92. Совращение

-- Саша! Даже не верится, что такие люди бывают! Чай уже кончился. Вы не сходите ещё за ним?
Я вскочил и тут же рухнул обратно. Освободившийся член горизонтально выдавил огромный бугор в тонком трикотажном материале почти напротив её лица. Светлана не могла не увидеть этого. Мне было так неловко, что я не знал, куда себя деть.
-- Нет! Я не могу! Простите меня!
Крутнувшись, упал на свою постель спиной к девушке. Она некоторое время молчала. Села на краешек моего сиденья.
-- Саша! Что Вы? Не переживайте. Вы так восхищённо говорили о Наде, так сравнивали её со мной, что я немного представляю Ваше состояние. Нас в институте хорошо учили. Я понимаю, что это непреднамеренно получилось. Сама виновата. Я верю, что Вы не допустите со мной ничего предосудительного. Успокойтесь, пожалуйста. Мы так хорошо общались, Вы так много интересного сотворили. Я должна была подумать, что восхищение Надей могло привести к такому.
-- Света! Пожалуйста, не трогайте меня. Видите, какой я оказался пошлый и похабный. Вы такая чистая, такая светлая, а я…. Сам себя ненавижу!
Она отошла. Кажется, разложила свою постель.
-- Спокойной ночи!
Щёлкнула щеколдой двери, выключила свет, оставив только свой ночник.
Вдруг между мной и стеной отпустилась её рука. Не касаясь меня ею, она очень нежно коснулась меня упругими губами, по боку скользнула материя её халата. Потеряв над собой контроль, я повернулся грудью, притянул её за шею и крепко поцеловал в губы. Только поцеловал. Отвечая мне, она перекатилась через меня к стене. Мы обнялись. Я прижался виском к её виску и прошептал:
-- Что ты делаешь? Я же очень пошлый! Могу не удержатся!
-- Впервые вдруг захотела мужчину! Прости меня! Сама этому удивляюсь!
-- Света! Уйди, пока не поздно!
-- Поздно!
Если она в начале только дрожала, как в ознобе, то теперь её уже трясло крупной дрожью.
Обнимая и целуя, возбуждая меня своими упругими девичьими грудями, она прижалась всем телом. Моя рука скользнула по её боку. Когда ладонь проскочила талию, она повернула таз, будто подставляя свой интим под неё. Пальцы скользнули между полами халата. Тонких колготок на ней уже не было. Рука нырнула под резинку трусиком. Всё, чего я касался, было упругим, зовущим, возбуждающим. Такими же были половые губы и набухший клитор, уже покрывшийся скользкими выделениями.
-- Я не девочка. Я впервые так хочу. Ты же знаешь чего…. Ну, давай же!
Я почувствовал проскользнувшую по моему животу ногу, звук щелчка резинки разрушил границу моей сдержанности. Я только приподнялся над постелью, чтобы сдёрнуть резинки трусов и трико, как она скользнула под меня.
-- Светка!
Почти не сдерживаясь, я нырнул в тёплую, сколькую и упругую глубину. Осознав, что слишком сильно даванул дно, отпрянул, но её руки уже обнимали меня, губы прилипли к моим, а глубина догнала меня и притиснулась дном. Накопившаяся за эти дни сперма пулей ударила в тёплую трепещущую глубину. Стенки несколько раз сжались и раскрылись. Света замычала, принимая мои извержения. Оторвав свои губы от моих, она повернула голову на бок и, тихонько ахнув, приподняла таз, принимая следующую порцию, я поцеловал её в висок, выбрасывая ещё одну, хоть и меньшую, партию семени.
Мы успокоились и отдышались. Я не знал, как поступить. Она так и замерла с повёрнутой на бок головой. Только мышцы влагалища иногда сжимались, будто глотая принятую жидкость.
-- Вот видишь? Не удержался. А так боялся тебя обидеть.
-- Я мне очень хорошо! Мне удивительно хорошо! Даже не верится! Спасибо тебе! Так бы и умерла не познав этого!
Она, повернув ко мне лицо, целовала меня в губы, в нос, в щёки.
-- Света! Ты не представляешь, как я переживал, что не сдержался!
-- А я очень рада, что на это решилась. Только я ничего не умею. Я же только и делала, что бегала от мужа. Прости меня, если разочаровала тебя.
-- Это ты меня прости, что так получилось. Очень давно не было женщины, поэтому так…, сразу….
-- А я что в этом понимаю? Теперь что делать?
-- Тебе не было плохо? Можно повторить?
-- Я не знаю. Делай, как ты знаешь.
Целуя все её упругости на лице и плечи, задвигался. Она вытянула шею, будто прислушиваясь к себе, к своим ощущениям.
-- А мне что делать?
-- Что тебе захочется: обнимать меня, помогать, говорить. Всё, что хочется.
Она обняла меня и задвигала тазом. Я удивлялся, какая она упругая и сильная. Выглядя полненькой, она ощущалась, как детский резиновый мяч.
-- Саша! Я люблю тебя! Я хочу тебя! Аааа!
Я задвигался яростнее и резче, втыкая, вонзая, вталкивая одеревеневший от напряжения член. Она обхватила меня руками, елозя по спине пальцами, вывернула таз, и припала не очень умелым поцелуем. Напряжение её тела было таким, что я с силой  вдавливаясь и вбиваясь в её промежность, мог вызывать только мелкие колебания её таза. Она была первой девушкой, влагалище которой точно соответствовало моим параметрам. Я чувствовал его сильно затвердевшее от напряжения состояние, но оно не передавливало и не оставляло свободы, плотно облегая член. Не в силах сдерживаться, рухнул в неконтролируемый оргазм. Кажется, сделал, как учила когда-то Зоя.
Когда пришёл в себя, Света не реагировала ни на поцелуи, ни на толчки.
-- Света! Светочка! Тебе так плохо? Прости, не сдержался!
Я целовал её в щёки, в ухо, в шею. Она бурно дышала, но ни на что не реагировала. Вся расслабилась, будто без сознания. Всхлипывая, глубоко вдохнула и с лёгким стоном выдыхая, будто сняла с себя непосильную ношу, устало повернула ко мне лицо.
-- Не верю…! Так не бывает…! Неужели это я…?
-- Ты, милая! Ты!
-- Ты волшебник! Я же ненавидела это! Первое время меня муж уговаривал там жиром смазывать, чтобы не больно было. А с тобой какое-то чудо! Так невыносимо хорошо, что даже не помню, что было. Как ты так можешь?
Она яростно покрывала моё лицо поцелуями, обнимая меня. Иногда я успевал ответить.
-- Светка! Ты – конфетка! Я тоже не верю, что такая может быть на свете. Ты не устала?
-- Немножко. Непривычно как-то. Со мной же так никогда не бывало.
-- Ты ещё хочешь?
-- Очень. Ужасно! Невероятно! Дико ещё хочу! Господи! Какая я пошлая стала? Ну и плевать! Это только я была такой тупой. Все же этим занимаются. Иначе бы детей не было.
-- Мы же совсем одурели. А если забеременеешь? У тебя когда месячные?
-- Как раз самое хорошее время для зачатия. Ну и что? Я теперь хочу ребёнка! Когда ещё такое случится? Буду очень сожалеть, если он не появится.
-- Одной же тяжело будет. Поехали со мной. Ты мне очень понравилась!
-- Как это? Мы же не знаем друг друга. А вдруг это только вспышка влюблённости? Испортим друг другу жизнь. Мою школу закроют. А мне очень нравятся мои дети. Поехали, лучше со мной. Мужчинам легче найти работу, проще жить. Если у нас что-то не получится, в нашем селении есть и другие одинокие женщины. Только я тебя им не отдам. Даже если у нас жизнь получаться не будет. Я не удержусь, чтобы потом не повторить это, даже если ты не мой будешь.
-- Я не могу. Я присягу давал, что буду не щадя своей жизни защищать страну, тебя и других от врагов. Только ты можешь со мной поехать.
-- Я тоже не могу. Не хочу портить нам жизнь. Давай, лучше, продолжим. Я ещё хочу.
В этот раз хоть и было очень хорошо, она сознание не теряла.
-- Свет! Может, передумаешь? С тобой так здорово! Ты такая сладкая!
-- Нет, Саша! Я старше тебя, да ещё сахалярка. Я потом быстро состарюсь. Мне этой любви хватит. Спасибо, что ты показал мне, как это бывает. У тебя не может не быть невесты или подруги, ты молод и очень успешен, ради таких женщины любящих мужей бросают.
-- От нашей мимолётной любви может ребёнок получиться.
-- Замечательно! Я хочу его. Он будет напоминать мне о минутах моего счастья. Может быть, единственных в жизни минутах.
-- А я что от этого иметь буду? Тоску о невероятной красавице и моём ребёнке от неё? Даже знать не буду, появился ли он. Может, вам нужна будет помощь.
-- Я чувствовала, что ты такой добрый. Я обещаю, кто бы ни родился, мы с моими родителями воспитаем из него хорошего человека. Тебе не будет стыдно.
-- А как я узнаю, что он родился? Хотя бы узнать о том, что я дал жизнь ему или ей. Может, хотя бы будем по телефону общаться?
-- Нет! Ты мне так понравился, что я могу потерять разум. У меня может появиться желание повидать тебя, а потом я могу не удержаться и зародить ещё одного. Нет, Саша! Мне этого хватит. Отпусти меня, мне надо в туалет сходить. Я ещё хочу, но больше в меня не влезет. И отдохнём немного.
Поезд надолго задержали на станции Горелая. В Сковородино нас не пустили. Отстояв на перегоне, нас снова повезли на Горелую. Всё это время мы занимались любовью. Я уже чувствовал излишество, когда нас пустили на станцию Сковородино. Из нашего поезда выбирались люди в другую сторону от вокзала и бежали к составу на другом пути.
-- Мой поезд! Прощай! Мой оберег тебе на счастье.
Крепко поцеловав, Светлана сняла со своей шеи шнурок с кожаным амулетом, накинула на мою шею и бросилась на выход. Перед лесенкой в тамбуре она ещё раз повернулась, припала к моим губам и сбежала вниз. Мне показалось, что она бежала не совсем свободно, будто боялась что-то растрясти. Едва ступила на ступеньку вагона, как поезд тронулся и, набирая скорость, помчался в обратном нашему направлении.
-- А мне она показалась такая хорошая! – пробормотала проводница.
-- Она хорошая! Просто, так получилось.