90. Отъезд

Фаина вызвала такси. Мы садились в машину, когда во дворе показалась Анечка. Она скромно помахала рукой, когда мы проезжали мимо. Фаина помахала ей в ответ. Водитель спросил:
-- Надо было посадить?
-- Нет. Она ко мне шла. Увидела, что я уезжаю.
-- Куда-то поехали?
-- Племянника в командировку проводить в Хабаровск.
-- Далеко! А я подумал, что вы супруги. Так красиво смотритесь!
-- Спасибо за комплимент! Вы, наверно, мурманский? Тут про нас наоборот говорят, что мы любовники.
Водитель посмотрел на  Фаину через зеркало заднего вида в салоне.
-- Будь я Вашим племянником, я бы даже попытался любовником стать такой очаровательной тёти. Везёт же кому-то!
Больше Фаина разговор не поддерживала. До Мурманска ехали молча. Водитель иногда поглядывал на Фаину в зеркало. Она же ехала отрешённо от окружающей обстановки.
-- Приедешь в Хабаровск, купи местную сам-карту, а то твоя на роуминге разорит. Маи не чурайся. Она меня из такой передряги вытащила, что я ей полностью доверяю. И звони почаще, а то отцу раз в полгода звонишь.
-- Если по совету водителя возьмёшь меня в любовники, я тебе каждый день звонить буду.
Фаина легонько толкнула меня в бок и опёрлась рукой на сиденье между нами. Там была моя рука, и её ладошка накрыла моё запястье. Водителю было не видно наши руки, поэтому «тётя» ласково пожала мою кисть. Услышав мои слова, водитель ещё раз глянул в зеркало. Он подвёз нас почти к самому вокзалу.
-- Вас ждать?
-- Вы же мурманский. Я найду североморского, чтобы ему не пустому возвращаться.
Мы прошли на перрон. Я занёс чемодан в вагон (состав уже подали) и вышел к Фаине.
-- Саша! Пожалуйста, не будь монахом. Не порти себя. Мая найдёт тебе хорошую женщину на это время. Я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты был абсолютно здоров. Если не встретится хорошая пара, твоё здоровье будет для меня самым лучшим подарком. Я тебя в любом виде приму. А если встретиться кто-то, буду рада, что ты из-за глупого воздержания ради меня не испортился. Пожалуйста, будь умницей!
-- Фаечка! Разве любящая жена так говорит мужу при расставании?
-- Дуры потому что бабы. От других оберегают, а потом винят кого-то, что муж ослаб. Я тебя очень люблю и желаю только хорошего, хотя только любовница. Была бы возможность, сама бы с тобой поехала.
-- Как декабристка?
-- А они разве не для этого поехали? Они тоже берегли своих мужей. Билет у тебя с прямой плацкартой, поэтому, просто, перейдёшь в другой поезд в Москве. Специально на этот поезд билет взяли, чтобы на тот же вокзал приехал. Что ещё? По учёбе я переговорю в училище, когда в банк поеду. О деньгах не переживай, у меня их достаточно. Просто, банк не очень удачный. Не сомневайся. Я же Пашин кредит с него оплачивала. Что ещё? Что ещё? Так волнуюсь, что всё забыла. Господи! Да что же это такое?
Она припала ко мне, уткнувшись лицом в шинель. Проводница стала кричать, чтобы зашли в вагон – дали отправление. Фаина вдруг обняла меня за шею и припала в долгом крепком поцелуе. Поезд тихонько двинулся. Я пошёл к вагону, а Фаина не удерживала меня, но долго ласково не отпускал руку, идя следом. Я вошел в тамбур. Проводница грубовато втолкнула меня внутрь тамбура и закрыла дверь. Я кинулся в вагон. Хорошо, что вагонный коридор был со стороны перрона. Фаина стояла на платформе и махала в след рукой. Может, мне показалось, что по её щекам текли слёзы.
Через несколько секунд, как проводница захлопнула дверь, локомотив дал тонкий свисток, и, чуть дёрнув состав, стал быстро набирать ход. Фаина исчезла в толпе провожающих.
-- Жена?
-- Тётя.
-- Не ври мне! Так только любящие женщины провожают. Знаешь, сколько я вашего брата повидала? Потому и держала флаг, чтобы вы успели расстаться. Чуть график не сбила. Далеко едешь?
-- В Хабаровск.
-- Надоешь ещё, тётин любовник! – Еле слышно пробормотала себе под нос.
Я прошёл в купе. Спальный вагон. В купе два места. Одно свободное. В вагоне довольно прохладно. Во время движения стало теплее. Я спал, когда ещё до Петрозаводска подселился второй пассажир. Днём перебросились парой слов и познакомились. На этом общение кончилось. Я читал учебник, он – детектив. Фаина настояла, чтобы я ехал в парадном мундире и в трикотажном костюме под ним. Мундир, повешенный на вешалке, не помнётся, а в вагоне может быть жарко. Как раз будет удобно в спортивном костюме, не надо будет переодеваться.
В Москву прибыли почти ровно через сутки. Когда покидал вагон, проводница сказала, отдавая билет:
-- Всё равно она тебе любовница. Даже если тётя. Не предавай её. Она, действительно тебя любит.
-- Я её тоже люблю.
Едва отогнали наш состав, на его место подали состав на Хабаровск, а вскоре объявили посадку. Это был мой поезд. Тоже спальный вагон. Я не успел переодеться, как за чем-то заглянула проводница.
-- С медалями поосторожнее – бывает, воруют.
До самой Читы ничего особенного не происходило. Входили и выходил пассажиры. Дважды попадали женщины. Мужики предлагали выпивку, женщины угощали деликатесами, чаще собственного или маминого приготовления. По вагону то и дело ходили разносчики продуктов, журналов, каких-то самоделок и даже алкоголя. В ресторан даже выходить не пришлось. Приготовленную Фаиной еду едва успел доесть, чтобы не успела испортиться. Её очень оценивали те, кого угощал. Особенно женщины.
-- Мама делала?
-- Жена.
-- Молодец какая! Такой молодой, а уже с орденами. Такой, конечно, дуру замуж не возьмёт. Сколько тебе лет-то?
-- Двадцать.
-- Да ну! И уже столько наград. (А мужики добавляли: и уже старший лейтенант!)
С каждым соседом, видевшим китель спереди, был почти слово в слово одинаковый разговор. Одинаково и отвечал. Женщинам, что это медали, а не ордена. За пределы вагона, чтобы подышать свежим воздухом, в трико не выйдешь – продует. Вот и видели мои медали соседи. Иной раз забывал китель лицевой стороной к стене повесить.