История семьи

О родословной.
     Наверное, мало на свете людей, которые умудряются в своей жизни все делать вовремя: по утрам вставать, гладить одежду, готовить завтрак, уехать, не спеша, в командировку, аккуратно собрав вещи, жениться (выйти замуж), написать письмо, позвонить, отболеть всем, чем положено, когда еще есть силы сопротивления этим болезням, наконец, переплыть Стикс на еще не дырявой лодке с не совсем старым Ароном, который бы не перепутал причалы и сдал тебя куда надо без лишних хлопот для тех, кто тебя провожал на том, уже недостижимом для тебя берегу.
     Когда я сделал попытку заняться родословной, то понял, что почти все, с кем я ехал в одном вагоне по жизненному пути, кто растил и воспитывал меня, двоечника, по самым главным предметам в жизни, как- то незаметно сошли, и когда я вдруг отлипнул от окна и захотел позвать, поделиться увиденным – кроме пустых сидений мало что обнаружил: ни спросить, ни посоветоваться, ни самому рассказать о чем- то уже просто некому. Я не успел во время понять, что же в жизни самое главное, и люди, которые могли бы мне рассказать об этом, уже на том, увы, недосягаемом берегу.
     Исторических справок теперь живые свидетели не дадут – нет этих свидетелей. Жизнь проходит вдали от архивов, да мне и припоминается мой один-единственный запрос в архив по поводу утраченных прав вождения. Ответ был ожидаем: «Документы, видимо, утеряны, будем искать». Я не стал ждать и просто вновь сдал на права, и правильно сделал, так как никакого продолжения архивной истории с правами не было.
     Ну что ж, о родословной.
В моей памяти (и не только в моей) она выстраивается очень разрозненными событиями, которые можно было бы слить в что- то целое, но для этого просто необходимо связующие нити вязать, включив определенную долю фантазии. Уж слишком разбросаны географически и событийно ее участники. Почему-то в этой цепочке очень хочется видеть себя, однако, на самом деле, на ватмане родословной мое место только в маленьком квадратике. Это я осознаю, но пока не уверен, что удержу себя в надлежащих границах.
     Село Агименка Туринского района Свердловской области на берегу речки Таборинка – ныне урочище Таборинка. В связи с прекращением существования населенного пункта решением Свердловского облисполкома №778, данный населенный пункт аннулирован и исключен из всех географических и прочих картографических и административных документов.
     Конец девятнадцатого века, село Агименка, Туринского уезда. Более 300 дворов близ реки Таборинка. Сельская дорога к уездному центру - Туринску. Окраинный дом села в сторону Туринска - большой пятистенок с дворовыми постройками и почти полностью крытым двором (мне довелось там побывать, когда от некогда привольно раскинувшегося села вдоль таежной речки осталось всего три дома, в том числе и этот, в котором мы пили чай из позеленевшего от времени самовара). А тогда, на пороге нового, двадцатого века в этом просторном доме жила большая семья Лукьяновых. Глава семьи Евсей, супруга его Матрена - прародители моей мамы. Матрена и Евсей в родословной под№1. Было у них трое детей: сыновья Нестор и Григорий, дочь Аксинья (под №2 в родословной). Крепкое было хозяйство: лошади, коровы, козы. Работящие были предки!
Все бы ничего, да сыграли свадьбы дети Евсея и Матрены и оказались на редкость плодовиты, тем более, что все располагало к этому: электричества в селе не было, трудились от темна до темна, ни тебе телевизоров, ни радио… Зато тайга, воздух, насыщенный кедром и сосной, банька над рекой… И в итоге получилось в двух семьях по семь детей (у Нестора и Григория), а у дочки Аксиньи - две дочки, одна из которых и стала моей мамой. Теперь попробуйте посчитать, какова стала численность ртов в семье Лукьяновых! Всего-навсего - двадцать четыре рта! Строились, пахали землю (а земли-то нет - надо корчевать!), хлеб пекли сами, муку тоже мололи сами на жерновах с ручным приводом, потом подросли сыновья – построили мельницу на реке. Сколько кровавых мозолей приходилось зализывать – одному богу известно! Потом революция и гражданская война. Как-то пережили все это кровавое месиво, потеряли только шестерых детей в гражданской бойне. Потом НЭП, сельские Советы на местах. Мельница работала, новые веяния пока только едва доходили до затерянной в тайге сельской глубинки слухами, в которые и верить– то никто не хотел. Мама к тридцатым годам (1930) уже закончила целых 6 классов начальной школы и была одна из наиболее образованных к тому времени на селе людей. По этой причине ее взяли на работу в сельсовет переписывать различные бумаги, постановления и т.п. К 1935 году волна раскулачивания вплотную подошла к селу Агименка. Первыми, кто должен был принять на себя удар этой волны, были Лукьянов Евсей с Матреной, их детьми, мельницей, их запасами зерна на зиму (а семья тогда еще была даже по сельским сибирским меркам велика - восемнадцать ртов!).И вот на сельский Совет пришла бумага со списком хозяйств, подлежащих раскулачиванию и высылке куда-то под Хабаровск. Власть не очень доверяла местным Советам, и потому для исполнения этого действа через сутки в Агименку должна была приехать из уездного центра специально уполномоченная комиссия. Мама случайно прочла эту бумагу в Совете и сломя голову побежала домой, где и рассказала о грядущих событиях. И времени на все про все, на принятие какого-то решения оставалось совсем ничего. Самое страшное – все знали, что такое раскулачивание, чем оно может закончиться для семьи при дальней высылке без средств к существованию. Состоялся семейный совет, на котором было решено забрать с собой все, что можно продать в уезде, включая лошадей и повозки, оставить только пропитание, и добираться до Свердловска. А уж там, по дороге, решить свою дальнейшую судьбу. Может и в Свердловске приткнуться – город-то вроде большой. Так и сделали. В уезде были знакомые, которые устроили семью на время и практически за сутки все, что Лукьяновы хотели распродать - распродали. Правда, при этом они немало потеряли, но выигрыш во времени стоил того. В это же время их нашел односельчанин (какой-то дальний родственник), и сообщил нехорошую новость для них: в селе на одного из членов комиссии по раскулачиванию совершено покушение, в чем подозревают членов семьи Лукьяновых. Это резко меняло ситуацию для семьи, и если они ранее хотели задержаться и не спеша определиться, что же делать, то теперь уже необходимо было просто бежать. По дороге в Свердловск было решено ехать до Москвы, где наверняка можно устроиться и потеряться для властей. Так, часть семьи оказалась в Раменском, где, собственно, мама и встретилась с отцом, а часть поехала дальше в сторону Владимира и обосновалась в Орехово-Зуеве, где к тому времени уже работали ткацкие, прядильные, красильные фабрики и можно было без особого труда устроиться на работу.
      Я не могу себе представить ситуацию, в которой была эта уральская семья, гонимая по стране и страной только за то, что все в ней хотели жить, работать, иметь дом, в который можно вернуться после работы… И вот ничего вдруг не стало.
     До 1937 года половина семьи, в которой была мама, оставалась жить в Раменском, пока вновь не грянул гром. Уже потом, годы спустя, было много разговоров о том, как нашли семью почти два года спустя службы НКВД. Тогда во главе этой зловещей организации встал Ежов. Говорили, что мама написала письмо своей подруге в Агименку и оно попало в руки спецслужб. По этому письму и нашли раменское пристанище. Тогда забрали Григория и Нестора - двух самых здоровых мужиков из семьи и, опять–таки, по рассказам родных, держали на Лубянке почти до начала финской войны. Остальные родственники из Раменского уехали в Орехово-Зуево, где уже твердо обосновалась вторая половина некогда большой семьи. Двоих, что забрали на Лубянку, выпустили, не найдя никаких доказательств (а их и не могло быть) причастности к покушению. А вскоре после этого и Ежова убрали как врага народа.
     В 1938 году, уже после начала совместной жизни отца и матери, ими был построен дом в Орехово – Зуеве, откуда отец уже после рождения первенца – Валерия – ушел на финскую войну. Шел 1939 год.
     Дед по отцу – Петр Куликов. Сестры отца: Анастасия и Тамара Куликовы. Каким ветром Анастасия тоже оказалась в Орехово - Зуеве, в районе Карболит (одноименный химический завод в прошлом), я пока не выяснил. Вышла замуж за Ивана Чеканова – работника завода, сама устроилась на завод. У них родились два сына, один из которых погиб, упав в колодец на окраине города. Второй – Анатолий Иванович – живет в настоящее время в г. Орехово – Зуеве, связь с ним пытаюсь восстановить, заодно и уточнить некоторые обстоятельства жизни отца. В том числе, и как его мать, Анастасия, появилась в Орехово - Зуеве. Другая сестра – Тамара, в Москве вышла замуж (тоже за Ивана), стала Якушиной. Работала в КГБ Москвы (майор). Родился сын Юра (ныне, если жив, - Юрий Иванович Якушин). Жили на улице Грановского. Последний раз общался с Юрой по телефону, будучи студентом, в 1973 году. Знаю, что он геолог, собирался куда-то на Камчатку. С тех пор связь потеряна.

     Отец отвоевал финскую войну, вернулся с трофеями – финскими лыжами. Я на них катался вплоть до 10 класса, пока безвозвратно не поломал. Хорошие были лыжи! В 41-м году у родителей родился второй сын – назвали Колей. Потом Великая Отечественная война. Отец ушел на фронт, служил в разведроте всю войну. Уже в Берлине после объявления капитуляции был серьезно ранен и по этой причине после госпиталя демобилизован, вернулся домой в Орехово-Зуево. Работал на военном заводе «Респиратор», который в нынешнюю перестройку, в 90- е годы благополучно пережил банкротство и был разобран на металлолом.
     Второй сын Коля в 42- м году умер, как мама рассказывала, от недостатка питания. Это случилось после потери хлебных карточек мамой.
     Каким-то образом после этой смерти маме удалось устроиться заведующей магазином, где получали и делили хлеб по карточкам. С тех пор дом, где жила наша родня, стал приютом для голодных детей с нашей и соседней улицы.
     В 46- м году родился я, и меня назвали тоже Коля. Так я и стал Николай Николаевичем.
     Отец, так и не избавившись от пуль в нижней части живота, часто ложился в госпиталь имени Бурденко, где и умер в 1953 году.
     Для меня с братом началась «безотцовщина», она тоже имеет свое продолжение и историю. Правда, прежде очень хочется заполнить белые пятна во всей этой истории о нашей семье, о которых я пока только догадываюсь. Надеюсь, что в этом мне помогут пока еще не найденные мной, но живущие где-то в пределах Московской области, родные.

    К сему Куликов Н.Н.