87. Наказание

На следующий день на очередной планёрке у начальника порта мне и старпому был объявлен выговор с занесением в личное дела за аварию подчинённого мне судна. (Через некоторое время, в пределах следующего года, я не нашёл этого выговора в моём личном деле). За допущенную халатность и плохую воспитательную работу подчинённого мне экипажа я перевожусь в ЖЭУ порта. Было немного обидно, что я попал под наказание без вины. Старпом промолчал, будто его это не касалось. Его отправили в распоряжение отдела кадров.
Мне было предписано набрать команду из состава расформируемого экипажа для производства работ по печным и отопительным приборам. Было трудно выбрать кого-то. Все матросы стали родными, я знал способности каждого, мог положиться на любого. Со мной попросился Лукьяненко. Мы долго перебирали разные кандидатуры. С большим трудом выбрали шесть человек. После прощания с судном, как сделал наш капитан Кузьмич, я отвёл экипаж в казарму и отнёс флаг корабля и бортовой журнал в штаб. Сдал в отдел кадров список выбранных нами матросов. Лукьяненко сдал спортивный инвентарь в спорткомплекс, а акваланги в водолазную команду. Что-то под расписку, что-то вернул.
На следующий день мы уже осматривали планируемые к ремонту дома, составляли график ремонта. В служебных домах без доплаты хозяевами планировались печи стандартного исполнения с незначительными отклонениями от проекта. В зависимости от сложности отклонения от стандарта требовалась и доплата. Полное отклонение от проекта стоило очень дорого. Такие условия выставили, чтобы успеть к холодному периоду отремонтировать как можно большее число печей. Согласно нашего плана, трое матросов разбирали печь, убирали мусор, вычищали фундамент. На следующий день приходил я с двумя помощниками, и мы начинали кладку. За нами шёл истопник, который тщательно просушивал печи топкой. Ему приходилось одновременно работать с тремя-четырьмя печами: одну только начинал сушить, а последней делал контрольный прогрев. Снабженцем был Лукьяненко. На складах не было печной фурнитуры, поэтому её хозяева разными путями доставали сами.
Не всё сразу пошло гладко. В некоторых домах не скоро соглашались пустить столь грязную команду, в некоторых устраивали скандал из-за неизбежной пыли при разборке и грязи при сборке. Однако, когда процесс отладился, мы за пять дней успевали собрать и сдать по 4 печи. Хотя в октябре было уже достаточно холодно, хозяева домов с первыми отремонтированными печами создавали нам неявную рекламу. В последних домах нас уже с нетерпением ждали. Позднее пошли частные офицерские дома. Печи в них ремонтировались на коммерческой основе. Самой последней была печка командира эскадры. Я её сделал кирпич в кирпич с печью начальника училища, только без тёщиной лежанки. Только после этого нас отпустили в город.
Я, не переставая, думал, как обогреть людей зимой в казённых многоэтажных домах. Как ни толков был Лукьяненко, он печками занимался только со мной. А тут нужен опыт. И посоветоваться не с кем. По слухам, в этом году топлива не хватит. На топливо здесь используется солярка. В советские времена, когда создавался Северный Флот, а солярка стоила копейки, было выгодно использовать одинаковое с дизельными судами топливо. Угольные котлы пожирали много угля. Его с трудом хватало на корабли. Завоз, хранение и накопление солярки были проще. Да и с деньгами тогда не считались.
Сейчас, когда вместо угольных кораблей появились атомные суда и подорожала солярка, а Армия и Флот попали в разряд, близкий к изгоям, это стало проблемой. Теперь Североморск оказался единственным в стране городом, в котором вся городская энергетика построена на дизельном топливе, и перевод её на другие виды топлива требует огромных затрат. Имея едва ли не самый большой набор атомных надводных и подводных энергетических установок, он не имел возможности воспользоваться ими – не совпадали напряжения и тип электроэнергии, не было выхода на внешние сети и прочее. На приобретение каких-то переходных устройств не было денег. Даже применение в городских квартирах печных устройств было затруднительно из-за отсутствия в округе топлива. А кроме того, не каждый может представить себе городскую квартиру с деревенской печью. Не было и специалистов, способных квалифицированно решить эти проблемы. Это только в сказках витязь, отложив в сторону соху берётся за меч. А нынешние витязи были готовы защищать, но не умели пахать.
Были в городе попытки ставить в городской квартире буржуйку, но она грела, пока в ней был огонь. Дым из неё шёл в окна не только соседям, но и себе. И где в городской квартире можно хранить, как уголь, так и дрова? Задержка зарплаты и бешенный рост цен даже на сырой топляк отнимали и эти надежды. Город неумолимо съёживался и замерзал. Руководство Флота способное уничтожить почти всю Америку, не было способно согреть граждан своего города. Очень хотелось помочь хотя бы на своём уровне, но я тоже не видел выхода без вмешательства руководства страны, а оно не только было равнодушно, но, кажется, даже помогало уничтожению флота.
Но хуже становилось и простым людям. Зарплаты задерживались не только по обоснованным причинам, закрывались и разорялись даже всё ещё работающие предприятия. Бешенная инфляция приводила к тому, что выданные год спустя деньги были уже чуть ли не дешевле бумаги, на которой они печатались. Предприниматели, по дешёвке скупившие заводы, продавали оборудование на металлолом. Бюджет не обеспечивал даже минимальное содержание Вооружённых Сил. За искусственно созданные долги отключались от энергоснабжения даже стратегические объекты.
Не смотря на безголовое руководство страной, Вооружённые Силы: Армия и Флот, пытались выжить. Пытаясь хоть как-то удержаться, сдавались на металлолом старые и недействующие корабли. Прикрываясь тем, что у нас теперь мир с противником, шли на слом не только заложенные на стапелях суда, но и полностью готовые. Высшее руководство убеждало, что стране теперь нечего бояться, а на низах, просто, хотели выжить. И обе стороны не хотели и не пытались понять друг друга.