the little psalm book (german) and that makes me slumber off peacefully. All your dear photos & groups simply fill up mu table, so that I have got hardly any place to move my hands & get cramps while writing. In town my table is bigger – it is going to Krasnoe – so I shall have more room – or rather I shall put still more photos & then be happy!

I must leave Gatchina at 7.0 in the morning, as the battalion is ordered to leave its barracks at 8.30. We then proceed to the station & shall// be dragged along Heaven knows how infinitely much slower than the slowest “bummelzug” and abot 12 we may hope to arrive at Krasnoe, where we need only 20 minutes marching fr. the station to the camp.

Today it has been blowing & raining the whole day, quite like it did at Coburg with a few exceptions! Of course we walked, because we are made [not] of sugar. Do you remember that, eh? But you must go on writing to Gatchina.  If you think I know more of yr address at the end of this letter I did in the beginning – you are deeply mistaken. If it is lost – it is not my fault!

And now good-night my own beloved sweet little Alix. God bless you [cross drawn].

A tender kiss fr. yr ever loving & faithful unto death
Old Nicky.


Мая 10/22     1894.       Гатчина.

№ 20.

Милая моя чудная душка Аликс,

Здравствуй! Мне очень скучно без тебя! Я тебя бесконечно люблю и ужасно хотел бы тебя поцеловать!

Вот! Небольшое наказание для моей крошки, так как я прождал весь день, но, увы! все напрасно, письмо не пришло. Мне недостаточно перечитывать твои старые письма, я знаю их наизусть, почти до последнего слова// – нет, каждый день я жду нового письма от моей девочки!

Теперь, дорогая, я должен тебя немного побранить: представь себе, что я не имею ни малейшего понятия о том, где ты, или что ты собираешься делать? Плохо, очень плохо! Все мои попытки дать ясный ответ на эти два вопроса провалились! Сегодня вторник: ты должна с Бабушкой отправиться из Виндзора в Манчестер – так она мне написала в последнем письме – а потом?!!!! Или ты поедешь в Балморал (я знал, что ты, кажется, этого не планировала) или в Уолтон к Виктории – или// прямо поедешь на этот курорт. Как, по твоему, я узнаю, что ты будешь делать после того, как расстанешься с Бабушкой? Существует быстрый путь общения с людьми на расстоянии, и называется он – телеграф. Почему же ты, несносная совушка, не воспользовалась им и не написала несколько слов находящемуся в отчаянии Теленку? Я тоже хотел дать тебе телеграмму сегодня утром, но потом увидел, что было поздно спрашивать тебя о твоих планах, даже не зная, где ты была? Так что мое 19-ое письмо я написал в Уолтон и туда же отправил книги с Императорским посланником,// надеясь, что Виктория одна примет и перешлет их туда, где ты могла бы быть в это время! Фи! Приглядывайте за старым, но все еще любимым животным [нем.]!

Старая фрейлина Мамa, которая хранит ее драгоценности, просит меня переписать и переслать тебе это, где она тебя просит: « Просьба прислать размеры передней части юбки (о! какой стыд!) для русских костюмов и образцы бархата для двух русских костюмов [фр.].
Уже заказаны:
шлейфы из серебряного штофа,
сапфирового бархата,
белого муара,
лаврового тюля с розами [фр.].//

2) Я недавно узнал, что она вела оживленную переписку с Орчи по этому вопросу, и, похоже, что последняя не скрывала своего неудовольствия из-за того, что не видит тебя больше. Нахожу это на редкость забавным: эти две особы переписываются по нашему поводу за нашими спинами!

Бабушка написала мне чудное письмо в основном о тебе, моя дорогая, намекнув в конце, что она совершает самопожертвование, разрешая тебе так далеко ехать (3 дня поездом). Что же! Не считает ли она большой жертвой с нашей// стороны разлучиться, чтобы ты могла провести лето с ней? Кроме того, Сова и Теленок были бы совершенно вправе выбирать место и останавливаться, где пожелают – в Мальб[оро]-Хаусе или в Уолтоне, или в Вольфсгартене? Не думаешь, ли ты, что это жертва, дорогая?

Но награда будет высокой, когда мы снова увидимся! Меня бросает в жар при мысли о том, может, когда я наконец-то смогу прижать к сердцу мою ненаглядную невесту! С завтрашнего дня время пойдет быстрее для меня, так как я возвращаюсь в лагерь, и буду стараться торопить его,// как только могу. Каждый вечер, в постели перечитываю два твоих (немецких) стихотворения, что ты написала в книжечку для псалмов, и только после этого мирно засыпаю. Все твои замечательные снимки и групповые фотографии заполнили мой стол, так что мне рукой негде двинуть, и она немеет при письме. В городе у меня стол больше – он поедет в Красное , так что освободится место, или точнее я поставлю еще больше фотографий и буду окончательно счастлив!

Я должен отправиться из Гатчины в 7 утра, так как батальону приказано покинуть казарму в 8.30. Потом мы отправляемся на вокзал и будем// тащиться Бог знает сколько времени, намного медленнее, чем самый медленный паровоз [нем.] и около 12 можем надеяться, что прибудем в Красное, где от вокзала до лагеря идти придется только 20 минут.

Сегодня весь день ветер и дождь, совсем так же, как было в Кобурге, за небольшим исключением! Конечно, мы шли, мы ведь сделаны [не] из сахара! Ты помнишь это, а? Продолжай писать в Гатчину. Если тебе кажется, что я лучше знаю твой адрес сейчас, чем когда начал читать письмо, то ты глубоко ошибаешься. Если он потерян, я не виноват!

А теперь спокойной ночи, моя любимая, дорогая малышка Аликс. Благослови тебя Бог [нарисован крест].

Нежный поцелуй от твоего любящего и верного до самой смерти
старины Ники.