Жизненные дроби

               

    На прошлой неделе, я проведал больного друга, следователя органов внутренних дел Семен Петровича Соснина. Мы распили с ним бутылочку хорошего коньяка, языки наши развязались, времени свободного было много и мы разговорились.
    - Скажи, только честно, - часто люди, подозреваемые в разных неблаговидных делах, предлагают взятки следователям? – спросил тогда я его. 
    Соснин улыбнулся и ответил.
    - Таких статистических данных у меня нет. И вряд ли будут. Взятка – доверительная операция, о которой не принято распространяться. Но если судить по тому, как не по средствам живут некоторые сыщики, особенно те с них, которые расследуют преступления в нашем топливно-энергетическом секторе, можно с полной уверенностью утверждать, что подкуп моих собратьев по работе – довольно распространенное явление.
    - А тебе лично люди, пытающиеся скрыть следы своих преступлений, предлагали деньги.
    - Несколько раз предлагали, но не они лично, а их адвокаты. Дача взятки обычно происходит не простой передачей ее с рук в руки. И те, кто дают, и те, кто берут деньги, стараются делать это скрытно от посторонних глаз. Поэтому они часто задействуют посредников. И потом, взятка – это не только хрустящие купюры. Ею может быть или дарение на день рождение дорогой вещи, или оказание какой-нибудь услуги, скажем, принятия без экзаменов сына в университет, или замалчивание непристойного поступка близкого родственника и так далее, и тому подобное. 
    - И ты отказался от денег, когда тебе их предлагали?
    - Конечно, отказался.
    - Почему – конечно? Разве тебе они не нужны?
    - Понимаешь, каждый человек что-то может делать, а что-то никто не заставит его делать даже силой. Ты сможешь, например, проглотить живую жабу, когда будешь сильно хотеть кушать?
    - Бр-р-р, - меня всего передернуло, - нет, не смогу ее даже в руки взять!
    - И я не смогу. А есть люди, которым такая пища по нраву.
    - Ну-у-у, деньги не жаба – это совсем-совсем другое дело.
    - Деньги деньгам – рознь. Их можно и честно, и нечестно заработать. А нечестные деньги следователя – втройне нечестные. Беря взятку, любой страж правопорядка невольно становится соучастником очередного преступления. Жить спокойно, зная, что по моей вине может пострадать кто-то, я бы не смог.
    - Итак, ты знаешь, что в следственных органах работают некоторые, не чистые на руку, люди. И как ты к этому относишься?
    - По-философски. Современный мир, к сожалению, не совершенен. Он таким образом создан, что все хорошее и плохое находятся в равновесии. Выглянь в окно - растет красивая травка, ее пожирают отвратительные гусеницы, отвратительные гусеницы склевывают певчие птички. И в результате всего этого мы видим травяной покров и наслаждаемся пением птиц. Так и в нашей грешной жизни. Мы бы не знали людей высокого души полета, если бы не было типов с нечистой совестью.
    - Странно. По-твоему, нам нужны всякого рода мерзавцы?
    - Ни в коем случае. Если б я так думал, то не стал бы борцом со всякой нечистью. Разговор идет о современном мире, который нужно менять в лучшую сторону. И в нем я хочу быть певчей птичкой, а не гусеницей.
    - Если ты считаешь себя пожирателем вредителей, тогда все преступники для тебя отвратительные создания?
    - Не совсем так. Иногда мне жалко своих клиентов.
    - Жалеешь преступников?
    - Тебе может показаться странным, но все действия людей я воспринимаю как житейские дроби. В числителе, над риской, который сразу бросается в глаза правоохранительным органам, значатся их преступные деяния. В знаменателе, которым прокуратура, полиция и суды мало интересуются, отмечены их положительные стороны жизни. Иногда жизненный числитель подследственных граждан настолько невелик по сравнению со знаменателем, что ей-богу жалко их лишать свободы. Расскажу тебе один случай со своей жизни. Одна молоденькая незамужняя учительница младших классов, назовем ее условно Аней Ивановой, все свое свободное от работы время посвящала волонтерской деятельности.
    - Зачем ее условно называть?
    - Не хочу, чтоб мое повествование как-то навредило ей в ее дальнейшей жизни. Не исключено, что тебе, вдруг, взбредет в голову - написать рассказ, и настоящее имя хорошей женщины превратится в предмет досужих сплетен, то есть станет притчей во языцех. Так вот, она собирала деньги для больных деток, чье лечение требовало больших финансовых затрат, а их родители были бедными людьми. Убийца и грабитель Владимир Ткач, зная это, решил сделать квартиру учительницы хранилищем своей добычи. Он притворился влюбленным мужчиной. А когда втерся в доверие к своей жертве, сообщил ей, что собирает драгоценности на сооружение новой детской поликлиники, и все золотые изделия, снятые с ограбленных им людей, хранил в одном из ее шкафов. При этом злодей официально имел вторую семью. А Аню уговорил временно не рожать детей.
    - Эта, так называемая Иванова, совсем дура? Кто же собирает на строительство больницы кольца, браслеты и другие золотые вещи? – удивился я.
    - Вот, сразу – дура? А тебе в голову никогда не приходила мысль, что человек, делающий людям только добро, просто не может не доверять другим.
    - Что-то мало верится, чтоб эта Аня была такой наивной простушкой.
    - Прокурор и судьи были точно такого же мнения. Я сделал все от меня зависящее, чтоб Иванову не лишали свободы, но ее все равно на три года отправили за колючую проволоку. Правда, оттуда за хорошее поведение она вышла немного раньше, но жизнь ее была навсегда испорчена: ей было отказано в праве учить детей, а соседи, друзья, ухажеры и товарищи по волонтерской работе отвернулись от нее. Сейчас бывшая учительница числится дворником на одном из городских предприятий. Мне жалко эту женщину. Наша жизнь так устроена, что человек, побывавший, как принято сейчас говорить, в местах не столь отдаленных, получает на всю оставшуюся жизнь клеймо гражданина второго сорта. По-моему, это не правильно. И еще, будь моя воля, я внес бы в наш уголовный кодекс одно существенное изменение, которое карало бы преступников за привлечение к их, так называемой, «деятельности»  ранее не судимых людей.
    - Как это? – не понял я
    - Ну, например, два рецидивиста, решив ограбить чью-то квартиру, взяли в пособники человека до этого ни разу не бывшего под следствием. Всю троицу ловят и судят. За присвоение чужого имущества всем любителям чужого имущества, суд определяет меру наказания - пять лет тюремного заключения. Все правильно, так и должно быть. Но двум жуликам, повторно совершивших преступление, нужно автоматически прибавлять еще два года пребывания за решеткой в наказание за то, что взяли в свою компанию ранее не судимого «помощника». Тогда всякого рода мерзавцы хорошо подумают, перед тем как привлекать в свои преступные действия законопослушных граждан. 
    - А было в твоей жизни так, чтоб ты скрыл чей-то неправомерный поступок, и преступник избежал наказания? – поинтересовался я.
    Мой друг тяжело вздохнул и ответил:
    -  Был один такой случай.
    - Расскажи. Даю честное слово, что ни в одном своем рассказе не упомяну о нем.
    - Твоя писанина не может навредить моей карьере. Во-первых, я никогда не назову тебе настоящие фамилии людей, о которых пойдет речь. Во-вторых, дело, о котором ты спрашиваешь, было давно. А, в-третьих,  тебе все равно никто не поверит.
    - Тогда я внимательно слушаю тебя.
    - Елизавета Чистякова и Валентин Шевчук были на удивление красивой парой. Люди, знавшие их, всегда любовались ими. Казалось, эти молодые люди созданы для того, чтоб любить друг друга до самой смерти. После пяти лет совместной жизни в них родился долгожданный ребенок, и к тому же мальчик – как того желал новоявленный отец. И жили бы люди в любви и согласии дальше, если бы в мужа не начался кризис среднего возраста, проявившийся в эротических фантазиях.
    - Скажи просто - Валентину надоела жена, и он завел себе любовницу. Явление не столь уж и редкое в нашей жизни. Не верю я в существование, так называемого, среднего возраста в мужчин.
    - Совсем напрасно. Я лично заметил, что большинство мужиков, кто раньше, кто позже, попадают в состояние какого-то временного помрачения сознания. Кто-то, вдруг, начинает пить, кто-то намеревается куда-то бежать, в кого-то происходит переоценка ценностей, кто-то заводит любовниц и так далее. А Шевчук почему-то решил, что ему, для полного счастья, нужно две жены. Когда Валентин привел в дом незнакомую женщину и сказал Елизавете: «Знакомься - это Рита, теперь мы будем жить втроем», она устроила скандал, и не известно чем бы он закончился, если б не закапризничал малыш. Мать принялась успокаивать сына, а Рита и Валентин ее. Они говорили, что сейчас модно одному мужчине иметь двух жен и что теперь ей будет легче справляться по хозяйству, потому что в нее появилась помощница. Поставленная мужем перед свершившимся фактом, Елизавета решила больше не ругаться с ним, а найти себе другое жилье, и тихо уйти от него. Но ночью проснулся сначала ребенок, а потом и она от шума любовных утех Валентина с Ритой в соседней комнате. Женщина схватила со стола стеклянную вазу и принялась, что было сил, стучать ею в стенку. В комнату вскочил голый муж и начал возмущаться: «В чем дело? Где твоя совесть?». «Немедленно прогони Риту с дому, иначе я не знаю, что с собой сделаю!» - потребовала жена. «Она будет у нас жить, а ты учись дожидаться своей очереди на моем ложе», услышала она в ответ слова любимого человека, и, не помня себя от гнева, ударила его вазой по голове.
    Милицию вызвала «квартирантка». Началось следствие. Убийца сразу во всем призналась и была готова понести любое наказание за, совершенное ею преступление. Рита отрицала, что присутствовала в чужой квартире в качестве второй супруги. Она утверждала, что пришла туда в гости. И я, впервые в жизни решился на служебный подлог,  представив убийство мужчины как несчастный случай, в результате неудачного его падения на пол. Что интересно, мне пришлось еще и уговаривать женщину - никому не признаваться в своем преступлении, а подумать о ребенке, который может оказаться в детском доме. «А если вы так хотите – говорил я ей, - искупить свою вину тюремным заключением, то подождите, когда вырастит ваш сын, и тогда отправляйтесь в полицию и сознавайтесь в убийстве». Вдова  послушалась меня.
    - Тебя не мучит совесть за сознательное несоблюдение прямых своих обязанностей? - не без ехидства поинтересовался я.
    - Нет. Если бы в женщины была возможность наказать мужа за его проступок, я бы никогда не стал спасать ее от суда. Но нет в нашем уголовном кодексе статьи, которая бы карала людей за нарушение ими общепринятых правил совместного проживания. Ведь глупую выходку Валентина иначе, как нравственным истязанием другого человек, назвать нельзя. К тому же и Рита бессовестно врала, чтоб отомстит своей бывшей сопернице в постели за смерть любовника. Поэтому, по-моему, со стороны Елизаветы была защита себя собственными силами и средствами.
    - Это никак не оправдывает тебя перед законом, на страже которого ты обязан стоять.
    - Ну, ты и умеешь задеть за живое! – улыбнулся Соснин. – Знаешь, если бы я женщину, над чьими чувствами насмеялся муж, отправил на долгие годы в тюрьму, а ее маленького ребенка в детский приют, меня бы мучила совесть.
    - Семен, не собираюсь я осуждать твой поступок. – успокоил я друга. – Просто у меня  иногда появляется интерес к процессу сосуществованию двух явлений общественной жизни – закона и совести. Иногда они между собой вступают в такие противоречия, которые тяжело разрешить.
    - И ты занят процессом утряски этих противоречий?
    - Нет, я лишь иногда размышляю о причинах их возникновения.
    - Твое глубокомыслие не помешают тебе сходить в супермаркет и купить мне кое-что с продуктов.
    - Нет. У меня получается думать и в дороге, и даже тогда, когда в тесной маршрутке мои ноги топчут другие пассажиры.
    - В таком случае иди и купи мне хлеба, молока, триста грамм колбаски и пачку вермишели.
    - Будет сделано. – ответил я и отправился в магазин за покупками.