Сёстры и братья часть 1 глава 5

Виктор Семёнович
Красная рябина, а вокруг дома. По земле промёрзшей стелется туман.
- Новогодней ночью 1950 год выпал обильный снег. Всё вокруг стало белым, кроме одного дерева с рубиновыми плодами! - вспомнил Иосиф Виссарионович Сталин. - Словно на картине яркое пятно и зима и осень снова заодно…
- Я помню встречу того года у Вас на даче! - откликнулась Валентина Истомина.
В большом зале, где собрались гости, висели портреты членов Политбюро. Сталин любил, чтобы каждый сидел под своим портретом. Но уже убрали портреты бывших высших функционеров Советского Союза Вознесенского и Кузнецова.
- Двоюродный брат вежливости - скупость! - однажды пошутил он при домработнице. - Главе государстве нужно экономить на всём…
Вождь давно придумал забавный обычай. Уничтожив попавшего в опалу соратника, передавал его государственную дачу другому чиновника. Берия жил на даче расстрелянного Чубаря, Молотов на даче казнённого Ягоды, Вышинский на даче Серебрякова.
- Они думают, что это шикарные дачи, - сказал ей Иосиф Виссарионович с усмешкой. - А это эстафетная палочка смерти. Скоро они передадут служебные дачи новым владельцам.
Коротая ночь, Иосиф Виссарионович рассказывал сальные мужицкие анекдоты, в кругу соратников он употреблял русский мат.
- Заставлял гостей напиваться, они не смеют отказываться, - подумал Виктор Семёнович Абакумов, - ибо это означало, что гость нечестен и оттого боится, что вино развяжет язык...
Министр государственной безопасности СССР скромно сидел с краю праздничного стола и следил за наигранным весельем. Начались грубые шутки. Никита Сергеевич Хрущёв встал, чтобы сказать тост.
- Пью за здоровье нашего дорогого товарища Сталина! - пока он говорил, сидящий рядом Лаврентий Павлович Берия подложил ему на стул помидор.
Хрущёв сел, спелый помидор взорвался, брызгая соком во все стороны. Хозяин дачи захохотал, за ним все гости.
- Никита! - хлопнул соседа по плечу Берия и сказал издевательски по-украински. - Мабудь ты всрався! 
Иногда он подсыпал соседям соль в бокал с вином. Выпив, гость плевался, все смеялись.
- Сталин мог толкнуть объект шутки в мелкий пруд посреди участка… - вспомнил Абакумов. - Но каждый гость облегчённо думает: «Издевается, значит, не гневается…»
Иосиф Виссарионович следил за унижением будущих мертвецов, посасывая трубку. Праздничное застолье закончилось в четыре утра, он разрешал обессиленным соратникам отправляться спать.
- Завтра в полдень едем проверять строительство высотки! - сказал он Абакумову, когда он подошёл прощаться.
Накануне Виктор Семёнович получил от него поручение проверить ход строительства высотного здания на площади у Красных Ворот.
- Нам давно поступил сигнал о вредителях, которые строят дом не совсем вертикально. - Сталин усмехнулся. - Нам объяснили, что это делается специально и на момент сдачи в эксплуатацию здание вернётся в нужное положение. Нужно проверить!
Провели проверку и выяснили, что по проекту на глубине шестнадцати метров ниже подошвы фундамента следовало построить поворотный вестибюль станции метро «Красные Ворота». 
- На этом уровне оказались водонасыщенные плывунные грунты, - пояснили Абакумову строители. - Практика в решении подобных задач заключалась в том, чтобы выполняли подземные работы, затем заниматься строительством здания. На это ушло бы дополнительно два года…
Советское руководство торопило работников, создание эскалаторных ходов и фундамента высотки осуществлялось параллельно. Из-за того, что возводить фундамент приходилось близко к двадцатиметровому котловану, вырытому над местом будущего вестибюля, потребовалось провести дополнительные работы по укреплению стройплощадки.
- Никто в мире так не делал! - заверили строители. - Даже в небоскрёбах Нью-Йорка…
Группа инженеров под руководством Якова Дормана предложила дерзкую идею заморозки плывучих грунтов вокруг котлована. Мастерами бурения были заложены более двухсот скважин глубиной около тридцати метров, в которые были опущены замораживающие колонки.
- Искусственная заморозка вызвала пучение грунта… - понял Абрамов. - По колонкам, объединённым в два контура, пустили рассол хлористого кальция при температуре минус двадцать градусов. Специальные станции обеспечивали круглосуточную заморозку грунта.
Дорман предположил, что из-за заморозки уровень фундамента в одной части повысится, что впоследствии приведёт к отклонению здания от вертикальной оси на шестнадцать сантиметров.
- Чтобы избежать последствий, инженер предложил колонны каркаса корпуса устанавливать с заданным наклоном… - узнал Виктор Семёнович. - Вот почему Иосифу Виссарионовичу сообщили о вредительстве!
Он уехал домой, а ночь хозяина продолжалась после отъезда гостей. Сталин вышел из дома, сказал охране, что хочет поездить в санках по аллеям.
- В последнюю зиму ездил редко, - буркнул он. - Усилился ревматизм, болят ноги, я стал очень раздражителен…
Вождь давно жил по навсегда заведённому распорядку. Застолья в ночи, мешающейся с рассветом. Только тогда мог заснуть. Летом после ухода гостей он часто работал в саду.
- Он любит ночью срезать цветы… - вспомнил Абакумов, сидя в машине, мчавшейся по сонной Москве.
Однажды он присутствовал, когда в свете фонаря хозяин страны орудовал секатором, срезанные головки цветов собирала охрана. Но руки Сталина дрожали от старости, он поранил пальцы. Тогда вызвали фельдшера, но и у того дрожали руки от страха.
- Неужели такая ужасная рана?! - усмехаясь, вождь перевязал палец.
После катания на санках Иосиф Виссарионович поспал. Летом лежал на топчане, закрыв лицо фуражкой, чтобы не тревожило утреннее солнце. Он полюбил разговаривать с охраной. Сталин рассказывал им случаи из жизни.
- Иосиф Виссарионович обращается в прошлое… - подумал Виктор Семёнович. - Рассказывает мне о детстве, юности и революционной борьбе.
Он пользовался полным доверием вождя и проводил с ним много времени. Сталин поручил Абакумову произвести массовые аресты среди земляков Берии выходцев из Мингрелии, которых Лаврентий рассадил на многие ответственные посты. Начиная дело, он прямо сказал:
- Ищите в заговоре Большого мингрела.
Но дело продвигалось медленно, Абакумов боялся собирать материал на шефа. Он компенсировал эту задержку, активность по другим уголовным делам. Была арестована группа врачей, работавших в медицинской части крупнейшего автомобильного завода имени Сталина. К ним прибавили сотрудников дирекции и работников министерства.
- У всех арестованных выразительные имена, - удивлялись москвичи. - Арон Финкельштейн, Мириам Айзенштадт, Эдуард Лифшиц.
После гибели Еврейского антифашистского комитета это было первое открытое антисемитское дело. Всех обвиняемых расстреляли. 
- Врач Сталина профессор Виноградов арестован! - шумела Москва.
Большую группу знаменитых врачей-евреев приготовили для будущего процесса: Когана, Фельдмана, Этингера, Вовси, Гринштейна.
- Евреи через него хотели отомстить мне за отказ отдать им Крым под Израиль! - признался Сталин, когда утром сел в машину к Абакумову.   
Идея разветвлённого еврейского заговора, использующего в своих целях людей самой гуманной профессии в мире, была готова. 
- Зловещая сионистская организация «Джойнт» решила погубить народ России! - убеждал Иосиф Виссарионович. - Возможно, она начала действовать ещё во времена Троцкого. Её агенты Михоэлс и прочие верные слуги американского империализма проникли повсюду.
Он был убеждён, что по её заданию космополиты отравляли идеологию страны. Агенты-врачи убивали государственных деятелей. 
- Проникли сионисты и в высшие эшелоны власти… - расстраивался Сталин. - Через Жемчужину в агенты «Джойнта» был завербован Молотов.
Они подъехали к высотке. Дорман показал проверяющим, что когда замороженные грунты начали оттаивать, здание под собственным весом стало наклоняться в другую сторону, принимая вертикальное положение. 
- В итоге высотка займёт правильную линию партии, - пошутил Иосиф Виссарионович. - Как все люди и постройки СССР. Здесь вам не Пиза…

Матвей
Серым январским утром 1876 года в Самаркандской казарме линейного Туркестанского батальона шли занятия «словесностью». За деревянными столами сидело человек тридцать учеников в мешковатых шинелях. Усатые и бородатые солдаты учились писать на грифельных досках.
- Тихо! - учителем был капитан роты Матвей Григорьевич Генсицкий.
Он стоял около двух чёрных досок с картонными буквами в руках.
- Ну, братцы, какая это буква? - спросил, подняв вверх букву.
- Веди! - раздался хор самых разнородных голосов.
- Эта буква какая? - капитан поднял другую картонку. 
- Аз! - закричали солдаты и принялись рисовать буквы.
Генсицкий смотрел на них и неожиданно вспомнил, как десять лет назад после подчинения Кокандского ханства русские войска двинулись на Самарканд. Под сильным ружейным и орудийным огнём обе колонны батальона перешли по грудь в воде реку Зарявшан и отважно пошли на приступ неприятельской позиции, изрытой траншеями для стрелков.
- Когда мы, перейдя последний приток, с криком «ура» бросились на длинные линии бухарцев в штыки, те бежали, оставив орудия и массу оружия! - Матвей участвовал в том бою.
Потери российских войск составили сорок человек убитыми и ранеными. На следующий день Самарканд сдался генералу Кауфману. 
- Александр Македонский был, по преданию, первым завоевателем Самарканда, - объявил генерал на победном построении части. - Императору Александру II суждено покорить его в последний раз!
Солдаты написали непокорные буквы. Капитан осмотрел результаты и приказал переходить от упражнений умственных к физическим. Фельдфебель Ситников построил третью полуроту и пошутил:
- Коли маленьких не научили, большим в голову не вобьют!
- Нет, не то! - ответили солдаты. - Лучше поздно, чем никогда. Грамота пригодится, хоть письмо написать домой или что другое...
Рыжий солдатик Черноусов ловко подтянулся на кольцах. Дошла очередь вятского солдатика Волкова, который плохо подтягивался.
- Ну, ты, вятский, - заметил Генсицкий. - Не подгадь Вятку!
- Да я, господин капитан, смолоду не научился, а уж скоро домой...
- А старому солдату так делать стыдно. Ты должен примером для других служить, а выходит, что молодые солдаты лучше тебя делают.
Время подходило в двенадцати часам. Заиграл рожок. Новобранцы, не зная, играют на обед или «сбор», предположили первое, схватили медные чашки и кинулись бежать на кухню. Фельдфебель Ситников заругался:
- Куда вы, серые черти?
- За обедом! - ответил Волков.
- Какой вам обед! Слышите, что сбор играют, а не обед! Катайте шинели, берите сумки и мешки. 
Закопошились солдатики, схватили ружья, амуницию и выбежали на двор. В пролётке, запряжённой парой вороных, сидел полковник, Михайлов, бравый мужчина, в очках, с чёрной с проседью бородой. Сбегались офицеры. Полковник бодро выскочил из коляски и обратился ко всем: 
- Поздравляю вас с походом, братцы! Я получил от командующего войсками телеграмму. Выступаем в Мерв.
- Рады стараться, ваше высокоблагородие! - звонко рявкнул батальон.
Солдат распустили собираться к передислокации. Бабы, прослышав, что мужей берут на войну, подняли вой.
- Э, братцы, идём в поход... - сказал Черноусов.
- В Мерв на стоянку, - предположил Волков.
- Ну, едва ли на стоянку! - уточнил фельдфебель Ситников. - Скорее война! Что мне с «Бишкой» делать? Как забрать с собой?
«Бишка», большая, лохматая собака, с огромной головой, давно служил в батальоне и никогда не отставал от солдат. На стрельбу и на маневры, всюду сопровождал их верный пёс.
- Нашёл за кого переживать! - поддел его Волков.
Полковник разрешил солдатам брать вещи не более пуда. 
- Убьют вас, братцы, - смеялись над холостяками женатые.
- Да разве на войну пойдём? - огрызался Ситников.
Вышло приказание оставить женатых и заменить их людьми из других частей. Когда женатых оставили, солдатки остались недовольны:
- Прослужат солдатики срок, пойдут домой, а мы тут останемся... Уж лучше бы на войне погибли!
Начали солдатики лишнее продавать: кровати, ящики, поношенные мундиры. Всё спускалось задёшево. Явились покупщики сарты, продувной народ, начали увозить из казарм солдатские пожитки целыми возами. 
- Ничего лишнего не брать! - полковник приказал каптенармусам, артельщикам и фельдфебелям, что нужно покупать для упаковки.
Ситников уговаривал солдат не продавать сапоги:
- Боже вас сохрани! Солдат в походе без сапог пропащий человек!
Из Ташкента привезли войлочные кибитки и деревянные чашки. Подрядили сартов для «тюковки» верблюдов. Из главных складов прислали четыре полных годовых комплекта патронов.
- Завтра гуляем отходную! - объявил солдатам Генсицкий.
От каждой из остающихся частей ассигновали по двести рублей. Устроили обед в городском парке, чисто выметенном, с нагими деревьями и кустами, который красиво убрали флагами. Около фонтана поставили длинные столы со скамьями вокруг. За обедом подавали плов, суп, по пирогу на солдата, баварское пиво, по нескольку ведер на стол, фрукты разные.
- Словом, пир горой, - одобрил Матвей.
Гремела музыка, присутствовал генерал Гродеков. Пили солдатики, веселились и даже присутствием генерала не смущались. Вечером офицеры собрались на прощальный ужин. Кто-то предложил сыграть «в медведя». Вызвались участвовать шесть человек, среди них Генсицкий. Они сели за отдельный стол, положили по рублю. Михайлов скомандовал:
- Медведь идёт!
Офицеры выпили по рюмке водки и полезли под стол. Через некоторое время он подал команду:
- Медведь ушёл!
Вылезло пять человек, один заснул. Цикл игры повторился, пока не остался один Матвей, который забрал все деньги.
- Удалой офицер! - похвалил его полковник. - Стойкий к водке и в бою!
В часов пять утра дежурные по ротам пошли будить спавших на железных кроватях под ватными одеялами солдат. Просыпались неохотно, протирали глаза, накидывали амуницию и бежали к умывальникам.
- Свежо! - вздрагивал Волков.
Собрались на молитву. Хор свежих голосов дружно пропел «Отче наш», «Спаси Господи». Затем новобранцев погнали за чаем, они, с медными чайниками, каждый для своего отделения, помчались на кухню.
- Последний раз тут чай пьём! - расположились служивые для чаепития.
У кого была чашка, у кого кружка. Чай был хороший, душистый. Суетились, связывали в тюки. Ротные командиры осмотрели людей всё ли у них исправно, а Генсицкий спросил Ситникова:
- «Бишка» здесь?
- Здесь, господин капитан! - ответил фельдфебель.
Прошёл кобель с ними немало походов, а при переходе гор, когда смозолил лапы, солдаты сшили ему сапожки из кожи.
- Стар уж пёс, - пояснил он. - Утром мог идти за солдатами, а днём, смотришь, везут на ротной телеге с мишенями. Нельзя его брать…
- Слушаюсь! - хозяин собаки попросил смотреть за псом оставшихся.
Батальон соединили. Полковник Михайлов был на рыжей лошади.
- Ну, господа ротные командиры, - сказал он, - не теряйте времени!
Раздалась команда, заиграла музыка походный марш, и, мерно отбивая ногами мёрзлую землю, двинулся батальон по Самарканду. По пути полурота зашла на квартиру к полковнику за знаменем и денежным ящиком. Наконец, подошли к большой каменной церкви. 
- Народу собралась тьма… - огляделся Матвей.
В церкви служили молебен. Солдаты стояли без шапок и молились.  Скомандовали на молитву, потом из церкви вынесли знамя.
- На краул! - раздалась новая команда. 
Как струйка ручейка, сверкнули солдатские ружья. Музыка заиграла:
- «Боже, царя храни».
Потом генералы попеременно, сказали солдатам напутственные речи.
- Счастливого пути, братцы! - закончили они.
- Счастливо оставаться, ваши превосходительства! - рявкнул батальон.
Звучно пронеслась команда по притихшей площади. Заиграла музыка, дружно пошли солдатики по дороге из города. По пути батальона выстроились все прочие военные части: пехота, артиллерия и казаки.
- Прощай, Самарканд! - Волкову было жалко покидать сытный город.
Бойцов прошибли слёзы, Генсицкий подбадривал их, шагая рядом:
- Не мы первые, не мы и последние, везде люди хлеб едят! 
 
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2019/03/03/1412