Два берега

Два берега

Ева и Дмитрий
Бабушку мою звали Евдокией, хотя чаще называли Евой. Это была синеокая красавица с русой косой. Первая во всем - и в работе, и в веселье. Вышла она замуж за односельчанина Дмитрия. Тот страшно ревновал её. Когда она весело плясала, распевая частушки, все взоры мужиков, подогретых самогонкой, устремлялись на неё. Стоило кому - нибудь из них взять её за руку, как Дмитрий лез в драку. Ева выдергивала мужа из кучи-малы, и они бежали чужими огородами, перепрыгивая через плетни. За ними мчались свирепые псы и пьяные мужики с жердями в руках. Так заканчивался почти каждый праздник.
Жили они в деревне недалеко от Ульяновска. Держали корову, лошадь, свиней, кур. Родили семерых детей.

Не ты, так тебя
В эпоху раскулачивания Дмитрий, считавшийся середняком, был членом сельского совета. Приехал к ним из центра оперуполномоченный по фамилии Кибитка. Он предложил на сельском совете раскулачить соседа Дмитрия.
Он не кулак, - сказал Дмитрий. - У него нет работников. И полна хата детей, как и у меня.
Не пойдешь его раскулачивать, раскулачим тебя, - стукнул кулаком по столу Кибитка.
Дмитрий в ярости выскочил из помещения, хлопнув дверью.

Уложив детей, Дмитрий и Евдокия не спали всю ночь. Они молились и думали. Думали о своей жизни и о своём будущем. Евдокия поддержала своего мужа и никогда потом об этом не жалела.
За окном светало. Рябина красными гроздьями, заглядывала в окно. Розовые мальвы, покачивали головками. Наконец они увидели, что к их дому идут люди, с пустыми телегами — раскулачивать семью и арестовывать хозяина.
Дмитрий выпрыгнул в заднее окно и огородами сбежал в лес. Потом тайком подался в город к знакомому односельчанину. А в доме его происходило вот что. Дети плакали и просили не грабить их. Евдокия встала на колени перед Кибиткой, но тот был неумолим. Его подручные взломали амбар и выгребли все зерно, увели корову, лошадь, прихватили всю живность.

Бегство от голода 
В городе Дмитрий устроился на завод подмастерьем. Ему разрешили привезти жену и детей. Выделили комнату в рабочем бараке. А в это время в Поволжье наступил голод. Мать Евы брала внуков и водила их по деревням, прося милостыню. Где давали сухарики и объедки, а где и собак спускали. Еды не хватало. Пекли лепешки из лебеды. Один из детей умер. Тогда старая бабушка стала отдавать свою пайку хлеба детям. Сама стала пухнуть от голода и умерла.  Дмитрий и Ева ничем не могли помочь семье и были в отчаянии.
В это время Сталин разрешил селиться всем желающим на Дальнем Востоке. Дмитрий и Ева забрали детей и переехали. Они поселились в деревне недалеко от Благовещенска. Вырыли себе землянку. Там и зазимовали. Топили “по-черному” - дым от печки выходил их дверей.
Спасительная икона
Дмитрий со старшими сыновьями Григорием и Николаем строил дом. Те были очень разные. Григорий - атеист, комсомолец, ворошиловский стрелок, а скромный тихий Николай верил в Бога. Они часто отчаянно спорили на этот счет. Однажды Григория выбрали в сельсовет. Он пришел в хату, собрал все иконы, разрубил и сжег. А Николай ругался: “Тебе что они мешали? Это ведь твоя мать их повесила”.
Только семья обустроилась, завели хозяйство и огород, началась Великая Отечественная война. Когда сыновья уходили на войну, Ева взяла крохотный образок Божией Матери и зашила его в пояс брюк Николаю.
- Будешь менять брюки - перешивай образок. И никогда не расставайся с ним, - наказывала Ева.
Он так и сделал. Служил он в авиации и был. как заколдованный. К примеру, самолет падает, весь экипаж гибнет, а он один остается в живых. Бывала взвод перебирается через болото, и слева и справа бойцы тонут в трясине, а перед ним как будто кто-то впереди кочки расставляет. И он по ним выбирается из гиблого места.
После войны вернулся Николай домой живой и невредимый лишь с легким ранением, а Григорий, что иконы рубил и жег, как ушел на войну - так и сгинул. Даже похоронки не прислали. Пропал без вести. В конце войны забрали в армию сына Виктора. По дороге на фронт налетели истребители и разбомбили их эшелон. Виктора ранило в руку. Лечился он в госпитале на Дальнем Востоке. Получив несколько дней отпуска, он побежал к своей любимой Сонечке. Объятья, поцелуи, радостный смех: - “Я сейчас мигом. К маме покажусь и обратно”. - “ Иди”, разомкнула объятия девушка. И решила прибраться. Была весна. Соня мыла окна и пела от счастья. То и дело она выглядывала в окно - ждала любимого и вдруг, Соня оступилась и головой вниз - с пятого этажа. Сколько было горя! Сердечная рана Виктора так и не зажила. До конца жизни он оставался одиноким “бобылём”. А Николай жил он не плохо. На Пасху его жена пекла пряники и раскладывала их по огромным тазам. - “Меня в войну Бог от смерти спас”, - говорил Николай - “Я хочу на Пасху отблагодарить Его. Открывай жена ворота, пусть чужие ребятишки угощаются”. И налетала бедная ребятня-безотцовщина на даровое угощение. И с удовольствием уплетала вкусные пряники.



На волосок от смерти
После смерти мужа Дмитрия Евдокия продала дом и всю скотину и переехала жить к дочери Саше. Зять Ефим не возражал. Во время войны он служил в авиации. Участвовал в боях с японцами, был несколько раз награжден. После разгрома Кван- тунской армии офицерам разрешили выписать к себе в Корею жен и детей. Ефим вызвал Сашеньку, на тот момент беременную. Советские войска стояли в Корее, в городе Канка, в городе где я и родилась в 1948 году. А через год советские войска были выведены из Северной Кореи. И мама с грудной девочкой вернулась в Россию. Ефим был лётчиком. Самолеты были примитивными и часто ломались. Однажды, когда летчик и штурман летали над тайгой мотор самолета забарахлил и они спланировали на поляну рядом с болотом. Пока ремонтировали свой Ан-2, жили там. Тяжёлые испарения от болот подорвали их здоровье. У Ефима начался ревматизм и его перевели в интендантские войска на Дальнем Востоке. В тех местах было полно уголовников - и уже отсидевших, и даже беглых. Мама вспоминала две истории, когда лишь чудом осталась в живых.
Однажды Ефим и Саша бродили в тайге у Синих гор в поисках кедровых орехов и заблудились. Неожиданно они вышли на огромную поляну. Посреди неё горел костер. Рядом с ним сидели беглые заключенные. Они готовили еду и сушили портянки. Супруги страшно испугались. А зеки схватили их и стали допрашивать.
Kтo вы такие и что тут делаете? - спросил их огромный мужик, заросший щетиной.
Мы заблудились. Потеряли дорогу и не знаем, куда нам идти. - пролепетали они пересохшими губами.
-  Дайте слово, что никому не скажете о нас
 Никому не скажем, - пообещал Ефим.
Идите вот по этой тропинке до реки. Затем вниз по течению, и выберетесь на дорогу.   

 Уходили они на ватных ногах, держась за руки, и ждали выстрела или ножа в спину, но все обошлось. Пожалели их беглые каторжники.
А вот второй случай. Саша работала в военной части бухгалтером. Однажды она получила в банке деньги на зарплату офицерам. Она возвращалась верхом на коне из города Бикин. Вдруг в сумерках на лесной дороге её окружили люди - судя по одежде, беглые арестанты. Сашенька вгляделась в их лица и увидела среди них знакомого. Это был заключенный из соседнего лагеря. Художник в клубе, он с разрешения начальства подрабатывал тем, что писал портреты гарнизонным офицерам. Однажды ему позировали и Ефим с Сашей. Мама вмиг сообразила, что делать.
- Что же мы своих грабим? - спросила она портретных дел мастера.
Тот растерялся.
- Отставить. - сказал беглый художник своим товарищам. — Это -  своя.
И разбойники расступились. Хотя если бы знали, сколько денег лежит в сумке, наверняка убили бы маму.
После демобилизации, когда Никита Сергеевич Хрущев стал сокращать армию, семья уехала на Волгу. А бабушка Ева купила дом в Хабаровске и жила там с младшим сыном. Из пяти сыновей после страшной войны у Евы остались в живых только двое. А остальных троих она ждала всю свою жизнь, надеялась увидеть, но так и не дождалась. В конце жизни она огородничала, выращивала огурцы и очень вкусные дыни. Нянчила внуков. Она умерла в возрасте 78 лет.


Мария и Андрей


Другая моя бабушка Мария, чистокровная украинка, жила в глухом бедном селе Новосибирской области. Её предков сослали сюда ещё при Александре II. В те времена в армию забирали на 25 лет, и, когда, мой прадед отслужив положенный срок, вернулся

 в родное село, земли для него не оказалось. За то, что самовольно отрезал у барина землю, и попал он в Сибирь.
Местность ту населяли тогда ссыльные поляки, немцы и украинцы, радио в селе говорило на четырёх языках. Черноглазая дивчина всё заглядывалась на усатого синеглазого казака Андрея — так и стали они семьёй. Андрей построил дом для многочисленного семейства — десять детей у них родилось, а выжило всего шесть. «Бог дал, Бог взял», — говорили тогда крестьянки. Андрей и Машенька были неграмотные, но верующие. В заброшенном селе не было ни школы, ни больницы. Дети ходили учиться в соседнюю деревню — по очереди, ведь на двоих приходились одни валенки. С трудом окончили всего 4 класса. Несмотря на бедность, бабушка Мария приютила у себя ещё и сиротку, вырастила её.
Во время Великой Отечественной на фронт ушли трое её сыновей.
Старший Фёдор попал в Освенцим. Спасла его полячка Марыся из вольнонаёмных, поставлявших в лагерь продукты: влюбилась и устроила ему побег. С ним увязались ещё трое заключённых, их изловили и расстреляли, а Фёдора, рискуя жизнью, Марыся прятала всю войну. После войны плакала, уговаривала не возвращаться в Россию. И было у них как в песне: «Милая моя, взял бы я тебя, но там, в краю далёком, есть у меня жена». Да, в Ташкенте его ждала семья, двое детишек.
Вернулся он к ним живой и здоровый, но до конца дней тосковал по своей преданной полячке.
Второго сына Марии, Ефима, послали лётчиком на Дальний Восток — охранять восточные рубежи. Он воевал за освобождение Кореи, дослужился до капитана. У него была любимая жена и пятеро детей.
Самого младшего сына бабушки, Матвея, призвали в конце войны в Мурманск. Там он полюбил карело - финку Хильду, местную красавицу. Она родила ему двоих сыновей и дочь Полину. К сожалению; бесплодная та оказалась. Мужа искать поехала на Север, встретила там мужчину старше себя, очаровала его. Но жизнь не складывалась — он мечтал о детях. Хильда посоветовала дочери прикинуться беременной, а рожать поехать в Нижний Новгород. Полненькой Полине сделать это было нетрудно. Она сговорилась с беременной студенткой, что та отдаст ей своего ребёнка, и с подаренным новорождённым сыном вернулась к мужу. Тот и об обмане не узнал, но семья их так и не склеилась. Полина была ленивая и избалованная, да и к чужому сыну чувств не питала. Разошлись, Полина подала на алименты, оставила Ванечку родителям, а сама уехала в город-курорт Одессу. И всю жизнь не работала — «северные» алименты позволяли вести праздную жизнь. А Матвей с Хильдой полюбили Ванечку и воспитали как родного внука.
Дочки бабушки Марии, мои тётушки, повыходили замуж. Старшая за шахтёра: никогда ей и работать не пришлось, заработка мужа хватало, а на войну шахтёров не забирали — уцелел.
Средняя дочь Настенька работала библиотекарем, замуж вышла за красивого, высокого поляка, доброго и спокойного, жили с бабушкой Марией.
Младшая уехала на Украину — у них был богатый дом в селе, корова, гуси, утки, куры, свиньи, огромный огород и сад — по плетню вились три сорта винограда, прямо на голову падали грецкие орехи, а в палисаднике от сладости лопались сахарные абрикосы... Муж её сильно хромал, на войну его тоже не взяли. Работал почтальоном, на велосипеде развозил почту; пьяным упадёт вместе с велосипедом на дорогу и спит в луже, машины его объезжают.
   «Бог пьяниц любит, Бог пьяниц бережёт» — приговаривала тётя Надя, подбирая мужа с дороги.
Приёмная сиротка вышла за лесоруба из богатого леспромхоза и тоже не работала — вела своё хозяйство.
Умерла бабушка Мария в 99 лет, в том же селе, где и родилась, — за всю жизнь нигде не бывала.
Когда мне было 16, я поехала в Сибирь познакомиться с 92-летней бабушкой Марией. Она всё ещё управлялась на кухне. Кормила меня украинским борщом, угощала вкусными коржами с маком и поила парным молоком
У какой же из моих бабушек была более счастливая судьба? Об этом часто я думаю. И понимаю — и той, и другой сполна горя досталось, но ведь и радости у каждой свои были. Как же причудливы всё-таки наши линии жизни!