Путь Аграфены 35

Глава 35. ПРЕЕМНИК

«Я хочу наследников,
- так говорит все, что страдает,
- я хочу детей, я не хочу себя».
Фридрих Ницше. «Песнь опьянения»

Почтенные матроны тихо, вполголоса, чтобы не нарушить покой хозяйки, обсуждали в просторной гостиной неслыханные доселе перемены, что вершились в городке. Бегство Гарафены, исчезновение Егора и охотников, пропажа Ведьмы, Босоркун, идолы на центральной площади, строительство храма за сигнальной башней – все это служило предметом обстоятельного разговора.
Анастасия Егоровна безучастно дремала на тяжелой скамье, устланной подушками. Иногда открывала глаза, многозначительно обводила взглядом сударушек, порою даже бросала в общий гомон пару весомых слов, изредка просила вина или фруктов.
И не знали матроны-сударушки, что нынче сама хозяйка вовсе не среди них, не в гостиной; что на скамье восседает всего лишь заменка, обманка, фантом. Не раз проделывала Анастасия Егоровна такую шутку со своею свитой. Ведь не каждому положено знать, по каким таким делам отлучается царица со скучных посиделок. А как вернется хозяйка, так сольется с оставленной оболочкой, никто и не заметит.
Миновав речку по хлипкому древнему мостику, которым и не пользовались теперь, Анастасия Егоровна прошла еще пару сотен шагов и остановилась у опушки темного леса. Кроны уже начали желтеть и редеть, приближалась осень. За лиственными деревьями высились величественные стволы вечнозеленого многолетнего бора. Где-то здесь должна была заканчиваться тропинка и начинаться просека.
Тропинка закончилась, но просеки не видать. Деревья сомкнули ряды и преградили путь упрямыми стражами. Меж стволов тоже никак не протиснуться: подгнивающий валежник, пробивающийся сквозь пряный наст подлесок, густой и колючий кустарник. Обитатели леса не желали, чтобы кто-либо вторгался в их замкнутый, уединенный, скрытный мир.
- Да ладно вам! – усмехнулась Анастасия Егоровна и легким жестом раздвинула покрытые корой колонны. Просека пронизала темный лес до самой чащи.
Теперь путь был открыт, можно было идти дальше. Сторонний наблюдатель так и не увидел бы никакого просвета меж столов. Да и саму Анастасию Егоровну потерял бы из виду сторонний наблюдатель. Хранительница оказалась как бы меж страниц книги, в том мире, что доступен лишь некоторым, тем, кто умеет листать страницы миров и различать межстраничья иномирий.
Дорога была открыта, но это не значит, что она была безопасна. Лес умел хранить свои секреты. Анастасия Егоровна ощущала присутствие многих сторожей, чувствовала внимание многих тревожных, недружелюбных глаз. Звери легче преодолевают те границы, что людям вовсе не зримы. Вокруг незваного чужака собиралась лютая тьма, хищная тьма. Как бы не стать добычей в чьей-то охоте…
- Тише вам! – приказала-попросила хранительница, и тьма рассеялась – обитатели леса приняли гостью, потеряли к ней интерес, разбрелись в поисках другой добычи.
Анастасия Егоровна прижала холодные морщинистые ладошки к разгоряченным щекам. Разволновалась что-то, а по статусу не пристало ей так волноваться. Не за тревогами сюда пришла.
- Где ж ты прячешься? – нетерпеливо спросила Егоровна у ближайшего дерева. Дерево промолчало, но где-то далеко, в глубине леса, отозвался высокий голос, выводящий неспешный напев.
Песня звучала давно, просто Анастасия Егоровна раньше не обособляла этот звук, не вытягивала нить мелодии из сложного, путаного клубка лесных шумов. Женский голос пел:

Здесь тебе молочны реки
Да кисельны берега,
Здесь не ходють человеки,
И поэтому нудьга.
Раз тебя на эти земли
Тропка-сварга привела,
Говори, давай, не медли.
Что за важные дела?

- Кто бы сомневался? – Егоровна повела парчовым плечом. – О ком же еще ей петь? Что ж, верные слова - медлить я не намерена. И дела у меня действительно важные.
Хранительница, чуть склонив голову набок, прислушалась, нашла нужное направление, оценила расстояние и сделала шаг. Через мгновенье она уже стояла на краю поляны. В центре травяного ковра спиной к хранительнице на цветном коврике сидела женщина - в серой альбе с капюшоном, поверх капюшона – длинные распущенные волосы. Женщина прервала песнь и, не оборачиваясь, поздоровалась:
- Здравствуйте, Анастасия Егоровна.
- Здравствуй, Ведьма.
- Вы пришли за Гарафеной? – полуспросила-полуответила Ведьма.
- Девочки здесь нет, - сказала Анастасия Егоровна.
- Девочки здесь нет, - эхом откликнулась Ведьма и обернулась.
- Поможешь мне ее найти? – спросила хранительница, хотя ответ знала заранее.
- Рада бы, да не могу, - Ведьма улыбнулась печально. – И чего стоит моя помощь, если даже Вы и Босоркун не справились?
- Все-то ты знаешь, - усмехнулась хранительница. – Все-то ты ведаешь. Ну, так на то и Ведьма. Может, даже знаешь, кто я на самом деле?
- Догадывалась, - Ведьма встала, подошла к собеседнице. – А теперь знаю почти наверняка. Иначе Вы не нашли бы мою поляну. Потому и спрашиваю: как же Вы, с такой-то силищей, не можете справиться с семилетней девочкой?
- Гарафене скоро восемь, - вздохнула Егоровна.
- Гарафена оставила только слог от своего имени, - поправила Ведьма. – Первый слог, Га. Когда я рассказала ей о значении ее имени, Га решила, что так будет правильно. Га – так ее теперь зовут.
Анастасия Егоровна разложила смыслы, глянула сквозь время и пространства, отыскала нужные варианты судьбы. Задумалась. Потом кивнула, соглашаясь:
- Так должно было случиться. Все ты сделала верно.
- Знаю, - улыбнулась Ведьма.
- Думать нужно, что делать дальше.
- Ничего не нужно делать, - посоветовала Ведьма. – Все само произойдет в положенные сроки. Га пройдет назначенный путь до самого конца. И никакие клефты, никакие охотники помешать ей не смогут.
- Там мой сын, - напомнила хранительница.
- Что ж не уберегли? – строго пожурила Ведьма. – На что надеялись?
- Не пускала, - честно призналась Егоровна. – Хитростью проскользнул.
- Так что ж Вы за девчушкой охотитесь? – удивилась Ведьма. – Вам сына спасать нужно. А девочке дайте идти своею дорогой.
- Нужна она мне, - призналась Анастасия Егоровна. – Срок мой истекает. Вскоре я своей дорогой уйду. Га – моя замена.
- Вот оно что… - задумалась Ведьма. – А как же Босоркун? Он по всем приметам мнит себя достойной сменой. Не его ли Вы приняли, как своего приемника? Не для того ли он вернулся, чтобы весь этот мир – город, долины, скалы, даже лес! – взять под свое аистово крыло? А вернее не под свое красно-белое крыло, а под черные и белые крылья надменных богов, которых невесть где нашел и в город привел невесть зачем?
- Он-то может и мнит, - нахмурилась хранительница, - да не годен он для такой службы.
- Умишком не вышел? – усмехнулась Ведьма. – Или силушкой не удал?
- Всем он вышел, всем удал, - вздохнула Егоровна. – Может хоть богом стать, хоть чертом. Вот только не хранителем.
- Что так?
- Только женщине хранить под силу, - ответила Егоровна. – Мужчина может создавать и разрушать, искать, находить и терять. Но не хранить. Не мужское это дело.
Ведьма промолчала, задумавшись. Прервала молчание:
- Может, Вы и правы, хранительница. Наверняка правы. Но помочь ничем не могу. Далеко девочка, не в моей власти.
- Да и не в моей, - печально вздохнула хранительница. – Это я здесь всемогуща, в границах того места, которое оберегаю. Но ты мне все же помогла. Советом. Пойду Босоркуна просить о моем Егоре озаботиться. Он ветер, он с богами дружен. Пусть не внучку, так хоть сына мне вернет.