Вечность приходит к людям

ВЕЧНОСТЬ ПРИХОДИТ К ЛЮДЯМ
Вот так, одним предложением я мог бы выразить впечатление от компактной, всего-то в 64 страницы сборника литературных миниатюр известного курского журналиста Василия Воробьева «Синие сумерки».
Но в одно предложение не вместить всю гамму чувств, вызванных столь лаконичным, опоэтизированным осмыслением пережитого автором за семь десятков лет. Этот сложный, насыщенный горькими и радостными событиями путь он прошел в  полной гармонии с Природой – сердечным вниманием к каждой травинке, цветочку, деревцу, каждому облачку и полевой тропинке на его малой родине. Это его дорога жизни и любви, которую ему так бы хотелось продлить до… Впрочем, не будем ставить предела воле Божьей.
Журналиста Василия Воробьева я знаю три десятка годков. Два десятка лет мы вместе совершаем крестный ход за одной из самых чтимых православных святынь – чудотворной иконой «Знамение» Курской – Коренной. От Курска до места ее явления в Коренную пустынь – летом, и обратно в Курск – осенью. Тридцать полевых верст – это и живое общение, и многозначительное молчание, и бесконечная смена живописных картин, и привал на земляничной поляне где-то на полпути к мужскому монастырю.
И многое из прочитанного мною в «Синих сумерках» было почти дословно и не раз рассказано моим неутомимым попутчиком за эти годы. И я, грешным делом, всегда настойчиво советовал своему коллеге по журналистскому ремеслу: «Схоронись на пару месяцев в дачном домике и положи эти чудо миниатюры на бумагу».
Но только через два десятка лет, уже на пороге своего семидесятилетия, Василий Воробьев, как говорится, «дозрел». И «выдал на-гора» сразу шесть! книжек. Однако «Синие сумерки», на мой взгляд, пока вершина в его литературном творчестве.
Чтобы понять, каков объем его души, глубина чувств, масштаб личности, стоит окунуться в самую первую из 59 новелл – «Синие сумерки», давшую название всему сборнику. На двух страничках – целая поэма в прозе.
Сразу отметим, что все «рассказы-малютки» в книге привязаны к конкретным, прекрасно узнаваемым курянами местечкам – Воробьевка, Боевка, Знаменская роща, Моква, Стрелецкая, Северо-запад с его Поэтической улицей, поймы рек Сновы и Тускари, парк Бородино…
Вот и новелла «Синие сумерки» начинается на Боевой даче. Двое на заснеженных тропинках – отец и дочь. Вернее, трое: дочь ждет ребенка. Исход февраля. Кончились промозглые дни. Морозец ночами за двадцать. А днем – капель – «цок, цок, цок, цок… Словно включились часы, отсчитывающие уже время весны. Огромное, бездонное, голубое - голубое  небо…Снег скрипит. Стайка птиц над верхушками деревьев…
«Погода, от которой душа приходит в восторг», - делится с читателем сокровенным автор. И тут же подмечает, что «только зимой бываю синие сумерки. И далеко не каждый вечер, а в ясный, морозный…От сумерек небо синее, снег тоже синий, синим кажется и воздух».
Достоинство этой опоэтизированной прозы В.Воробьева в том, что каждую новеллу он пропускает через свою судьбу и судьбы близких ему людей. И делает это так искусно, будто обозревает этот бренный мир с божественных высот, по-детски удивляясь увиденному и услышанному: сменам времен года, птичьим голосам, звериным следам, лесным и полевым тропинкам, журавлиному клину и караванам гусей, бабьему лету, где «солнце не «убойное», как летом, а спокойное, материнское».
Да и каждую мысль автор измеряет человеческой сущностью: «Бабье лето есть у каждого человека, которому посчастливилось дожить до старости. Это возраст, когда ушла молодость, но еще не пришла глубокая старость» («Бабье лето»).
Подкупают в прозе В.Воробьева емкость фразы, неожиданность сравнений и образный ряд. Скажем, затяжной «ливень как бы надевает кандалы на человека: не пойдешь, куда хочется и когда хочется» («Улыбка солнца»).
А то вдруг вместе с автором замрешь на тропинке, созерцая «живые ноты». «На проводах уселись птицы, - читаем семистрочную миниатюру, равную по глубине мысли объемному рассказу.  – Отдыхают ли, заряжаются ли энергией, не знаю. Но сидят смирно. И долго. Уселись так, что заняты все пять проводов. Издали кажутся нотами…Это Осень пишет симфонию отхода Природы ко сну. Только вместо нот – живые серые комочки-птички, которые сами и напоют мелодию» («Живые ноты»).
А через пару страничек эта мысль получит продолжение очаровательной фразой: «И эти выходные (поездка в родную Воробьевку – В.К.) были для нас – как поход в оперный театр, где наши пернатые друзья исполняли и соло, и дуэты, и хоры» («В деревню…на оперу»).
Эти музыкальные мотивы мы чувствуем и в новелле «Ночью шел дождь».  «Именно шел, а не лил, - читаем в книге. – Шел, как прохожий, не суетясь, любуясь округой». Он обновил землю после жуткой засухи по большой мольбе…. А утром засияло солнце. «Что тут началось!... Птицы, чуток задремавшие, вдруг спохватились. Соловьи друг перед другом, как на конкурсе Чайковского. Звенят серебряными колокольчиками жаворонки. Иволга в роще и еще десятки незнакомых мне птиц…Симфония «Здравствуй, Солнце!». А кто дирижер? Оно же!».
Удивительное дело: когда я читал «Синие сумерки», постоянно ловил себя на мысли: как многое мы с Василием Воробьевым видели одновременно и почти одними глазами! Впрочем, это вполне объяснимо. Мы – ровесники. Оба выросли в деревне. В один год окончили школу. Оба росли без отцов, которые пали на полях войны. Оба почти полвека ходили репортерскими тропами.
Как все деревенские мальчишки, бродили по полям и окрестным лесам. Бывало, часами лежали в высокой теплой траве и любовались причудливыми формами облаков – в виде парусника, лошади, дракона, белого медведя, деда Мороза, фантастических птиц…
 «Однажды, - читаем у В.Воробьева,- облаков было так много, что казалось, ангелы проводили парусную регату» («Ах, облака, облака!»). Признаться, мой коллега оказался зорче.
Приехав три десятка лет тому назад из Казахстана в Курск собкором «Известий», я три-четыре раза в неделю вечерами бегал свою коронную «десятку» то на Боевке, то на стадионе «Трудовые резервы», то в парке Бородино. И непременно в конце марта - начале апреля видел журавлиные и гусиные стаи, которые проплывали на вечерней зорьке чуть в сторонке моих беговых дорожек с характерными криками.
Наутро я спешил в «Городские известия» поделиться «журавлиными новостями» с моим приятелем. А тот, широко разбросив руки, не менее восторженно отвечал: «В каком часу это было? В восемь? Так и я видел эти же стаи, только в Стрелецкой!».
А вот как об этом рассказано в «Синих сумерках»…. «Потеплело… В Стрелецкой люди уже чистят, метут…Потянуло дымком с огородов. И вдруг знакомый, волнующий звук. Журавли? Я глянул в небо. Нет никого. Вышел на проезжую часть улицы. Вот они, дорогие!... Я сдергиваю фуражку, кланяюсь им: «Здрав-ствуй-те-е-е-е! Вернулись, милые!». И такая радость. На неделю, а то и больше».
Лирический стержень «Синих сумерек» уверенно держит и композиционную основу, и словесную вязь, и духовную огранку новелл. И это отнюдь не отголоски пришвинской прозы. Хотя В.Воробьев не скрывает своего восхищения Михаилом Пришвиным. Но и не робеет пред классиком, к примеру, добавив к его хрестоматийному определению весны (весна света, весна воды, весна цветов) – весна звуков.
То есть у Василия Воробьева вполне самостоятельный литературный почерк. Это у него во время вьюги «ветер вил веревки из снега, и огромные белые змеи выползали из-за домов и спешили преодолеть улицы…. И, кажется, кто-то огромный сидит там и  раздувает метель…. Но и он стал уставать…. Утихнет – рванет, снова стихнет…Когда ветер стихал, открывалось удивительной чистоты и голубизны небо. Словно вьюга почистила небесный хрусталь» («Вьюга»).
С особой теплотой автор (муж-отец-дед) рассказывает о совместных походах по малой родине с детьми, а потом и внуками. Здесь можно выделить две новеллы: «Бриллианты, доступные всем» и «Дорога». Правда, их логичнее было бы объединить в одну, так как в обеих новеллах схожи и сюжет, и лирическое наполнение, и даже образный ряд. К сожалению, это не единственное упущение в сборнике.
 Понятно, что журналист – сам себе редактор. Но когда создается такая неординарная книжка, где чувства нередко теснят критический взгляд на проделанную работу, здесь нужна особенная щепетильность. И, прежде всего, в редактуре и составлении сборника. К примеру, «дорога» в разных вариациях, но схожих по размышлениям, встречается трижды. «Ангельская регата» облаков повторяет целые абзацы из «Ах, облака, облака!». Такая же участь постигла «Ночью шел дождь» и «Дождь». Хотя эти досадные просчеты можно было бы легко устранить, если бы автор доверился редактору со стороны.
Но главное, конечно, не это. А великолепная музыкальность и поэтичность «Синих сумерек», заряжающих душу доброй энергетикой и желанием окунуться в этот, казалось бы, привычный, с детства знакомый, но заново открытый Василием Воробьевым мир, который литератор не просто увидел, а отложил в душе, в сердце, в глазах, в памяти. И щедро поделился всем этим богатством с читателем.
Вернемся на «Дорогу» (первую по счету). Это  – одна из самых трогательных миниатюр. Это не просто дорога, а дорога жизни. Их было у него немало. «Очень хочу, чтобы были еще. Я так хочу жить. Я так хочу, чтобы Дорога жизни не кончалась…».
Были у него «захватывающие дух тропы у Байкала, по отрогам Саян, на Кавказе, в Крыму…. Бывал я в Румынии, Болгарии, Германии…. Но вот эта получасовая дорога от электрички до дома (село Воробьевка – В.К.) – самая милая… Какое же это чудо – идти рядом со своими детьми. До полного  блаженства не хватает одного – бабушки (его мамы – В.К.). Она всегда ожидала нас с поезда, каждый день выходила в сад и глядела на дорогу… Дети, увидев ее, вдруг переходили на бег. Она спешила к ним. Я смотрел издали, и слезы счастья появлялись у меня. Я не стеснялся их….».
Это было их пространство и время. Их стихия. Их дорога жизни и счастья. Именно на ней дети и внуки впитывали все краски и звуки почти первозданной природы. Любовались переливами неповторимых рассветов и закатов, глубиной небесной сини, превращениями капелек росы в алмазные россыпи…Они научились в росной траве видеть радугу, то, как каждая капелька ловит солнце, и как этот свет уходит в небо.
Эта новелла вдруг воскресила во мне еще прочитанные в студенчестве удивительные строки:
Люди уходят в Море,
Море уходит в Небо,
Небо уходит к Звездам,
Звезды уходят в Вечность.
Вечность приходит к людям….