77. Экскурсия по городу. Счастье

Это была окраина Североморска. Даже название этого района было другим. Город неширокой полосой располагался вдоль берега нескольких бухт с военными кораблями. В самой большой бухте стоял огромный крейсер. На него она некоторое время назад была командирована в качестве медицинской сестры. Там она и встретила Лёшку. Он тоже сначала принял её за Пашу. Фаина не долго с ним общалась, показывая при других встречах полное равнодушие. Возможно, то же было бы и со мной, но обстоятельства, пусть и не самым лучшим образом, столкнули нас. На севере, особенно при коротком дне, закат и вечерняя заря длятся довольно долго. Сумерки медленно сгущались. Мы повернули обратно.
За школой виднелся скальный склон, похожий на тот, по которому мы поднимали генераторную установку. На переломе и за ним так же видны были камни. Я сказал об этом Фаине. Она рассказала, что в советские времена там любили загорать жители города. Склон был направлен больше в юго-западную сторону поэтому после обеда там хорошее солнце, а каменное поле за ним защищает от холодного ветра. Теперь на нём загорают только школьники и студенты начиная с конца мая. Мы вернулись домой, когда в городе зажглись фонари освещения. Едва Фаина успела приготовить ужин, как отключили свет. Пришлось есть при свече. Вскипячённый ещё к обеду чайник только успел нагреться, но даже не запищал. Горячей водой Фаина развела настой из местных трав, который замечательно заменил заварку. В квартире заметно похолодало.
-- Вот и отопление отключили. Кончился ваш праздник. Пора ложиться спать.
-- Зато начинается наш.
Я обнял её. Она бросила смущённый взгляд и прижалась головой к моей груди.
-- Отвыкла я от этого. Стыдно как-то.
-- Давай ляжем, а то постель тоже остынет.
Я торопился поскорее отдаться во власть амуров, она же оттягивала это начало. Я давно лежал в постели, а она, одев тёплый халат, находила какие-то неотложные мелкие дела. Наконец, погасив свечу, несмело забралась под одеяло. В комнате было довольно темно. Свет редких уличных фонарей позволял едва различать очертания частей мебели. Я с жаром обнял её, покрыл лицо поцелуями. Сдерживая себя, не торопился добиться близости.
-- Я так счастлива почему-то, что даже боюсь этого.
Она прильнула ко мне, прижавшись упругим девичьим телом. Мы целовались, а я со стыдом обнаруживал, что всё сильнее хочу соединиться с ней совсем не платонически. Неоднократно наткнувшись на затвердевшую конечность, она потрогала её пальчиками, глубоко вздохнув, будто сожалея, что приходится это делать, приподняла таз и сдвинула трусики с ягодиц. Я обнимал её сбоку, стараясь не мешать снять их через поднятые колени. Но едва она сняла их с ног и сунула под подушку, как вспомнила про отсутствие тряпки. Выскользнув из-под одеяла и из моих объятий, она белым пятном сорочки замаячила по комнате, наугад отыскивая нужную вещь. Я в это время сдёрнул трусы и сунул под подушку. Снова нырнув в мои объятия, она почти сразу же схватила пальчиками член и отдёрнула руку, будто обжегшись.
-- Ещё…
Говорить я не дал, вцепившись в её губы поцелуем, и не отпустил снова выскользнуть из-под одеяла. Чуть повернув к себе, обнял, прижал, не прекращая целовать. Она с какой-то обречённость потянула меня на себя, опрокидываясь на спину. Покрутила головой, будто пытаясь вырваться из поцелуя и, ухватив член с двух сторон обеими руками, направила между половыми губами. Я приподнял ногу, мешавшую ей подвинуть ближнее ко мне колено. Полностью раскрывшись для близости, одновременно провела головкой между половых губ, будто вспахивая ею это междурядье. Затрепетав дыханием и телом, отжала мою непокорную часть тела вниз, тазом чуть надвинула вход и, перехватившись пальчиками с моего тела на своё, распахнула ими половые губы. Она уже ничем не сопротивлялась, не отвечая даже поцелуем. Мы с тихим воплем сдвинулись, столкнувшись лобками. Она даже слегка вывернула таз, будто желая принять меня ещё глубже. Тут же обхватила меня руками и подтянула ступни, приподняв колени. Замерев на секунду в страстном объятии. Я чувствовал трепет её тела не снаружи, а исходящим изнутри. По мошонке потекла капелька её выделений.
Расслабившись, она отпустила и таз. Я неторопливо размахнулся и чуть стремительнее вернулся в прежнее положение. По возможности широко задвигался. Чуть торопясь, она выворачивала таз навстречу, ожидая, когда я толкну её лобком. И будто отскочив от толчка снова спешно откидывала таз назад. Мы уже не целовались, а её руки лишь держались ладонями за мои бока. Мы чуть касались друг друга щеками и оба трепетно дышали.
Когда на неё накатил оргазм, она прижалась своей щекой к моей, иногда задерживая дыхание, иногда с едва слышимым стоном резко выдыхая. Пальцы всё сильнее врезались в мою кожу, таз всё сильнее выворачивается навстречу. Я шарю в разных направления, пытаясь ускорить наступление пика её накала. Фаина вжимается зубами в моё плечо, всё сильнее присасываясь к коже губами. Я чувствую, как дрожат её зубы, каким-то чудом не стуча друг по другу. Она уже поднимает меня тазом…. И вдруг резко опадает, охватив меня руками за спину, сжав меня бёдрами. Я начинаю двигаться поперёк, но поздно. Неудержимый оргазм набрасывается на меня, лишая разума и контроля. Будто издали слышу её сдавленный грудной вопль.
Мы медленно затихаем, всё режа вздрагивая и слабее толкая друг друга. Я поднимаю голову, ища её губы и, чувствуя ответный поиск, припадаю к ним. Мы страстно целуемся. Она из-под моих подмышек придавливает к себе мою голову и ещё раз поднимает, вывернув навстречу, таз. Меня инстинктивно вдавливает в него. Чуть подвигав им в противоположные стороны, мы расслабляемся, опадая, она – на постель, я – на неё. Расслабился и наш поцелуй. Она поворачивает голову на бок и тяжело дышит. Я прижимаюсь лбом к её голове и губами лижу её около уха.
-- Так не бывает! Так не может быть! Я не могу поверить! Я ещё жива?
Я молча и нежно целую её шею от уха и до плеча. Она подозрительно вздрагивает. Целую её в глаз и чувствую слезу.
-- Фая! Почему?
-- Так не бывает! Так не бывает!!
Она вновь хватает меня руками за спину, сжимает бёдрами и быстро крепко целует в губу, в нос, в щеку. Почти рыдает, приговаривая между поцелуями:
-- Мне так хорошо! Так сладко! Я не верю! Так не бывает! Я схожу с ума! Сашка!
Прижав к моему плечу губы, рыдает.
-- Ты самая сладкая, самая страстная, самая лучшая женщина на Земле. Не плачь. Так будет всегда, пока ты не прогонишь меня.
-- Нет! Нет! Я боюсь! Я сойду с ума!
Я чуть зависаю над ней, чтобы не сильно придавливать её трепетное нежное тело.
Отдышавшись и успокоившись, не сговариваясь, начинаем следующий акт. Но уже нет той страсти и жажды. Я приёмами оттягиваю наступление моего оргазма, изматывая её. Всё сладко и страстно, но уже не так. К приходу моего оргазма она уже едва дышит, но ярко реагирует на извержение.
Отдохнув, просит закончить «это сладкое мучение». Я говорю, что у моряков не принято делать чётные поступки, и она обречённо соглашается на ещё один акт. Он хоть и не много отличается от предыдущего, но уже почти полностью становится простым затяжным сексом.
-- Сколько сейчас времени?
Я дотягиваюсь до телефона. На его часах полночь.
-- Давай спать! Завтра мне в госпиталь.
Я ложусь рядом. Она сворачивается по детски калачиком и прижимается спиной ко мне.
-- Так не хочется вставать!
-- Зачем?
-- Сам так накачал, что чуть из ушей не полилось.
-- Что?
-- Сам знаешь. Теперь в туалет надо.
-- А если так?
Сдвинув с ягодиц подол, я затыкаю не очень ослабшим членом место возможного извержения. В первый момент она отпрядывает, а потом сама надвигается, задвигая «пробку» поглубже. Мне кажется она спит.
-- Всё равно это неправильно!
-- Что?
-- Всё! Страна гибнет, армия рушится, людям не платят заработанное, а я счастлива! Даже время неправильное. Мне казалось, мы только легли, а прошло 4 часа. У нас такая разница в возрасте, а мне с тобой хорошо. Разве это может быть правильным?
-- Это любовь. Настоящая, большая, страстная, без надуманного пуританства и платонизма. Мы нашли друг друга.
-- Это тоже неправильно!  Зачем так поздно для меня?
-- Лучше поздно, чем никогда.
Она находит мою руку и тянет на себя, будто укрывается ею вместо одеяла. Я проверяю, как подсунуто одеяло под её колени, под голени, под плечо, прижимаю к себе. Она чуть шевелится, плотнее прижимаясь, подтягивает к губам мои пальцы и целует. Всхлипывая, облегчённо выдыхает. Я глажу её щеку и, убедившись, что не плачет, накрываю ладонью одну грудь и замираю. Долго не могу уснуть.
Утром её нет. Она суетится на кухне. Волосы собраны на затылке в большой букет и широким снопом свисают к спине. Я подхожу к ней со спины и нежно целую в самый низ шеи.
-- Мы же договорились! Не днём!
-- А сейчас утро. Я так благодарю тебя за прелестнейшую ночь. Спасибо!
-- Умывайся, делай зарядку, и будем завтракать.
Я ещё успеваю заправить постель. По-флотски, с идеальными стрелками.
-- Это неправильно! Любой догадается, что мою постель заправил моряк. А почему? Пошли завтракать.
В порт и в госпиталь разные направления. Но мы, не сговариваясь, идём под руку целый квартал вместе.