Стивен Кинг. Лори

Посвящается Лисичке[1].
 
 
1

Лойд Сандерленд потерял жену, с которой прожил четыре десятка лет. Через полгода его навестила сестра, села за руль и приехала – из Бока-Ратон в Кайман-Ки. Привезла с собой тёмно-серого щенка, сказала, что это помесь бордер-колли и муди. Лойд понятия не имел, что это за порода «муди», да и знать о ней не желал.

– Бет, зачем? Только собаки мне не хватало! Я и о себе-то позаботиться толком не могу.

– Оно и видно, – вздохнула она, отстёгивая щенячий поводок, тоненький, как игрушечный, – совсем отощал. На сколько ты похудел?

– Не знаю.

Она смерила его взглядом.

– Фунтов на пятнадцать, пожалуй. Столько не повредит, но дальше уже перебор. Приготовлю тебе болтунью с сосисками и тосты. Яйца в доме есть?

– Не надо мне болтуньи.

Лойд взглянул на псину. Уселась на белый мохнатый ковёр, того и гляди оставит визитную карточку. Конечно, его и так не мешало бы пропылесосить, и даже с шампунем, но тут пока хотя бы никто не мочился. Янтарные собачьи глаза смотрели изучающе.

– Так есть в доме яйца или нет?

– Есть, но...

– А сосиски? Ну, понятно. Живёшь на одних консервах и полуфабрикатах. Съезжу-ка я в «Пабликс», но сперва устрою ревизию твоему холодильнику. Может, ещё что нужно.

Сестра была старше на пять лет и после смерти матери, можно сказать, вырастила его. В детстве Лойд никогда не мог настоять на своём, да и теперь, хоть оба и старики, не в состоянии дать отпор... тем более, потеряв Мэриан. Такое ощущение, будто хребет выдернули. Может, оно и пройдёт, а может, и нет. В шестьдесят пять оклематься не так-то легко.

Впрочем, псина эта... тут он от своего не отступит. Господи, и о чём только Бетти думала?

– Я не намерен её оставлять, – бросил он сестре в спину, когда та устремилась на кухню на своих длинных, как у цапли, ногах. – Сама купила, сама и держи.

– Я её не покупала. Мамаша чистокровная бордер-колли, но загуляла с соседским кобелём, а он муди. Хозяин уже пристроил троих щенков, а эта последняя в помёте, никому не приглянулась. Он малоземельный фермер, куда ему лишняя, хотел уже сдать в приют. Еду мимо, а на столбе объявление: «Кто хочет собаку?»

– И ты сразу подумала обо мне. – Лойд снова встретил пристальный собачий взгляд. Казалось, щенок состоит из одних торчащих ушей.

– Да.

– Бет, у меня траур, мне плохо.

Только ей он мог сказать это прямо. Хоть какое-то облегчение.

– Знаю. – На открытой дверце холодильника звякнули бутылки. Сестра нагнулась их переставить, Лойд видел её тень на стене. Ну чистая цапля... и жить, наверное, будет вечно. – Человеку в горе нужно чем-то отвлечься, – продолжала она, – о ком-нибудь позаботиться. Вот о чём я подумала, когда увидела объявление. Главное, не кто хочет собаку, а кому она нужна. То есть тебе. Боже, да у тебя тут просто рассадник плесени, а не холодильник! Меня чуть не вырвало.

Собачка поднялась на лапы, неуверенно шагнула к Лойду, затем передумала (если, конечно, думала вообще) и плюхнулась обратно.

– Забирай её себе, – покачал он головой.

– Исключено, у Джима аллергия на шерсть.

– Бетти, у вас две кошки. Какая ещё аллергия?

– На них – никакой, и кошек нам вполне хватает. Раз такое дело, я просто отвезу щеночка в приёмник. Там подождут три недели, потом усыпят. Она красотка, вон какой мех дымчатый. Может, хозяин и найдётся.

Лойд закатил глаза, хотя из кухни его и не было видно. Совсем как в восемь лет, когда Бет грозилась нашлёпать его по заднице бадминтонной ракеткой за бардак в комнате. Кое-что не меняется никогда.

– Всё, тушите свет, – вздохнул он. – На сцене Бет Янг со своим непревзойдённым искусством виноватить.

Она закрыла холодильник и вернулась в гостиную. Щенок оглянулся и продолжил разглядывать Лойда.

– Съезжу в «Пабликс», покупок будет на сотню, не меньше. Принесу чеки, потом отдашь.

– А мне пока что делать?

– Познакомься хотя бы с бедным щеночком, которого обрекаешь на газовую камеру. – Бет наклонилась почесать псину за ухом. – Ты только глянь, сколько надежды в этих глазах!

В янтарных глазах собаки Лойд видел одну лишь настороженность. Она его оценивала.

– А если она на ковёр надует? Мэриан его постелила перед самой своей болезнью.

Бет кивнула на игрушечный поводок, брошенный поверх пуфика.

– Своди её погулять, пусть познакомится с заросшими клумбами Мэриан. А ковру, кстати, хуже не станет, он и так загажен. – Взяв сумочку, она направилась к двери, деловито вышагивая на тонких ногах в своей всегдашней манере.

– Хочешь сделать человеку гадость, подари ему домашнего питомца, – проворчал Лойд. – Так пишут в сетях.

– Тоже мне истина в последней инстанции.

Сестра оглянулась в дверях. Безжалостно-яркий свет, какой бывает в сентябре на западном побережье Флориды, подчеркнул помаду, растёкшуюся по морщинкам возле губ, обвисшие веки и трепетную паутинку жилок на виске.

Скоро Бет стукнет восьмой десяток, подумал Лойд. Его бойкая, спортивная, упрямая сестрёнка, никогда не признававшая компромиссов, уже стара. Да и он тоже. Оба живое доказательство, что жизнь не более чем краткий сон в летний день. Только у Бетти ещё есть муж, двое взрослых детей, четверо внуков – естественная геометрическая прогрессия. У него была Мэриан, но Мэриан ушла, а детей нет. Что, заменить жену какой-то дворняжкой? Идея такая же дурацкая и пошлая, как холлмарковская поздравительная открытка.

– Собака здесь не останется, – твёрдо сказал он.

Бет одарила его всё тем же взглядом себя тринадцатилетней: «Смотри, если не возьмёшься за ум, дождёшься знакомства с бадминтонной ракеткой».

– Останется, по крайней мере, пока я не вернусь из «Пабликса». У меня ещё есть дела, а собаки в машинах на жаре дохнут, особенно такие маленькие.

Она закрыла дверь. Лойд Сандерленд, пенсионер и вот уже полгода как вдовец, потерявший интерес к пище и прочим радостям жизни, разглядывал незваную гостью, а та разглядывала его в ответ, сидя на белом ворсистом ковре.

– Ну что уставилась, дурёха? – спросил он наконец.

Щенок встал и пошёл к нему, точнее, приковылял, будто брёл в густых зарослях. Уселся у левой ноги и задрал мордочку, глядя в лицо. Осторожно протянутую руку не укусил, наоборот, облизал. Ллойд взял тоненький поводок и пристегнул его к розовому ошейничку.

– Пойдём-ка подальше от этого ковра, пока не поздно.

Он потянул за поводок, но псина лишь сидела и смотрела. Лойд со вздохом поднял её на руки, снова ощутив влажный язычок. Выйдя во двор, он опустил щенка на траву. Газон давно не стригли, и собачка утонула почти с головой. Клумбы тоже совсем заросли, Бет была права. Вид просто ужасный, половина цветов не живее Мэриан. Лойд криво усмехнулся, ощутив укол вины за такое сравнение.

В траве косолапая походка щенка стала ещё заметнее. Собачка проковыляла десяток шагов, присела и сделала лужицу.

– Неплохо, – хмыкнул Лойд, – но всё равно я тебя не оставлю.

Правда, шестое чувство уже подсказывало, что Бет вернётся к себе в Бока-Ратон без пса. Незваная гостья останется здесь, в доме, полумилей дальше разводного моста, что соединяет Кайман-Ки с материком. Ничего не выйдет, конечно, собак он ни разу не держал, но пока подыскивает малышке хозяина, будет хоть какое-то занятие помимо телевизора, компьютерных игрушек и сайтов, что поначалу, когда он вышел на пенсию, казались интересными, а теперь наскучили до смерти.

Когда часа через два Бет вернулась, Лойд снова сидел в своём кресле, а щенок дремал на ковре. Любимая сестрёнка, ухитрявшаяся бесить его всю жизнь, сегодня превзошла сама себя. Привезла она куда больше, чем он ожидал. Огромный пакет щенячьего корма (натурального, разумеется) и большая упаковка йогурта, от которого должны окрепнуть хрящи этих огромных, как радары, ушей. А ещё впитывающие пелёнки, на которых псине предстояло справлять естественную нужду, собачью постельку, три жевательные игрушки (две из них противно пищали) и детский манеж – для того чтобы щенок не бродил по ночам.

– Боже мой, Бетти, сколько ты на это угрохала?

– В «Таргете» была распродажа, – привычно увильнула она от ответа. – Ты мне ничего не должен, это подарок. Ну что, всё ещё хочешь отдать мне собаку? Смотри, сколько я ей накупила. Если хочешь, возвращай всё это сам.

Проигрывать сестре Лойд давно уже привык.

– Так и быть, дам твоей псине испытательный срок, но я не люблю, когда на меня взваливают ответственность. Всю жизнь мною командуешь!

– Ну да, я такая, а куда было деваться? Мама умерла, а отец по большей части не просыхал... Ну так что, яичницу будешь?

– Давай.

– Ковёр уже обмочила?

– Нет.

– Ещё не вечер, – злорадно ухмыльнулась она. – Впрочем, невелика потеря. Решил насчёт клички?

Стоит назвать, мелькнула мысль, и всё, не отвертишься. Хотя, пожалуй, после того как собака лизнула его руку, осторожничать уже поздно. Как с Мэриан, с того самого первого поцелуя. Очередное глупое сравнение, но разве мысли удержишь? Они сами по себе, вроде снов.

– Лори, – ответил он.

– Почему Лори?

– Не знаю. Просто первым пришло на ум.

– Ладно, сойдёт.

Лори двинулась за ними на кухню. Ковыляя.
 
2

Лойд устлал белый ковёр бумажными пелёнками для собачьего туалета и установил манеж у себя в спальне (попутно прищемив пальцы), затем включил в кабинете компьютер и нашёл в Интернете статью «Вы завели щенка». Дочитав до середины, он увидел в ногах Лори и встретил её взгляд. Покормить? Пошёл на кухню и обнаружил под аркой между кухней и гостиной лужицу – почти рядом с ближайшей собачьей пелёнкой. Он принёс собачку и погрозил пальцем.

– Сюда нельзя! – Потом пересадил её на пелёнку. – Вот сюда.

Лори глянула на него, прошла косолапой щенячьей походкой на кухню и легла у плиты, положив голову на лапы и всё так же наблюдая. Лойд оторвал пригоршню бумажных полотенец. Похоже, в ближайшую неделю, а то и дольше, их потребуется немало.

Убрав лужицу (совсем крошечную, надо сказать), он сыпанул в миску четверть мерного стаканчика щенячьего корма – рекомендованная дозировка согласно статье – и смешал с йогуртом. Лори с охотой принялась за угощение. Наблюдая, он достал телефон. Бет звонила из зоны отдыха где-то в дебрях аллеи Аллигаторов.

– Совсем забыла, надо же показать пёсика ветеринару!

– Знаю, – ответил Лойд. Об этом говорилось в статье.

Сестра продолжала, будто не слышала – ещё одна хорошо знакомая черта:

– Думаю, понадобятся витамины, ну и, конечно, что-нибудь от сердечных червей плюс средства от клещей и блох – какие-нибудь пилюли, добавлять в еду. А ещё её надо будет прооперировать. Ну, ты знаешь, стерилизовать, но это, наверное, через пару месяцев.

– Да, если я её оставлю.

Лори уже покончила с едой и побрела назад в гостиную. На полный желудок щенячье косолапие стало ещё заметнее. Ни дать ни взять, слегка перебрала.

– Выгуливать её не забывай!

– Ладно.

Каждые четыре часа, согласно той статье. Просто наказание какое-то! Делать ему больше нечего, как вставать в два часа ночи, чтобы тащить на улицу это незваное сокровище.

Чтение мыслей было ещё одним талантом Бет.

– Думаешь, наверное, что вставать ночью – лишнее беспокойство?

– Приходило на ум такое.

Она снова пропустила его слова мимо ушей.

– Сам же говорил, что после смерти Мэриан не можешь заснуть. Если это правда, то ночные прогулки с собачкой вряд ли тебя напрягут.

– Бетти, ты просто сама чуткость и забота.

– Ну ты хотя бы попробуй. Дай малышке шанс... и себе заодно. Лойд, я же волнуюсь! Сорок лет проработала в страховой компании и не понаслышке знаю, как сыплются болячки после смерти жен на мужчин твоего возраста... да и умирают они часто.

Лойд промолчал.

– Ну как, дашь?

– Что дам? – буркнул он, хотя понял.

– Шанс пёсику.
Сестра настаивала, но брать на себя обязательства Лойд не спешил. Он огляделся, словно в поисках вдохновения, и заметил какашку, одну крохотную колбаску, ровно там, где недавно убирал лужицу, возле бумажной пелёнки.

– Пока твоя малышка здесь. – Большего он сказать не мог. – Не лихачь там за рулём.

– Не переживай, шестьдесят пять миль в час, и точка. Народ обгоняет, даже сигналит, но чуть быстрее, и могу не справиться с управлением.

Он попрощался, взял ещё бумажных полотенец и подобрал колбаску под пристальным взглядом янтарных глаз. Затем вывел Лори на улицу, где она ничего не сделала. Двадцать минут спустя, дочитав ещё одну статью про щенков, Лойд обнаружил в коридоре новую лужу.

Всё там же.

Он нагнулся, упершись руками в колени. Спина, как обычно, предостерегающе хрустнула.

– Смотри, псина, того и гляди вылетишь.

Собака внимательно смотрела на него. Словно изучала.

 
3

После обеда и ещё две лужицы спустя, причём одна где надо, на пелёнке возле кухни, Лойд снова пристегнул к ошейнику Лори игрушечный поводок и вынес её на улицу, держа под мышкой, как футбольный мяч. Опустил на землю и потянул по дорожке, что бежала по задам посёлка к мелкому каналу. Перед разводным мостом оказалась пробка, машины ждали, пока дорогостоящая игрушка очередного мистера Тугая Мошна проплывёт из бухты Оскара в Мексиканский залив. Лори, как обычно, косолапила, то и дело останавливаясь, чтобы обнюхать заросли травы, наверное, казавшиеся со щенячьей точки зрения непроходимыми джунглями.

Обветшалый дощатый настил для прогулок вдоль берега почему-то назывался «Шестимильной тропой», хотя там не набиралось и мили. Впереди между знаками «Не мусорить» и «Рыбалка запрещена» Лойд заметил своего соседа по улице. Чуть дальше был ещё один знак «Осторожно, аллигаторы», но второе слово кто-то закрасил из баллончика и заменил на «демократы».

Глядя, как Дон Питчер горбится над своей щегольской тросточкой из красного дерева и поправляет корсет, Лойд неизменно ощущал лёгкую дрожь самодовольства. Отъявленный зануда и злопыхатель, Дон всегда оказывался в курсе, когда в округе кто-то умирал и, если у кого-то финансы пели романсы, тоже узнавал об этом первым. У Лойда и у самого спина была уже не та, как и слух со зрением, но от палочки и корсета его пока отделяли годы. По крайней мере, он на это надеялся.

– Ты только глянь, какая яхта! – усмехнулся Дон, когда Лойд вышел на тропу. Лори попятилась, натянув поводок. Наверное, испугалась воды. – Интересно, сколько голодных удалось бы накормить ею в Африке?

– Даже голодные, Дон, вряд ли стали бы есть яхту.

– Ты знаешь, о чём я... Так-так, а это ещё кто? Щенка завёл? Какой милашка!

– Это девочка. Сестра оставила на передержку.

– Привет, милая! – нагнувшись, потянулся к ней Дон, но Лори отскочила, и Лойд впервые услышал её голос: писклявое отрывистое «тяв-тяв». Дон снова выпрямился. – Что-то не очень она ласковая.

– Просто не знает тебя пока.

– Небось всё загадила?

– Ну, не так плохо.

Они снова стали наблюдать за моторной яхтой, а Лори сидела на краю дощатого настила и смотрела на Лойда.

– Моя жена ни за что не согласится на собаку, – вздохнул Дон. – От них, мол, одна грязь да хлопоты. Когда-то у меня тоже была, настоящая колли, ещё в детстве. Упала в колодец. Крышка совсем сгнила, и бедняжка провалилась. Пришлось вытягивать её этой, как её там...

– Вот как?

– Да. Ты поосторожнее со своей крохой возле дороги. Выскочит – и пиши пропало... Нет-нет, ты глянь, ну и махина, чёрт подери! Ставлю десять к одному, что сядет на мель.

Яхта на мель не села.

Разводной мост опустился, и машины поехали дальше по своим делам. Лойд обернулся, Лори спала, лёжа на боку. Он взял её на руки. Пёсик открыл глаза, лизнул его в ладонь и снова задремал.

– Пойду домой, сварганю что-нибудь на ужин. Счастливо, Дон!

– Тебе того же. Приглядывай за своим щенком, не то он всё в доме погрызёт.

– У неё для этого игрушки.

Дон усмехнулся, обнажив кривые зубы, при виде которых по спине Лойда пробежал холодок.
– Вот увидишь. Ей больше по вкусу мебель.
 
4

Когда Лойд смотрел по телевизору вечерние новости, Лори подошла к его креслу и дважды тявкнула, точно как днём. Заглянув в блестящие глаза, он взвесил за и против и усадил её на колени.

– Только попробуй мне налить на штаны – прибью.

Однако всё обошлось, и вскоре она заснула, свернувшись клубочком. Лойд рассеянно гладил собаку, смотря телефонный ролик о теракте в Бельгии, а когда передача закончилась, вынес Лори на улицу, снова взяв под мышку, как футбольный мяч. Пристегнул поводок и позволил подойти к краю Оскар-роуд, где она присела и сделала свои собачьи дела.

– Отлично придумано, – улыбнулся Лойд, – так держать!

В девять часов он выстлал пол детского манежа пелёнками для собачьего туалета – завтра не мешало бы пополнить запас, а заодно купить бумажных полотенец – и опустил щенка внутрь. Тот сидел, не сводя с него глаз. Лойд поставил воды в чашке, Лори немного полакала, затем улеглась, всё так же наблюдая.

Лойд разделся и тоже улёгся, не потрудившись залезть под одеяло. По опыту он уже знал, что утром оно всё равно окажется на полу, став жертвой его ночных метаний. Однако сегодня он почти тут же провалился в сон и проснулся только в два ночи – от тоненького скулежа.

Лори лежала, просунув нос между прутьев манежа, будто тоскующий узник камеры-одиночки. На пелёнках валялось несколько колбасок.
Рассудив, что на родной Оскар-роуд в столь поздний час можно не бояться оскорбить чьи-то чувства, щеголяя в трусах и майке, Лойд сунул ноги в шлёпанцы и вынес свою гостью (так он до сих пор думал о Лори) наружу. Там он опустил её на подъездную дорожку. Собака немного прошлась, понюхала кляксину птичьего помёта и решила на неё помочиться. Он снова одобрил идею. Лори уселась и стала смотреть на пустую дорогу, а Лойд смотрел на звёзды. Как их много, никогда столько не видел, хотя нет, должен был. Просто давно. Он попытался вспомнить, когда последний раз выходил на улицу в два часа ночи, но не смог. Почти зачарованно глядя на Млечный Путь, он вдруг поймал себя на том, что засыпает на ходу, и вернулся с собакой в дом.

Лори молча смотрела, как он меняет загаженные пелёнки, но, оказавшись в манеже, начала скулить снова. Взять её, что ли, с собою в постель? Хотя нет, судя по статье «Вы завели щенка», так не годится. Авторша, некая Сюзанна Моррис, доктор ветеринарии, без обиняков заявляла: «Стоит стать на этот путь, свернуть с него будет очень трудно». К тому же мысль о том что, проснувшись, он найдёт в кровати на месте жены коричневую колбаску, отнюдь не прельщала. Это было бы не только неуважением к памяти покойной, но и означало бы, что придётся менять постельное бельё – работка, которая тоже его не прельщала, потому что этот блин вечно выходил комом.

Лойд пошёл в комнату, которую Мэриан звала своей берлогой. Её вещи по большей части оставались на месте, потому что, несмотря на увещевания сестры, он так и не набрался духа с ними расстаться. После смерти жены он старался избегать этой комнаты. Даже от фотографий на стенах боль утраты накатывала с новой силой, особенно сейчас. В два часа ночи человек не такой толстокожий, и только к пяти кожа начинает грубеть, когда первые лучи солнца появляются на востоке.

Мэриан так и не приобрела себе айпод, но сиди-плеер, с которым она дважды в неделю ходила на аэробику, до сих пор лежал на полке над скромной коллекцией альбомов. Лойд глянул на батарейки – «мизинчики» совсем не окислились. Провёл пальцем по компакт-дискам, помедлил на «Холл энд Оутс» и перешёл к «Джоан Баэз. Лучшие хиты». Вставил диск в плеер, захлопнул крышку, и тот бодро зажужжал. Забрав его с собой в спальню, Лойд нажал на клавишу и Джоан Баэз запела «Ночь, когда пал южный городок»[2]. Он положил плейер на свежую пелёнку. Лори понюхала новый предмет, затем улеглась рядом, почти уткнувшись носом в наклейку с надписью «Мэриан Сандерленд».

– Годится? – спросил Лойд. – Чертовски на это надеюсь.

Он вернулся в постель и сунул руки в прохладу под подушкой. Комнату наполняли звуки музыки. Когда Баэз запела «Вечно молодого»[3], Лойд ощутил приступ раздражения. «Так предсказуемо, – подумал он, – так шаблонно». Затем его сморил сон.

5

Сентябрь уступил место октябрю, самому лучшему месяцу на севере штата Нью-Йорк, где Лойд с Мэриан жили, пока он не вышел на пенсию, и, по его мнению, самому лучшему месяцу здесь, на западном побережье Флориды. Самая жара позади, но дни ещё тёплые, а до холодных январских и февральских ночей календарь ещё листать и листать. Как и до предзимнего нашествия «перелётных» с севера, поэтому вместо того чтобы открываться и закрываться по пятьдесят раз на дню раздвижной мост создаёт пробки только раз десять-двадцать, да и самих машин много меньше.

После трёхмесячного простоя на Кайман-Ки открылся «Рыбацкий приют», куда пускали с собаками. Неспешно прогуливаясь вдоль канала по «Шестимильной тропе», Лойд с Лори часто захаживали в этот ресторанчик. Там, где дощатый настил густо зарос меч-травой, собачку приходилось брать на руки, зато она запросто проскакивала под раскидистыми пальмами, тогда как Лойду приходилось буквально продираться, пригнувшись и раздвигая руками густые заросли и постоянно опасаясь, как бы на голову не свалилась древесная крыса. Впрочем, такого ни разу не случилось. В ресторане Лори спокойно сидела в ногах, греясь на солнышке, и Лойд награждал её за примерное поведение ломтиками картофеля-фри со своей тарелки. Официантки были от собачки без ума, охали да ахали, норовя погладить серый дымчатый мех.
Особенно восхищалась Бернадетта, хозяйка ресторана.

– Что за мордашка! – то и дело повторяла она с таким видом, будто этим всё сказано, и опускалась на колени рядом, открывая вид на глубокое декольте, которым Лойд любовался. – Ах, что за мордашка!

Лори принимала эти ласки, но без особого восторга. Бросала взгляд на свою новую поклонницу и опять переключалась на Лойда. Возможно, такое внимание объяснялось и картофелем-фри, но лишь отчасти. Взгляд Лори был столь же пристальным, даже если Лойд просто смотрел телевизор. Точнее, пока она не засыпала.

Собачка быстро приучилась к туалету и вопреки предсказаниям Дона никогда не грызла мебель. Зато здорово доставалось игрушкам, число которых постепенно выросло с трёх до шести, а там и до дюжины. Лойд подыскал для них старый деревянный ящик. Лори подходила к нему по утрам, ставила на край передние лапы и изучала содержимое, словно какая-нибудь покупательница из «Пабликса» – витрину. В конце концов что-нибудь выбирала, утаскивала в угол и грызла, пока не надоест. Затем возвращалась к ящику и выбирала что-то ещё. К вечеру игрушки валялись по всему дому: в спальне, в гостиной, на кухне. У Лойда вошло в привычку собирать их перед сном и складывать обратно в ящик. Но не из-за беспорядка, а потому что каждое утро собачка с таким удовольствием обозревала все свои сокровища в сборе.

Часто звонила Бет. Расспрашивала, как он питается, напоминала о днях рождения и годовщинах давних друзей, сообщала, что кого-то не стало. Разговоры всегда заканчивались вопросом: как там Лори, всё ещё на испытательном сроке? Лойд каждый раз отвечал, что пока думает, но однажды в середине октября всё же решился. Они тогда только что пришли из «Рыбацкого приюта», и Лори спала на спине посреди гостиной, раскинув лапы на все четыре стороны. Лёгкий ветерок от кондиционера ерошил ей пушок на брюшке, и Лойд впервые осознал, какая она красавица. И не в порыве чувств, а как объективную реальность. Вроде звёзд в небе, которыми он любовался, когда выгуливал собаку перед сном.

– Нет, пожалуй, испытание она выдержала, – ответил он. – Но, Бетти, если собака меня переживёт, на твоей совести забрать её себе или пристроить в хорошие руки. И начхать на Джима с его аллергиями!

– Вас понял, Резиновый Утёнок.

«Резинового Утёнка» сестра позаимствовала в семидесятых из старой песни дальнобойщиков и с тех пор не раз пускала в ход. Ещё одна черта, которая одновременно умиляла Лойда и чертовски бесила.

– Я так рада, что всё уладилось, – она понизила голос, – и, если честно, особо не рассчитывала.

– Зачем же тогда её привезла?

– Решила рискнуть. Я знала, что золотая рыбка не то: с ней слишком мало хлопот. Собачка научилась лаять?

– Скорее, тявкать. Она подаёт голос, когда приходит почтальон, курьер или Дон заглядывает на пиво. Причём всегда только дважды: «тяв-тяв», и всё. Когда снова появишься?

– Я приезжала к тебе в последний раз. Теперь твой черёд нас навещать.

– Мне придётся взять с собой Лори. Ни за что не оставлю её с Доном и Эвелин Питчер!

Глянув на спящую собачку, Лойд понял, что не оставит её вообще ни с кем. Даже ненадолго отлучаясь в супермаркет, он уже начинал волноваться, и каждый раз вздыхал с облегчением, когда она встречала его под дверью.

– Ну так и привози, интересно будет посмотреть на неё повзрослевшую.

– А как же аллергия у Джима?

– Начхать! – рассмеялась Бет и повесила трубку.
 
6

Когда стихла буря восторга и обожания вокруг Лори, проспавшей на заднем сиденье весь путь до Бока-Ратон, если не считать одной остановки, чтобы сводить её в кустики, Бет вернулась к привычной роли старшей сестры. Она могла бы пропилить Лойда по множеству поводов, будучи виртуозом в этом деле, но на сей раз основной темой стал доктор Олбрайт, очередной осмотр у которого он давно пропустил.

– Вообще-то, выглядишь ты хорошо, – хмыкнула она. – Вроде даже загорел. Если только это не желтуха.

– Умеешь ты подбодрить, Бетти. Солнце, просто солнце. Я гуляю с Лори три раза на день. По пляжу, как проснёмся, по «Шестимильной тропе» к «Рыбацкому приюту», где обычно перекусываем, и вечером снова по пляжу, до самого заката. Лори до него нет дела – собаки лишены чувства прекрасного, – а я наслаждаюсь.

– Ты гуляешь с ней по тому настилу вдоль канала? Боже, Лойд, там же всё прогнило! Того и гляди провалится под ногами, и вы с этой принцессой бултыхнётесь в канал. – Она почесала Лори за ушами. Собачка прикрыла глаза и вроде бы даже улыбнулась.

– Этому настилу лет сорок, если не больше, – усмехнулся Лойд. – Думаю, он меня переживёт.

– Ты записался к доктору на приём?

– Нет ещё, но запишусь.

Она протянула телефон.

– А давай прямо сейчас! У меня на глазах.

Судя по выражению глаз, сестра не ожидала, что он примет вызов. Потому отчасти Лойд и согласился, но не только. Раньше он боялся визитов к врачу: всё время ждал момента – явно от переизбытка сериалов, – когда тот мрачно посмотрит на него и скажет: «У меня для вас плохая новость».

Однако теперь Лойд чувствовал себя хорошо. Ноги по утрам деревенели, по всей видимости, от переизбытка ходьбы, и в спине хрустело сильнее прежнего, но, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, он не находил поводов для беспокойства. Конечно, в стариковском теле всякая дрянь может долго расти незамеченной, а потом наброситься, но пока не наблюдалось никаких внешних симптомов: ни крови в испражнениях и мокротах, ни боли в желудке, ни трудностей с глотанием пищи, ни болезненного мочеиспускания. Всё-таки куда проще пойти к врачу, если тело говорит, что в этом нет нужды.

– Чему ты улыбаешься? – с подозрением спросила Бет.

– Ничему. Давай его сюда.

Он потянулся за телефоном, но она отдёрнула руку.

– Если и впрямь решился, звони со своего.
 
7

Через две недели после осмотра доктор Олбрайт пригласил его зайти за результатами. Те были хорошими.

– Ваш вес практически в норме, у вас отличное кровяное давление, и рефлексы такие же. Показатель холестерина улучшился с прошлого раза, когда вы соизволили сдать кровь.

– Да, знаю, давненько это было. Пожалуй, даже слишком.

– Кто бы сомневался... Так или иначе, пока я не вижу потребности сажать вас на липиды. Можете считать это своей победой. По крайней мере половина ваших сверстников их принимает.

– Я много хожу пешком, – объяснил Лойд. – Сестра подарила мне собаку. Щенка.

– Собаки будто специально созданы для идеальной тренировки, прямо божий промысел. Ну а как в общем и целом, справляетесь?

Олбрайт мог не уточнять. Мэриан тоже у него обследовалась, и куда более добросовестно, чем её супруг, раз в полгода проходила осмотры – Марианна Сандерленд была предусмотрительной во всех отношениях, – но против рака, который сперва разрушил её разум, а затем и отнял жизнь, никакая дальновидность помочь не смогла. Он завёлся слишком глубоко. Глиобластома для мозга – пуля сорок пятого калибра, выпущенная рукой Господа.

– Да ничего, в общем. Бессонница прошла. Наверное, потому, что устаю за день.

– Из-за собаки?

– Да, в основном.

– Не забудьте поблагодарить сестру.

Хорошая мысль, подумал Лойд, и тем же вечером последовал совету. Право, совершенно не стоит благодарности, ответила Бетти. Он повёл Лори на прогулку по пляжу. Полюбовался закатом, а Лори отыскала дохлую рыбину и помочилась на неё. Оба ушли домой довольными.
 
8

Шестое декабря в тот год, как обычно, началось с прогулки по пляжу и завтрака следом: сухого корма для Лори и болтуньи с тостом для Лойда. Ничто не предвещало того, что Господь уже взводит курок своего «сорок пятого».

Лойд посмотрел первый час новостного шоу «Сегодня», а потом отправился в берлогу Мэриан. Он подыскал себе небольшое занятие: вёл бухгалтерию в «Рыбацком приюте» и у автомобильного дилера в Сарасоте. Необременительно, никаких стрессов, и, хотя ему и так хватало на жизнь, вернуться к работе было приятно. А ещё он обнаружил, что рабочий стол Мэриан намного удобней. Её музыка тоже ему нравилась. Всегда. Наверное, мелькнула мысль, Мэриан порадовало бы, что её любимое место не пустует.

Сидя рядом, Лори задумчиво грызла игрушечного кролика и потом прилегла вздремнуть. В десять тридцать Лойд сохранил рабочий файл и откинулся на спинку кресла.

– Ну что, малышка, пора перекусить?

Она побежала за ним на кухню и приняла из рук жевательную косточку из сыромятной кожи. Сам он выпил молока и съел пару печений, присланных Бет заранее к Рождеству. Немного подгоревших снизу (жечь выпечку сестра тоже обожала), но съедобных.

Затем Лойд читал, постепенно одолевая объёмный труд Джона Сэндфорда, пока не отвлекся на знакомое позвякивание. Лори сидела у входной двери и тыкалась носом в стальной карабин поводка, висевшего на ручке. Лойд глянул на часы: без четверти двенадцать.

– Ладно, уговорила.

Он взял её на поводок, похлопал по карманам, проверяя, на месте ли бумажник, и вышел следом за собакой на яркий полуденный свет. На пути к «Шестимильной тропе» он заметил, что сосед уже вынес во двор свой обычный набор аляповатых рождественских украшений из пластика: Младенца в яслях (духовное), рослого пластмассового Санту (мирское) и стайку декоративных гномов, размалёванных под эльфов – во всяком случае, Лойду так показалось. Вскоре Дон с риском для жизни полезет на лестницу развешивать мигающие гирлянды, и дом Питчеров станет похож на маленькое речное казино. В прошлом Лойда охватывала грусть при виде праздничной суеты, но теперь он рассмеялся. Надо отдать должное сукину сыну: артрит, глаза еле видят, спина разламывается, а он не сдаётся. Рождество любой ценой!

На заднюю веранду Питчеров вышла жена соседа Эвелин. Розовый халат застёгнут не на ту пуговицу, щёки подмазаны желтовато-белым кремом, волосы торчат во все стороны. Дон как-то признался, что жена последнее время немного потеряла связь с реальностью, и сегодняшний вид Эвелин определённо это подтверждал.

– Ты его не видел? – крикнула она.

Лори вскинула взгляд и поприветствовала её своим фирменным «тяв-тяв».

– Кого, Дона? – уточнил Лойд.

– Нет, Джона Уэйна! Конечно, Дона, кого же ещё?
– Нет ещё.
– Если увидишь, передай, чтобы прекращал балду пинать и заканчивал с украшениями. Огоньки болтаются, а волхвы всё ещё в гараже! У этого человека не все дома!
«Если так, тогда вас таких двое», – подумал он и ответил:

– Передам, если увижу.

Эвелин перегнулась через перила веранды, рискуя свалиться.

– Ой, какой хорошенький пёсик! Как, говоришь, его зовут?

– Лори, – в сто первый раз ответил ей Лойд.

– О сука, сука, сука! – с шекспировским жаром продекламировала Эвелин и вдруг прыснула. – Жду не дождусь, когда закончится это проклятое Рождество! Можешь тоже ему передать.

Она выпрямилась и вернулась в дом. Слава богу – Лойд сильно сомневался, что сумеет помочь, свались она через перила. Лори повела носом и потрусила на запах жаркого, что доносился из «Рыбацкого приюта». Лойд побрёл за ней, предвкушая печёного лосося с рисом. Жареное в масле уже начало выходить ему боком.

Канал петлял, и деревянный настил «Шестимильной тропы» лениво петлял следом, прижимаясь к заросшему берегу. В досках то и дело попадались провалы. Лори задержалась, наблюдая, как пеликан ушёл под воду и вынырнул с рыбой, бьющейся в клюве с мешком. Затем остановилась перед зарослями меч-травы, пробившейся между двух досок, и пришлось приподнять её, подхватив под брюхо. Подросла, под мышкой уже особо не поносишь. Чуть дальше, как раз перед следующим поворотом, над дорогой низкой аркой нависали пальмы. Рост Лори позволял ей свободно пройти под ними, но она вдруг снова замерла, что-то обнюхивая. Поравнявшись с ней, Лойд нагнулся рассмотреть находку. Ею оказалась трость Дона Питчера. Нижняя половина раскололась вдоль, хоть и была сделана из крепкого красного дерева. Приглядевшись, Лойд обнаружил и следы крови.

– Не нравится мне это, – нахмурился он. – Пойдём-ка от...

Куда там – Лори уже неслась вперёд, вырвав из его руки поводок. Вот она исчезла под зелёной аркой, только рукоятка поводка гремит по настилу, болтаясь из стороны в сторону. Затем донёсся лай, но не обычное двойное тявканье, Лори захлёбывалась грозным рычанием, невероятным для такой крохи. Лойд с тревогой поднырнул под ветки, отодвигая их найденной тростью. Они пружинили и хлестали по лицу, царапая щёки и лоб. Кое-где на листьях виднелись кровавые капли и разводы. Ещё больше крови было на досках под ногами.

Лори стояла по ту сторону зарослей. Передние лапы врозь, спина дугой, морда опущена до самых досок. Малышка лаяла на аллигатора! Взрослого, по меньшей мере в десять футов длиной, тускло-зелёного с чёрными разводами. Распластавшись на теле Дона Питчера, огромная рептилия уставилась тусклыми глазами на заливающуюся лаем собаку. Тупая приплюснутая морда лежала на загорелой шее Дона, а короткие чешуйчатые лапы по-хозяйски обнимали его костлявые плечи.
Последний раз Лойд видел аллигатора, когда посещал с Мэриан зоопарк «Джангл Гарденс» в Сарасоте много лет назад.

Голова Дона была наполовину откушена, и сквозь остатки волос виднелись раздробленные кости черепа. Кровь, заливавшая щёки, подсыхала на солнце, и среди красного виднелись серо-жёлтые комки. Лойд понял, что видит мозг Дона Питчера. Он думал этим мозгом ещё, наверное, минуты назад! Какой смысл тогда во всём, что есть вокруг?

Рукоятка поводка свалилась с настила в канал. Лори продолжала лаять. Пока аллигатор её просто разглядывал. Похоже, он был ещё тем тупицей.

– Лори, молчать! Молчать, кому сказал!

Почему-то вдруг вспомнилась Эвелин Питчер, как она стояла у себя на веранде будто актриса на авансцене и восклицала: «О сука, сука, сука!»

Лори прекратила лаять, но из горла её всё ещё вырывалось низкое рычание. Она будто выросла вдвое – тёмно-серый дымчатый мех стоял дыбом не только на загривке, но и по всему телу. Опустившись на одно колено и ни на миг не сводя глаз с аллигатора, Лойд сунул руку в воду и нащупал поводок. Выудил его из воды, взялся за ручку и встал, всё так же не упуская из виду чёрно-зелёной твари, что разлеглась на теле Дона. Рванул поводок – казалось, он привязан к столбу, так упёрлась Лори, – но затем она всё же повернулась к нему.

Аллигатор поднял хвост и ударил по настилу. Доски затряслись под ногами, в воздух взметнулись брызги. Лори в ужасе отскочила, прижимаясь к кроссовкам Лойда. Он нагнулся не глядя и подхватил её на руки, продолжая смотреть на аллигатора. Собака дрожала, словно её било электрическим током, глаза выпучились на оскаленной морде. Самого Лойда настолько потряс вид мёртвого соседа, что он даже не испугался, а когда немного пришёл в себя, то ощутил не страх, а свирепую ярость.
Он отстегнул поводок и уронил под ноги.

– Лори, домой! Домой, слышишь? Я догоню.

Не отворачиваясь, он нагнулся и подхватил собаку на руки. Тусклые глазки рептилии так же неотрывно следили за ним. Когда Лори была младше, Лойд не раз носил её под мышкой как футбольный мяч, а теперь, будто мяч, бросил между своих ног назад, прямо в образованную пальмами арку.

Времени оглянуться уже не хватило. Аллигатор перешёл в наступление, сорвавшись с места с поразительной для такой туши скоростью. Кряжистые задние лапы с такой силой оттолкнули тело Дона, что оно отлетело на несколько футов. Пасть раскрылась, выставив на обозрение зубы, похожие на грязную изгородь из кольев. На шершавом розовато-чёрном языке виднелись клочья рубашки Дона.

Лойд широко замахнулся тростью. Удар пришёлся рептилии по голове сбоку, чуть ниже одного из жутковато застывших глаз. Трость раскололась по трещине, кусок отлетел и с плеском упал в канал. Аллигатор приостановился, будто от удивления, и снова бросился в атаку, стуча по доскам тяжёлыми когтями. Зубастая пасть, распахнутая ещё шире, царапала настил, так что в стороны летели серые щепки.

Мыслей не было, верх взяли инстинкты. Лойд отчаянно ткнул обломком трости, вонзив острый отщепленный конец в беловатую плоть сбоку приплюснутой головы. Сжал рукоятку обеими руками и навалился на неё всем весом. Аллигатора повело в сторону, и прежде чем он успел снова повернуться, раздался оглушительный треск – будто череда холостых выстрелов из стартового пистолета. Старый настил рухнул, передняя часть твари провалилась в канал, а хвост с силой обрушился на искорёженные доски, подбросив в воздух мёртвое тело Дона. С трудом удержавшись на ногах, Лойд едва успел отскочить от щёлкнувших челюстей, которые высунулись из бурлящей воды. Он снова ткнул тростью – не целясь, но зазубренный конец глубоко воткнулся прямо в тусклый немигающий глаз. Аллигатор резко сдал назад и утянул бы Лойда за собой в воду, не отпусти тот рукоятку.

Развернувшись, Лойд выставил руки вперёд и ломанулся сквозь пальмовые заросли, каждый миг ожидая, что зубастые челюсти схватят его сзади или тварь, проплыв по илистому дну под настилом, выскочит впереди, взметая гнилые доски фонтаном щепок. Он вырвался из пальмовых зарослей весь в грязи, покрытый пятнами крови Дона и собственной из десятков ссадин.

Лори не убежала домой. Она поджидала чуть дальше, в трёх шагах, и при виде хозяина помчалась навстречу и запрыгнула на него. Лойд поймал её, словно принимая отчаянный длинный пас, и припустил что есть духу, почти не ощущая, как собака извивается у него в руках, скулит и лихорадочно облизывает ему лицо. Вспоминалось это уже потом.

Когда настил остался позади, сменившись подъездной дорожкой, Лойд оглянулся, всё ещё ожидая, что тварь гонится за ним со своей жуткой, чудовищной прытью. На середине подъёма к дому ноги подкосились, и он осел на землю. Всё тело трясло, из глаз текли слёзы. Он то и дело оглядывался, высматривая аллигатора. Лори продолжала лизать ему лицо, но её дрожь уже сходила на нет. Почувствовав, что снова способен стоять на ногах, Лойд подхватил собаку и кое-как одолел остаток пути, дважды останавливаясь из-за подступавшей слабости. Когда он почти доплёлся до задней двери, на веранде соседнего дома снова показалась Эвелин.

– Не балуй собаку, – заметила она, – не то привыкнет и будет вечно проситься на руки... Дона не видал? Ему нужно закончить с рождественскими украшениями.

Интересно, подумал Лойд, она не видит крови или попросту не желает видеть?

– Произошёл несчастный случай, – неловко выговорил он.

– Какой ещё случай? Кто-нибудь снова въехал в проклятый разводной мост?

– Ступай в дом, – буркнул он, отворачиваясь.

Зашёл к себе, налил собаке в миску свежей воды, которую она жадно принялась лакать, и позвонил по 911.
 
10

На следующий день после визита сестры к Лойду приехал инспектор из Флоридского управления охоты и рыболовства. Они сели на кухне, и инспектор, которого звали Гибсон, согласился на стакан чая со льдом. Лори какое-то время с наслаждением обнюхивала ботинки и брюки гостя, а потом свернулась под столом.

– Мы выловили того аллигатора, – сообщил Гибсон. – Вы счастливчик, мистер Сандерленд. Чудом выжили. Здоровая была зверюга.

– Сам знаю. Усыпили уже?

– Нет, более того, пока обсуждается, стоит ли вообще это делать. Она защищала кладку яиц, когда напала на мистера Питчера.

– Свою кладку?

– Именно.

Лойд подозвал Лори, и та подошла. Он усадил её к себе на колени и стал гладить.

– Как долго она вообще там жила? Мы с собакой чуть ли не каждый день ходили к «Рыбацкому приюту» по тому треклятому настилу.

– В норме инкубационный период у аллигаторов составляет шестьдесят пять суток.

– И эта тварь всё время была там?

– В основном, да, – кивнул Гибсон. – Пряталась в зарослях.

– И смотрела, как мы ходим мимо.

– Вы и все остальные, кто пользовался тропой. Должно быть, мистер Питчер каким-то поступком, совершенно случайно, пробудил в ней... ну.... – Гибсон передёрнул плечами. – Нет, не материнский инстинкт. Вряд ли о рептилии можно так сказать, и всё же в них заложена охрана гнезда.

– Дон мог махнуть тростью в ту сторону. Он вечно размахивал тростью. Возможно, даже задел аллигаторшу... или попал по кладке.

Гибсон допил чай со льдом и встал.

– Я просто подумал, что вам будет интересно узнать.

– Да, спасибо.

– Было бы за что... Какая милая у вас собачка! Помесь колли и ещё кого-то?

– Муди.

– Точно, теперь вижу. И в тот день она была с вами?

– Вообще-то, бежала впереди. Лори первая увидела аллигатора.

– Ей тоже повезло, что осталась жива.

– Да. – Лойд погладил собаку.

Та подняла на него янтарные глаза, и он в который раз задался вопросом: что же Лори видит у него в лице, когда он смотрит на неё сверху вниз? Загадка, такая же, как звёздное небо, на которое он сам смотрит во время их ночных прогулок.

Гибсон ушёл, поблагодарив за чай. Лойд ещё какое-то время сидел на кухне, поглаживая серый, как тучка, мех. Затем отпустил собаку по её собачьим делам, а сам занялся своими. Такова жизнь, куда от неё денешься? Остаётся только жить.


[1]  Умершая собака семейства Кингов.
[2] «The Night They Drove Old Dixie Down».
[3] «Forever Young».