Токката ре-минор

               
     Некоторое время своей творческой деятельности, мне пришлось работать по  основной специальности, то есть – художником-оформителем.
   И надо признаться, затянула так меня путина этой работы, что приходилось ездить даже по самым дальним уголкам нашей необъятной родины…
   Скажем, приезжаем мы в колхоз, к чёрту на куличках, там-то и населения сельского  осталось с гулькин нос, и колхоз миллионер, – пять миллионов государству должен, и курятники с фермами вот-вот развалятся, а начальство, особенно перед каким-нибудь политическим праздником, на последние деньги, возьми да и закажи  новые плакаты  или транспаранты, которые поднимают политическое самосознание, да и взор украшает, и дырку в стене закрывают…
    А бывало, отремонтирует местное начальство клуб и сразу художников приглашают – фасад и вестибюль оформить, для того, чтобы, когда селяне придут в  кино или на танцы, тут же приобщились к массовому искусству, – плакатики, там всякие посмотрят, и наглядно увидят, что не всё так плохо, как в нашем хозяйстве, а в целом по стране есть места, где  получше буряк растёт или, скажем, картошка.
    Чтобы проникались гордостью за наше светлое будущее…
     Вот в один из таких колхозов заехали как-то и мы с моим дядей Славиком.
   Он, правда, не был художником, но отношение к искусству имел самое непосредственное.
  В своё время закончил консерваторию по классу баяна и аккордеона и даже преподавал некоторое время в музыкальной школе….
    Но потом, как-то не заладилось – зарплата маленькая, на работу надо каждый день ходить, а ученики сплошь бездарность, – по клавишам и кнопкам стучат из-под палки.  В общем не работа, а сплошное расстройство…
  А тут мне как раз напарник со своей машиной, в помощь понадобился, так я  с моим дядей и состыковался.
   Работа не пыльная: найдём заказ на оформление, какого-нибудь помещения, сделаем работу и по договору получаем денежки…               
    И вот, как-то забросила нас судьба в один из отдалённых совхозов Краснодарского края.  Дом культуры был неказистый, но ремонтик сделали, и оформление холла заказали,  а мы, с радостью взялись за роботу.
   А в этом клубе – была большая текучка персонала, особенно, сторожей и заведующих. …
   К примеру, работает, работает себе сторож, всё чин-чинарём, а тут – бац, и зарплата. Ну, не выдержит человек, – это ж вам не конюшню охранять, а  среди такой красоты и культуры, работая,  возьмёт да и уйдёт в запой.
  А сторожить народное добро кому-то надо, вот так и берут нового. И не проходит месяца, как опять повторяется эта карусель…
   И с заведующими клубами точно такая была ситуация, но по другой причине. Пришлют, скажем, молодого специалиста после культпросвет училища, а ему там скучно. От райцентра далеко, девок молодых мало,  а если и есть, то либо замужем, либо  в город норовят слинять…
   У молодого специалиста внутренний протест появляется, думает: « Что я зря три года на балалайке или баяне учился играть, чтоб в этой глухомани талант свой зарывать?»
   И либо сбежит ночью, либо так работает, чтобы его уволили по собственному желанию: то фильм вовремя не привезёт, то музыку на танцах не включит, а то свет забудет выключить…
    И по этой причине местные жители решили изыскивать внутренние резервы…
   Председатель так на собрании и сказал:
 - Давайте искать зав.клубов из своих земляков, пусть даже без специального образования, главное чтобы он на чём-нибудь умел играть.               
   Там  же на  собрании и кандидатура нашлась  – это был местный паренёк, который по самоучителю научился играть на гитаре, и даже в школе организовал вокально-инструментальный ансамбль. 
   Играли они, правда, так себе и без нот, но на нескольких свадьбах выступали и даже пели после третьей рюмки. Председатель вот его и назначил заведовать клубом.
   И Миша или Гриша, не помню, как точно звали этого паренька, сразу почувствовал свою солидность. Купил в сельпо костюм, галстук и даже шляпу и представлялся не иначе, как директор дома культуры.               
    Другие, его ещё недавние одноклассники, на фермах или в поле вилами да лопатами ворочают, а он в пиджачке и галстуке, то в райцентр за чем-то съездит, то по селу ходит и в клуб на танцы зазывает на открытие программы своего ансамбля.
    И вот, как-то раз, когда мы уже заканчивали оформление холла, то ли Миша, то ли Гриша, не помню точно, как  его звали, притаскивает     футляр из-под аккордеона…               
    И с  пафосом, и воодушевлением  говорит:
- Вот оторвал в райцентре по случаю.
Тогда, я его спрашиваю:
- А  что это, баян?
   Тогда этот новоиспечённый директор, хоть мы стояли на стремянках, посмотрев на нас свысока,  с нескрываемым гонором  сказал:
 -  Бери выше, это аккордеон!
Ну, тут я уже не выдержав, спросил:
 - А ты играть-то умеешь?
  - Учусь по самоучителю и уже много кое-чего знаю, -
 и, как бы в подтверждение, открыв футляр, достал инструмент, лихо накинул ремень на плечо и начал нажимать на всякие кнопки и клавиши, не забывая комментировать свои действия.
 - Вот, смотрите, когда я нажму вот этот регистр, - и он сразу нажал какую-то кнопку, а потом надавил на клавишу, потянул меха и издал пронзительный звук, - то вот значит, тембр изменяется, а если на эту, - он опять нажал и потянул меха, - то – понижается.
    Он, нажимая на всякие кнопки и клавиши, теребил  свою               
«гармошку» почти полчаса. Она, то пищала, то шипела, то повизгивала, как девка на базаре, а то гудела, как паровозный гудок…
    Не сыграв ничего путнего, то ли Миша, то ли Гриша, всё равно, остался очень, доволен собой…
    Правда, добавил он:
- Аккордеон немного расстроен, поэтому я сыграю в другой раз.
  Славику, сидевшему на стремянке, эта какофония порядком надоела, и он  с усталым лицом спустился вниз.      
Подойдя к директору, он сказал:
- Регистры, говоришь, а ну дай-ка,  я попробую.
    И тут же надев аккордеон на плечо, нажал на клавиши …               
    Это были первые аккорды Токкаты ре-минор  Иоганна Себастьяна Баха: «Тарара-тарарарарам, тарарам-тарарарара….».
   А дальше последовала такая гармония мелодии, что даже я бросил работу….
    Славик ловко и быстро перебирал пальцами, известное произведение изливалось всеми переливами звуков. Холл был стеклянным, а пол кафельным и мелодия великого композитора отдаваясь эхом,  звучала еще величественнее…
   То ли Миша, то ли Гриша, не помню, как точно его звали, от удивления раскрыв рот,  застыл, как восковая фигура, в народе говорят в таких случаях «столбняк» поймал - это для него был шок…
   Когда Славик, прервав своё выступление, токката была слишком длинной, сказал:
- Да, расстроен немного, аккордеон, - и аккуратно  положил его в футляр.
   Директор, оправившись от шока, придал своему лицу значимость  и сказал:
- А я знаю, чьё это произведение, – это Бетховен!
 И, подумав немного, добавил:
 - Иоганн   Себастьян  Бетховен. 
И, схватив аккордеон, убежал…
     Больше мы его не видели…