Лучшие друзья

      /у любви нет стандартов/

      Ты всегда была первой. Начиная с яслей, ты всегда хотела лидировать во всём. Не знаю, отчего, но меня это твоё стремление в первые ряды постоянно забавляло. Сначала. Потом стало напрягать, почему-то вызывая желание подавить твою сильную волю к победе. А потом… ты влюбила меня в себя. Не могла не влюбить. Мы стали лучшими друзьями со школы. Сильной парой во всём — от учёбы до участия в различных конкурсах и мероприятиях — школьных и самовольных.

      А помнишь, как мы прятались с тобой от разъярённого директора, когда он схватил указку и приклеился к ней? Весёлое было время… Как сейчас вижу его потное, красное от злости лицо. Эх, и досталось же потом нам от родителей! Мне тогда казалось, что у моей матушки глаза выскочат из орбит.

      Наш тандем не понимал никто, ребята недоумевали: что может быть общего между нами? Красавица и чудовище. Мне тоже это было непонятно до тех пор, пока ты сама не разъяснила нашу связь. Ты сказала, что такие, как я, призваны оттенять таких, как ты. И что мы с тобой всегда будем смотреться «на контрастах».

      Этот разговор между нами произошёл накануне выпускного. Надо было идти на бал выпускников, и, как нечто само собой разумеющееся, мы составили пару. Хотя мне стоило огромных трудов согласиться — не хотелось не то что куда-то идти, даже видеть своих одноклассников не было желания…

      «О, Джесс, ты отлично выглядишь! Скажи, может быть, составить тебе компанию?»
«Джессика, ты потрясна в этом алом платье! Ты такая… секси! М-м-м…»
«Джесси, я знаю одно укромное местечко, может быть, уединимся на пару часиков, а?»

      Меня бесили откровенные заигрывания парней с тобой. Хотелось вырвать им языки, выколоть глаза, заткнуть глотки. В такие моменты меня захлёстывала жалость к своим слабым рукам и ногам. К своей бесхарактерности. К своему молчаливому восхищению тобой. И злость, что ты будешь для меня всегда недосягаема. Впрочем, как и для них. И мне было одновременно смешно и грустно.

      Только мне ты открыла свой самый страшный секрет, маленькую тайну, знание которой воодушевляло меня, поддерживало во мне веру и желание жить. Ты как-то обмолвилась (совершенно случайно, конечно же), что тебе неинтересны мальчики. Говорила это, мило краснея, а мне казалось, что моё сердце останавливается, захлёбываясь, и забывает, как нужно стучать дальше. Тот день стал для меня самым памятным из всех.

      * * *

      Однако, зная твою правду, мне также хотелось умереть. Ты всё равно ускользала от меня. Меня захлёстывало отчаяние: что же мне нужно сделать, чтобы обратить на себя твоё внимание?
Ответ появился сам собой.

      «…Свершилось чудо! В клинике-лаборатории доктора Ксавьера Филлингтона закончены исследования. Сегодня впервые в мире была произведена операция по изменению пола. Первой девушкой, решившейся изменить себя и свою жизнь, стала Ариадна Х., штат Огайо. Операция прошла успешно, пациентка чувствует себя хорошо…»

      Вот оно! Если девушки мечтают стать парнями…

      * * *

     (какое-то время спустя)

      Красивая девушка с длинными волосами лёгкой походкой вплыла в кафе. И сразу устремилась к барной стойке — выпить свою утреннюю порцию эспрессо. Однако её ждал сюрприз: обычно пустующее место, которое она занимала каждое утро, было занято.
      — Простите… э-э? Оу.
      Наглец, посмевший занять её любимое место, обернулся через плечо, и она потеряла дар речи.
      Короткая стрижка ничуть не портила этого лица, напротив — оно было само совершенство. Идеальные линии бровей, слегка подкрашенные ресницы, ярко-зелёные, почти изумрудные, глаза, белоснежные зубы, сверкнувшие в смущённой улыбке.
      — Я занимаю ваше место? Тут вроде бы нет никаких табличек.
      — Нет, всё в порядке. Я могу сесть рядом.
      Отчего-то забилось сердце. Не глядя, она села на соседний вертящийся стул и привычно заказала эспрессо.
      — Я могу как-то компенсировать?..
      Снова белоснежная улыбка. В этих изумрудных глазах хочется утонуть. И Джессика бухнула первое, что пришло в голову:
      — Можешь. Заплати за меня.

      * * *

      Тихий вечер, будто созданный для романтики. Мягкий приглушённый свет, льющийся из-под бра, предусмотрительно накрытого лёгким, невесомым платком.

      Томные стоны. Нежные поцелуи, дразнящие прикосновения. Плавный изгиб спины. Тёплая кожа, шёлк коротких волос. Или это её волосы?

      Сладость губ, осторожно ласкающих напряжённую грудь. Сплетённые пальцы — такие тонкие, такие сильные. И нет сейчас ничего главнее, ничего важнее, чем то, что они рядом, так близко, так тесно…
      — Твой запах… Он сводит с ума…
      — Тш-ш, молчи. Не будем говорить…
      Голос дрожит, срываясь в глухой хрип, когда тела достигают высшей точки
наслаждения, задыхаются в экстазе, спешат к своему завершению. И кажется, будто сама земля переворачивается и увлекает за собой их сознание, которое тоже переворачивается с ног на голову.
      — Я люблю тебя.

      * * *

      Первые лучи солнца будят меня — я просыпаюсь раньше неё и впервые за свои долгие двадцать шесть лет чувствую себя настоящим человеком, а не потерявшейся душой в оболочке. Я любуюсь её безмятежным лицом, которое чуть тронула улыбка. Она улыбается — чему? Или кому? Какой сон видит моя красавица?
      Словно в ответ, она просыпается, распахивая свои удивительные серые глаза. И продолжает улыбаться — уже мне.
      — Ты не спишь? Давно?
      — Нет. Любуюсь тобой. Очень хотелось увидеть тебя спящей.
      — И как?
      — Что «как»?
      — Понравилось разглядывать меня спящую?
      — Очень. Мне всё в тебе нравится. Ты же знаешь.
      — Алекс, не смотри так, ты меня смущаешь… Впрочем, как и всегда. Как в тот раз, в кафе.
      Делаю вид, что сильно удивляюсь.
      — В кафе? Смущаю? Тебя? Тебя смутишь, пожалуй.
      Ты весело хохочешь, перекатываясь на живот, твои упругие ягодицы сверкают среди вороха смятой постели. Нашей смятой постели. Я легко касаюсь твоего тела, прорисовывая плавный силуэт, очерчивая волнительные изгибы — всё там как надо и где надо. Провожу языком по нижней губе и улыбаюсь. Да, я хочу тебя смущать. Мне это нравится.
      — Ну вот, опять. Алекс, перестань! Это у тебя выходной, творческая ты личность, а мне босс оторвёт голову, если я ещё раз опоздаю.
      — Пусть только попробует, — угрожаю я, хмуря брови. — Будет иметь дело со мной.
      — Ни за что, — ты вмиг становишься серьёзной. — Он увидит твою улыбку и сойдёт с ума. Мне придётся вызывать спасателей, чтобы они вытащили тебя из его кабинета.
      — С чего ты взяла, Джесс?
      — С того, что твоя улыбка и твои глаза — они пленяют с первого взгляда. Зелёные глаза из-под чёрной чёлки. На контрасте.
      Ты перестаёшь улыбаться, когда видишь, как мрачнеет моё лицо.
      — Что случилось, Алекс? Я что-то не то сказала? Не молчи.
      — Почему ты со мной? Потому что мы с тобой смотримся «на контрасте»?
      Ты сосредоточенно хмуришься, словно пытаясь что-то вспомнить, но безуспешно, и, тряхнув головой, обвиваешь меня руками, увлекая назад, на смятую тёмно-синюю простынь.
      — Глупышка! Я люблю тебя. И боюсь потерять. Мне известны случаи, когда девушки бросали своих подруг ради члена. Экзотики им, видите ли, хотелось.
      — Бросали? А потом возвращались назад?
      — Нет. Не возвращались. Но я тебя никуда не отпущу. Я ждала тебя всю жизнь!
      Я кладу свою голову тебе на грудь, и, бездумно вычерчивая круги на твоём животе, молча улыбаюсь своим невысказанным мыслям. Из них меня выдёргивает неожиданный вопрос:
      — Алекс, я видела шрамы. У тебя была паховая грыжа?
      Замираю, не зная, что сказать. Закрываю глаза от страха. И слышу:
      — И нечего стыдиться! Я люблю тебя такой, какая ты есть. Моя Алекса.