Окурки

          А я уж было обрадовался -ну всё, кажись, отписался - ни в голове, ни в сердце  нет чего-либо по-настоящему беспокоящего; всё что ни происходит вокруг - всё уже было, всё пережито душой, возрадовано ли, или же, наоборот, опечалено, да и возмущено до состояния невозможности молчать. Теперь уж всё высказано мной, о чём понуждала душа .  А происходящее вокруг - отнюдь не новость ранее не случавшаяся. Всё исчерпывающе  банально. Вот пусть другие и пишут о своих цветочках, бабочках, кошечках, собачках, истории людей разной судьбы и значительности - впрочем как-то поразительно однообразных по своей сути, хотя внешними своими проявлениями безмерно неординарными. Ещё можно бесконечно писать о цветочках - пусть бы это были и цветы зла. Пусть. А у меня замечательная лёгкость опустошённого сознания, так что некоторая тень испуга промелькнёт бывало: - неужто всё, действительно, отписался - ведь  вот давно уж не приходят стихи ( закончились на своей, согласной  древнеиндийским представлениям - традиционной сотне) да и славненько - нечего мучить народ. Теперь уж, видимо, настала очередь и прозы. А оставшиеся проекты пусть так и растворятся в эфире без следа. Красота!
          Тем более, что "отряд и не заметит потери бойца".

          Но тут на нашу сибирскую земля нагрянула ранняя весна-красна. После долгих морозов (при коротких да малоснежных днях) явилась теплынь. Солнышко, как это ему и положено, заблестело, небеса вмиг стали  легкомысленными, а на земле бысторо стал оседать снег, проталинки образовались на припёке, ручейки побежали, как и положено, вниз - лучше всяких архитекторов, совсем без проекта, находя себе причудливо извилистые  пути. Но забегая в тень, тут же замерзали наледью там, где только что неделю назад дворники, понуждаемые начальством - тоже  невольником столоначальников: муниципальных да и федерального уровня  -  ещё совершали  свой подвиг долбления накатанных да натоптанных заледенелых дорог и тротуаров.
         Одну только природу не нужно было понукать, она сама себе хозяйка. Вздумалось ей - и вот уже до начала марта исчезает снег, открывая взору пожухлую траву всю усыпанную мусором, из которых россыпью, как стрелянные гильзы на мотострелковом полигоне, бросается в глаза россыпь окурков.
      Ну и что?
      Да вот как-то не то чтобы уж так неприятно, но и не радует это обстоятельство. Хотя окурки эти более пристойны, чем прочие следы собачьей и людской несдержанности. Да ведь последнее это  явление всё-таки говорит о неких не вполне простых условиях образования скверны.
        Но вот окурки - чего проще с ними-то распорядиться по-хозяйски. Однако же вот...
       Вот да не вот.
        Можно сколь угодно рассуждать о природе человека, его отношению к себе, к близким, к соплеменникам, к миру вообще, находя множество причин того, почему же эти отношения не совсем благостны, а часто и враждебны, хотя, казалось бы, каждый из нас "За".  За мир и дружбу, за гуманизм и  добросердечность, за всё хорошее. Каждый - за. А вот этот  - он только говорит, что "За", а делает совсем наоборот. Да так, что любую обнаружившую себя нелицеприятность, будучи припёртым к стенке допроса, объяснит неограниченным множеством непреодолимых причин.
        Ну и кто этот "Этот".  Да вроде бы и никто. Кого не возьми для примеру - каждый человек достоинства, да столь возвышенного, что готов тотчас так же решительно осуждать не только радикальные проявления порока, но  даже и  чьё-то элементарное засранство. Тогда получается, что есть среди нас отдельно некие специальные люди, заточенные на то, чтобы скрытно рассеивать по родным и любимым просторам эти пресловутые окурки.
        В такую версию можно ли поверить?
        А если же поверить в это невозможно, тогда выходит, что окурки эти, много раз упомянутые, предстают однозначным маркёром состояния всего нашего людского сообщества- как народа, не только не хозяина своей судьбы и страны, а народа с психологией  не просто раба, раба беглого.
       Одного этого предположения о неизбывном рабстве достаточно, чтобы выстроить непротиворечивую модель механизма наших отношений. Дальнейшие на эту тему уточнения для человека, настроенного на поиск путей к добру,  будут избыточны, ;  для человека же готового  до последнего стоять на позиции  беспорочности гордости национальной  - ссылка на окурки отнюдь не поколеблет его убеждений. 
- Что за злопыхательство экстремиста - подумает он, да примется искать чем бы таким  тяжёлым покарать этого не патриотичного субъекта. А тут ему в помощь и сама властная вертикаль - из века век культивирующая рабский тип своих подданных, да столь успешно, что рабство так глубоко вросло в психологию каждого из нас, что мы, даже считая себя человеком самодостаточным, выпускаем в особую минуту эту рабскую скотинку потрудится на благо.
        Ну, власти так легче удерживать людскую массу в стаде.
        Начиная с мысли о том, что хорошо бы  народ как бы взнуздать, власть пускает на это дело чиновную рать, которая чем только успешна, как  в узду эту народец   направить самыми низменными заманухами. И тогда обнаруживается, что народец этот почему-то никчёмен, и не годится для исполнения дерзновенных планов развития до такой степени, что надобно много постараться, чтобы прикрыть эту нелицеприятность   знаками совершенств, заимствованными у людей свободных в жизни и творчестве, но опасных для окружающих. За ними - глаз да глаз.

        Вот и выходит что отдельно взятому человеку-то быть рабом комфортней, чем человеку Свободы.

-Смешно с всемирной тупостью бороться - Свобода потеряла первородство. Ее нет ни здесь, ни там. Куда же плыть?

 - озаботился однажды один  наш поэт. Да только что за дела? - ещё и поэты нам в указ! 


****
     Эвон куда тебя занесло, писака, только что похвалявшийся свободой от позывов к сочинительству.
    Действительно! Но, скажу я, не окурки тому виной, что я сорвался с привязи безмятежности. Разве я окурков не видел никогда раньше? Видел. И не только. Да и собирал их не мерено и не единожды в организованном порядке, впрочем, почти без эмоций.  Вот и сегодня - мельком отметил для себя их обильное присутствие на траве, освобождённой теплынью от снега - и пошёл дальше по своим текущим делам.
   Однако,на ночь глядя, уже в постели, засыпая, угораздило меня по смартфону навестить наш портал. Дремотный глаз мой зацепился за публикацию неизвестного мне автора.
   Начав читать её, я словно оказался там, где происходят события (вряд ли ошибусь если скажу так) будоражащие каждого из нас вот уже несколько лет. Моё отношение к ним определяется как к роковой истории, вытекающая из общих наших устремлений творить безобразия в угоду собственных представлений о целесообразном. Мои возможности хоть как-то повлиять на ход этой движухи - они мизерны. Правда одна моя  неравнодушная читательница призывала и меня встать на борьбу туда, где густо перемешаны геополитические, экономические, репутационные интересы высоких кругов, со стремлением народа к халяве, отдельных личностей к возвышению самооценки, желании срубить бабла, при не желании трудиться на работах презренного уровня, а постреливать из оружия разных типов, да квасить под разговоры о геройстве, тупости и предательстве.
        Хоть речь шла о трудягах войны, но герои там (не без мастерства автора публикации) представлялись мне колоритно обычными нашими парнями: шоферами, строителями, лесорубами, буровиками, шахтёрами. И я словно сошёл с пьедестала собственного затворничества, и - как однажды был случай - входил в бурную компанию пьянеющих только что откинувшихся зека -  и, к удивлению своему, сейчас почувствовал и себя в своей стихии: не зековской, а рабоче-крестьянской солдатской, да и прочих сгустков мужской среды, где руководят условности рабочего люда, их понятия товарищества, выручки и подлости, которая не так безусловна как выручка, да естественна, как способ дышать и видеть, где что плохо лежит. Здесь никто не скажет прямо - ты подлюга, но если уж это свойство твоё выходит за некие, трудно определяемые, но естественно понятые рамки, то тебе светят п***ли по пьянке, или хитро подстроенная дружбанами же подлянка.
        Таковы мы. Беглые рабы отчизны.
        Но одно дело - мотаться дальнебоем по стране, или долбить землю, или строить чего доведётся, или даже бичевать, приворовывая себе на питьё с минимум закуски -а другое: взять в руки оружие для поражения того что такой же как самого и ты, но с той стороны; или же усыпать нашу же землю тысячами мин против человека; или даже его бронированной машины, или делать что-то ещё бессмысленное для жертв неудачной контрацепции или даже аборта.
       Чтобы ни говорили бывшие пациенты родильных домов, а ныне бандиты войны в объяснение своей мотивации - всё что они делают, они совершают высший грех.
       При том, что в расчётах высших сфер мы, эти парни - не более того, что всего лишь окурки.
        Из  таких-то и выведена особая порода соотечественников, которая легко обращается в инопланетян, изощрённо дубасящих остановившихся в развитии прочих соотечественников, взбрыкивающих иногда, для того чтобы только получить по дурной своей башке, прежде чем возвратиться  силой нашей же безопасности в привычное стойло.

        Очевидность этого лишила меня сна, и я уже не думал о том, как же мне быть с моим творческим кризисом, весьма для меня благоприятным и желательным, а думал о вещах тяжёлых и безысходных.

Далее: http://www.proza.ru/2019/03/04/1161


1 марта 2019      04:02:58