Провал на собеседовании

Вчера я была на собеседовании. Я не хотела туда идти, потому что мне не понравились тетки, которые звонили, не понравились дядьки, которые встречали, словом, все не понравилось с самого начала.

Собеседование началось из рук вон плохо и ухудшалось с каждой минутой. Отдел кадров нагнал кучу начальства и устроил мне перекрестный допрос. Кабанистый директор прессовал, ухватистая бухгалтерша выкобенивалась, прочие умничали, а мне что оставалось делать? Все привычные роли разобраны другими участниками.

Когда собеседование наконец закончилось, я вышла из пыточного кабинета и решила постоять немножко в коридоре — перевести дух, попудрить нос и почитать стенд, посвященный охране труда, чтобы успокоить нервы.

Пока я разглядывала картинки, изображающие последствия удара током, мимо меня прошел франтоватый (+1) брутальный (+1) мужчина (+1) в дорогом костюме (+0,5). Он смерил меня оценивающим взглядом с ног до головы («Та-а-а-ак», — подумала я).
Потом он прошел обратно, еще раз окинув меня взглядом («Началось», — пронеслось в моей голове).

Когда он прошел в третий раз, мы обменялись взглядами, которыми наверное обменялись Алиса и Белый Кролик у норы.

— Добрый день, — сказал он.

— Здравствуйте, — сдержанно ответила я.

— Вы кто такая? Вы почему здесь стоите? — отрывисто спросил он тоном «при исполнении».

— Я пришла устраиваться на работу, — кротко сказала я. — Стою здесь, чтобы прийти в себя после собеседования. Если здесь нельзя стоять, я уйду.

— Нет, отчего же, — улыбнулся он. — Можно стоять. И не только стоять, но допустим, и присесть. И не только в коридоре, а например, у меня в кабинете. И не только присесть, но, скажем, и выпить кофе. Хотите кофе?

— Если можно, — кивнула я. — Не откажусь.

Он провел меня длинным коридором, кабинет оказался без таблички, но судя по тому, с каким почтением реагировал на него охранник, отложивший кроссворд, я заключила, что он какой-то начальник.

В кабинете он усадил меня на диван и завел разговор из серии «наша служба и опасна и трудна». Когда я начала скучать и раздумывать над тем, не пришла ли пора напомнить про обещанный кофе, он спохватился сам:

— Как насчет кофе? Не передумали?

— Да-да-да, — живо закивала я (Почему я должна передумать?)

Он вскочил, накрывая на стол, и только я подумала, до чего ловко он это делает, как сразу сглазила. Он уронил чашку, разлил кофе и высыпал на пол все содержимое вазочки с конфетами и печеньем.

Я сочувственно ахнула и сидела, поджав ноги, пока он ползал внизу, вытирая кофейные подтеки и собирая закатившиеся под стол конфеты.

Этот досадный эпизод скомкал нашу беседу и, молча допив кофе, я засобиралась домой.

— Знаете, я думаю, вы у нас не приживетесь, — вдруг сказал мне начальник. — Тем более в нашей службе персонала.

(Я сама давно решила, что они мне не подходят, но как всякая женщина хотела бросить первой, поэтому от такого поворота слегка опешила).

— Почему вы так думаете? — подняла брови я.

— А вы равнодушная, — сказал он. — Не душевная. А в работе с кадрами это очень важное качество.

— Почему это я не душевная? — упорствовала я.

— А вот я уронил чашку и рассыпал вазочку, а вы даже не предложили помочь, — укоризненно качая головой, пояснил он.

Когда я рассказала этот случай подруге, она расхохоталась:

— Надеюсь, ты съязвила в ответ? «Почему я должна собирать грязь с полу? Я же не уборщицей пришла к вам устраиваться!».

— Не вижу ничего смешного, — оборвала ее я. — Во-первых, я не исключаю возможности, что мне придется устраиваться уборщицей. А во-вторых, когда он начал ползать по полу, собирая печенье, я решила, что он хочет мои ноги поближе рассмотреть.

— Твои ноги им не подходят, — еще громче захихикала подружка. — Не душевные у тебя ноги!

И я рассмеялась вслед за ней— светлым, радостным, пасхальным смехом, каким не смеялась сто лет.