Подковёрный конкурс

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 6. Вперёд в науку! (1974-1980)

6.1. Подковёрный конкурс

     О том, что в плане набора в аспирантуру значится одно место по специальности «Экономика социалистических стран Европы», я узнал практически из первых рук. Об этом преподавательнице венгерского языка сообщил ее муж, Николай Григорьевич Зайцев, доцент кафедры мировой экономики. Он же спросил, не может ли она порекомендовать кого-то из числа своих студентов.
     Из трех возможных претендентов в нашей группе с радостью воспринял такую перспективу только я. Юра Моисеев и Игорь Севастьянов нацелились на работу в посольстве в Будапеште. Девушки в расчет вообще не принимались. Не последнюю роль сыграли мои добрые отношения с Аллой Имревной, о которых упоминалось раньше. Так я стал протеже её мужа.
     Однако без конкурентов не обошлось. Профессор кафедры мировой экономики Валентин Петрович Тихомиров предложил свою кандидатуру. Это был мой однокурсник Коля Телятников, который изучал сербско-хорватский язык и, соответственно, специализировался на экономике Югославии. Это выражалось в том, что он писал курсовые работы по этой тематике и участвовал в работе студенческого научного кружка под руководством Тихомирова. Имел ли какое-то значение тот факт, что Колина жена Ирина, наша однокурсница, носила фамилию Тихомирова, я не знаю и тогда вообще никакого внимания на это не обратил. Скорее всего, она была однофамилицей пожилого профессора.
     На вступительном испытании по специальности не обошлось без неприятного, хотя и забавного казуса. Экзаменаторы поинтересовались, кто читал нам лекции по мировой экономике,  то есть по их предмету. Я был вынужден соврать, что не помню, хотя на самом деле на пятом курсе просто не ходил на занятия. Естественно, лектор оказался одним из членов комиссии, перед которой мне выпало демонстрировать свои знания. Впоследствии, когда я уже достиг таких высот, что меня выбрали секретарем партбюро кафедры, Александр Иосифович Медовой, намекая на свою прозорливость, утверждал, будто еще на том самом экзамене я произвел на него более благоприятное впечатление, чем второй соискатель. В этом можно не сомневаться, так как на свой любимый вопрос о зелёной революции в развивающихся странах, профессор услышал из моих уст пересказ того раздела в учебнике, автором которого он был.
     Впрочем, вряд ли это имело какое-то значение. Обычная практика заключалась в том, что, если выпускник института получал распределение в аспирантуру, вступительные экзамены превращались в пустую формальность. То есть отбор происходил совсем по другим критериям. Когда коллеги предложили заведующему кафедрой каждый своего претендента, Владимир Васильевич Сущенко принял решение в духе административных игр. В ректорате он гордо объявил о конкурсе, то есть поступить в аспирантуру должен был тот, кто лучше сдаст вступительные экзамены. Проигравшему было по распределению предназначено место во внешнеторговом объединении «Экспортлес». Однако, когда оба претендента пришли на финиш с одинаковым результатом, возникла патовая ситуация. Тут-то и прояснился тайный смысл задуманной комбинации. Пользуясь случаем, заведующий решил попытаться пробить для своей кафедры не одно, а два места в аспирантуре.
     Началось томительное ожидание. Вскоре стало ясно, что задумка не удалась и из двух претендентов всё-таки придется выбирать кого-то одного. Мои умудренные опытом родители кинули клич среди знакомых. В результате сложилась удивительная цепочка. Редакция журнала «Ровесник» располагалась в существующем до сих пор особняке в Спиридоньевском переулке.(1) Второй этаж того же домика занимала редакция журнала «Юный техник». Именно здесь заведующей отделом писем работала Валерия Григорьевна Аграновская, со временем ставшая маминой близкой подругой. В свою очередь, Валерия Григорьевна со студенческих лет была знакома с Николаем Никаноровичем Разумовичем, который к этому времени уже стал профессором права в МГИМО. Будучи участником войны, Николай Никанорович был добрым знакомым заведующего кафедрой мировой экономики Сущенко. Таким образом, круг замкнулся.
     Время шло, а решения всё не было. Наконец, меня вызвали на беседу к проректору по науке. Первым делом Наталья Павловна Драчёва поинтересовалась, как я вижу продолжение своей карьеры после защиты диссертации. Вопрос застал меня врасплох. Тогда она пояснила, что аспирантура в МГИМО предназначена для подготовки собственных преподавательских кадров. Думаю, мой неподдельный энтузиазм относительно возможности остаться в вузе в качестве преподавателя, выглядел достаточно убедительно. В особенности на фоне уклончивого ответа на тот же вопрос Коли Телятникова. О чём и было сказано на ученом совете, где решалась наша судьба. А ведь после беседы с проректором я сразу же позвонил тёзке и передал ему суть разговора, который ему тогда еще только предстоял. Видно, кривить душой Коля не стал. У него, действительно, были совсем другие планы на будущее.
     Между тем, эти две беседы с нами оказалась решающим обстоятельством. После заседания ученого совета заведующий кафедрой бросил мне на бегу: «Мы вас берем. Но сказали, чтобы вы сбрили усы!».
     Конечно, это был не единственный подобный эксцесс в моей жизни. Но первый с такой высокой ставкой. Усы во время следующих летних каникул я вновь отрастил. С этого момента мне больше никогда не пытались диктовать, как стричься, бриться или одеваться.

PS: Когда дома у Николая Никаноровича все участники события обмывали моё зачисление в аспирантуру, он с удовольствием объяснил происхождение маленькой картины на стене гостиной. Это была легко узнаваемая по почерку работа Анатолия Зверева. «Пристал ко мне, хочу, говорит, написать твой портрет. Я отнекивался, лучше голую бабу изобрази. Насилу уговорил». Не могу забыть удивительное впечатление, которое производил этот рисунок фломастером. На нём явно проступал силуэт обнаженного женского тела. Но одновременно из тех же линий складывался портрет хозяина квартиры.

(1) По бытовавшей легенде в прежние времена в этом доме размещалась охрана Берии, а к дому приемов на Спиридоновке из него вел подземный ход. Когда здесь обосновался «Ровесник», ненужную в век центрального отопления печку преобразовали в камин. Для этого достаточно было удалить дверцу и несколько кирпичей. В новоиспечённом каминном зале принимали гостей, причём, наиболее знаменитые из них оставляли на стенах автографы. Такая же традиция была у Юрия Любимова в «Театре на Таганке» и у Товстоногова в БДТ. У кого она возникла раньше, утверждать не берусь. В лужковские времена особняк подвергли реставрации. Это означает, что вместо прежнего здания воздвигли другое, но внешне похожее на оригинал (см. фото). Как говорится, и на том спасибо.

Мышецкое, июль 2018