Останься

   За окном не на шутку разыгралась вьюга. Свету белого не видно. Ульянка прикрыла трубу, чтобы не выхватило тепло. Хорошо хоть дров  вволю и печка топиться хорошо. Это для хозяйки дома в деревне ой как важно. Когда печь хороша, то и жизнь в радость. Не успела затопить, а уже вода закипает на печи, дух тёплый пошёл – хорошо! Важно вовремя трубу закрыть, чтоб не рано, но и не опоздать.
 
  Ульянка, так её все в деревне звали, хоть была она давно уж Ульяной Петровной, но привыкли по-свойски, жила одна. Дети рано уехали из дома. Школа здесь восьмилетка, вот и отправила в город к сестре доучиваться. Теперь уж выучились, но от дома отвыкли, приезжают редко. Думала внуков дождаться, но они не торопятся. Да и то, на ноги встать надо. Она сама-то ранёхонько выскочила замуж и детей следом родила, не раздумывала. Когда глаза счастьем засланы, уму слова не дают. Но она и не жалеет, хоть и недолго длилось это счастье. Муж не выдержал деревенской доли, он приезжим строителем был, сбежал. И её с собой звал, но у неё ума хватило от родителей не отделяться, на него-то надёжа неважной оказалось. Слышала, что уж пять или шесть раз женился.

  Ну, ни она, ни дети обижены не были. Родители, пока могли, помогали, теперь уж старые совсем. Ей бы уехать в город к детям, но родителей оставить – грех большой. Так и живёт одна. А родители рядом в своей избёнке, не хотят вместе. Не из вредности, это она понимает, боятся ей помешать. Вдруг объявится какой залётный да свободный мужичок, а она не одна. Всё считают себя виноватыми в её одиночестве. Она-то не считает, да их разве переубедишь.

  Гляди-ка, как завывает, прямо оторопь берёт. Хоть бы к утру двери не занесло, а то будет куковать взаперти, и родителей откопать некому.
  Отвлечься бы как? Да что-то сегодня и телевизор не смотрится, и книга не читается. Спать надо укладываться.

  Ульянка уже подготовилась ко сну, как в дверь постучали. Она стала бояться поздних гостей, в голову сразу лезли дурные мысли. В дверь ещё раз настойчиво постучали. Открыла. Сама, накинув шаль, стояла ни жива, ни мертва. В сени ввалился весь запорошенный человек. Сразу и не скажешь баба иль мужик.
– Простите, если напугал вас. Запорошило совсем, кое-как до деревни добрёл, хорошо хоть с дороги не сбился.

  Оказалось, что у него сломалась машина на трассе, а ночью какой помощи ждать? Только замерзать. Вот он и пошёл на страх и риск пешком. Скинув шубёнку, унты, шапку-ушанку, представился. Звали его Егором, и ехал он в соседний район устраиваться на работу по партийному направлению.

  Ульянка быстро оделась, засуетилась в кухне. Поесть у неё всегда было что, привычка, да и родителей кормила, они сами-то уже немощные.
Нашлась бутылочка для «разогрева» и огурчики с грибами. Посидели. Егор отмяк и разомлел. Усталость дала о себе  знать. Отдыхать пора. Постелила в горнице, на своей кровати, чтоб утром не мешать, когда управляться будет.

Егор уснул сразу, чуть коснувшись подушки. А Ульянке не спалось. В кои-то веки в её доме мужской дух. Как не убеждала она себя, что не нужен ей никто, что никакого мужика и близко не подпустит, а вот появился и всё, сдала позиции.
И то, мужик видный, самостоятельный, это сразу видно. Такого не грех бы и пригреть. Говорит, что один едет. А что да как? Она не выясняла. Не любила людям в душу лезть, надо будет – сам скажет.

  Долго ворочалась и только, когда забрезжил рассвет, задремала. Проснулась резко, как-то сразу, как будто кто в бок толкнул. А в окне-то уж утро давно. Скорёхонько печь затопила, потом себя обиходила.
  Вода на пельмени уж закипала, когда постоялец поднялся. Ульянка бросила пельмешки, наказала помешивать, а сама наладилась откапываться. Но Егор проявил мужскую твёрдость, забрал лопату, а её оставил хозяйничать. Раз так, попросила откопать и родительское крыльцо. Пока туда сюда, а Егор уж на пороге: «Всё сделал, командуй ещё!»

Скомандовала: «К столу!» Он довольный, что хорошо размялся, уплетал её пельмешки за обе щёки и нахваливал. А она и рада угодить.
  Сходила, накормила стариков, попросила соседа – тракториста поехать с Егором за машиной, а сама думает: «Хоть бы подольше повьюжило. Хорошо-то как, когда справный мужик в доме! До соседнего райцентра пятьдесят километров, на тракторе не потянут, а сам не рискнёт ехать, даже если машина заведётся».
К обеду щей, киселя наварила, пирогов напекла, а мужиков всё нет. Такая тоска на неё навалилась. Повыть захотелось, не стой той вьюги.

  Наконец, подъехали. Гора с плеч. Егор с Семёном зашли сердитые. Завести не получилось, трос несколько раз рвался – измучились все. Но после стопочки да горячих щей, сразу подобрели, разговорились. И услышала Ульянка, что Егор вдовец, дети взрослые, а он, чтоб забыться, видно, сам напросился в дальний район парторгом. А она возьми и ляпни: «А у нас, чем не дальний, хоть и не район, а простая деревня, но хороший мужик всегда нужен. Молодёжь разлетелась, работать некому, в Совет выбирать и то некого».
 Семён поддержал: «Оставайся, Петрович! У нас жить можно, народ хороший. Опять же к городу, если что, поближе. И женим, будь здоров! Ульянка вот одна чего стоит! Золото – баба!»

Ульяна зарделась, махнула на Семёна рукой, а сама довольна, что он поддержал, хоть и по-мужски грубо.
Егор пожал плечами. Мол, не знаю, не готов, да и ждут там. Потом заметив, как сникла после его раздумий Ульянка, сказал: «А может, это сама судьба меня сюда привела, наслав такую бурю», и подмигнул хозяйке.
 
Она ожила, плеснула ещё помаленьку в рюмки и предложила  тост за счастье. За счастье в этом отдельном доме, за её женское счастье. А глаза так и искрили. Ещё никогда не была Ульянка так решительна в своём желании удержать мужчину около себя, даже когда уезжал муж, отнеслась спокойнее, когда уходил маломальский любовник – не охнула, а тут вцепилась бы, прижала и не отпускала.

 А он вроде и не спешил. По-хозяйски выпроводил Семёна, снова отчистил крыльцо, дорожки. Затопил баню.
  Вышел отец. Они постояли, закурили (отец уж лет 20 как бросил), да и Егор, видно, не мастак. Помолчали. Перекинулись парой слов, и отец вернулся в дом. Егор ещё постоял, поглядел вокруг, а потом зашёл и с порога: «В баню собрала, что ли? Пойдём! Пора уж. Самый жар!»